CC BY
73
7. Болотнова Н.С. Ассоциативное поле текста и слова // Коммуникативно-прагматические аспекты слова в художественном тексте. Томск, 2000.
8. Болотнова Н.С. Лексическая структура художественного текста в ассоциативном аспекте. Томск, 1994.
9. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990.
10. Янушкевич А.С. Картина мира как историко-литературное понятие // Картина мира: модели, методы, концепты: Мат-лы Всерос. междисципл. школы молодых ученых «Картина мира: язык, философия, наука» (1-3 нояб. 2001 г.) / Под общ. ред. проф. З.И. Резановой. Томск, 2002.
11. Рыбальченко Т.Л. Поиск картины мира в современной прозе // Там же.
12. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988.
И.И. Бабенко
ОБ АССОЦИАТИВНОСТИ КАК УНИВЕРСАЛЬНОМ КОММУНИКАТИВНОМ СВОЙСТВЕ СЛОВА
Томский государственный педагогический университет
Положение о том, что слово, являясь базовой единицей общения, обладает определенными коммуникативными свойствами, не подвергается сомнению в современной лингвистике (И.А. Стернин, Г.Я. Сол-ганик, Э.С. Азнаурова, И.В. Сентенберг, В.В. Степанова, Ю.Д. Апресян, И.М. Кобозева и др.). Слово как основная единица языка и речи способно фиксировать, хранить, а при необходимости - воспроизводить и передавать в потоке речи определенный объем информации (интеллектуальной, эмоциональной, эстетической), обеспечивая понимание и взаимодействие всех участников коммуникации. Совершенно очевидно, что для выполнения столь сложной задачи слово должно обладать широким спектром свойств и возможностей, природа возникновения и механизм реализации которых до сих пор вызывает многочисленные споры.
Ряд ученых (И.А. Стернин, Э.С. Азнаурова, И.В. Сентенберг) соотносят коммуникативные свойства слова только с его семантикой, с «собственно значением и его информативным потенциалом» [1, с. 40]. Другой подход к решению этой проблемы предлагает В.В. Степанова, считающая, что так называемые функциональные ориентиры в семантике слова «обусловлены явлениями системной организации лексики» и самые общие из них содержатся в словарных толкованиях, показывающих, как слово «должно применяться и пониматься» [2, с. 5]. Кроме этого, функциональные ориентиры задаются слову «от-текстово» - «своеобразными правилами текстообра-зования, внутритекстовой мотивированностью элементов его лексической структуры» [2, с. 8].
Группа ученых под руководством академика Ю.Д. Апресяна рассматривает лексическое значение слова, включающее в себя пресуппозиции и ассер-ции (первая соотносится с известным, темой, а вторая - с новым, ремой), мотивировки, модальные рамки, рамки наблюдения, как структуру с логически различными слоями смысла, которые «по-разному реагируют на такие семантически активные слова, как отрицание, квантификаторы (включая кванторы), мо-
дальные и оценочные слова» [3, с. 38]. Таким образом, реализация коммуникативных возможностей слова представляется ими как процесс актуализации одного из смысловых уровней, формирующегося под влиянием места слова в синтаксической конструкции и его ближайшего семантически активного окружения (в аспекте тема-рематических отношений).
Признавая справедливость данных подходов, считаем возможным взять за основу другую концепцию, которая отражает коммуникативно-деятельностный аспект исследования проблемы. Признавая существенную роль семантики, мы, вслед за Н.С. Болот-новой, полагаем, что коммуникативные потенции слова определяются его ассоциативными связями, «синтезирующими его соотнесенность с миром вещей и миром слов» [4, с. 109]. Под коммуникативным потенциалом нами, вслед за Н.С. Болотновой, понимается «все, что обусловливает его готовность участвовать в общении в качестве элемента высказывания - носителя определенного “кванта” знания и прагматического заряда, т.е. основные лингвистические параметры слова, его связь с другими лексическими единицами, предметно-логическая соотнесенность, тематико-ситуативные и оценочно-прагматические связи» [4, с. 32]. Таким образом, успешное изучение коммуникативных потенций слова должно опираться на тезис об ассоциативности речемыслительной деятельности человека. В связи с этим коммуникативные свойства слова должны определяться не столько семантикой и его местом в высказывании, сколько ассоциативными связями слова, которые комплексно отражают все эти и другие его особенности.
Вопрос о роли слова в процессах коммуникации и когниции ставился еще классиками филологии.
В.Ф. Гумбольдт писал о том, что речь и понимание -две стороны речевой способности. А.А. Потебня в работе «Мысль и язык», вслед за В.Ф. Гумбольдтом, отмечал, что понимание - это процесс, в котором люди «затрагивают друг в друге то же звено чувственных представлений и понятий, прикасаются к тому же клавишу своего духовного инструмента, вслед-
ствие чего в каждом восстают соответствующие, но не те же понятия» [5, с. 140]. Иначе говоря, реализация коммуникативных возможностей слова определяется когнитивной общностью «представлений и понятий», т.е. ассоциаций (не только вербальных), вы1зы1ваемы1х словом в сознании говорящих.
Вообще же ассоциация как установление связи между двумя элементами, по мнению авторов Энциклопедического философского словаря [6], имеет психофизическую основу - условный рефлекс, обеспечивающий при появлении одного члена ассоциативной пары непременную актуализацию другого.
Именно выявление определенных отношений и взаимосвязи объектов действительности соответствует, по свидетельству А.Ф. Лосева, основному принципу человеческого мышления. «Мышление есть пола-гание чего-либо в его принудительном взаимоотношении с прочим» [7, с. 145]. Связь эта носит сугубо мыслительный «отвлеченно-смыгсловой» характер, она динамична, подвижна по своей природе. А.Ф. Лосев утверждает, что установить связь - это значит прежде всего «различить какие-нибудь А.В.С. и потом их объединить... Это самый основной, абсолютно первичный исток мышления, то, без чего оно не может начаться и существовать» [7, с. 144]. Соответственно и ассоциация как специфический мыслительный процесс нахождения связи между двумя элементами предполагает их первоначальное «различие» и последующее «отождествление».
Собственно мышление осуществляется в форме внутреннего «промежуточного языка», который Ю.Н. Карауловым понимается как «посредник между биологическими, имеющими физико-химическую природу, языками мозга, т.е. языками взаимодействия нейронов и артикулируемым человеческим языком» [8, с. 9]. Выступая в качестве одной из возможный единиц «промежуточного языка», внутреннее слово теряет многие свойства как единицы «естественного языка» и «внешней речи» [8, с. 208], но приобретает «вторичную образность», т.е. ассоциативную соотнесенность с неким образом восприятия, имеющим синкретичный характер, и возникновение которого «неизбежно влечет за собой появление внутреннего слова и наоборот» [8, с. 209].
Традиционно считается, что язык является основным, хотя и не единственным, орудием мышления, поэтому он должен вполне отражать логические законы последнего и строиться на ассоциации как способе взаимосвязи между составляющими его элементами. Особенно ярко это проявляется на лексическом уровне. Так, по свидетельству А.А. Залевской [9], все известные в настоящее время виды полей и семантических группировок слов интегрированы в рамках ассоциативного поля, т.е. они не искусственно смоделированы лингвистами для решения определенных исследовательских задач, а реально и органично присутствуют в сознании носителей языка. В качестве подтверж-
дения тезиса об ассоциативной взаимосвязи всех единиц лексического уровня и их структурирования в виде вербально-ассоциативной сети можно сослаться на предложенное Ю.Н. Карауловым «правило шести шагов», согласно которому любые два слова могут быть ассоциативно соотнесены друг с другом через шесть промежуточных ассоциативных ходов, более того, число этих переходов может сократиться при наличии у слов общих семантических признаков.
Наконец, текст как продукт речемыслительной деятельности человека представляет собой сложно организованную ассоциативно-семантическую сеть, «материализованную вербально» [4, с. 174], при этом именно лексическая структура текста «отражает заложенную в нем смысловую программу» [4, с. 174]. Сетевой принцип организации текста вполне корре-лируется со структурой внутреннего лексикона человека, который также задается ассоциативно-семантической сетью.
Таким образом, все слова языка соотнесены друг с другом в бесконечном множестве прямых и опосредованных ассоциативных перекличек по каждому из возможных для них параметров. Ассоциативновербальная сеть связывает слова по самым разным функциональным, формальным и содержательным признакам. Такое действительно неисчерпаемое богатство ассоциативных связей вполне соответствует как сложности внутренней организации психики человека, так и разнообразию осознаваемых им отношений между объектами и явлениями окружающей действительности.
В связи с этим актуальной представляется попытка по-новому взглянуть на различные свойства слова и рассмотреть ассоциативность как важнейшее из них. Под ассоциативностью в данном случае условимся понимать потенциальную и универсальную способность единиц лексического уровня вызывать в сознании носителей языка ассоциации с системой языка, миром понятий и явлениями окружающей действительности.
Любое определение слова как единицы языка предполагает некоторый набор свойств; например, Н.М. Шанский [10] выделяет ряд различных признаков, характеризующих слово. В.Г. Гак пишет, что «в истории науки было выдвинуто более 70 различных критериев определения слова, в основе которых лежали графические (орфографические), фонетические, структурные, грамматические, синтаксические, семантические, системные принципы» [11, с. 465]. Однако количество их пока не переросло в качество, так как до сих пор нет четкой концепции, в полной мере объясняющей феномен слова и представляющей систему единых, а не специфичных для каждого языка, свойств слова.
Рассмотрим, как соотносится ассоциативность с некоторыми основными, традиционно выделяемыми свойствами слова.
Слово, как известно, имеет фонетическую и графическую оформленность, которая в большинстве случаев является произвольно выбранной, ассоциативно закрепленной за «квантом информации», представленным в слове. Зрительное или слуховое восприятие комплекса букв или звуков, каким является слово, влечет за собой в сознании носителя языка актуализацию определенного значения, таким образом реализуется ассоциативная взаимосвязь звучания и значения, формы и содержания слова, зафиксированная в языке.
Вообще же такие признаки слова, как фонетическая оформленность, непроницаемость, отдельность, одноударность, манифестируют самостоятельность слова по отношению к другим словам или единицам языка и в какой-то мере предопределяют и ограничивают направление его ассоциативных связей. Нарушение этих признаков влечет за собой помехи при восприятии слова (исключение составляют, пожалуй, только изменения, предпринятые автором в эстетических целях). Включение слова с измененным, деформированным обликом (звучанием) в ассоциативно-вербальную сеть внутреннего лексикона человека или текста ведет к перестройке, переориентации многих ассоциативных отношений. Следствием этого может быть полное непонимание передаваемой информации.
Номинативность слова также имеет ассоциативную природу, так как язык, представляющий собой отраженную в системе знаков реальность, позволяет слову замещать в сознании человека определенное явление окружающего мира. При восприятии объекта в сознании всплывает слово, закрепленное за ним, и наоборот, слово, как мы уже отмечали, может стимулировать появление некоего обобщенно-чувственного представления об объекте, хранящегося в памяти человека. Отношения между знаком и денотатом носят условно-ассоциативный характер, вытекающий из отсутствия причинной связи между ними.
Частотность самостоятельного слова как «показатель функционирования слова в речи» [11, с. 467] зависит не только от «семантики, грамматических свойств, от содержания текстов и социопрофессио-нальной характеристики говорящих» [11, с. 467], но и от его ассоциативно-семантических связей, так как именно они формируют степень востребованности слова в речи коллектива или индивида. Как правило, наиболее частотные слова соотносятся с типовыми коммуникативными ситуациями или удачно отражают актуальные социальные, в том числе и коммуникативные, потребности, интенции носителей языка. Поэтому частотность слов в речи человека можно рассматривать как показатель особенностей мотивационной сферы данной языковой личности, так как высокочастотные слова являются узловыми и в ассоциативно-вербальной сети его лексикона.
Несомненный интерес вызывает проблема частотности ключевых слов в художественных текстах
одного автора. В данном случае ее необходимо рассматривать через призму эстетической и концептуальной обусловленности этих слов в их текстовом воплощении.
Синтаксическая валентность, понимаемая как «общая сочетаемостная способность слова» [11, с. 80], по утверждению А.П. Клименко, отражена в его ассоциативных связях. Поскольку возникновение ассоциативной сопряженности между стимулом и реакцией является «реализацией сочетаемостных потенций слова» [12, с. 35], всегда направленных на «текстообразование, на использование обоих членов бинома в текстах» [12, с. 11].
Мотивированность, выделенная О.И. Блиновой (см. об этом: Блинова, 1982, 1984, 1997 [13], 2000), также основана на способности слова благодаря внутренней форме ассоциативно соотноситься со структурными и/или лексическими мотиваторами.
Н.Д. Голев признает ассоциативность мотивационного процесса, проявляющегося в потенциальном и постоянном стремлении слова быть мотивированным. При этом «мотивационный потенциал» мотиватора или мотивата реализуется «в разных словах по-разному, с разной силой, в разных формах» [14, с. 8]. Косвенно об этом свидетельствуют исследования Ю.Н. Караулова, представленные в Русском ассоциативном словаре [15, с. 206-207]. При анализе словарных статей значительное внимание уделялось рассмотрению не только нормативных, системноморфологических отношений между стимулом и реакцией, но и случаям ложной этимологизации и поискам внутренней формы слова. Слово-стимул в зависимости от степени мотивированности предполагает достаточно прогнозируемый набор мотивационно обусловленных ассоциатов. Так, ассоциативно-семантическое поле мотивированного слова будет, как правило, включать в себя мотивационно связанные со стимулом реакции, ссылку на лексические и / или структурные мотиваторы. Немотивированное слово таких ассоциативных рядов в сознании говорящих вызывать не будет, однако, лишившись мотивированности, слово не теряет ассоциативности, хотя структура его ассоциативно-смыслового поля будет несколько иная, чем у мотивированного слова, обращенного одновременно к реальности и системе языка.
Цельнооформленность как морфологический показатель непосредственно отражается на ассоциативных связях слова, так как грамматическая форма стимула диктует форму отдельных реакций. Поэтому не случайно в Русский ассоциативный словарь (19941996) вошло в качестве самостоятельных стимулов более 350 существительных и глаголов в косвенных формах, что позволило еще раз «перепроверить грамматический аспект ассоциативных связей» [15, с. 8].
И функциональные и системные аспекты существования слова отражены в ассоциативно-вербальной сети внутреннего лексикона человека, более того,
в ней лексикализован весь грамматический строй языка, т.е. представлен в виде диссипативных структур, «структур не концентрированных в одном месте, а распределенных между разными ассоциативными полями и разными лексемами» [15, с. 206].
Существование взаимозависимости между ассоциативностью слова и его фонетической оформленно-стью, непроницаемостью, отдельностью, одноудар-
ностью, номинативностью, частотностью, синтаксической валентностью, мотивированностью, цель-нооформленностью и др. позволяет включить ассоциативность в ряд основных свойств слова. Более того, ассоциативность можно назвать «признаком признаков» слова, когнитивно обусловленным потенциальным и универсальным свойством, пронизывающим все аспекты его рассмотрения.
Литература
1. Сентенберг И.В. Коммуникативный потенциал значения слова (на материале английского глагола) // Коммуникативные аспекты значения. Волгоград, 1990.
2. Степанова В.В. Функциональные ориентиры в семантике слова и их текстовое воплощение // Проблема исследования слова в художественном тексте. Л., 1990.
3. Апресян Ю.Д. Новый объяснительный словарь синонимов: концепция и типы информации // Новый объяснительный словарь синонимов. М., 1995.
4. Болотнова Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. Томск, 1992.
5. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М., 1976.
6. Энциклопедический философский словарь. М., 1989.
7. Лосев А.Ф. Основной принцип мышления и вытекающие из него логические законы мышления // Вопр. философии. 1998. № 4.
8. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
9. Залевская А.А. Слово в лексиконе человека. М., 1990.
10. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. 2-е изд. М., 1972.
11. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М., 1998.
12. Клименко А.П. Проблема лексической системности в психолингвистическом эксперименте: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Минск, 1980.
13. Блинова О.И. Свойства слова и их иерархия // Изв. Алтайского гос. ун-та. 1997. № 2.
14. Голев Н.Д. О природе мотивационных ассоциаций в лексике русского языка // Изв. Алтайского гос. ун-та. 1996. № 2.
15. Караулов Ю.Н. Русский ассоциативный словарь как новый лингвистический источник и инструмент анализа языковой способности // Русский ассоциативный словарь. Кн. 1. М., 1994.
С.М. Карпенко
ЛЕКСИЧЕСКАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КОНЦЕПТА «ПУТЬ» В ТВОРЧЕСТВЕ Н. ГУМИЛ'ВА
Томский государственный педагогический университет
Приобщение к мировидению поэта, постижение глубинного смысла его стихотворений, выявление идиостилевых особенностей возможно на основе концептуального анализа поэтических текстов, занимающего важное место в современных лингвистических исследованиях. Понятия «концептосфера». «концепт», «концептуальное пространство», «концептуальный анализ» активно используются в терминологическом аппарате не только когнитивной лингвистики, но и лингвистики текста, коммуникативной стилистики и других направлений филологических исследований. В основе концептуального анализа -выявление ключевых слов, описание концептуального пространства текста, цикла стихотворений, анализ доминирующих концептов этого пространства.
Целью данной статьи является анализ особенностей лексической репрезентации концепта «путь» в поэзии Н.С. Гумилёва.
Н.С. Гумилёва с полным правом можно назвать одним из самых «путных» поэтов, ссылаясь на шут-
ливое замечание петербургского литературоведа Максимова о том, что все поэты в зависимости от роли идеи пути в их творчестве делятся на «путных» и «беспутных» [1, с. 6].
Концепт «путь» является одним из базовых в творчестве Н. Гумилёва, о чем свидетельствует частотность употребления: 1) лексемы путь (в стихотворениях разных циклов выявлено около 20 словоупотреблений); 2) однокоренных слов (путник, путешествие, путеводный и др.); 3) синонимичной слову путь лексемы дорога (выявлено около 20 словоупотреблений); 4) языковых единиц, имеющих со словом путь общие семантические компоненты - «движение», «перемещение в пространстве» - и входящих в одну тематическую группу (идти, бродить, блуждать, проходить, бежать, скрываться, пробираться, возвращаться, скитаться, странствовать, примчаться, странник, скитальцы, паломник и др.); 5) многих из перечисленных единиц в названиях стихотворений и стихотворных циклов (например: сборник
