CC BY
98
Зайцев Александр Олегович
аспирант кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА) (e-mail: zaytsev.alexander@bk.ru)
О значении решений Европейского суда по правам человека для правовых стандартов правомерности заключения под стражу обвиняемого
В статье анализируются стандарты правомерности применения меры пресечения в виде заключения под стражу, принятые в российской правовой системе под влиянием Европейского суда по правам человека. Автор указывает актуальные направления модернизации российской правовой системы стандартов правомерности применения меры пресечении в виде заключения под стражу в контексте изменения международно-правовой ситуации.
Ключевые слова: заключение под стражу, Европейский суд по правам человека, Конституционный Суд России.
A.O. Zaytsev, Post-graduate of the Chair of Criminal Procedure Law of the Moscow State Law University of O.E. Kutaphin (MSAL); e-mail: zaytsev.alexander@bk.ru
The significance of decisions of the European Court of Human Rights legal standards for legality detention of the accused
The article analyzes the standards of legality of the measure of restraint in the form of detention adopted by the Russian legal system under the influence of the European Court of Human Rights. The author points out the actual directions of modernization of the Russian legal system standards of the legality of the measure of restraint in the form of detention in the context of changes in the international legal situation.
Key words: commitment, European Court of Human Rights, Constitutional Court of Russia.
Продолжительное время стандарты правомерности применения меры пресечения в виде заключения под стражу в российском уголовном судопроизводстве формировались под влиянием Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). Правовые позиции, сформулированные ЕСПЧ, стали неотъемлемой частью многих решений Конституционного Суда РФ и постановлений Пленума Верховного Суда РФ [1], касающихся применения данной меры пресечения. При этом конституционно-правовое положение о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры нашей страны имеют приоритет над нормами национального законодательства (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ), под сомнение не ставилось. Скорее наоборот, законодатель и правоприменитель исходили из буквального толкования смысла Федерального закона от 30 марта 1998 г [2], который признал юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по
всем вопросам толкования и применения Конвенции [3] и Протоколов к ней, осуществляемых на основе разрешения конкретных уголовных дел.
Однако постепенно в практике Конституционного Суда РФ сформировалась тенденция на «суверенизацию» правового пространства России [4], замещение юрисдикции ЕСПЧ юрисдикцией Конституционного суда России [5], которая отчетливо нашла выражение в постановлении Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 № 21-П [6]. Свидетельствует ли это о возникновении системного конфликта между европейской системой защиты прав человека и аналогичной российской правовой системой? Поставлены ли под сомнение ранее сформировавшиеся под влиянием ЕСПЧ правовые гарантии прав личности? Предметом данной статьи является рассмотрение вопросов о возможном изменении уголовно-процессуальной политики по применению мер пресечения в нашей стране и действительности
62
некоторых международно-правовых стандартов правомерности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу.
Вначале кратко обозначим те моменты, где наиболее ярко проявилось влияние ЕСПЧ на формирование критериев правомерности применения меры пресечения в виде заключения под стражу в нашем уголовном процессе. В трактовке ЕСПЧ закрепленное в ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод право на свободу и личную неприкосновенность является одним из наиболее защищаемых прав и находится на вершине иерархии правовых ценностей [7]. В позициях ЕСПЧ сформулирована фактическая презумпция в пользу освобождения арестованного лица. Так, ЕСПЧ многократно отмечал, что положения ст. 5 Конвенции предполагают доставку арестованного обвиняемого к судье в течение разумного срока или его освобождение до суда. Поскольку обвиняемый считается невиновным, он подлежит освобождению, как только его содержание под стражей перестает быть разумным. Обвиняемый в преступлении подлежит освобождению до суда, если государство-ответчик не представит «относимые» и «достаточные» причины, оправдывающие продолжение содержания его под стражей [8]. Ввиду исключительности меры пресечения в виде заключения под стражу возрастает требование к ее обоснованности, а неспособность судов государства изложить основания своих решений об оставлении заявителя под стражей противоречит требованиям «законности», установленной п. 1 ст. 5 Конвенции» [9].
В числе стандартов обоснованности применения этой меры пресечения, сформированных ЕСПЧ, видимо, можно указать «риск уклонения от правосудия». Так, по делу Томази против Франции от 27 августа 1992 г. Европейский суд указал, что опасность уклонения от правосудия не может измеряться только в зависимости от суровости возможного наказания. Она должна определяться с учетом других факторов, которые свидетельствуют о наличии существенной опасности уклонения от правосудия либо делают ее настолько незначительной, что это не может служить оправданием содержания под стражей [10, с. 759]. По делу Неймастер против Австрии от 27 июня 1968 г. отмечено, что для установления данных о том, что обвиняемый (подозреваемый) может скрыться от правосудия, необходимо учитывать характер обвиняемого (подозреваемого), его моральные качества, его средства, связи с государством, в
котором он преследовался по закону, и его международные контакты [10, с. 776]. Принимая решение по делу Летелье против Франции от 26 июня 1991 г., Европейский суд обратил повышенное внимание на необходимость установления опасности того, что обвиняемый скроется от следствия. Подобная опасность должна оцениваться не только в свете тяжести наказания, но и исходя из всех сопутствующих обстоятельств, которые могут либо подтвердить наличие подобной опасности, либо свести ее до такого минимума, что заключение под стражу окажется неоправданным [10, с. 700]. В решении ЕСПЧ по делу W. против Швейцарии от 26 января 1993 г. подчеркнута необходимость того, чтобы суд в своем решении учитывал конкретные особенности ситуации, указывающей на наличие у обвиняемого реальной возможности и желания скрыться от следствия и суда [10, с. 776].
Другим сформулированным ЕСПЧ стандартом является «опасность воспрепятствования производству по уголовному делу». Принимая решение по делу Клоот против Бельгии от 12 декабря 1991 г., Европейский Суд признал, что в отношении обвиняемого, по крайней мере, в начале следствия, может быть применена мера пресечения в виде содержания под стражей для того, чтобы помешать ему запутать расследование, особенно в деле, где необходимы многочисленные и сложные следственные действия. Однако с течением времени ситуация может поменяться, и при нормальном развитии событий предполагаемые риски постепенно уменьшатся по мере того, как проводится расследование, фиксируются показания и осуществляется проверка [10, с. 777]. Европейский суд согласился с тем, что опасение о возможном оказании давления на свидетелей в качестве одного из оснований к заключению под стражей могло быть оправданным в начале следствия, а после проведенных многочисленных допросов свидетелей оно перестает быть определяющим. Тем более, что в деле отсутствуют какие-либо данные, свидетельствующие о том, что в период, когда обвиняемая находилась на свободе под подпиской о невыезде, она прибегала к запугиванию свидетелей [15]. В своем решении по делу W. против Швейцарии от 26 января 1993 г. ЕСПЧ признал обоснованным заключение под стражу обвиняемого в зависимости от исключительного объема дела, большого количества изъятых документов и их преднамеренно запутанного состояния, а также значительного количества
63
свидетелей, проживающих за границей. Другой аргумент базировался на личности арестованного лица, чье поведение как до, так и после ареста отражало его намерение уничтожить все уличающие его свидетельства, например путем фальсификации или ликвидации счетов. Имелись также достаточные доказательства того, что, оказавшись на свободе, обвиняемый может злоупотребить ею и, пользуясь влиянием на своих сотрудников, уничтожить не найденные улики, вероятное существование которых подтверждали другие документы, а также манипулировать свидетелями и склонить их к ложным показаниям [10, с. 777].
Следует считать стандартом правомерности заключения под стражу и «опасность повторения преступлений». По вышеупомянутому делу W. против Швейцарии от 26 января 1993 г. Европейский суд согласился с тем, что опасность уклонения от правосудия и наличие сговора уже являлись достаточным оправданием содержания лица под стражей [10, с. 778]. Сразу отметим, что, на наш взгляд, последний стандарт создает меньшую гарантию прав личности, чем сформированное в нашей правовой системе требование к обоснованности заключения под стражу.
ЕСПЧ создал представление о категорической недопустимости произвольного ограничения свободы и личной неприкосновенности обвиняемого в течение длительного времени вне осуществления судебного контроля, тем самым сформировав стандарт «разумности срока» содержания под стражей. ЕСПЧ благоразумно воздержался от определения конкретных критериев разумности срока. Так, в одном случае содержание под стражей в четыре года и три дня было признано правомерным [11]. По делу «Калашникова» против России, суд признал неразумными сроки: а) содержания под стражей в течение 4 лет 1 месяца и 4 дней; и б) производства по делу в течение 5 лет 1 месяца и 23 дней [12]. В другом решении ЕСПЧ признал неоправданной задержкой содержание обвиняемой под стражей в течение двух лет и девяти месяцев [13].
С точки зрения ЕСПЧ, незамедлительное вмешательство судебных органов может привести к обнаружению и предотвращению действий, представляющих угрозу для жизни лица, или к вскрытию фактов крайне плохого обращения. Речь идет как о защите физической свободы человека, так и о его личной безопасности в ситуациях, когда отсутствие такого рода
гарантий может подорвать верховенство права и лишить задержанного самых элементарных средств правовой защиты [14]. В свою очередь, к «бесчеловечному обращению» ЕСПЧ относит случаи, когда оно носит преднамеренный характер, длится несколько часов или когда в результате такого обращения человеку были причинены реальный физический вред либо глубокие физические или психические страдания. При этом условия содержания обвиняемых под стражей должны быть совместимы с уважением к человеческому достоинству [15].
Итак, можно констатировать, что наша правовая система усвоила ряд правовых стандартов применения меры пресечения в виде заключения под стражу, основанных на прецедентах ЕСПЧ. Насколько велика вероятность того, что в будущем они не будут пересмотрены?
В постановлении от 14 июля 2015 г. № 21-П Конституционный Суд РФ признал, что Конституция РФ и Конвенция о защите прав человека и основных свобод основаны на одних и тех же базовых ценностях защиты прав и свобод человека и гражданина. Вместе с тем, он констатировал по существу дополнительную к национальному механизму судебной защиты прав человека роль Европейского суда по правам человека в Российской Федерации, что предопределяет необходимость осуществления судебной защиты в первую очередь всеми судами Российской Федерации, включая Верховный Суд России, а также Конституционный Суд РФ. А потому, с позиции Конституционного Суда РФ, гармонизация российского права с конвенционным допустима лишь постольку, поскольку она не порождает противоречий с Конституцией РФ. Российская Федерация обязана обеспечивать в рамках своей правовой системы верховенство Конституции РФ, что вынуждает ее в случае возникновения каких-либо коллизий в этой сфере отдавать предпочтение требованиям Конституции РФ и тем самым не следовать буквально постановлению Европейского суда по правам человека в случае, если его реализация противоречит конституционным ценностям.
В этом постановлении отмечена недопустимость имплементации в правовую систему государства международных договоров, участие в которых может повлечь ограничения прав и свобод человека и гражданина или допустить какие-либо посягательства на основы конституционного строя Российской Федерации и тем
64
самым нарушить конституционные предписания. Так что теперь тезис о прямом и безоговорочном включении в русское уголовно-процессуальное право так называемых норм «мягкого права», содержащих положения различных международных соглашений, деклараций, стандартов, которые не являются нормативно-правовыми, но которые активно применяются Европейским судом по правам человека [16, с. 127], утратил актуальность. Имплементация правовых норм, соответствующих международным принципам и стандартам, в национальном законодательстве должна происходить с учетом специфики правовой системы Российской Федерации и только под контролем Конституционного Суда РФ.
Как представляется, к настоящему времени созданная национальными судами система правовых стандартов обеспечения прав личности при применении мер пресечения как минимум не ниже, чем система, созданная на основе Конвенции ЕСПЧ, а по некоторым положениям и выше. Это, в частности, касается стандартов обоснованности решений об избрании этой меры пресечения. Более того, российский законодатель и судебная власть взяли такие высоты в обеспечении прав некоторых категорий граждан («предпринимателей»), которые и не снились европейцам: ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. В свете пожелания Президента России «в ходе следствия по экономическим составам
1. О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 окт. 2003 г. № 5 (в ред. от 5 марта 2013 г.) // Рос. газ. 2003. 2 дек. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 05.12.2015).
2. О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней: федер. закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 1998. № 14. Ст. 1514.
3. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 нояб. 1950 г.) (с изм. от 21 сент. 1970 г., 20 дек. 1971 г., 1 янв., 6 нояб. 1990 г., 11 мая 1994 г.). Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 05.12.2015).
помещение под стражу нужно использовать как крайнюю меру, а применять залог, подписку о невыезде, домашний арест» [17] этот «правозащитный стандарт» сомнению не подлежит.
Интересно другое: Конституционный Суд России оставил за собой право на выявление недостатков национального правового регулирования и предложение путей к их устранению, в том числе и в том, что касается правовых стандартов применения меры пресечения в виде заключения под стражу. Именно этот орган взял на себя полномочие освободить (в порядке исключения) Россию от выполнения возлагаемых на нее обязательств по международно-правовому договору, когда такое отступление является единственно возможным способом избежать нарушения основополагающих принципов и норм Конституции РФ.
Вывод о том, какого рода решения возможны в этом направлении, вытекает из недавних высказываний председателя Конституционного суда РФ В. Зорькина, который выступил за пересмотр подходов к обеспечению безопасности и ужесточение национальной правовой системы «в направлении военной суровости» [18]. Так что, скорее всего, отступление от общепринятых международно-правовых стандартов возможно для, кто покушается на государственный суверенитет, национальную безопасность России: террористов, экстремистов и других врагов российского народа.
1. On application by the courts of general jurisdiction of the generally recognized principles and norms of international law and international treaties of the Russian Federation: resolution of the Supreme Court of the Russian Federation of Oct. 10, 2003 № 5 (in ed. of March 5, 2013) // Rus. newsp. 2003. Dec. 2 /Access from reference legal system «ConsultantPlus» (date of access: 05.12.2015).
2. On ratification of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms and its Protocols: fed. law of March 30, 1998 № 54-FL // Coll. of legislation of the Russian Federation. 1998. № 14. Art. 1514.
3. The Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms (Rome, Nov. 4, 1950) (rev. of Sept. 21, 1970, Dec. 20, 1971, Jan. 1, Nov. 6, 1990, May 11, 1994). Access from reference legal system «ConsultantPlus» (date of access: 05.12.2015).
65
4. Зорькин В. Предел уступчивости // Рос. газ. 2010. № 5325(246).
5. Определение Конституционного Суда РФ от 8 нояб. 2005 г. № 439-0; определение Конституционного Суда РФ от 2 марта 2006 г. № 54-0; определение Конституционного Суда РФ от 15 янв. 2009 г. № 187-О-О; постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П; По делу о проверке конституционности положений статьи 11 и пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Ленинградского окружного военного суда: постановление Конституционного Суда РФ от 6 дек. 2013 г. № 27-П. Доступ из справ. правовой системы «Консультант-Плюс» (дата обращения: 05.12.2015).
6. По делу о проверке конституционности положений ст. 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», п. 1 и 2 ст. 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой ст. 11, п. 4 ч. ст. 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, ч. 1 и 4 ст. 13, п. 4 ч. 3 ст. 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, ч. 1 и 4 ст. 15, п. 4 ч. 1 ст. 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой ст. 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы: постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П // Собр. законодательства РФ. 2015. № 30. Ст. 4658.
7. Постановление Европейского суда от
20 сент. 2011 г. по делу «Нефтяная компания Юкос (OAO«¡Neftyanaya kompaniya Yukos») против Российской Федерации». Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 05.12.2015).
8. Постановление Европейского суда от
21 дек. 2000 г. по делу «Яблоньский против Польши» (Jablonski v. Poland), § 83; постановление Европейского Суда от 13 марта 2007 г. по делу «Кастравец против Молдавии» (Castravet v. Moldova), (§ 30 и § 32). Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 05.12.2015).
9. Постановление Европейского суда от 24 апр. 2008 <Дело Фурсенко (Fursenko) про-
4. Zorkin V. Limit compliance // Rus. newsp. 2010. № 5325(246).
5. Determination of the Constitutional Court of the Russian Federation of Nov 8, 2005 № 439-0; Determination of the Constitutional Court of the Russian Federation of March 2, 2006 № 54-0; determination of the Constitutional Court of the Russian Federation of Jan. 15, 2009 № 187-O-O; resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation of June 29,2004 № 13-P; In the case on the constitutionality of the provisions of article 11, paragraphs 3 and 4 of the fourth paragraph of article 392 of the Civil Procedure Code of the Russian Federation in connection with the request of the Presidium of the Leningrad Military District Court: resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation of Dec. 6, 2013 № 27-P. Access from reference legal system «ConsultantPlus» (date of access: 05.12.2015).
6. In the case on the constitutionality of the provisions of art. 1 of the Federal Law «<On ratification of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms and its Protocols», p. 1 and 2 of art. 32 of the Federal Law « On international treaties of the Russian Federation», the first and fourth parts of the article 11, pt. 4 of art. 392 of the Civil Procedure Code of the Russian Federation, pt. 1 and 4 of art. 13, p. 4 of pt. 3 of art. 311 of the Arbitration Procedure Code of the Russian Federation, pt. 1 and 4 of art. 15, p. 4 of pt. 1 t. of art. 350 of Code of Administrative Procedure of the Russian Federation and the fourth part of paragraph 2 of Art. 413 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in connection with the inquiry group of State Duma deputies: resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation of July 14, 2015 № 21-P // Coll. of legislation of the Russian Federation. 2015. № 30. Art. 4658.
7. Resolution of the European Court of Human Rights of Sept. 20, 2011 on the case of «Yukos oil company (OAO «<Neftyanaya kompaniya Yukos») against the Russian Federation». Access from reference. legal system «ConsultantPlus» (date of access: 05.12.2015).
8. Resolution of the European Court of Human Rigths of Dec. 21, 2000 on the case of «Jablonski v Poland» (Jablonski v. Poland), § 83; resolution of European Court of March 13, 2007 on the case «Kas-travets against Moldova» (Castravet v. Moldova), (§ 30 and § 32).Access from reference legal system «ConsultantPlus» (date of access: 05.12.2015).
9. Resolution of the European Court of Apr. 24, 2008 <Case Fursenko (Fursenko) against Russia
66
тив России> (жалоба № 26386/02). URL: http:// www.supcourt.ru/news_detale.php?id=6018
10. Европейский Суд по правам человека, избр. решения: в 2 т. М., 2000. Т. 1.
11. Решение Европейского суда по правам человека от 26 янв. 1993 г. по делу «W. против Швейцарии». URL: http://www.garant.ru/ euro/DOC_2461449.htm
12. Решение Европейского суда по правам человека от 15 июля 2002 г. по делу «Калашников против Российской Федерации» // Рос. газ. 2002. 17 окт.
13. Решение Европейского суда по правам человека от 26 июня 1991 г. по делу «Летелье (Letellier) против Франции». URL:http://www. garant.ru/euro/DOC_2461412.htm
14. Постановление Европейского Суда от 25 мая 1998 г. по делу «Курт (Kurt) против Турции». Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения:
01.04.2014).
15. Бюлл. Верховного Суда РФ. 2003. № 12. С. 3-8.
16. Воскобитова Л.А. Качество уголовно-процессуального закона: стенограмма круглого стола «Качество уголовно-процессуального закона» (5 июня 2013 г., Академия МВД Росии, Зал ученого совета) // Союз криминалистов и криминологов. 2013. № 1.
17. Послание Президента Федеральному Собранию от 3 дек. 2015 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.kremlin.ru/events/ president/news/50864 (дата обращения:
05.12.2015).
18. Валерий Зорькин готов к ужесточению российских законов в условиях «военной суровости» // Коммерсантъ. 2015. 25 нояб. URL: http://www.kommersant.ru/doc/ 2861672#comments
(application № 26386/02). URL: http://www.sup-court.ru/news_detale.php?id=6018
10. The European Court of Human Rights, sel. solutions: in 2 vol. Moscow, 2000. T. 1.
11. The decision of the European Court of Human Rights of Jan. 26, 1993 in the case of «W. against Switzerland. URL: http://www.garant.ru/ euro/DOC_2461449.htm
12. The decision of the European Court of Human Rights of July 15, 2002 on the case «Kal-ashnikov against the Russian Federation» // Rus. newsp. 2002. Oct. 17.
13. The decision of the European Court of Human Rights of June 26, 1991 on the case «Letellier (Letellier) against France». URL: http: //www. garant.ru/euro/DOC_2461412.htm
14. Resolution of the European Court of Human Rights of May 25, 1998 on the case «Kurt (Kurt) against Turkey». Access from reference legal system «ConsultantPlus» (date of access: 01.04.2014).
15. Bull. of the Supreme Court of the Russian Federation. 2003. № 12. P. 3-8.
16. Voskobitova L.A. Quality of criminal procedural law: transcript of the round table «The quality of the Criminal Procedural Law» (June 5, 2013, the Academy of the Interior Ministry, the Hall of the Academic Council) // Union of forensics and criminology. 2013. № 1.
17. Message of the President to Federal Assembly [Electronic resource]: of Dec. 3, 2015 URL: http://www .kremlin.ru/events/president/ news/50864 (date of access: 05.12.2015).
18. Valery Zorkin is ready to toughening of the Russian laws in the conditions of «military sever-ity» // Kommersant. 2015. Nov. 25. URL: http:// www .kommersant.ru/doc/2861672#comments
67
