CC BY
34
1917 ГОД И СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ
УДК 343
А. В. Верещагина
О ЗНАЧЕНИИ НЕКОТОРЫХ ПРАВОВЫХ ФЕНОМЕНОВ
В ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД: ПО СТРАНИЦАМ ЮРИДИЧЕСКИХ ПУБЛИКАЦИЙ 1917 ГОДА
(ФЕВРАЛЬ-ОКТЯБРЬ)
Российские юристы поддержали приход к власти Временного правительства. Однако они осознавали негативные последствия смены власти и игнорирования действовавшего права. Эти обстоятельства обусловили содержание юридических публикаций, которое носило двойственный характер. Они призывали к поддержке Временного правительства и соблюдению действовавшего права и одновременно предостерегали от опасности узурпации власти.
К л ю ч е в ы е с л о в а: российское право, Февральская революция, Временное правительство, дореволюционные юристы, правопорядок, законность, целесообразность.
ABOUT SIGNIFICANCE OF SOME LEGAL INSTITUTES IN THE TRANSITION PERIOD: ON PAGES OF JURIDICAL PUBLICATIONS OF 1917
(FEBRUARY-OCTOBER)
Russian lawyers supported Temporary government. However they understood the danger of the coup and defying the law. Both moments determined juridical publication's contents. Articles had dual character. Authors called to the maintenance of Temporary government and the observance of the effective law and simultaneously warned against the emerging of the dictatorship.
K e y w o r d s: Russian law, February revolution, Temporary government, prerevolutionary lawyers, law order, legality, expediency.
Поступила в редакцию 20 июля 2017 г.
Временное правительство, пришедшее к власти в феврале 1917 г., обосновывало свою легитимность, ссылаясь на акт отречения от престола великого князя Михаила, который просил «...всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти.» 1.
Правовую преемственность и непрерывность правопорядка новая власть подчеркивала в ряде своих документов. Она торжественно заявляла, что «будет свято хранить связывающие нас с другими державами соглашения», обещала принять «к непременному исполнению все возложенные на государственную казну при прежнем правительстве денежные обязательства»2 и обращалась к населению с
1 Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем сенате. Пг., 1917. № 54. Ст. 345.
2 Кистяковский Б. Непрерывность правового порядка // Юрид. вестник. М., 1917. № 1 (ХУ11).
С. 8.
© Верещагина А. В., 2017
просьбами уважать и охранять все частные права, основанные на действующих законах.
Призывы соблюдать правопорядок и формировать новую государственную форму исключительно правовыми средствами обусловливались несколькими взаимосвязанными причинами, основными из которых, по нашему мнению, являлись: 1) критика оппонентов, ставивших под сомнение законность пребывания у власти Временного правительства3; 2) сложившееся после февральских событий двоевластие, разъедавшее государственные институты; 3) господствовавший в обществе правовой нигилизм.
Последний из перечисленных феноменов в наибольшей степени занимал представителей юридического сообщества, активно поддержавших приход к власти Временного правительства4, что не было случайностью или следствием всеобщего революционного воодушевления и желания перемен. С начала XX в. многие известные юристы активно участвовали в политической жизни России, являлись членами партий, преимущественно либерального толка. К примеру, во фракцию кадетов I Государственной Думы входили известные российские юристы М. М. Винавер, С. А. Котляревский, В. Д. Кузьмин-Караваев, В. Д. Набоков, П. И. Новгородцев и другие, активно работавшие над законопроектами, направленными на обеспечение прав личности5.
Характерное для деятельности царского правительства манкирование законом, нередко игнорировавшего нормативные предписания и злоупотреблявшего введением чрезвычайных режимов на территории Российской империи, и годы войны расшатали нравственные устои общества. По воспоминаниям современников, чувство законности утратилось, постоянные реквизиции как неизбежность каждой войны поколебали понятие собственности. «Все это создавало благоприятную почву для разжигания в массах низменных страстей ...»6.
Представители юридического сообщества, понимая природу права, его значение для жизни общества и государства как стабилизирующего, упорядочивающего явления, предвидя результаты его несоблюдения, поддерживали новую власть и ее стремление сохранить правопорядок и обосновать свою легитимность.
Это обстоятельство влияло на тон юридических публикаций. Правоведы указывали на двойственность последствий Февральской революции. Она открывала широкие перспективы дальнейшего развития формы Российского государства
3 См. об этом: Батюк В. И., Галузо В. Н. О юридическом и фактическом прекращении династии «Дома Романовых» в России и роли в этом представителей «должности прокурора» // Право и государство : теория и практика. 2012. № 2 (86). С. 74-79 ; Орлова С. А. Отречение императора и роль Сената в легализации Временного правительства // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2004. № 2 (253). С. 204-209 ; Сахаров В. А. Проблема легитимности и легальности государственной власти в России в революционных событиях 1917 г. // Вестник Моск. ун-та. Серия 21, Управление (государство и общество). 2015. №1. С. 147-160 ; и др.
4 См.: Верещагина А. В. Уголовная юстиция межреволюционного периода (февраль - октябрь 1917 года). М., 2016. С. 30.
5 См.: Овчинников В. А., Николаева О. А. Юристы Первой Государственной Думы // Научно-практический журнал Северо-Западной академии государственной службы. 2006. №1. С. 1011 ; Первая Государственная Дума : сборник статей. Вып. 2 : Законодательная работа. СПб., 1907. С. 148 ; Полный сборник платформ всех русских политических партий. СПб., 1906. С. 60-66.
6 Врангель П. Н. Воспоминания : в 2 ч. 1916-1920 // Волков С. В. Биографические справки. М., 2006. С. 10.
и одновременно сохраняла возможность реставрации реакционного режима, пусть и в ином классовом оформлении.
Образно эти опасения выразил известный российский юрист И. Покровский: «Последние тучи удушливого тумана уходят, надо, чтобы под воздействием солнечных лучей не поднялся с земли новый туман, туман болотных испарений, и не закрыл снова нашего солнца»7. Он же изложил систему желательных действий личности, общества и государства в то смутное время: выжидательность (необходимо пережить смутное время); устойчивость (преодоление негативного отношения к представителям других социальных групп во избежание «внутренней смуты»); консолидация вокруг Временного правительства, возглавившего государство в кризисный момент; сопротивление внешнему врагу; определение основ будущего государственного порядка; сохранение существовавшего права как гарантии от узурпации власти одним лицом или целым классом, или группой лиц. Такие суждения можно встретить и в публикациях Б. Кистяковского, Н. Полянского и др.8
Опасность деспотизма (единоличного или классового), всегда сопряженного с насилием и попранием прав индивида, группы лиц, общества; необходимость социального сотрудничества (социальной кооперации) как средства достижения свободы и социальной справедливости, которые должны найти отражение в праве и сохранение правопорядка как превенция от хаоса - вот основные лейтмотивы публикаций российских юристов в межреволюционный период9.
Смена власти, по их мнению, не прекратила существования государства и не отменила существовавшего правопорядка, определяющего условия деятельности государственных учреждений и регулирующего отношения между ними и гражданами и граждан между собой. Они исходили из того, что государство есть правопорядок, который существует в данном народе и связывает его в одно целое10.
Не всегда юристы были последовательны в своих рассуждениях. Так, Б. Ки-стяковский, постулируя сохранение правопорядка, подчеркивал, что правовая норма действует до тех пор, пока она не отменена новой нормой. Он писал, что с приходом к власти Временного правительства этот принцип сохранил свою силу. Одновременно Б. Кистяковский отмечал, что произошедший переворот привел к отмене некоторых из старых законов, которые перестали действовать и оказались отмененными де-факто. К ним он относил: 1) основные законы, определявшие государственное устройство России, а также организацию и деятельность высших государственных учреждений; 2) все законы, содержавшие изъятия в правах по религиозным, национальным и сословным основаниям и 3) все законы, ограничившие свободу личности и ее политические права и свободы (мешавшие русским гражданам свободно выражать свои мнения устно и печатно, собираться и устраивать общества и союзы). По мнению Б. Кистяковского, все остальные за-
7 Покровский И. Задачи момента // Юрид. вестник. М., 1917. № 1 (ХУ11). С. 5.
8 См.: Там же. С. 6. См. также: Кистяковский Б. Непрерывность правового порядка. С. 8 ; Полянский Н. Революция и торжество права. Речь, произнесенная на публичном заседании Московского юридического общества 16 апреля 1917 года // Вестник права. Орган адвокатуры, нотариата и суда. 1917. № 16. С. 319.
9 См.: Покровский И. Задачи момента. С. 7 ; Кистяковский Б. Непрерывность правового порядка. С. 8.
10 См.: Кистяковский Б. Непрерывность правового порядка. С. 8.
коны, прежде всего гражданский правопорядок, сохранили и после переворота свою полную силу.
Этот подход ясно выражен Временным правительством в актах, которые сопровождали приход к власти, и в его первых заявлениях11.
Приведенные суждения Б. Кистяковского фактически интерпретировали и поддерживали декларации Временного правительства. Можно предположить, что половинчатость аргументации Б. Кистяковского относительно судьбы царских законов, несомненно, следствие сложного выбора: поддерживать или не поддерживать Временное правительство. Если поддерживать, то обосновывать правомерность его шагов, если не поддерживать, то содействовать усугублению общественно-политической ситуации и нарастанию кризиса.
Грядущая государственность юристам виделась более свободной и разумной в политическом отношении и справедливой в частноправовой области.
Средством достижения постоянства, прочности и устойчивости нового общественного и государственного строя, с точки зрения либеральных юристов, являлась правовая форма их установления. Государственные и социальные реформы, проведенные правовыми путями, сразу приобретут общеобязательность и авторитетность.
Правовая преемственность гарантирует им прочность и устойчивость, так как все возникающие на почве новых отношений столкновения и споры будут разрешаться правовым способом. Она позволит пережить величайшие государственные потрясения и перевороты и создать более разумный, свободный и справедливый общественно-государственный строй.
Призывы соблюдать правопорядок и формировать новую государственную форму исключительно правовыми средствами - не только дань уважения праву, но и осознание опасности правового нигилизма, разрушавшего изнутри общество и государство.
В России нормой стало право сильного, выражавшееся идиомами «явочный» и «захватный» порядок. Юристы предупреждали о недопустимости пренебрежения нормативными предписаниями, о заразительности захватного права и неустойчивости создаваемых им отношений.
Непрерывность правопорядка, несмотря на заверения, пожелания и призывы Временного правительства, поддержку его позиции в этом вопросе юридическим сообществом, фактически отсутствовала не только в публично-правовой сфере, что было объективным в силу отречения монарха от престола, но и в частноправовой сфере12.
Например, волостные комитеты расторгали браки, классовые организации и революционные учреждения устанавливали принудительную регламентацию условий договора личного найма. Они присвоили себе право экспроприации, секвестра и реквизиции. Местные комитеты и крестьянские съезды на основании своих решений самочинно осуществляли на местах земельную реформу и т.п. «Все это делалось в сознании своей правомочности, в искреннем убеждении, что именно так и должно быть. Но что всего гибельнее - это то, что наверху в это время произносятся речи о революционном правотворчестве снизу, а перед
11 См.: Кистяковский Б. Непрерывность правового порядка. С. 8.
12 Об этом см., например: Евтихеев И. Революция и право // Вестник права. Орган адвокатуры, нотариата и суда. 1917. №35 (52). С. 616-617.
лицом правосудия развиваются мысли о суверенитете начала целесообразности над волей закона, как «живого принципа» над «мертвой буквой». Наряду с фактами, таким образом, получает место и идеология, и то, что должно оставаться печальным эпизодом, превращается в систему»13.
В этой ситуации самым опасным было даже не ослабление действия законов, а идеология допустимости нарушения закона революционными органами, в том числе и вторжения их в сферу частного права. Предпосылки распространения такой идеологии, как указывалось выше, коренились в условиях жизни царской России, когда власть использовала различные приемы, позволявшие ограничить действие ординарных законов. В частности, для борьбы с инакомыслием широко применялось введение на территории Российской империи чрезвычайной и усиленной охраны, минимизировавших гарантии прав личности, упрощавших процедуру уголовного преследования, подменявших ее административной расправой, и т.п.14
Эта тенденция возобладала в межреволюционный период. Не случайно решение мирового судьи, рассматривавшего дело о захвате Исполнительным комитетом московских общественных организаций гостиницы «Дрезден» для нужд Совета рабочих и солдатских депутатов, в котором констатировалось, что гражданские и уголовные законы как материальные, так и процессуальные не отменены и поэтому захват признали неправомерным, было скорее исключением, чем правилом.
Юридические постулаты о действии закона до тех пор, пока он не отменен компетентной властью, и действующий закон, являющийся единственным источником и мерилом законного и справедливого судебного решения, в межреволюционный период оказались невостребованными.
Предостережениям юристов о том, что «только из закона, из его прямых постановлений или из его общего духа суд должен черпать нормы для своих приговоров, а отнюдь ... не из общих представлений о справедливости, целесообразности и тому подобных вне закона лежащих инстанций»15, большая часть общества не внимала.
Митинговые страсти, попытки найти оправдание эксцессам, превращение эксцесса в норму, подмена сущности правотворчества как естественного, неосязаемого, незримого процесса, который заканчивается формированием право-убеждения, определяющего линию поведения индивида и ее оценку со стороны общества, на право сильного, право того, у кого есть оружие, право самочинных организаций, которые свои решения незамедлительно проводят в жизнь, - вот приметы межреволюционного правопорядка. Подчинение этим постановлениям, этим результатам «правотворчества» носило характер не юридической обязанности, а факта, основанного на сознании зависимости от внешней физической силы. Эта деятельность была не правотворчеством, а цепью правонарушений.
Как предупреждали современники, «при общей притупленности правосознания русского народа, при крайне низком уровне правовой дисциплиниро-
13 Подробнее об этом см.: Вавин Н. Революция и сила гражданских законов // Вестник права. Орган адвокатуры, нотариата и суда. 1917. № 31/34. С. 580 и др.
14 См.: Верещагина А. В. Способы ограничения самостоятельности судебной власти в дореволюционной России // Право и политика. 2014. № 7 ( 175). С. 1036-1038.
15 Покровский И. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 93-94.
ванности апология этих правонарушений, сознательная или бессознательная, безусловно, ведет к глубоким потрясениям всего строя частноправовой жизни государства. правотворчество и насилие над правопорядком несовместимы ... это два начала, из которых одно, безусловно, исключает другое»16.
Глубокие потрясения не заставили себя ждать. Последовавшие события подтвердили приведенные выше прогнозы юристов, в том числе в части установления деспотической власти и господства целесообразности над законностью.
16 Вавин Н. Революция и сила гражданских законов. С. 581.
Институт права Владивостокского государственного университета
экономики и сервиса Верещагина А. В., кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой уголовно-правовых дисциплин
Institute of Law Vladivostok State University of Economics and Service Vereshchagina A. V., Candidate of Legal Sciences, Associate Professor, Head of the Criminal Law Disciplines Department E-mail: vereschaginaalla@mail.ru
