CC BY
63
ФИЛОЛОГИЯ
Г. Р. Абдуллина
О ЗАЛОГОВЫХ ФОРМАХ ГЛАГОЛОВ БАШКИРСКОГО ЯЗЫКА
Данная статья посвящена залоговым формам глагола. В ней рассматриваются семантические особенности и грамматические нюансы категории залога в башкирском языке. Автором подробно анализируются формы основного, страдательного, возвратного, взаимного, понудительного залогов. Факты башкирского языка приводятся в сравнении с другими тюркскими языками. Особое внимание уделяется отношению категории залога к словообразованию и категории переходности / непереходности.
Ключевые слова: башкирский язык, залоговые формы глагола, словообразование, переходность / непереходность.
Среди вопросов, связанных с исследованием структуры и категориальной характеристики языка, проблема залоговых отношений имеет немаловажное значение. Это обусловлено недостаточно четкой определённостью критериев выделения категории залога среди других грамматических категорий.
Сущность категории залога, её отношение к словообразованию и категории переходности / непереходности, критерии выделения залоговых форм и их продуктивность, грамматическая значимость форм залога в структуре предложения - вот далеко не полный перечень вопросов, по которым ещё не достигнуто единство мнений. Залоговые формы весьма употребительны в языке, а отсутствие подробного их описания представляет значительный пробел в грамматике.
К настоящему времени залоговые формы глагола описаны в значительном большинстве тюркских языков1. Первая группа тюркологов рассматривает залог как словообразующую категорию, другие - как лексико-грамматическую, третьи - как словоизменительную (формообразующую), четвёртые видят в ней исторически переходную категорию от словообразования к словоизменению2.
Отметим, что в нашей работе залог рассматривается как формообразующая категория, представляющая собой совокупность форм, объединённых одним общим служебным грамматическим значением.
Исследования показывают, что традиционная схема залогов бесспорно принимается большинством тюркологов. Однако в трактовке залоговых форм наблюдаются и некие разногласия.
В тюркологии категория залога определяется как обозначение в глагольной форме отношения: 1) действия к субъекту и объекту (С. Кудайбергенов, А. Х. Фатыхов); 2) субъекта и объекта к процессу (Б. Чарыяров); 3) действия к действующему лицу (М. З. Закиев, А. М. Щербак); 4) между действием и субъектом (С. Н. Иванов, Б. А. Серебренников, А. А. Юлдашев); 5) субъекта и объекта к действию и действия к субъекту и объекту (Н. А. Баскаков); 6) между субъектом и объектом (У. Б. Алиев, Н. К. Дмитриев, А. Н. Кононов, К. М. Любимов); 7) действия к грамматическому субъекту
(Н. Н. Джанашиа, Э. В. Севортян, Л. Н. Харитонов); 8) действия к объекту (Л. Заляй).
Как видно из обзора, некоторые авторы в определение залога не включают понятие объекта, считая, что объект не имеет отношения к залогу и лежит в основе другой глагольной категории - переходности / непереходности3. Сторонники этой
точки зрения признают закономерным исключение объекта из определения, ибо, по их мнению, «объект, каким бы он ни был, не является постоянным признаком глагола и поэтому не может служить классификационной единицей»4.
Другие учёные, определяя категорию залога как обозначение отношения действия к субъекту, в то же время указывают, что залоговыми формами, кроме того, выражаются определённые объектные отношения и что изменения в сфере субъектных отношений приводят к сдвигу в объектных связях глаголов5.
На наш взгляд, при определении категории залога речь должна идти не просто
об отношении действия к субъекту и объекту. Такое отношение само собой разумеется: если в ситуации есть действие, субъект и объект, то действие почти всегда осуществляется субъектом и так или иначе затрагивает объект.
Под залогом в широком смысле следовало бы понимать характер передачи субъектно-объектных отношений в структуре предложения и словосочетания. Тем не менее разные учёные по-разному преподносят объём и грамматическое содержание залога: одни авторы понимают под залогом отношения глагольного действия к грамматическому субъекту, другие именуют как объектные отношения глагола, третьи распространяют это название на всю область субъектно-объектных отношений6. Но даже те лингвисты, которые включают залог в общий ряд грамматических категорий глагола, оговаривают его особое положение: категория залога лежит на самой пограничной черте между грамматикой, лексикологией и фразеологией, а в области грамматики -ближе к синтаксису предложения, чем к морфологии слова7.
В башкирском языкознании традиционно выделяют пять залоговых форм: основной, страдательный, возвратный, взаимно-совместный, понудительный залоги8.
Основной залог (актив). Основной залог в тюркологии принято определять как выражение совершения действия самим субъектом. В соответствии с этим определением к основному залогу следовало бы отнести только переходные глаголы и некоторые глаголы активного действия (глаголы движения). Получается, что непереходные глаголы, выражающие действия, сосредоточенные в субъекте и происходящие без его активного участия, не укладываются в рамках как основного, так и косвенных залогов. На это обратил внимание видный башкирский языковед А. А. Юлдашев: «Если основной залог выделить как действительный залог, то придётся выделить ещё какой-нибудь залог для непереходных глаголов»9. Поскольку семантический признак активности / пассивности субъекта в совершении действия не может считаться залоговой характеристикой глагола, то непереходные глаголы пассивного действия (глаголы состояния) следует рассматривать в сфере основного залога.
По мнению А. А. Юлдашева, основной залог имеет две разновидности10:
1) действительный залог, при котором подлежащее обозначает реального производителя данного действия или состояния: Атайым ихатала мал карай (Д. Булэков) ‘Отец во дворе ухаживает за скотом’; 2) средний залог, при котором подлежащее является носителем, а не производителем состояния или (реже) действия: Китергэ Ъанаулы 1ына минуттар иплды (Д. Булэков) ‘Остались считанные минуты до отъезда ’.
Страдательный залог (пассив). В тюркологии нет общепризнанного определения страдательного залога. Многие авторы отличительным признаком страдательных глаголов считают направленность действия на субъект и отмечают, что в конструкции со значением актива действие исходит от подлежащего, а в страдательной - направлено на подлежащее. И как следствие - страдательный залог в некоторых исследованиях определяется как обозначение действия, совершаемого грамматическим объектом и направленного на грамматический субъект11.
Мы берём за основу определение В. Г. Гузева12 и, несколько переформулировав его, предлагаем следующую трактовку: значение страдательного залога в тюрк-
ских языках - это некий образ, в котором отражено и закреплено такое отношение между действием и предметом, при котором предмет выступает как объект прямого воздействия.
Показателем данной формы в башкирском языке является аффикс -л. В то же время следует учесть, что после основ с конечным -л употребляется аффикс -н, обычно служащий показателем возвратного залога: Йылга аша семэрле купер Ьалынран (Ш. Янбаев) ‘Черезреку построен узорчатый мост ’.
Основное значение страдательного залога в башкирском языке сводится к тому, что объект действия выдвигается в позицию подлежащего, субъект же переходит в независимую от глагола позицию, становясь его свободным распространителем. И в силу этого субъект обычно устраняется из высказывания, но иногда выступает в функции так называемого агентивного дополнения.
Возможность образования формы страдательного залога во многом определяется конкретной семантикой производящей основы, её принадлежностью к глаголам активного действия или состояния, динамическим или статичным. Забегая вперёд, отметим, что сама трансформация в пассив предопределяет в качестве исходных основ глаголы с семантикой активного действия.
Кроме того, в образовании формы страдательного залога большую роль играет характеристика глагола с точки зрения переходности / непереходности. В большинстве случаев страдательные формы в башкирском языке образуются от переходных глаголов, которые могут быть соотнесены с именем конкретного производителя (лица) действия. Это объясняется тем, что значение привнесённого действия, характерное для страдательного залога, предполагает активно действующую силу. В указанную группу безоговорочно можно включить глаголы, обозначающие физические действия субъекта над объектом. Только глаголы с названной семантикой могут считаться формами, регулярно допускающими пассивное преобразование: йыуыл-
‘быть вымытым, выстиранным’, бидэуел- ‘быть наряженным’, сэсел- ‘быть посаженным ’.
Непереходные глаголы, не принимающие аффикс -л, в башкирском языке условно можно объединить в следующие семантические группы:
1) непереходные глаголы, выражающие психическое и физическое состояние человека: ила- ‘плакать’, квп- ‘смеяться’, ауыры- ‘болеть’;
2) глаголы звукоподражательного происхождения: ДЕЫырпв- ‘греметь ’,
сыйылда- ‘визжать’, тэкепдэу- ‘тикать’;
3) непереходные глаголы, выражающие природные явления: йэшнэу- ‘сверкать (о молнии)’, кукрэу- ‘греметь (о громе)’, буранла- ‘вьюжить';
4) непереходные глаголы, обозначающие переход из одного состояния в другое: эсеу- ‘киснуть’, э^эйеу- ‘уменьшаться’, йокар- ‘истончаться’.
В башкирском языке, как и во многих других тюркских языках, страдательный залог противопоставляется основному залогу как пассив активу. Основная и страдательная конструкции, выражая одни и те же отношения между действием, субъектом и объектом, представляют эти отношения с различных точек зрения, определяемых прежде всего коммуникативными целями. Если при формах основного залога на первый план выдвигается название деятеля, то при страдательной форме субъект, несмотря на всю важность той роли, которую он выполняет в осуществлении данного действия, обычно не находит лексического выражения, в функции подлежащего выступает объект.
Возвратный залог (рефлексив). В большинстве тюркологических исследований возвратные глаголы, с одной стороны, признаются как формообразую-
щая / словоизменительная / залоговая категория, с другой стороны - как словообразовательная. Такого же мнения придерживаемся и мы.
Определение значения формы возвратного залога в общих чертах одинаково почти во всех существующих работах по этой теме. Считается, что указанной формой выражается действие, направленное на самого производителя, то есть на того, кто его совершает. Иными словами, при возвратном залоге субъект действия исходной основы характеризуется как действующий в отношении себя: Хэзергэ Ьвйлэнеп йврвЬендэр эле (Ф. Исэнролов) ‘Пусть пока болтают’
Показателем возвратности в башкирском языке выступает общетюркский аффикс -н13. Кроме своего основного значения, аффикс -н может придать основе: 1) значение самопроизвольного действия, замкнутого в самом субъекте и совершающегося без его активного участия, или пассивно-возвратное значение; 2) общевозвратное значение, выражающее внутренние душевные переживания субъекта или изменения, происходящие в его состоянии; 3) значение совершения действия для себя, в своих интересах, или активно-возвратное (косвенно-возвратное) значение.
Образование формы этого залога в большей мере, чем какой-либо другой косвенной залоговой формы, зависит от характера лексического значения исходной глагольной основы. Факты башкирского языка позволяют говорить о том, что показатель возвратного залога присоединяется только к глаголам, выражающим действия, которые могут быть осмыслены либо как направленные на само действующее лицо, либо локализующиеся в самом субъекте.
Общепринято, что форма возвратного залога образуется от основ переходного значения. Однако можно назвать множество переходных глаголов, от которых в силу характера их лексического значения абсолютно невозможно образовать форму возвратного залога: бет- ‘заканчивать’, Ьана- ‘считать’, бир- ‘давать’ и т. д., при этом очень трудно объединить их в какие-то определённые семантические группы.
Попытаемся приблизительно определить лексико-семантические поля, в которых актуализируется возвратное значение формы на -н в башкирском языке. При этом нужно учесть, что нижеперечисленные значения ни в коем случае нельзя приписывать к значениям залоговой формы глагола; они присущи лексикосемантической структуре самой глагольной основы:
а) глаголы, обозначающие физические действия над собственным телом или частью тела: йыуын- ‘умываться-’, таран- ‘расчесаться-’, Ь.ертен ‘вытираться-’; Ямалов яулырын сыгарып Ьертенде (Н. Мусин) ‘Ямалов вытерся платком’;
б) глаголы, обозначающие наделение самого себя (тела, части тела) каким-либо объектом / освобождение от какого-либо объекта: кейен- ‘одеваться-’, сисен- ‘раздеваться-’, 7ораллан- ‘вооружаться-’, би$эн- ‘наряжаться-’; Ке§ге каршыгаында
ултырып о§ак би^энде (Д. Булэков) ‘Долго наряжалась, сидя перед зеркалом’;
в) глаголы, обозначающие действия, предполагающие собственное участие субъекта в каких-либо делах, мероприятиях: Ьайлан- ‘избираться-’, Ьоран- ‘попрошайничать- /расспрашивать-’; Колхоз йыйылышындагы сырышына ул ныклы
э$ерлэнде (Н. Мусин) ‘Он тщательно подготовился к докладу на колхозном собрании’;
г) глаголы, обозначающие речевые действия субъекта, а также содержащие оценочное признание субъекта: рэйеплэн ‘обвиняться’, хуплан- ‘одобряться’;
Иптэштэре араЬында у^енец йылрырлыгыменэн мактанды (М. Буракаева) ‘Среди друзей хвастался своей проворностью’.
Многие переходные глаголы, употребляясь в форме на -н, выступают как самостоятельные лексические единицы, которые не могут быть мотивированы исходными производящими основами: тарт- ‘тянуть’ - тартын- ‘стесняться’, уты-‘читать’-утын- ‘молиться’ и др.
Взаимно-совместный залог (реципрок - кооператив). В последние годы в тюркологии отмечается тенденция рассмотрения взаимно-совместного залога в качестве лексико-грамматической категории, в то же время не отвергая его предназначенность для выражения грамматических отношений. Это вполне объяснимо: более чем какая-либо залоговая форма взаимный залог сохраняет яркие признаки своей связи со словообразованием.
Взаимно-совместный залог в общетюркском плане представляется как древнейший. Показатель этого залога аффикс -ш, присоединяясь к переходным глагольным основам, прежде всего изменяет объектные связи исходной основы: Улар беген ятын дустар булып айырылыштылар ((Е Дэулэтшина) ‘Они сегодня расстались будучи близкими друзьями ’.
Форма на -ш в тюркских языках, в том числе в башкирском языке, отличается многозначностью. В одном случае этой залоговой формой выражается действие, совершаемое двумя или несколькими субъектами по отношению друг к другу, в другом - одноимённые однонаправленные действия определённого числа субъектов или оказание помощи одного лица другому в реализации действия. Кроме того, отмечается значение множественности, о чём будет идти речь чуть ниже.
Специфика значения совместной конструкции заключается в том, что она является реализацией не одного, а, по крайней мере, двух предикатных выражений. Субъект первого выражения является объектом второго, а объект первого - субъектом второго.
Иными словами, в совершении действия участвуют две стороны, то есть два субъекта или две группы их, направляющие действие друг на друга как на объекты. Каждый из двух симметричных актантов выполняет по две симметричные роли: Иртэгэошоурында осрашырга килештек (Д. Булэков) ‘Договорились встретиться завтра на этом же месте ’.
В то же время значение взаимности может иметь свои оттенки значения в зависимости от количества участников реципрокальной ситуации. Допустим, в глаголах типа Ьейлдшгек ‘(мы) поговорили, разговаривали’, талаштыт ‘(мы) поссорились’ взаимность выражена при равной активности двух или более субъектов: теге лэ баягыурын аркаЬында талаштыт(М. Буракаева) ‘Опять поссорились из-за места’
В случаях же типа ейлэшгем ‘поговорил, разговаривал ’, талаштым ‘поссорился’ передаётся взаимность, но одному из субъектов приписывается большая активность, чем другому, или же говорящий сосредоточивает внимание только на односторонней активности одного субъекта. Как правило, более активным предстаёт тот участник действия, который выражен подлежащим, менее активным - тот, который представлен дополнением, в отличие от варианта, где оба участника выражены подлежащим: Мин Сафа менэн тосатлаштым ‘Я обнялся с Сафой ’. Мин дэ, Сафа ла тосатлаштык ‘Ия и Сафа обнялись ’.
Так называемый «множественный субъект» - одно из важнейших понятий семантической и формальной организации взаимного залога14. Множественный субъект обладает некими свойствами, с которыми связано само существование взаимности действия в залоговой форме с показателем -ш: во-первых, облигаторностью; во-вторых, семантико-синтаксической бифункциональностью.
Облигаторность этой категории выражается в том, что при попытке замены множественного субъекта на единичный разрушается значение «коллективности»
действия, которое является показателем реализации семантики взаимности действия. Ср.: Азат менэнМарат безгэ бесэнсабыштылар ‘Азат и Марат помогли нам косить сено ’. Кене буйы атта сабыштым ‘Целый день скакал на лошади’.
Бифункциональность составляющих множественный субъект элементов содержится в том, что залоговая конструкция может быть переформулирована в виде двух незалоговых конструкций с взаимозаменяемыми субъектом и объектом: АтаЬы ла, улы ла тосатлаштылар И отец и сын обнялись ’ = АтаЬы улын косакланы ‘Отец обнял сына’ + Улы атаЬын тосатланы ‘Сын обнял отца’. Переформулировка
же конструкций с односторонней активностью субъекта невозможно: СараЬы^^ан алдаштым инде ‘Невольно пришлось лгать ’ не означает Мин уны алданым ‘Я его обманул ’ + Ул мине алданы ‘Он меня обманул ’.
Форма взаимно-совместного залога образуется не от любой глагольной основы. В каждом конкретном случае возможность образования формы взаимно-совместного залога от определённого глагола зависит от характера обозначенного этим глаголом действия. Последним обусловливается и определённый способ реализации этого действия: либо двумя или более субъектами по отношению друг к другу, либо несколькими производителями совместно. Отсюда следует, что образование формы указанного залога находится в прямой зависимости от особенностей лексического значения производящей глагольной основы, её принадлежности к тому или иному семантическому разряду.
Среди значений данной формы особое место занимает взаимно-возвратное значение. В данном случае имеется в виду такое действие, где субъект является действующим лицом и объектом того же действия: Кенлэшэммин ата-эсэлекешелэр^эн ‘Завидую я людям, у которых есть родители ’.
В работе татарского лингвиста К. З. Зиннатуллиной отмечается, что форма с показателем -ш может передавать отношение соревнования между производителями
действия15: иыуыш-, у$ыш-, бастырыш- ‘гнаться, соревноваться, догонять’; эсрэт
менэн йэн-фарман узышып урам буйлап йугердек (М. Кэрим) ‘(Мы) с Асгатом побежали по улице наперегонки ’.
В ходе исследования выявлено, что ряд семантических групп, в частности глаголы, обозначающие явления природы, физические процессы, вообще не допускают формы взаимно-совместного залога.
В башкирском языке можно выделить следующие способы выражения симметричных действующих лиц:
а) разноимённые: каждое действующее лицо выражено отдельным словом: АтаЬыла, улы ла дустарса тосатлаштылар ‘И отец и сын обнялись по-дружески'.
б) одноимённые: Улар дустарса тосатлаштътар ‘Они обнялись по-дружески1.
в) наименование второго симметрично действующего лица оформлено после-ложным сочетанием со значением совместности: АтаЪыулы менэн дустарса тосат-лашты ‘Отец обнялся с сыном по-дружески'.
г) действующие лица вообще не представлены в высказывании, но предполагаются по семантике глагола-сказуемого: Дустарса тосатлаштытар ‘Обнялись по-дружески ’.
Понудительный залог (каузатив). Понудительный залог служит для передачи таких отношений, когда один участник ситуации побуждает (позволяет, даёт возможность) другого к совершению действия, выраженного исходной основой. При этом сам грамматический субъект не принимает непосредственного участия в осуществлении обозначенного глагольной основой действия. Термин «понудительный»,
традиционно принятый в тюркологии, удобен для описания группы форм с каузативным значением, хотя в большинстве случаев некоторые из этих форм не имеют отношения к собственно понудительному залогу16.
Формы данного залога в башкирском языке представлены аффиксами -ыт/-ет/,
-дыр/-дер, -кыр/-кер, -тар/-тэр, -тыз/-тез, -Ьат/-Ьэт, -ы$/-е$ (с фонетическими вариантами)17: Беген тайЬылайюттан тауыш сыщрпыана (З. Биишева) ‘Вон сегодня не из-за чего поднял шум ’.
Отмечают два общепризнанных основных значения понудительного залога:
а) выражение реального действия субъекта-подлежащего, обязательно обращённого на объект - прямое дополнение, который, испытывая стимулирующее воздействие подлежащего, по возможности содействует ему в осуществлении переходного действия: ашат- ‘кормить’, эсер- ‘поить’, торюз- ‘поднимать’;
б) выражение осуществления активного действия не самим подлежащим при возможном участии другого лица (на которое обращено действие), а обязательно другим лицом по инициативе или воле подлежащего; подлежащее не принимает в действии непосредственного участия: ебэрт- ‘заставлять отправить (куда-либо)’, бэйлэт- ‘заставлять связать ’ и т. д.18.
Глаголы в понудительном залоге, как правило, употребляются без уточнения фактического исполнителя действия, и его роль приписывается номинальному субъекту действия, представленному как подлежащее.
Кроме собственно понудительного значения указанная форма может выражать
следующие оттеночные значения: а) оказание помощи: кулдэген кейфер- ‘помогать
надеть платье ’, б) позволение совершить действие: тосатлат- ‘позволять обнимать себя’, уптер- ‘позволять поцеловать себя’; в) небрежность: йоктор- ‘по небрежности подхватить заразную болезнь ’ и т. д.
Образование форм понудительного залога возможно как от переходных, так и непереходных глагольных основ. Лишь глаголы, которые не могут мыслиться как действия, осуществляемые по отношению к другому субъекту, глаголы со значением, не допускающим причинно-следственные отношения, не принимают форм понудительного залога. К этому разряду, в частности, относятся непереходные глаголы с аффиксами -Ьын (ауырЬын- ‘затрудняться’), -лан (ботаклан- ‘разветвляться, обзавестись ветками ’).
Как свидетельствует фактический материал башкирского языка, понудительные формы неодинаково продуктивны и употребительны. Наиболее распространёнными являются аффиксы -т, -дыр (и их алломорфы): - Вася кайза, барчук сакырта! - тип тсыстсырзы (Е Дэулэтшина) '- Где Вася, барчук вызывает! - крикнул он ’.
Подытоживая, можно отметить, что категория залога в башкирском языке объединяет в себе разные формальные единицы: основной залог, который не имеет морфологического выражения, и производные залоговые формы, представленные специальными показателями.
Примечания
1 См.: Баскаков, Н. А. Залоги в каракалпакском языке / Н. А. Баскаков. - Ташкент, 1951; Юлдашев, А. А. Система словообразования и спряжение глагола в башкирском языке / А. А. Юлдашев. - М., 1958; Он же. Принципы выделения и трактовки категории залога в башкирском языке // Вопросы составления описательных грамматик. -М., 1961; Фатыхов, А. Х. Категория залога в башкирском языке : автореф. дис. ...
канд. филол. наук / А. Х. Фатыхов. - Уфа, 1953; Зиннатуллина, К. З. Залоги глагола в современном татарском литературном языке / К. З. Зинатуллина. - Казань, 1969; Благова, Л. Ф. Заметки о взаимно-совместном залоге / Л. Ф. Благова // Сов. тюркология. - 1976. - № 6. - С. 46-60; Грунина, Э. А. К теории тюркского залога / Э. А. Грунина // Сов. тюркология. - 1987. - № 3. - С. 3-15; Гузев, В. Г. Очерки по теории тюркского словоизменения : Глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка) / В. Г. Гузев. - Л. : Изд-во ЛГУ, 1990; Геляева, А. И.
Словоизменительная и словообразовательная функции залоговых аффиксов в карачаево-балкарском языке / А. И. Геляева. - Нальчик, 1999 и др.
См.: Севортян, Э. В. Несколько замечаний к тюркологическим исследованиям по грамматике / Э. В. Севортян. // Сов. тюркология. - 1970. - № 3. - С. 3-16; Благова, Л. Ф. Заметки о взаимно-совместном залоге. - С. 46-60; Иванов, С. Н. Курс турецкой грамматики. Ч. 2. Грамматические категории глагола : учеб. пособие / С. Н. Иванов. - Л. : Изд-во ЛГУ, 1977; Гузев, В. Г. Очерки по теории тюркского словоизменения...
См.: Севортян, Э. В. Несколько замечаний к тюркологическим... - С. 3-16.
4 Джанашиа, Н. Н. Исследования по морфологии турецкого глагола : автореф. дис. ... д-ра филол. наук / Н. Н. Джанашиа. - Тбилиси, 1976. - С. 42.
5 См.: Иванов, С. Н. Об изучении грамматики тюркских языков. История и современность / С. Н. Иванов //Сов. тюркология. - 1976. - № 5. - С. 54-66; Юлда-шев, А. А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках / А. А. Юлдашев. - М. : Наука, 1977. - С. 233-244.
6 См.: Джанашиа, Н. Н. Исследования по морфологии... - С. 21.
7 См.: Виноградов, В. В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике / В. В. Виноградов. - М., 1975. - Т. 1. - С. 606.
8 См.: Юлдашев, А. А. Система словообразования и спряжение глагола в башкирском языке / А. А. Юлдашев. - М., 1958; Грамматика современного башкирского литературного языка. - М. : Наука, 1981; Хэзерге башкорт теле. - вфе, 1986; Зэйнуллин, М. В. Хэзерге башкорт эзэби теле. Морфология / М. В. Зэйнуллин. -0фе, 2002.
9 Юлдашев, А. А. Система словообразования и спряжение глагола. - С. 12.
10 Там же. - С. 14.
11 См.: Баскаков, Н. А. Залоги в каракалпакском языке. - С. 24.
12
См.: Гузев, В. Г. Очерки по теории тюркского словоизменения. - С. 8.
13 См.: Юлдашев, А. А. Система словообразования и спряжение глагола.; Грамматика современного башкирского литературного языка; Хэзерге башкорт теле; Зэйнуллин, М. В. Хэзерге башкорт эзэби теле...
14 См.: Гаджиахмедов, Н. Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками) : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н. Э. Гаджиахмедов. - Махачкала, 1998. - С. 62.
15 См.: Зиннатуллина, К. З. Залоги глагола в современном татарском литературном языке. - С. 189.
16 См.: Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. -М. : Наука, 1988. - С. 284.
17 См.: Дмитриев, Н. К. Грамматика башкирского языка / Н. К. Дмитриев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1948; Хэзерге башкорт теле; Грамматика современного башкирского литературного языка; Зэйнуллин, М. В. Хэзерге башкорт эзэби теле...
18 См.: Грамматика современного башкирского литературного языка. - С. 258.
