CC BY
234
ПРАВОПОНИМАНИЕ И ПРАВОВАЯ ДОКТРИНА
УДК 340.1 ББК 67.0
Ю. А. Мазнева О ЮРИДИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ И ЕГО ФУНКЦИЯХ
В статье рассматривается юридический дискурс как результат когнитивной деятельности человека в сфере права, вербальный итог упорядоченности правовой информации и ее адекватной интерпретации. Автор приходит к выводу, что юридический дискурс реализуется в дискурсивном пространстве посредством регулятивной, перформативной, кумулятивной, информативной, интерпретационной, презентационной, стратегической и кодовой функций.
Ключевые слова: юридический дискурс, коммуникативная компетенция, функции дискурса, аб-бревиированные юридические термины, правовой текст.
ABOUT JURIDICAL DISCOURSE AND ITS FUNCTIONS
Legal discourse as a result of the cognitive activity of a person in the field of law, verbal summary of order of legal information and its adequate interpretation is implemented in a discursive space through regulative, performative, cumulative, informative, interpretive, presentational, strategic and code functions.
Keywords: legal discourse, discourse functions, communicative competence, abbreviated juridical terms, legal text.
Объектом исследования настоящей статьи является юридический дискурс, его функции и свойства. Следует отметить, что в современной лингвистике не существует однозначной трактовки понятия «дискурс».
Проблема изучения юридического дискурса как сложной системы иерархии разных типов правового знания в современной теории языка настоятельно требует своего осмысления в силу ее особой социальной и культурной значимости. Несмотря на имеющийся теоретический опыт по различным проблемам правового языка, представленный в работах известных российских ученых С. П. Хижняка, И. В. Палашевской, Д. А. Керимова и других, до настоящего времени не проводилось глубокого комплексного анализа функциональных особенностей юридического дискурса.
Существует множество определений дискурса, интерпретирующих данный феномен с разных теоретических позиций. В большинстве работ современных российских и иностранных ученых под дискурсом понимается целостное речевое произведение в многообразии его когнитивно-коммуникативных функций [1, с. 25-33; 4].
Каждый речевой случай как коммуникативное явление состоит из трех измерений, представленных текстом, дискурсивной практикой,
которая включает производство и восприятие текстов, социальные реалии.
Дискурсивная практика выступает своего рода посредником между текстами и социальной практикой. Текст есть продукт процесса порождения и интерпретации, а дискурс - динамический процесс, частью которого является текст. Кроме анализа текста, анализ дискурса предполагает описание социальных условий, предопределяющих порождение и восприятие текста [8, с. 120].
Если следовать вышеприведенному определению, которое мы берем за основу нашего исследования, юридический дискурс представляет собой связанную последовательность высказываний по правовым вопросам, детерминированных контекстуально (контекстом ситуации и контекстом культуры) и обусловленных экстралингвистическими факторами. Последние в свою очередь оказывают непосредственное влияние на восприятие информации реципиентом.
Юридический дискурс рассматривается нами в качестве одного из социальных вариантов языка как языкового образования, результирующего процессы категоризации и концептуализации действительности. Юридический дискурс - это форма использования языка в реальном времени, которая отражает правовой тип социальной активности личности, детерминируемый исто-
рически и обладающий целенаправленным социальным действием. Юридическая дискурсивная деятельность имеет специализированный характер, а язык права выступает компонентом определенной социальной деятельности людей. В юридическом дискурсе как коммуникативном событии объективируется специфика юридического профессионального мышления, что обусловливает формирование таких его качеств и свойств, как адресность, интенциональность, аргументатив-ность, терминологичность, прагматичность, информативность, интерпретируемость.
Как справедливо отмечает Л. В. Колесникова [3], юридический дискурс стратифицируется на различные предметно-терминологические области, вербальным основанием которых выступает терминология, а формулами трактовки сущности и феноменов права служат понятийные доминанты, выраженные однокомпо-нентными и/или многокомпонентными специальными единицами, терминами. Юридически-правовые термины представляют собой языковые маркеры когнитивных структур мышления и сознания, посредством которых интерпретируются тексты законов, осуществляются процессы концептуализации и категоризации мира. Юридическая терминология, во многих работах именуемая также языком права, является не только значительной по объему лексической подсистемой практически любого современного языка, но и неотделимой частью правовой системы с ее традициями, особенностями логики и функциями. Онтологические особенности этой лексической подсистемы естественным образом вытекают из особенностей самого права, среди которых в первую очередь необходимо упомянуть следующие.
Для юридических терминов характерна высокая степень абстракции. В отличие от специальных областей, например техники или естествознания, где термины обозначают конкретные предметы и денотаты, многих из них могут быть изображены, по крайней мере графически, что позволяет достаточно легко определить содержание понятия и соотнести с его языковым обозначением, язык права выражает абстрактные понятия и связи между ними.
Отсюда вытекает вторая особенность юридической терминологии, которую можно сформулировать как тесную связь языка и права. Правовые понятия и нормы могут быть выражены только посредством языка, являющегося единственным «рабочим инструментом» юриста, который должен быть хорошо приспособлен к «рабочему материалу», то есть к интерпретации, примене-
нию на практике, совершенствованию и функционированию.
Так, в концепции И. В. Палашевской [5, с. 536] выделяются следующие функции юридического дискурса:
1. Регулятивная, состоящая в установлении и сохранении норм и ценностей, обусловливающих взаимные действия между институтом и обществом, между агентами и клиентами, а также между агентами внутри института.
2. Перформативная, выраженная в коммуникативных практиках, организующих мир права и сопровождающих его символические структуры.
3. Информативная, состоящая в генерировании, трансляции и ретрансляции смыслов, репрезентирующих содержание коммуникативных событий, то есть создании определенных информационных потоков в институциональном коммуникативном пространстве.
4. Интерпретационная, которая заключается в объяснении смыслов коммуникативных действий участников дискурса и соответствующих правовых текстов (документов) - «следов» коммуникативных действий в институциональной реальности.
5. Кумулятивная функция, состоящая в формировании «институциональной памяти».
6. Презентационная (символическая). Суть функции заключается в создании имиджа привлекательности для общества института и его агентов, а также в авторитете права.
7. Стратегическая, выражающаяся в выборе нормативно обусловленных коммуникативных стратегий и тактик взаимодействия при достижении коммуникативных целей.
8. Кодовая, состоящая в создании специального языка, эффективного для выполнения целей и задач институциональной деятельности, а также в установлении границы между профессионалами в своей области - адвокатами, судьями, прокурорами, юрисконсультами и клиентами дискурса.
Одним из доминирующих свойств юридической коммуникации является ее институциональ-ность.
Институциональный характер юридического дискурса проявляется в подчинении его субъекта установленным в дискурсивном сообществе правилам, которые определяют, «что может и что должно быть сказано, властно навязывают определенную оценочную и когнитивную базу, устанавливают режимы коммуникации» [7, с. 117].
По словам О. Ф. Русаковой, для институциональной коммуникации характерна «устойчивая система статусно-ролевых отношений, сложив-
шаяся в коммуникативном пространстве жизнедеятельности определенного социального института, в рамках которой осуществляются властные функции символического принуждения в форме нормативного предписания и легитимации определенных способов мировидения, мирочув-ствования, векторов ценностных ориентаций и моделей поведения» [6, с. 263].
Участники правовой коммуникации взаимодействуют в соответствии с системой ролевых предписаний и норм поведения. Как пишет И. В. Палашевская, между действиями участников юридического дискурса, исходящими из различных правовых инстанций, существует определенная координация, которая позволяет рассматривать их как часть более широкой институциональной системы [5, с. 538].
По своей природе право - это нормативный регулятор, нацеленный на соблюдение формально определяемых, гарантированных государством правил поведения. «Регулировать - значит устанавливать границы, пределы поведения людей, вносить в общественные отношения стабильность, систему, порядок и тем самым направлять их в определенное русло. А таким качеством обладают именно нормы права, которые применяют равную меру, одинаковый масштаб к различным людям» [2, с. 363]. Данная функция дискурса отражена в его ключевых и наиболее репрезентативных концептах «закон», «право». В нормативном пространстве юридического дискурса существуют конститутивные нормы и регулятивные, формальные правила и неформальные, ценностные ориентиры социального поведения, конкретные указания на требуемый поступок. Благодаря нормативности юридический дискурс как вид институционального характеризуется высокой степенью прогнозируемости.
Перформативность (от англ. perform) в традиционных научных взглядах рассматривается как действие посредством речи: «to say is to do something» - «сказать что-либо - значит совершить какой-либо поступок». Перформативные высказывания не могут быть истинными или ложными, они только успешны или неуспешны. Классическими примерами перформативных высказываний служат формулы объявления войны, клятв, присяг, вызовы на поединок, приглашения.
Информативная функция юридического дискурса репрезентируется текстами сообщений о принятом решении, происшедшем факте в судебных решениях, законах, договорах, жалобах, апелляциях, заявлениях и т. п.
В интерпретации юридических сообщений важно, чтобы текст был понят интерпретатором.
Крайне важным для описания юридического дискурса является вопрос о том, обнаруживается ли значение дискурса в тексте или пользователи языка конструируют его в процессе интерпретации текста.
T. С. Элиот однажды сказал, что интерпретация текста читателем может отличаться большей точностью от интерпретации автором [7, с. 22]. При этом интерпретация юридических текстов базируется на основном правиле, согласно которому имеется лишь одно верное значение текста. Противоположное понимание лишило бы суд или административный орган возможности принимать любое решение или приговор. Конечно, такое идеальное понимание юридического значения не исключает появления проблемы с декодированием правовых текстов, поскольку единственное значение, воплощенное в тексте, не будет одинаково пониматься разными адресатами.
Осуществляя связь с прошлым, с многовековым опытом, юридический дискурс выполняет кумулятивную функцию, выражая в языковых формах преемственность опыта и сохраняя традиции использования юридических клише: церемониальных оборотов, этикетных формул, репрезентирующих авторитет права. Например: «With all due respect to my Learned Friend»; «If it pleases your Lordship...»; «as her Majesty shall appoint/ shall think»; «May I respectfully draw the court's attention to.». Формирование традиций и приверженность им - это способ создания авторитета права, его величия.
Стратегическая функция юридического дискурса осуществляется посредством выбора нормативно обусловленных стратегий, при помощи которых участники судебного процесса достигают своих целей.
Рассмотрим более подробно способы реализации кодовой функции. В плане коммуникативной компетенции юридический дискурс по-прежнему характеризуется закрытостью и жесткой регламентируемостью. Наличие в юридическом дискурсе архаичных, сложных для понимания непрофессионала в этой области терминов, длинных предложений, перегруженных повторением одних и тех же устойчивых формул, использование значительного количества терминов-аббревиатур дают возможность выразить максимум информации, обеспечивая требуемый уровень закрытости юридического текста для реципиента-непрофессионала.
Рассмотрим более подробно особенности функционирования сокращенных юридических терминов в научных юридических текстах на следующих примерах:
(1) The USPTO recently withdrew its proposed changes, essentially mooting the case [9].
(2) The comments of one such executive, call him Neil, are illustrative of what is often a tension for the entrepreneur in deciding whether to seek patent protection. Neil is the inventor of an innovative biometrics information technology and CEO of a startup he founded in 2003 to commercialize the technology [9].
(3) At the same time, patents appear to be supporting other activities crucial to technology startups: securing the necessary investment to develop and grow increasing the odds and quality of a liquidity event, such as an acquisition or IPO and serving strategic roles in negotiation and defending against patent infringement suits [9].
Заметим, что сокращенные термины в большинстве случаев вводятся в дискурс без предварительной расшифровки даже в том случае, когда они употребляются первый раз, так как они рассчитаны на адресата-профессионала, специалиста, имеющего определенные знания в области юриспруденции, поэтому нет необходимости каждый раз давать их расшифровку, то есть полное комплексное словосочетание-термин. Такими аббревиатурами в приведенных выше примерах являются следующие: USPTO (Бюро по патентам и торговым маркам), CEO (главный исполнительный директор), IPO (первичное размещение акций (на фондовом рынке), QC (королевский адвокат) [11].
В случае, когда в основном (научном юридическом) тексте аббревиатуры не используются, их отсутствие компенсируется большим количеством постраничных (или концевых) сносок. Проиллюстрируем данную ситуацию примером из научного юридического текста.
Литература
1. Карасик В. И. Структура институционального дискурса // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000.
Broadly speaking, the cases fall into two categories. The first group of cases focuses on access to lawyers and legal advice. The second group examines harms caused by lawyers. The issues regarding access to legal advice include:
- the First Amendment rights of attorneys to give advice and to advertise*;
- the calculation of attorneys' fees awarded under fee-shifting statutes** as well as whether an attorney holds a property right in such an award;
- the right to an immediate appeal of a challenged attorney-client privilege waiver***.
The concerns surrounding bad lawyering include:
- the extent to which a prosecutor may face civil liability for procuring false testimony and introducing it at trial****;
- the standards for finding ineffective assistance of counsel when a criminal defense attorney lacks the requisite experience*****, offers insufficient mitigation evidence******, delivers a poor closing argument.
Итак, в ходе анализа мы пришли к выводу, что юридический дискурс - это такая форма использования языка в реальном времени, которая отражает правовой тип социальной активности личности, детерминируемый исторически и взаимосвязанный с культурным уровнем развития общества. В юридическом дискурсе как коммуникативном событии объективируется специфика юридического профессионального мышления, что обусловливает формирование описанных функций. Функционируя в правовой сфере, данный вид коммуникации имеет институциональную природу, перформативный интертекстуальный характер, реализуясь как в письменной, так и в устной форме.
Bibliography
1. Karasik V. I. The structure of the institutional discourse // Journal of speech communication. Saratov, 2000.
* Humanitarian Law Project v. Mukasey, 552 F.3d 916, 921 (9th Cir. 2009), afFd in part and rev'd in part, Holder v. Humanitarian Law Project, 130 S.Ct. 2705, 2712 (2010); Milavetz, Gallop & Milavetz, P.A. v. United States, 541 F.3d 785, 792, 794 (8th Cir. 2008), afFd in part and rev'd in part, 130 S.Ct. 1324, 1341 (2010).
** Hardt v. Reliance Standard Life Ins. Co., 336 F. Appx. 332, 333 (4th Cir. 2009) (per curiam), rev'd and remanded, 130 S.Ct. 2149, 2156 (2010); Kenny A. ex rel. Winn v. Perdue, 532 F.3d 1209, 1214, 1230-31 (11th Cir. 2008), rev'd and remanded, 130 S.Ct. 1662, 1669 (2010).
*** Ratliff v. Astrue, 540 F.3d 800, 801 (8th Cir. 2008), rev'd and remanded, 130 S.Ct. 2521, 2524 (2010).
**** Carpenter v. Mohawk Indus., Inc., 541 F.3d 1048, 1052 (11th Cir. 2008) (per curiam), afFd, Mohawk Indus., Inc. v. Carpenter, 130 S.Ct. 599, 609 (2009).
***** McGhee v. Pottawattamie County, Iowa, 547 F.3d 922, 925 (8th Cir. 2008), appeal dismissed, Pottawattamie County v. McGhee, 130 S.Ct. 1047 (2010).
****** Wood v. Allen, 542 F.3d 1281, 1289, 1292, 1299 (11th Cir. 2008), afFd, 130 S.Ct. 841, 845 (2010) [10].
2. Керимов Д. А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права. М., 2003.
3. Колесникова Л. В. Юридический дискурс как результат категоризации и концептуализации действительности: на материале предметно-терминологической области «Международное частное право»: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Ставрополь, 2007.
4. Макаров М. Л. Основы теории дискурса. М., 2003.
5. Палашевская И. В. Функции юридического дискурса и действия его участников // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2010. Т. 12. № 5 (2).
6. Русакова О. Ф. PR-дискурс: теоретико-методологический анализ. Екатеринбург, 2008.
7. Eliot T. S. Critical essays. Warsaw, 1972.
8. Fairclough N. Language and Power. L.; N.-Y., 1989.
9. Graham S. J. H., Merges R. P., Samuelson P., Sichelman T. High technology enterpreneurs and the patent system: results of the 2008 berkeley patent survey. URL: http://www.btlj.org/data/articles/ 24_feature.pdf
10. Knake R. N. The Supreme Court's Increased Attention to the Law of Lawyering: Mere Coincidence or Something More? URL: http://www.wcl. american.edu/j ournal/lawrev/60/knake.pdf
11. Legal Abbreviations. A free online legal abbreviations search engine for definitions of law terminology & legal terms. URL: http://www.legal-abbreviations.org
2. Kerimov D. A. Methodology of law. The object, functions, problems of philosophy of law. Moscow, 2003.
3. Kolesnikova L. V. The legal discourse as a result of categorization and conceptualization of reality: on the subject of material and a terminology field of «Private International law»: abstract of dis. ... PhD in philology. Stavropol, 2007.
4. Makarov M. L. Fundamentals of the theory of discourse. Moscow, 2003.
5. Palashevskaya I. V. The functions of legal discourse and the actions of its actors // Proceedings of Samara scientific center of the Russian Academy of sciences. 2010. Vol. 12. № 5 (2).
6. Rusakova O. F. PR-discourse: theoretical and methodological analysis. Ekaterinburg, 2008.
7. Eliot T. S. Critical essays. Warsaw, 1972.
8. Fairclough N. Language and the power. London; New York, 1989.
9. Graham S. J. H., Merges R. P., Samuelson P., Sichelman T. High technology of entrepreneurs and the patent system: results of the 2008 berkeley patent survey. URL: http://www.btlj.org/data/articles/ 24_feature.pdf
10. Knake R. N. Supreme Court's Increased Attention to the law of layering: mere coincidence or something more? URL: http://www.wcl. american. edu/journal/lawrev/60/knake.pdf
11. Legal Abbreviations. A free online legal abbreviations search engine for definitions of law terminology & legal terms. URL: http://www.legal-abbreviations.org
УДК 351.745.7 ББК 67.99
Д. В. Попандопуло
ДЕЯТЕЛЬНОСТНЫЙ ПОДХОД К РАБОТЕ ОПЕРАТИВНОГО СОТРУДНИКА: ТРИАДА ВЛАСТНЫХ ПОЛНОМОЧИЙ И ПРАВОСОЗНАНИЕ
В статье на основе деятельностного подхода и анализа законодательства Российской Федерации рассматриваются вопросы правоприменения оперативно-разыскного, административного и уголовно-процессуального законодательства оперативными сотрудниками, влияющие на формирование правосознания правоохранителей.
Ключевые слова: деятельность, правосознание, полномочия, оперативный сотрудник.
ACTIVE APPROACH TO THE OPERATIONAL TEAM MEMBER WORK: TRIAD OF POWERS AND THE SENSE OF JUSTICE
In article on the basis of the activity approach and analysis of the legislation of the Russian Federation examined the issue of law enforcement investigative, administrative and criminal-procedural legislation, the operational staff, the formation of legal consciousness of law enforcement officers. Key words: activity, consciousness, authority, operations officer.
