CC BY
17DOI 10.37523/SUI.2022.47.1.009 УДК 343.8
Малолеткина Наталья Сергеевна
кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника кафедры государственно-правовых дисциплин, Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара, ул. Рыльская, 24в, e-mail: levkovka707@mail.ru
Natalia S. MaloletkiM
Candidate of Law, Associate Professor,
Deputy head of State and Legal Disciplines Department,
Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia,
24v, Rylskaya str., Samara, Russia, 443022,
e-mail: levkovka707@mail.ru
Скиба Андрей Петрович
доктор юридических наук, профессор,
начальник кафедры уголовно-исполнительного права,
Академия ФСИН России,
390000, Россия, г. Рязань, ул. Сенная, 1,
e -mail: apskiba@mail.ru
Andrey P. Skiba
Doctor of Law, Associate Professor,
Head of Penal Law Department,
Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia,
1, Sennaya str., Ryazan, Russia, 390000,
e-mail: apskiba@mail.r
О ВЗАИМОСВЯЗИ РЕПАТРИАЦИИ ОСУЖДЕННЫХ ВОЕННОПЛЕННЫХ С ИСПРАВИТЕЛЬНЫМ ВОЗДЕЙСТВИЕМ В ИХ ОТНОШЕНИИ
Аннотация. В статье на основе анализа уголовно-исполнительного и иного законодательства Российской Федерации делается вывод об отсутствии регулирования исправительного воздействия в отношении осужденных военнопленных. Рассмотренная тематика актуальна не только в связи с разработкой уголовно-исполнительного законодательства военного времени, но и в связи с ухудшением в последнее время военно-политической обстановки, особенно в приграничных с Россией территориях.
В Женевской конвенции от 1949 г. «Об обращении с военнопленными», содержащей ряд положений относительно применения различных средств исправления (режима, воспитательной работы, общественного воздействия и др.), лишь фрагментарно закрепляется взаимосвязь исправительного воздействия в отношении осужденных военнопленных с репатриацией, которая преимущественно ориентирована на учет состояния их здоровья. Авторами уделяется особое внимание некоторым положениям Конвенции касательно взаимодействия военнопленных с Международным комитетом Красного Креста и соответствующими государственными органами держащей в плену державы, изучаемые нормы по факту затрагивают организационную составляющую реализации воспитательной работы, общественного воздействия и труда как средств исправления осужденных военнопленных.
Делается вывод, что по окончании военных действий репатриация осужденных военнопленных может осуществляться во время исполнения наказания или задерживаться до окончания его отбывания.
Ключевые слова: осужденные военнопленные, исправление, репатриация, больные осужденные, режим, воспитательная работа, общественное воздействие, уголовно-исполнительная система.
ON THE RELATIONSHIP BETWEEN THE REPATRIATION OF CONVICTED PRISONERS OF WAR
AND THE CORRECTIONAL EFFECT ON THEM
Summary. Based on the analysis of the penal enforcement and other legislation of Russia, the article concludes that there is no regulation of corrective action in relation to convicted prisoners of war. The considered topic is relevant not only in connection with the development of wartime penal enforcement legislation, but also with the recent deterioration of the military-political situation, especially in the territories bordering with Russia.
The Geneva Convention of 1949 «On the Treatment of Prisoners of War» contains a number ofprovisions regarding the use of various means of correction of convicted prisoners of war (regime, educational work, social influence, etc.), however, the relationship with repatriation is poorly fixed, which is mainly focused on taking into account their state of health. The authors pay special attention to some provisions of the Convention concerning the interaction of prisoners of war with the International Committee of the Red Cross and the relevant state bodies of the captive power, the norms studied in fact affect the organizational component of the implementation of educational work, social impact and labor as a means of correcting convicted prisoners of war.
It is concluded that after the end of hostilities, the repatriation of convicted prisoners of war can be carried out both during the execution of the sentence and delayed until the end of its serving.
Keywords: convicted prisoners of war, correction, repatriation, sick convicts, regime, educational work, social impact, the penal enforcement system.
© 2022 Малолеткина Н. С., Скиба А. П.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
По общему правилу, исправление осужденных представляет собой формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения (ч. 1 ст. 9 УИК РФ), реализуется посредством реализации установленного порядка исполнения и отбывания наказания (режима), воспитательной работы, общественного воздействия и других основных средств исправления по ч. 2 ст. 9 УИК РФ, а также является одной из целей уголовно-исполнительного законодательства (ч. 1 ст. 1 УИК РФ). Теоретически необходимость достижения данной цели распространяется на все категории осужденных вне зависимости от их индивидуальных характеристик.
Представляется, что проблема регулирования исправительного воздействия в отношении такой специфической категории осужденных, как военнопленные [1], актуальна не только в связи с разработкой уголовно-исполнительного законодательства военного времени [2], но и в связи с ухудшением в последнее время военно-политической обстановки, особенно в приграничных с Россией территориях.
Между тем на законодательном уровне не решена проблема регулирования исправительного воздействия в отношении осужденных военнопленных, а также в целом обращения с ними. Военнопленные упоминаются в УК РФ и законе РФ «О реабилитации жертв политических репрессий», без какой-либо регламентации в Конституции РФ, федеральном конституционном законе РФ «О военном положении», УИК РФ и других актах.
Так, согласно ч. 2 ст. 7 и ч. 2 ст. 14 федерального конституционного закона РФ «О военном положении» закреплена возможность интернирования (изоляции) граждан иностранного государства, воюющего с РФ (возможно, в определенные учреждения - прим. авт.). Представляется, что это подразумевает возможность помещения военнопленных в соответствующие места принудительного содержания, применения к ним режима, воспитательной работы, общественного воздействия и иных средств исправления, необходимость обеспечения их внутренней и внешней изоляции и т. п.
Ввиду практически полного игнорирования российским законодателем рассматриваемой проблематики логично проанализировать Женевскую конвенцию от 1949 г. «Об обращении с военнопленными» (далее - Конвенция), ратифицированную СССР в 1954 г. (хотя в ней не используется термин «исправление» - прим. авт.). В этом международном акте (ст. ст. 21, 101, 108 и др.) предусмотрена отдельная категория военнопленных, к которым применяются «уголовные санкции» (то есть осужденных военнопленных - прим. авт.), в целом интернирование военнопленных (то есть фактическая их изоляция в учреждениях «закрытого» или «открытого» типа по ст. 21 -прим. авт.), а также отчасти урегулировано применение отдельных средств исправления и других вопросов обращения с ними как со стороны государственных органов держащей в плену державы (ст. ст. 12, 14, 15 и пр.), так и международной организации - Международного комитета Красного Креста (например, в ст. 79). Более того, в нормах ст. ст. 21, 82, 83, 84 и др. Конвенции проводится разграничение между несудимыми военнопленными и теми, к кому применены дисциплинарные и уголовные санкции. При этом держава, взявшая в плен лиц, несет ответственность за обращение с ними (ст. 12), в том числе за обеспечение их содержания, включая бесплатное оказание медицинской помощи (ст. 15).
Некоторые положения Конвенции прямо или опосредованно касаются не только применения отдельных средств исправления осужденных военнопленных, но и исполнения уголовных наказаний в их отношении (например, по ст. 101 смертный приговор военнопленному приводится в исполнение по истечении шестимесячного срока, а по ст. 87 запрещены наказания в виде лишения звания или права носить знаки различия).
Так, в ст. ст. 18, 21, 25, 97, 108 и др. упомянуты отдельные аспекты обеспечения режима в местах принудительного содержания интернированных лиц: запрещается выход с территории учреждений «закрытого типа» осужденным военнопленным; изъятие ценных вещей осуществляется только для обеспечения безопасности (то есть фактически для обеспечения режимных требований учреждения - прим. авт.); запрещается помещение военнопленных при отбытии дисциплинарных взысканий в исправительные учреждения (тюрьмах, в том числе каторжных, исправительных заведениях и др. (но данный запрет не распространяется на осужденных военнопленных -прим. авт.)); женщины должны быть изолированы во время сна, а при отбытии дисциплинарных взысканий вообще предусматривается отдельное содержание офицеров и женщин-военнопленных, а также осужденных военнопленных; и т. д.
Кроме того, в ст. ст. 30, 49, 108 и др. Конвенции также затрагиваются вопросы осуществления иных средств исправления осужденных военнопленных: к ним не применяются телесные взыскания, коллективные наказания, лишение дневного света, а также иные проявления пыток или жестокости (эти ограничения полностью обоснованы в рамках проведения воспитательной работы - прим. авт.); они вправе получать духовную помощь по собственному желанию (это образует общественное воздействие как средство исправления таких осужденных - прим. авт.); трудоспособных военнопленных можно привлекать к общественно полезному труду, учитывая их возраст, пол, звания, физические способности; возможно переобучение военнопленных (что представляет собой отдельное средство исправления - прим. авт.); и т. п.
Отметим также некоторые положения Конвенции касательно взаимодействия военнопленных с Международным комитетом Красного Креста и соответствующими государственными органами держащей в плену державы. Так, согласно ст. ст. 49 и 79 Конвенции, военнопленные могут периодически избирать доверенных лиц (либо им является старший по званию), представляющих их интересы перед государственными органами держащей в плену державы, Международным комитетом Красного Креста и иными организациями, оказывающими им помощь; при этом военнопленные-офицеры могут выполнять в учреждении даже административные функции, включая осуществление надзора за работами. Данные нормы фактически затрагивают организацию проведения воспитательной работы, общественного воздействия и труда как средств исправления осужденных военнопленных.
Таким образом, Конвенция содержит ряд положений относительно применения различных средств исправления осужденных военнопленных (режима, воспитательной работы, общественного воздействия и др.). Теоретически применение различных средств исправления должно стимулировать правопослушное поведение лиц, находящихся в местах принудительного содержания. В этом случае возникает логичный вопрос о том, предусмотрена ли в Конвенции возможность какого-либо учета поведения лиц как результата исправительного воздействия в их отношении (по аналогии со ст. 1 УИК РФ - прим. авт.)?
В ст. 5 и разделе IV Конвенции окончательное освобождение и репатриация указаны в качестве «конца плена»; то есть в контексте их реализации происходит оценка эффективности всей деятельности по интернированию военнопленных, в том числе осужденных.
В ст. 109 Конвенции дается условное определение репатриации, которая представляет собой:
1) отправку на родину по собственному желанию тяжелобольных или тяжелораненых военнопленных (однако это возможно только после того, когда состояние их здоровья позволит осуществлять такую перевозку - прим. авт.);
2) госпитализацию военнопленных в нейтральных странах,
3) интернирование в нейтральную страну здоровых лиц, пробывших долгое время в плену.
В ст. 115 Конвенции специально уточняется, что при соответствующем согласии держащей
в плену державы репатриации подлежат как военнопленные, дисциплинарно наказанные, так и находящиеся под следствием или приговоренные по суду (то есть осужденные - прим. авт.); при этом репатриация возможна до завершения уголовного преследования или до отбытия ими уголовного наказания.
До окончания военных действий, согласно ст. 110 Конвенции, репатриации подлежат следующие категории военнопленных, умственные или физические способности которых снизились:
- неизлечимо раненые или больные;
- раненые или больные, требующие ухода, излечение которых не прогнозируется в течение
года;
- излечившиеся раненые или больные.
В соответствии со ст. 110 Конвенции до окончания военных действий госпитализация в нейтральной стране распространяется на такие категории лиц, умственные или физические способности которых снизились, как:
- раненые и больные, излечение которых не прогнозируется в течение года с момента ранения или начала заболевания; дополнительное условие такой госпитализации заключается в ожидании более быстрого выздоровления в нейтральной стране;
- лица, дальнейшее пребывание которых в плену угрожает их физическому или психическому состоянию, такая госпитализация в нейтральной стране позволит нейтрализовать эту опасность.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Получается, что в указанных нормах Конвенции преимущественно говорится о переводе в гуманных целях на родину или в нейтральную страну тяжелобольных лиц (без оценки их поведения - прим. авт.), и лишь одна категория военнопленных - здоровые лица, пробывшие долгое время в плену - теоретически может быть рассмотрена в контексте оценки результата исправительного воздействия в их отношении. Между тем очевидно, что институт репатриации преимущественно ориентирован на учет состояния здоровья военнопленных, в том числе осужденных.
В последующих нормах Конвенции предусматривается механизм организации репатриации:
- по ст. 111 три государства: 1) держащее лиц в плену; 2) родина военнопленных или держава, за которой они закреплены; 3) нейтральная держава - могут заключить соглашение об интернировании военнопленных в эту нейтральную державу до прекращения военных действий;
- согласно ст. 112 организованные смешанные медицинские комиссии освидетельствуют больных и раненых военнопленных для принятия решения об их репатриации; однако в отношении явно тяжелораненых и тяжелобольных военнопленных, по мнению медицинских властей первого из трех вышеуказанных государств, репатриация может быть осуществлена и без обязательного освидетельствования такой комиссией (ст. 112);
- согласно ст. 113 смешанные медицинские комиссии могут осуществлять освидетельствование и иных военнопленных (то есть в том числе здоровых лиц, пробывших долгое время в плену -прим. авт.); и т. д.
В соответствии с Приложением II к Конвенции (Положение о смешанных медицинских комиссиях - прим. авт.) из трех членов комиссии двое представляют нейтральную страну и назначаются Международным комитетом Красного Креста, а третий - государством, держащим в плену. Комиссии являются постоянно действующими и посещают каждое учреждение не реже одного раза в полгода. В течение месяца решение комиссии о репатриации в отношении каждого конкретного военнопленного сообщается Международному комитету Красного Креста и государству, держащему в плену, которое должно выполнить решение комиссии в течение трех месяцев.
Следует обратить внимание на тот факт, что в соответствии со ст. 114 Конвенции репатриации в нейтральные страны (то есть больных для госпитализации, а также здоровых военнопленных - прим. авт.) не подлежат военнопленные, совершившие членовредительства. В этом случае указанная норма международного акта впервые одним из оснований применения института репатриации указывает поведение интернированного военнопленного.
С учетом того что членовредительство фактически является одним из видов нарушений лиц, находящихся в местах принудительного содержания [3], представляется, что в данной норме Конвенции предусмотрен при репатриации учет правонарушающего поведения военнопленных (что уже взаимно связывает репатриацию с оценкой исправительного воздействия в их отношении - прим. авт.). При этом в юридической литературе раскрыто, что, например, членовредительства осужденных к лишению свободы могут преследовать разные цели (уклонение от выполнения режимных или иных требований, получение медицинской помощи, досрочное освобождение от отбывания наказания по состоянию здоровья и т. п.), а некоторые из них - даже для противодействия исправительно-профилактической деятельности администрации исправительного учреждения [4].
Несколько иные подходы имеют место при репатриации военнопленных по окончании военных действий. Выделим два основных отличия: они репатриируются сразу ввиду окончания военных действий (ст. 118), а лица, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, а также осужденные могут быть задержаны в местах принудительного содержания соответственно до окончания разбирательства или до отбытия уголовного наказания (ст. 119).
Получается, что согласно ст. 119 Конвенции по окончании военных действий репатриация осужденных военнопленных может осуществляться как во время исполнения наказания, так и задерживаться до окончания его отбывания. Между тем критерии принятия такого решения в Конвенции не определены, что предоставляет широкое усмотрение соответствующих должностных лиц (возможно в этом случае могут учитываться пол, состояние здоровья, поведение и иные индивидуальные характеристики осужденных военнопленных - прим. авт.).
Таким образом, очевидно, что российское уголовно-исполнительное законодательство не регламентирует вопросы исполнения уголовных наказаний в отношении осужденных военнопленных, а в Женевской конвенции от 1949 г. «Об обращении с военнопленными», содержащей ряд положений относительно применения различных средств исправления (режима, воспитательной работы, общественного воздействия и др.), лишь фрагментарно закрепляется взаимосвязь поведения осужденных военнопленных как результата исправительного воздействия в их отношении
с институтом репатриацией, который преимущественно ориентирован на учет состояния их здоровья. Представляется, что совершенствование отечественных нормативных правовых актов, особенно регулирующих исполнение уголовных наказаний (УИК РФ и др.), должно осуществляться в контексте применения режима и иных средств исправления интернированных осужденных военнопленных для стимулирования их правопослушного поведения в период нахождения в местах принудительного содержания державы, удерживающей их в плену, с целью последующего возвращения в государство их гражданства.
Библиографический список
1. Болонина Л. В. Проблема правового статуса иностранных военнопленных в международном законодательстве первой половины XX века // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2016. № 1 (46). С. 22-28.
2. Уголовно-исполнительное законодательство в условиях стихийного бедствия, введ е-ния чрезвычайного или военного положения: монография / Т. П. Бутенко, Д. В. Горбань, Ф. В. Грушин и др.; под общ. ред. А. А. Крымова; под науч. ред. А. П. Скибы. 3-е изд., исправл. и доп. М.: Криминологическая библиотека, 2020. 360 с.
3. Зауторова Э. В., Кевля Ф. И. Профилактика случаев нанесения вреда собственному здоровью среди осужденных в условиях исправительного учреждения // Профессиональное образование и наука. 2020. № 1 (10). С. 55-61.
4. Дебольский М. Г. Суицид как психологический кризис личности // Преступление и наказание. 2008. № 2. С. 22-23.
References
1. Bolonina L. V. Problema pravovogo statysa inostrannyx voennoplennyx v megdynarodnom zakonodatel'stve pervoi polovine XX veka [The problem of the legal status of foreign prisoners of war in the international legislation of the first half of the XX century]. Kaspiyskiy region: politika, ekonomika, kyl'yra [Caspian region: politics, economy, culture], 2016, no. 1 (46), рp. 22-28 [in Russian].
2. Ygolovno-ispolnitel'noe zakonodatel'stvo v ysloviax stixiynogo bedstviya, vvedeniya cherez-vychainogo ili voennogo pologeniya: monografiya [Penal enforcement legislation in the conditions of a natural disaster, the introduction of an emergency or martial law]. Moscow, 2020, 360 р. [in Russian].
3. Zaytorova E. B., Kevly F. I. Profilaktika slychaev nesenia vreda sobstvennomy zdorov'iy sredi osygdennix v ysloviax ispravitel'nogo ychregdenia [Prevention of cases of harm to one's own health among convicts in a correctional institution]. Professional'noe obrazovanie i nayka [Vocational education and science], 2020, no. 1 (10), pp. 55-61 [in Russian].
4. Debol'skii M. G. Syicid kak psixologicheskii krizis lichnosti [Suicide as a psychological crisis of personality]. Prestyplenie i nakazanie [Crime and punishment], 2008, no. 2, pp. 22-23 [in Russian].
