CC BY
193
УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ
О введении в России института уголовной ответственности
юридических лиц
ВЛАСОВ Илья Семенович, кандидат юридических наук, доцент, заместитель заведующего Центром сравнительно-правовых исследований Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
Е-mail: foreign1@izak.ru
Число стран европейского континента, включивших в свое национальное законодательство положения об уголовной ответственности юридических лиц, постоянно растет. Принципиальными сторонниками сохранения уголовной ответственности за индивидуальную вину по-прежнему остаются Германия, Россия, Италия и еще, пожалуй, Польша, где после принятия Закона об ответственности коллективных субъектов за уголовно-наказуемые деяния Конституционный трибунал в 1994 г. принял решение считать эту ответственность не уголовной, а ответственностью особого рода (sui generis). Некоторые российские правоведы поспешили поддержать тенденцию к признанию целесообразности введения уголовной ответственности юридических лиц вопреки многовековым традициям ответственности за индивидуальную вину, присущим уголовному праву континентальных стран Европы. Это можно объяснить чрезмерным влиянием стран англо-саксонского общего права, чьи представители развили бурную деятельность при создании многих международных конвенций, включая в них положения, требующие установления в национальных законодательствах стран Европы уголовной ответственности юридических лиц. Однако ни в одной из таких конвенций нет упоминания об основаниях уголовной ответственности юридических лиц. Этот факт замалчивается, иначе пришлось бы сказать, что такая ответственность предполагает просто объективное вменение. Автор статьи пытается доказать ненужность введения названного вида ответственности в России, где существует достаточно эффективное административное право и весьма крепкие положения гражданского законодательства, с помощью которых можно успешно бороться с ущербом, причиняемым юридическими лицами (корпорациями) различным защищаемым правом объектам. Введение норм об уголовной ответственности юридических лиц в российское уголовное законодательство затрагивает основу, на которой зиждутся все виды юридической ответственности в нашей стране, а равно отечественные вековые правовые традиции, ибо нельзя, ничего не меняя в принципиальной структуре уголовной ответственности, просто включить без серьезного обоснования предпринимаемых изменений новую норму в Уголовный кодекс Российской Федерации, где был бы очерчен только круг деяний, за совершение которых могут отвечать юридические лица, но не указаны основания их уголовной ответственности, в отличие от оснований ответственности лиц физических.
Ключевые слова: уголовная ответственность, юридические лица, преступление, физические лица, ответственность за вину, основания уголовной ответственности.
On Introduction in Russia of the Institute of Criminal Liability for Legal Persons (Corporations)
I. S. VLASOV, PhD in law, associate professor
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, Russia, 117218
Е-mail: foreign1@izak.ru
The number of European countries which have included into their national legislation the provision on criminal liability for legal persons (corporations) has been continuously growing. The following countries remain essential supporters of preserving criminal liability for individual guilt: Germany, Russia, Italy, and, may be, Poland, where after the adoption of the Law on Liability of Collective Entities for punishable offences, the Constitutional Tribunal in 1994 adopted the decision to consider this liability to be not criminal, but sui generis. Some Russian legal theorists were quick to support the tendency to recognize the practicability of introducing criminal liability for legal persons in spite of centuries-old traditions of liability for a personal guilt that is characteristic of the criminal law of the European continental countries. This can be explained by an excessive influence of the Anglo-Saxon common law countries, whose representatives went all out during the preparation of many international conventions to include into them the provisions that require establishing criminal liability for legal persons in national legislations of the European countries. But none of such conventions mentions the basis for criminal liability of legal persons. They fail to mention this fact, otherwise they would have to state that such liability suggests only strict liability. The author of the article tries to prove the irrelevancy of the above-mentioned type of liability in Russia with its rather effective administrative law and fairly solid provisions of the civil legislation which help to efficiently fight the damage incurred by legal persons (corporations) to different entities protected by the law. Introduction of the provisions on criminal liability for legal persons into the Russian criminal legislation touches upon the foundation on which all types of legal liability in this country are based on, as well as domestic centuries-old traditions, for it is not possible, without changing anything in the principal structure of the criminal responsibility, to simply include, without solid justification of the adopted changes, a new provision into the Criminal Code of the Russian Federation, in which only a range of criminal acts for which legal persons may be liable would be outlined, without indicating grounds for their criminal liability, in contrast with the grounds for the liability of physical persons.
Keywords: criminal liability, legal persons, crime, physical persons, liability for guilt, grounds for criminal responsibility.
DOI: 10.12737/14373
Дискуссии о целесообразности введения в российское уголовное право института уголовной ответственности юридических лиц ведутся в среде юристов с начала 90-х гг. прошлого столетия. Ряд проектов Уголовного кодекса РФ, предшествовавших принятию ныне действующего Кодекса, пытались внедрить названный институт и предусматривали соответствующие нормы. Однако в итоге решено было не включать такие нормы в УК РФ. Таким образом, данный вопрос до сих пор законодательно не решен и остается предметом споров на страницах юридической печати.
Между тем количество стран континентальной семьи права, включивших в свои уголовные кодексы положение об уголовной ответственности юридических лиц, за последние 20 лет значительно выросло и продолжает расти. Этот институт, характерный для стран англосаксон-
ской правовой семьи, прежде имелся в Великобритании и США, а также в бывших британских доминионах. Первой из стран европейского континента, кто ввел в свое уголовное законодательство данный институт, были Нидерланды. Этому примеру в 1991 г. последовала Норвегия, а в 1992 г. — Франция, что развеяло надежды противников этого института в уголовном праве на его неприятие европейскими странами, которые, казалось, строго придерживались позиции об индивидуальной уголовной ответственности за вину. За Францией последовали Бельгия, Дания, Израиль, Ирландия, Исландия, Финляндия, позднее — Венгрия, Испания, Польша (Польша сделала оговорку в решении Конституционного трибунала, что принятый закон вводит не уголовную, а квазиуголовную ответственность юридических лиц) и ряд других стран Восточной Европы, вступивших в Евросоюз.
Неприступной крепостью континентальной системы права выступает Германия, и не сдают своих позиций пока еще Россия и Италия. Осенью 2011 г. в Германии с рекомендацией ввести уголовную ответственность юридических лиц за экономические преступления выступило Совещание министров юстиции германских земель. Однако до сих пор ни федеральное правительство, ни федеральный парламент (бундестаг), обладающий исключительной компетенцией вносить изменения в УК Германии, не откликнулись на эту рекомендацию. Во всяком случае никаких изменений такого рода в УК Германии не внесено, как и не было принято никакого специального уголовного закона на этот счет.
Не должны вводить в заблуждение и ссылки в нашей юридической печати на § 75 УК Германии, где речь идет о совершении преступления физическим лицом и об ответственности за другое лицо: «Если кто-либо (т. е. физическое лицо. — И. В.) в качестве полномочного органа юридического лица или члена такого органа... совершает деяние, которое при наличии всех прочих предпосылок обосновало бы применение к нему конфискации в соответствии с § 74-74c и 74f УК Германии, а равно все остальные лица, ответственные за руководство предприятиями юридических лиц, совершают деяние, позволяющее конфисковать предметы и ценности или обосновать исключение компенсации за причиненный ущерб, то его деяние может быть ему вменено через применение предписаний УК о представительстве за другого, в частности с учетом § 14 УК Германии» (Handeln für einen anderen). А в § 14 УК говорится, что если кто-либо осуществляет представительство юридического лица, являясь уполномоченным представителем правоспособного сообщества или чьим-либо законным представителем, то закон, по которому особые личные свой-
ства субъекта, его отношения и обстоятельства (особые личные признаки субъекта) обосновывают собой его наказуемость, применяется также и к представителю, даже если эти признаки наличествуют не только у самого субъекта, но и у его представителя. Так обстоит дело с попыткой доказать существование уголовной ответственности юридических лиц в Германии через предвзятое истолкование текста § 75 УК этой страны, порожденное стремлением выдать желаемое за действи-тельное1.
Тем временем волна восхищения этой англосаксонской «инвазией» докатилась и до России. Надо сказать, что в наше время определенный привлекательный ореол проблеме введения уголовной ответственности юридических лиц придает необходимость острой борьбы с причинением промышленными корпорациями огромного ущерба окружающей среде. Некоторые российские правоведы2 поспешили поддержать тенденцию признания целесообразности введения уголовной ответственности юридических лиц вопреки многовековым принципам ответственности за индивидуальную вину, присущим праву континентальных стран Европы.
1 Об этом см.: Голованова Н. А, Лафит-ский В. И., Цирина М. А. Уголовная ответственность юридических лиц в международном и национальном праве. М., 2013. С. 156—157.
2 См.: Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации // Уголовное право: новые идеи: сб. ст. М., 1994. С. 52; Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М., 1996. С. 182; Щедрин Н, Восто-ков А. Уголовная ответственность юридических лиц и иные меры уголовно-правового характера в отношении организации // Уголовное право. 2009. № 1; противоположную позицию см.: Арбузов С. С., Кубанцев С. П. О перспективе введения в России института уголовной ответственности юридических лиц // Журнал российского права. 2012. № 10. С. 103.
А. С. Никифоров пытался обосновать «специфическую вину» юридического лица следующим образом: «Организация делегирует своему управляющему органу принятие и исполнение стратегических и оперативных решений, такие решения и основанное на них поведение по своей юридической сути являются решением и поведением организации, соответственно, именно организация и должна нести юридическую ответственность». Этих физических лиц он считал вторым «я» (alter ego) юридического лица3.
Иными словами, российский автор полностью солидаризовался с английскими теоретиками, которые с помощью подобной эквилибристики еще в начале XIX в. обосновали допустимость уголовной ответственности юридических лиц перед английскими судами. Эта юридическая фикция была им нужна для удовлетворения требований происшедшей в стране технической революции в части обеспечения как можно более полной компенсации развивающемуся классу предпринимателей причиненного ущерба. Поскольку же посредством гражданского права это не всегда было достижимо, а административного права в нашем понимании в Великобритании и других странах common law не существует, то все надежды были обращены в сторону права уголовного.
Английские юристы, идя навстречу этим ожиданиям, сформулировали указанную выше конструкцию, что позволило английским судам применять нормы уголовного права к промышленным и финансовым корпорациям, которые как бы передали свое свойство нести ответственность физическим лицам, контролировавшим по долгу службы деятельность этих корпораций.
3 См.: Никифоров А. С. Современные тенденции развития уголовного законодательства и уголовно-правовой теории // Государство и право. 1994. № 6. С. 65.
Такого рода позиция никогда не была понятной или во всяком случае убедительной для юристов стран континентальной Европы, которые твердо стояли почти до конца XX в. на позициях индивидуальной вины физического лица (преступника) как основания уголовной ответственности. Как нам представляется, в этой области проникновение идей общего права в законодательство немалого количества европейских стран объясняется тем, что большинство международных и европейских конвенций, в частности по борьбе с причинением вреда окружающей среде, составлялось под подавляющим влиянием английских и американских юристов, сумевших при полном пренебрежении к европейским правовым традициям навязать свою позицию европейским законодателям, которые затем имплементировали ее в свое действующее уголовное законодательство.
При этом нестыковка теоретических основ действующего уголовного законодательства и нововведений в него была проигнорирована. Другими словами, нововведения, касающиеся уголовной ответственности юридических лиц, были инкорпорированы в уголовное законодательство без изменения его основ. По крайней мере мы не нашли таких изменений в УК Франции 1992 г.: положения ст. 121-1 («Никто не может нести уголовную ответственность иначе как за свои собственные действия» (курсив мой. — И. В.) никак не согласуются с положениями ст. 121-2 о том, что юридические лица несут уголовную ответственность в случаях, предусмотренных законом или постановлением, «за преступные деяния, совершенные в их пользу, их органами или представителями», т. е. не за собственные действия. Примечательно, что французский законодатель не решился в данных обстоятельствах сказать «о преступных деяниях, совершенных ими» (юридическими лицами). А указание в ч. 3 ст. 121-2 на то, что уголовная ответственность
юридических лиц не исключает уголовной ответственности лиц физических, являвшихся исполнителями или соучастниками «при совершении тех же действий», прямо противоречит, на наш взгляд, принципу ne bis in idem.
Ни в ст. 121-2, ни в какой-либо иной статье УК Франции не указаны основания уголовной ответственности юридических лиц, а назван лишь круг преступных деяний, за совершение которых они могут привлекаться к ответственности. И это неудивительно, поскольку в качестве такого основания пришлось бы указать на причиненное деянием последствие без упоминания вины, т. е., по сути, допустить объективное вменение, что на Европейском континенте всегда считалось недопустимым.
Здесь стоит вспомнить о польском опыте решения данного вопроса. Вынужденные вводить в свое законодательство новые правовые инструменты согласно требованиям ст. 3 Европейской конвенции о защите финансовых интересов Европейского Сообщества 1995 г., поляки приняли Закон об ответственности коллективных субъектов за деяния, запрещенные под угрозой наказания 2002 г. В проекте данный Закон назывался Законом об уголовной ответственности коллективных субъектов, однако ввиду бурных дискуссий в среде польской юридической общественности по поводу характера ответственности юридических лиц Сейм Польши отказался от определения ее характера в самом Законе. Более того, Конституционный трибунал Польши в приговоре от 3 ноября 2004 г. отметил, что законодатель, принимая в 2002 г. названный Закон, стремился к созданию особого самостоятельного вида юридической ответственности, которая по сути своей не является уголовной.
Уголовная ответственность является лишь одной из форм ответственности, в связи с которой при-
меняются средства репрессии. Польскому законодателю известны и иные формы репрессивного производства, не являющиеся уголовными, причем применять репрессию (как минимум, в начальной стадии своей работы) могут и органы, не являющиеся судами. Из указанного выше приговора Конституционного трибунала вытекает, что Закон 2002 г. ввел новую модель юридической ответственности особого рода (sui generis), близкую к уголовной ответственности в широком смысле (sensu largo) и имеющую репрессивный характер. Один из польских авторов назвал этот вид ответственности квазиуголовной ответственно-стью4. Подчеркнем, что названный Закон не содержит никаких отсылок к Уголовному кодексу Польши.
Возвращаясь к основному вопросу настоящей статьи, отметим, что отношение к введению уголовной ответственности юридических лиц в российское законодательство самое разное: от полного отрицания до сочувственной поддержки, при этом многие склоняются к компромиссному варианту, предполагающему введение в наше уголовное законодательство института мер безопасности — санкций, которые не являются уголовными наказаниями5.
Некоторые российские юристы6, склоняясь к введению у нас в стране уголовной ответственности юридических лиц, прибегают к ссыл-
4 См.: Pniewska M. Problematyka charakteru prawnego odpowiedzialnosci podmiotow zbiorowych za czyny zabronione pod grozba kary w prawie polskim. "Studia iuridica toruniensia". Tom VI. S. 199; Wicher K. Zakres podmiotowy ustawy z dnia 28 pazdzi-erenika 2002 r. // Radca prawny. 2005. No. 4. S. 73.
5 См.: Щедрин Н, Востоков А. Указ. соч. С. 60—61.
6 См.: Лафитский В. И., Семыкина О. И. Уголовная ответственность юридических лиц в отечественном законодательстве: к истории вопроса «pro et contra» // Журнал российского права. 2014. № 2. С. 7.
кам даже на Русскую Правду князя Ярослава Мудрого и некоторые законы и подзаконные акты дореволюционной России, вводившие уголовную ответственность целых поселений или деревень за причиненный якобы вред по принципу круговой поруки. Понятно, что, когда хотят найти оправдание для лоббирования в законодательном органе какой-то вожделенной идеи, идут ради этого на любые средства. Но не все они достойны называться научными. А принцип круговой поруки слишком сильно скомпрометирован в новой и новейшей истории человечества (включая Великую Отечественную войну), чтобы конструировать на его основе новый вид уголовной ответственности.
С собственной позицией по данному вопросу выступил Следственный комитет РФ, опубликовавший ведомственный проект федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц». В нем предпринята попытка, не привлекая юридических лиц к уголовной ответственности, найти способы применения к ним мер уголовно-правового характера, если эти лица признаны судом причастными к совершению преступления. Данный законопроект был подвергнут критике в юридической пе-чати7, поскольку, предлагая ввести в правовой оборот указанные меры, он не предусмотрел внесения системных изменений в уголовное законодательство, обойтись без которых в этом случае нельзя.
Что касается существа предлагаемых перемен, то следует задуматься над тем, стоит ли их осуществлять в принципе, раз они неизбежно влекут за собой системную перестройку всей Общей части уголовного законодательства России,
7 См.: Арбузов С. С., Кубанцев С. П. Указ. соч. С. 100.
а соответственно, доказать, что имеющиеся в распоряжении наших органов юстиции меры административного и гражданского права действительно исчерпаны и больше не могут обеспечить взыскание справедливой компенсации за причиненный корпорациями ущерб, в том числе за ущерб окружающей природной среде. Ведь сторонники введения уголовной ответственности юридических лиц (в их числе и Следственный комитет РФ) не предложили никаких новых по характеру мер по сравнению с теми, что применяются в любой другой стране, где эта ответственность уже введена. Ликвидация и закрытие предприятия, лишение лицензии, установление государственного надзора за деятельностью корпорации, судебный приказ о ее роспуске, а равно штраф — все это в том или ином виде давно существует в действующем гражданском или административном законодательстве России.
В частности, если ныне существующие размеры штрафов не позволяют адекватно компенсировать причиненный деятельностью того или иного предприятия ущерб, эти размеры можно легко увеличить в законодательном порядке до нужной величины. И обращения к уголовному законодательству не потребуется, как и обращения к так называемому малому уголовному праву, которое регулирует ответственность за малозначительные правонарушения (наподобие contravention) в некоторых европейских странах (например, Франция, Нидерланды, Швейцария, Бельгия) и в странах общего права (в частности, США и Великобритания), поскольку у нас эти деяния относятся к сфере административного права.
Административная ответственность в нашей стране распространяется в равной мере как на физических, так и на юридических лиц, и предусмотренные административным правом меры воздействия
на виновных лиц вполне пригодны и достаточны для решения задачи по защите общества от противоправной деятельности юридических лиц. Важно их эффективно применять и своевременно сигнализировать законодателю о необходимости их модификации или усиления в них репрессивного начала (например, о необходимости повышения размеров административного штрафа).
Весьма эффективны в этой области могут быть и гражданско-правовые меры воздействия по решению суда (к примеру, установленные в п. 3 ст. 61 ГК РФ).
Многие российские юристы из числа сторонников введения уголовной ответственности юридических лиц ссылаются на ст. 14 «Ответственность юридических лиц за коррупционные правонарушения» Федерального закона от 25 декабря 2008 г. № 273-Ф3 «О противодействии коррупции». Однако нет никаких поводов называть такую юридическую ответственность уголовной. Во-первых, неспроста законодатель говорит об ответственности за правонарушения, а не преступления. Во-вторых, в статье говорится, что за коррупционные правонарушения к юридическим лицам могут быть применены «меры ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации», а это на сегодняшний день означает административную или — эвентуально — гражданскую ответственность. Так что позволим себе утверждать, что ст. 14 Закона о противодействии коррупции уголовную ответственность юридических лиц за указанные правонарушения не предусматривает, а предполагает уголовную ответственность физических лиц, поскольку в ч. 2 ст. 14 говорится, что применение к юридическому лицу мер ответственности не освобождает от ответственности за данное коррупционное правонарушение виновных физических лиц, т. е. законодатель регулирует вопрос от-
ветственности на основе принципа индивидуальной вины, что предполагает именно уголовную ответственность этого физического лица.
Помимо чисто юридических возражений против введения уголовной ответственности юридических лиц в России имеются и возражения практического свойства. Нельзя забывать о большом числе фирм-однодневок. Вынесенный в отношении них приговор любого суда вряд ли сможет быть исполнен, поскольку они исчезают (путем самоликвидации) сразу после получения прибыли от обмана клиентов или после причинения в тех же целях ущерба правоохраняемым благам.
Складывается впечатление, что стимулом для активного «проталкивания» в российское законодательство института уголовной ответственности юридических лиц является стремление переложить именно на корпорации бремя возмещения в полном объеме ущерба (вреда), причиненного преступлением, в том числе коррупционным, вопреки ст. 53 Конституции РФ, провозгласившей, что «каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц». А ведь такая ситуация, которая описана в указанной статье, нередко имеет место именно при совершении коррупционных и экологических преступлений.
Надо ли нашему законодателю поддерживать сомнительные стремления тех, кто хотел бы переложить обязанность возмещения причиненного преступлением вреда целиком или в основном на юридических лиц? Ведь наша страна стремится создать благоприятные условия для добросовестной конкуренции на свободном рынке, а это предполагает поддержку честно работающих юридических лиц и обременение их обязанностью возмещения вреда только в рамках, допусти-
мых Конституцией, с непременным учетом той части этого бремени, которая ложится на органы государственной власти и их должностных лиц.
В итоге следует прийти к выводу о ненужности введения рассматриваемого института в российское уголовное право. Нельзя не согласиться с теми, кто говорит, что введение института уголовной ответственности в России «ведет лишь к путанице при применении уголовно-правового инструментария... Предложения по введению уголовной ответственности юридических лиц... игнорируют существующую доктрину уголовного права и в случае их реализации способны дезорганизовать систему уголовного судопроизводства»8.
8 Арбузов С. С., Кубанцев С. П. Указ. соч. С. 100; также см.: Нарышкин С. Е, Хабрие-ва Т. Я. Механизм оценки антикоррупционных стандартов ГРЕКО // Журнал российского права. 2011. № 9. С. 10.
Введение уголовной ответственности юридических лиц затрагивает основу, на которой зиждутся все виды юридической ответственности в России, а равно вековые традиции, уходящие своими корнями еще в Русскую Правду. Поэтому недопустимо, ничего не меняя в принципиальной структуре уголовной ответственности, просто включить без серьезного объяснения предпринимаемых изменений новую норму в Уголовный кодекс РФ, где бы был указан только круг деяний, за совершение которых могут отвечать юридические лица, но не указаны основания их уголовной ответственности в отличие от оснований ответственности лиц физических.
Назначение же уголовного наказания без сформулированных в законе оснований уголовной ответственности юридических лиц будет означать отказ от принципа ответственности за вину и откроет путь в наше уголовное право стихии объективного вменения.
Библиографический список
Pniewska M. Problematyka charakteru prawnego odpowiedzialnosci podmiotow zbiorowych za czyny zabronione pod grozba kary w prawie polskim. "Studia iuridica toruniensia". Tom VI.
Wicher K. Zakres podmiotowy ustawy z dnia 28 pazdzierenika 2002 r. // Radca prawny. 2005. No. 4.
Арбузов С. С., Кубанцев С. П. О перспективе введения в России института уголовной ответственности юридических лиц // Журнал российского права. 2012. № 10.
Голованова Н. А., Лафитский В. И., Цирина М. А. Уголовная ответственность юридических лиц в международном и национальном праве. М., 2013.
Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации // Уголовное право: новые идеи: сб. ст. М., 1994.
Лафитский В. И., Семыкина О. И. Уголовная ответственность юридических лиц в отечественном законодательстве: к истории вопроса «pro et contra» // Журнал российского права. 2014. № 2.
Нарышкин С. Е., Хабриева Т. Я. Механизм оценки антикоррупционных стандартов ГРЕКО // Журнал российского права. 2011. № 9.
Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М., 1996.
Никифоров А. С. Современные тенденции развития уголовного законодательства и уголовно-правовой теории // Государство и право. 1994. № 6.
Щедрин Н., Востоков А. Уголовная ответственность юридических лиц и иные меры уголовно-правового характера в отношении организации // Уголовное право. 2009. № 1.
