CC BY
6DOI 10.24412^-37257-2024-1-241-246 Ошевский Д.С., Тюменкова Г.В.
Формирование навыков безопасного сообщения о своем психическом заболевании: инновационная технология по предотвращению самостигматизации при эндогенных хронических психических расстройствах
ФГБНУ «Научный центр психического здоровья», Москва, Россия
При манифестации хронических психических расстройств пациенты сталкиваются со множеством проблем, которые, в свою очередь, могут негативно влиять не только на течение заболевания, но и на жизнь в целом. Кроме клинической составляющей (не вполне редуцированной продуктивной психопатологической симптоматики, депрессивных тенденций, ухудшения продуктивности мыслительной деятельности и т.п.), важное значение имеют психологические и социальные аспекты. Сам факт обращения за психиатрической помощью, госпитализация в психиатрический стационар, полученная информация о выставленном диагнозе и необходимость принимать систематическое длительное лечение очень часто порождают сомнения в собственной состоятельности, опасения утраты активности и возможностей самореализации, тревоги по поводу способности поддерживать межличностные и семейные отношения. Это, в свою очередь, может приводить к снижению самооценки, формированию ощущения собственной неполноценности и негативно трансформировать «Я-концепцию» в целом [1]. В ответ на заболевание, происходящие изменения и статус «психически больного» у пациентов может формироваться сложный психологический феномен самостигматизации, проявляющийся в совокупности негативных реакций, переживаний, оценок и личностных изменений [2]. В научной литературе отмечается, что пациенты с эндогенными психическими расстройствами имеют высокий уровень самостигматизации [3, 4].
Впервые сталкиваясь с проявлениями психического расстройства, пациенты часто бывают не осведомлены о логике их возникновения, течения, а также видах и формах возможной помощи, местах и условиях ее получения и многих других аспектах лечебно-организационного процесса. Несмотря на просвещение населения и проводимые за рубежом и у нас в стране дестиг-матизационные программы [2], общество настороженно относится к людям с психическими расстройствами, вокруг которых традиционно возникают различные негативные стереотипы, предрассудки, мифы и заблуждения. Пациенты с психическим заболеванием, являясь частью социума, нередко их разделяют. Кроме того, возникают вполне обоснованные опасения подвергнуться социальному осуждению и дискриминации. Перед пациентами встают серьезные вопросы: где можно получить квалифицированную профильную
психиатрическую помощь, как восстановить свое функционирование, какие ограничения возникнут в связи с психическим заболеванием, стоит ли сообщать окружающим об имеющемся расстройстве, и если да, то кому, при каких обстоятельствах и каким образом.
Учитывая вышеизложенное, на начальных этапах эндогенных хронических психических расстройств для предотвращения самостигматизации важным является психообразование и обучение навыкам безопасного сообщения о своем психическом заболевании. В зарубежной практике для этих целей применяется ряд технологий, например, тренинг Coming Out Proud [5], представляющий собой мультимодальную краткосрочную интервенцию, основанную на когнитивно-бихевиоральном подходе с элементами психообразования, эмотивно-рефлексивного и нарративного подходов. С точки зрения доказательной медицины для тренинга были получены убедительные доказательства его эффективности [6], однако он не адаптирован в Российской Федерации, что определяет актуальность и важность такого исследования для отечественной психиатрии.
Целью работы являлась адаптация технологии по безопасному сообщению информации о своем психическом заболевании, основанной на мульти-модальном подходе, применяющемся в зарубежных программах по снижению самостигматизации.
Материалы и методы. В психообразовании и тренинге приняли участие 22 пациента с расстройствами шизофренического спектра (РШС) (F20, F23, F25 по МКБ-10), средний возраст — 25,53 ± 4,56 года, с диагнозом биполярное аффективное расстройство (БАР) (Б31.ххх по МКБ-10), средний возраст — 28,95 ± 8,53 года. Длительность течения расстройства у пациентов — 0,5-3 года. Пациенты находились на амбулаторном и полустационарном лечении в ГБУЗ «ПКБ № 1 ДЗМ», ГБУЗ «ПКБ № 4 ДЗМ» г. Москвы и ФГБНУ НЦПЗ. Перед началом социально-психологического вмешательства проводилась оценка социо-демографических показателей. В качестве исследовательской методики применялся «Опросник для оценки феномена самостигматизации психически больных» [1], который включает 83 утверждения. Кроме общего уровня самостигматизации данный опросник позволяет проводить оценку выраженности самостигматизации по 9 шкалам и 3 формам самостигматизации.
На исследование и участие в тренинге было получено письменное информированное согласие пациентов.
Результаты. Участники дестигматизационной программы имели достаточно высокий уровень образования (58,82 % пациентов с БАР; 41,03 % с РШС имели высшее образование), кроме того, 64,71 % пациентов с БАР и 48,72 % пациентов с РШС были заняты профессиональной деятельностью или учились в высших учебных заведениях. Следует отметить, что лишь 15,79 % пациентов с БАР и 11,76 % пациентов с РШС были женаты/замужем или состояли в гражданском браке. Полученные социодемографические характеристики свидетельствовали о высоком реабилитационном потенциале и возможности пациентов участвовать в разработанной дестигматизационной программе.
По результатам исследования оценки самостигматизации наибольший ее общий уровень был характерен для пациентов с БАР (1,22 ± 0,73 балла при 4-х
максимально возможных). В структурных компонентах самостигматизации этих пациентов ведущими выступали идеализация собственной активности (1,96 ± 0,87 балла) и реализация своих возможностей в преморбидный период (1,84 ± 0,81 балла). Пациенты полагали, что из-за возникшего психического расстройства они утратили активность, у них сузились перспективы в учебной и профессиональной деятельности. При оценке межличностной сферы возникали сомнения в возможности поддерживать дружеские связи и создавать семейные отношения. Все это приводило к пессимистичному взгляду на свое будущее.
Для пациентов с РШС был характерен относительно невысокий уровень самостигматизации в целом (0,86 ± 0,53 балла) и ее структурных компонентов в частности. Пациенты полагали, что психическое расстройство и связанные с ним изменения не будут заметно отражаться на их восприятии внешнего мира, ограничивать их в творческой, профессиональной и социальной активности (0,30 ± 0,40 балла), выступать препятствием для самореализации (0,60 ± 0,48 балла). Отмечалось стремление дистанцироваться от образа «психически больного» человека, а также неприятие тех ограничений, которые наступают вследствие психического расстройства, с недооценкой возможных социальных и межличностных проблем, стремлением дистанцироваться от людей с психическими расстройствами.
Опираясь на полученные результаты, сотрудниками отдела организации психиатрических служб ФГБНУ НЦПЗ была адаптирована и апробирована технология по профилактике и снижению самостигматизации у лиц с психическими расстройствами посредством формирования навыков безопасного сообщения информации о наличии у себя психического расстройства, основанная на интегративном подходе.
Технология представляет собой мультимодальную краткосрочную интервенцию с рядом задач: формирование адекватного отношения к своим возможностям и ограничениям, связанным с психическим расстройством; расширение возможностей выхода за рамки своих ограничений; обучение основам психиатрической грамотности и рефлексивности; развитие навыков осознанного и ответственного выбора дифференцированного и безопасного сообщения информации о своем психическом расстройстве; развитие умения моделировать реакции окружающих на полученную информацию и других, которые ставятся перед участниками и решаются ими в ходе психосоциального вмешательства.
В структуре технологии — несколько (от 2 до 5) психообразовательных встреч и 3 тематических тренинговых занятия. Занятия проходят в формате информирования, обсуждения, дискуссии, с обязательным включением самостоятельной индивидуальной и групповой работы. Группа закрытая (4-12 участников), частота встреч — один раз в неделю, длительность занятия — 2 часа. Тренинг проводится двумя ведущими (психиатр-психотерапевт, медицинский психолог).
Перед началом групповой работы с участниками обсуждаются основные правила, обеспечивающие безопасную терапевтическую среду: конфиденциальность; уважение друг к другу; доброжелательность и принятие другого.
На психообразовании в доступной для пациентов форме, однако без неоправданного упрощения, поднимаются вопросы, касающиеся психического заболевания, профилактики обострений и декомпенсации, возможностей лечения, получения психореабилитационной помощи и т.п. Особый акцент делается на обсуждении явления самостигматизации при психических расстройствах, а также путей ее преодоления.
Ниже представлены основные положения каждого занятия с отдельными комментариями по работе участников.
Занятие 1. «Рассмотрение плюсов и минусов раскрытия». Задача занятия — помочь участникам смоделировать и обосновать, какое решение относительно раскрытия информации о своем психическом расстройстве для них является наиболее приемлемым. Обсуждение ведется по нескольким направлениям: обсуждаются вопросы отношения пациента к самому себе и своему заболеванию, поднимается тема самостигматизации как одного из факторов формирования негативной идентичности; для дискуссии задается тема «тайны и секреты в жизни человека», предоставляется информация о том, что секреты являются частью жизни каждого человека, и решение о раскрытии своего опыта борьбы с психическим заболеванием остается за каждым из них. В рамках группового «сократического диалога» участники взвешивают аргументы за и против раскрытия информации, чтобы принять собственное решение.
Важно отметить, что при проведении тренинга ведущий занимает нейтрально-участливую либо поддерживающую позицию, не настаивает и не принуждает участников к какому-либо ответу или решению. Основой тренинга является право выбора самого участника.
Занятие 2. «Обсуждение различных способов раскрытия». Задача занятия — выработка оптимальных стратегий раскрытия информации об имеющемся психическом расстройстве. Участникам дается описание пяти способов раскрытия информации; в краткосрочной и долгосрочной перспективе рассматриваются плюсы и минусы, связанные с каждой стратегией; обсуждаются вопросы дифференцированного подхода к выбору лиц, которым можно доверить информацию о себе, и варианты возможных реакций людей на получение информации о раскрытии. Кроме того, с участниками обсуждаются вопросы, связанные с их личной безопасностью. В частности, поднимаются проблемы распознавания лиц, которым не следует раскрывать информацию о своем психическом заболевании, а также возможные реакции других людей на раскрытие. Главное, что транслируется участникам на этом занятии: «опыт раскрытия может быть как положительным, так и отрицательным — и это нормально».
Занятие 3. «Навыки повествования своей истории». Задача занятия — персонифицировать ситуацию, объем информации, способы раскрытия информации об имеющемся психическом расстройстве. Для тех, кто сделал выбор в пользу раскрытия, научить рассказывать свою историю в личностно значимой и максимально безопасной форме. Обсуждается круг возможных лиц, которые могли бы помочь участнику в процессе выхода за рамки имеющегося опыта. Анализируются чувства и мысли, которые возникли
у участника в процессе повествования своей истории. Участникам дается план, по которому они могут составить рассказ о себе, своем заболевании, при этом делается акцент на их собственную безопасность и внутренний комфорт.
Опыт проведения тренинга в изучаемых группах показал, что в процессе занятий у участников менялось отношение к происходящему от настороженно-скептического и безразличного до заинтересованного, доброжелательного. Претерпевала изменения степень их участия: из пассивно-безучастных слушателей они становились активными участниками групповой работы. Безопасная терапевтическая групповая среда давала возможность выйти за рамки собственных ограничений и начать в свойственном участнику темпе говорить о себе, своих переживаниях, делиться своими чувствами, прошлым и настоящим опытом. Наряду с этим у участников наблюдалось снижение уровня тревоги, улучшение фона настроения, повышение ощущения самоценности.
Вместе с тем были отмечены проблемы, связанные прежде всего с невысокой мотивацией пациентов. В связи с этим необходима дополнительная работа, направленная на ее повышение.
Выводы. Полученные результаты свидетельствуют о том, что работа по предотвращению самостигматизации должна быть включена в общую систему комплексной психосоциальной реабилитации уже на ранних этапах заболевания. Предложенная технология может проводиться совместно с другими видами тренингов, и такая работа уже ведется [7].
Предварительная оценка разработанной и адаптированной технологии по безопасному сообщению информации о своем психическом заболевании показала обнадеживающие результаты. Вместе с тем, для обоснованного ее использования, с точки зрения доказательной медицины, целесообразно проведение количественной оценки ее эффективности.
Список литературы
1. Михайлова И.И., Ястребов В.С., Ениколопов С.Н. Клинико-психологические и социальные факторы, влияющие на стигматизацию психически больных разных нозологических групп // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2002. № 7. С. 58-65.
2. Ястребов В.С., Солохина Т.А. Стигматизация в психиатрии // Психическое здоровье человека и общества. Актуальные междисциплинарные проблемы. Сборник материалов научно-практической конференции. Москва, 30 октября 2017 г. / Под ред. Г.П. Костюка. М.: КДУ Университетская книга, 2017. С. 524-531.
3. Rayan A., Aldaieflih M. Public stigma toward mental illness and its correlates among patients diagnosed with schizophrenia // Contemp Nurse. 2019. No. 55(6). P. 522-532. doi: 10.1080/10376178.2019.1670706.
4. Солохина Т.А., Ошевский Д.С., Бархатова А.Н., Кузьминова М.В., Тюменкова Г.В. Самостигматизация и мишени психосоциальных интервенций у пациентов с биполярным аффективным расстройством // Психическое здоровье. 2023. № 18(8). С. 86-90.
5. Buchholz B.A., Corrigan P.W. Coming Out Proud. 2014. https://www. comingoutproudprogram.org/index.php/ (дата обращения 10.01.2024).
6. Rüsch N., Kösters M. Honest, Open, Proud to support disclosure decisions and to decrease stigma's impact among people with mental illness: Conceptual review and meta-analysis of program efficacy // Soc Psychiatr Psychiatric Epidem. 2021. No. 56(9). P. 1513-1526. doi: 10.1007/s00127-021-02076-y
7. Солохина Т.А., Ошевский Д.С., АлиеваЛ.М., Завьялова Е.В. Инновационная технология на основе интегративного подхода для предотвращения самостигматизации у пациентов с тяжелыми психическими расстройствами // Развитие современного инклюзивного культурного пространства: генезис, проблемы, стратегические ориентиры и реабилитационный потенциал. Материалы Международной научно-практической конференции. Липецк, 2023. С. 70-81.
Э01 10.24412/с1-37257-2024-1-247-250 Самарина О.Е., Головина А.Г.
О вовлеченности родителей в ритуалы подростков с обсессивно-компульсивным расстройством
ФГБНУ «Научный центр психического здоровья», Москва, Россия
Актуальность. Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) — это хроническое, потенциально инвалидизирующее психическое заболевание, имеющее полиэтиологическую природу (в т.ч. за счет генетических аномалий, дисфункции фронто-кортико-стриато-таламических областей, наличия ряда интеркуррентных вирусных инфекций) [1] и характеризующееся наличием разнообразных навязчивых идей и/или компульсий, вызывающих сильный дистресс и способных сформировать у пациента длительные и стойкие нарушения социальной адаптации. По данным мировой статистики, 1-2,5 % лиц в общей популяции обнаруживают симптомы ОКР [2], по результатам последних работ этот показатель достигает уже 4 % [3], при этом у 50-70 % пациентов манифестация симптомов приходится на период препубертата и пубертата. Значимость и механизмы вклада родительской семьи в возникновение расстройств, протекающих с обсессивно-компульсивной симптоматикой, активно исследуются. Установлено, что помимо генетической обусловленности наследоваться может конституциональная предиспозиция к формированию ОКР, при этом речь идет не только о личностной патологии, но и характерологических свойствах, таких как перфекционизм, педантизм, аккуратность, врожденная брезгливость. Согласно результатам работ, посвященных этой проблеме [4, 5], 80-90 % родственников пациентов с ОКР непосредственно участвуют в ритуалах пациентов, ассоциированных с симптоматикой обсес-сий. Активно вовлекаясь в осуществление компульсий, родители обеспечивают пациентам некоторое краткосрочное послабление тревоги, но нередко создают «благоприятную почву» для поддержания их существования и усугубления нарушений.
Цель работы: анализ особенностей детско-родительских взаимодействий у подростков, страдающих обсессивно-компульсивным расстройством.
Материал и методы. Клинико-динамически изучались данные пациентов 14-17 лет с обсессивно-компульсивным расстройством, установленным по критериям МКБ-10, а также особенности вовлечения родителей в ритуалы пациентов. Обследованы 39 больных (19 юношей, 20 девушек) 14-17 лет, обращавшихся за помощью в подростковое подразделение ПНД № 13, а также НПЦ ПЗДП им. Г.Е. Сухаревой ДЗМ, и их родители. Критериями включения являлись: возраст пациентов 14-17 лет, наличие обсессивно-компульсивных нарушений в соответствии с критериями МКБ-10, проживание в родительской семье, информированное согласие на интервью. Критериями невключения в исследование были: наличие признаков текущего эндогенного процесса, выраженного дефекта органической природы, умственной отсталости
любой степени тяжести, тяжелой соматической и неврологической патологии.
Результаты и их обсуждение. Среди обследованных соотношение юношей и девушек составило 1:1,1. Обращал на себя внимание характер наследственной отягощенности, выявленный у обследованных. При мозаичном ее характере примерно у пятой части родственников обнаруживались ОКР или иные психопатологические нарушения различной степени выраженности, имеющие сродство с ним (личностная патология, тревожные нарушения, дисморфии, трихотилломании, экскориации), что соотносится с результатами, полученными Waters, Barrett [6].
Развернутые обсессивно-компульсивные нарушения развивались у подростков в период адолесценции, однако первые проявления манифестировали преимущественно в препубертате и раннем пубертатном возрасте. Условное подразделение по подтипам ОКР показало, что среди обследованных пациентов преобладали «навязчивости завершенности», проявлявшиеся компульсиями повторения, а также симмметрии и порядка (14 пациентов). На втором месте по частоте находились «обсессии безопасности», преимущественно реализовывавшиеся «ритуалами мытья и очищения» (11 случаев), примерно с такой же частотой были представлены навязчивые сомнения и перепроверки. Имевшиеся в их числе (у 8 подростков) обсессивные мысли о собственном внешнем несовершенстве/уродстве помимо собственно размышлений и попыток замаскировать «дефекты облика» сопровождались у 4 из них нарушениями пищевого поведения (дизрексическими эксцессами со сменой периодов отказов от еды компульсивным перееданием).
У 6 пациентов имелись навязчивости контроля, проявлявшиеся при наличии коморбидных тикозных расстройств (покашливаний, морганий, подергиваний углом рта, конечностями, плечевым поясом). Отличаясь робостью, застенчивостью, эти адолесценты нередко становились объектами насмешек и травли педагогов и одноклассников. Пытаясь «справиться с проблемой», в публичных местах (особенно в школе) они находились в постоянном напряжении, постоянно мысленно возвращаясь к своим особенностям, искали возможности контролировать появление тикозных феноменов волевым усилием.
Роль семьи в развитии и поддержании ОКР у детей и подростков сложна и неразрывно связана с поведенческими паттернами взрослых (родительское моделирование), определяющих методы их соучастия в проблемах детей и, в конечном итоге, качество семейной адаптации. В большинстве случаев родители (чаще — мать) принимали участие в ритуализированном поведении своих детей. Возникновение симптомов данного расстройства заметно влияло на образ жизни не только самих пациентов, но и их близких родственников. Подростки неизбежно вовлекали родителей в проведение собственных ритуалов, получая возможность «разрядки», сокращая затраченное на их осуществление время, но усиливая эмоциональное напряжение внутри семьи. Это усугублялось параллельным увеличением времени и душевных сил, которые требовались старшим для поддержки стереотипного выполнения ритуалов младшими. Пациенты же могли открыто вербализовать потребность в содействии старших, настаивать на нем или подводить родных к «обслуживанию»
ритуалов иными способами, нередко игнорируя удобство, самочувствие, настроение, желания близких. Те, в свою очередь, объясняли свою активную роль невозможностью детей самостоятельно функционировать без указанной коллаборации, уменьшением выраженности тревоги при их совместном выполнении.
Так, например, родители пациентов с контрастными фобиями острых предметов вынуждены были использовать их при необходимости (во время приема пищи, стрижки ногтей) вместо подростков, боявшихся к ним прикасаться, после применения прятать так, чтобы они не попадались тем на глаза. Обследованные с компульсивным стремлением к чистоте кожных покровов требовали от родителей участия в осуществлении ритуалов «мытья и очищения» (подаче чистых полотенец, гигиенических средств при мытье, свежего белья и одежды после возвращения домой) и строгого соблюдения разработанных пациентами правил (брать предметы, прикасаясь к ним только с определенной стороны, использовать определенные моющие средства). Подростки с навязчивостями порядка и симметрии пристально следили за перестановками вещей в квартире/комнате, настаивали на скрупулезном поддержании членами семьи заведенного ими порядка, придирчиво рассматривали предметы, если те перемещали, настаивая на том, чтобы возвращение на установленное место (расстановка посуды, развешивание одежды, раскладывание книг и тетрадей) осуществлялось под их наблюдением. В случаях навязчивых сомнений адолесценты многократно задавали родителям одни и те же вопросы, вновь и вновь выслушивая ответы, которые должны были рассеять вновь и вновь возникавшие опасения, и игнорируя попытки сократить число повторений.
Поддерживающее ритуалы поведение родителей с течением времени способствовало закреплению патологических компульсивных действий, приводило к заметному изменению повседневного семейного распорядка, созданию и закреплению особого стереотипа жизни для пациента. Подобная дисфункциональная «приспособленность» родителей к симптоматике расстройства создавала дополнительные сложности в работе с навязчивостями у больного, способствовала формированию у него стойкого поведенческого шаблона, от которого впоследствии с трудом удавалось отказаться даже в случаях хорошей клинической компенсации.
Заключение. Помощь юным пациентам, страдающим ОКР, требует комплексного подхода к проблеме. Еще на этапе диагностики не стоит забывать о полиэтиологической природе этого расстройства, что влечет за собой необходимость тщательного обследования с привлечением врачей-интернистов (инфекционистов, ревматологов), поскольку не исключено, что потребуется их участие в процессе курации, о чем непременно должны быть осведомлены родители. Полученные данные свидетельствуют о том, что алгоритм терапии ОКР для подростков должен включать психофармакологические воздействия, в т.ч. использование атипичных антипсихотиков и антидепрессантов (предпочтительно СИОЗС), а также психотерапию (когнитивно-би-хевиоральную терапию, КБТ), предварительно установив не только степень тяжести симптоматики, но и оценив наличие и выраженность коморбидных
нарушений, также могущих нуждаться в курации. Помимо этого, обязательной является психотерапевтическая и психообразовательная работа с семьей, включающая на предварительном этапе оценку отношения родных к болезни подростка, приспособленности семьи к проявлениям ОКР и идентификацию того из ее членов, кто наиболее вовлечен в «обслуживание» ритуалов. Именно на него стоит направить основные мероприятия по психообразованию, формированию адекватных копинг-стратегий, которые он начнет осуществлять сам и транслировать пациенту. Это даст возможность параллельно с самой терапией добиться снижения дисфункциональности семейных паттернов. Результативность такого подхода подтверждается данными, полученными в работах других исследователей [7, 8].
Список литературы
1. Westwell-Roper C., Stewart S.E. Challenges in the diagnosis and treatment of pediatric obsessive-compulsive disorder // Indian J Psychiatry. 2019. No. 61(1). P. 119-130. https://doi.org/10.4103/psychiatry.IndianJPsychiatry_524_18
2. Kessler R.C., Berglund P., Demler O. et al. Lifetime prevalence and age-of-onset distributions of DSM-IV disorders in the National Comorbidity Survey Replication // Arch Gen Psychiatry. 2005. No. 62(6). P. 593-602. https://doi.org/10.1001/ archpsyc.62.6.593
3. Nazeer A., Latif F., Mondal A., Azeem M. W., Greydanus D.E. Obsessive-compulsive disorder in children and adolescents: epidemiology, diagnosis and management // Transl Pediatr. 2020. No. 9(1). P. 76-93. https://doi.org/10.21037/tp.2019.10.02
4. Albert U., Bogetto F., Maina G., Saracco P., Brunatto C., Mataix-Cols D. Family accommodation in obsessive-compulsive disorder: relation to symptom dimensions, clinical and family characteristics // Psychiatry Res. 2010. No. 179(2). P. 204-211. https://doi.org/10.1016/j.psychres.2009.06.008
5. Wu M.S., Geller D.A., Schneider S.C., Small B.J., Murphy T.K., Wilhelm S., Storch E.A. Comorbid psychopathology and the clinical profile of family accommodation in pediatric OCD // Child Psychiatry Hum Dev. 2019. No. 50(5). P. 717-726. https://doi. org/10.1007/s10578-019-00876-7
6. Waters T.L., Barrett P.M. The role of the family in childhood obsessive-compulsive disorder // Clin Child Fam Psychol Rev. 2020. No. 3(3). P. 173-184. https://doi.org/ 10.1023/a:1009551325629
7. Филиппова Н.В., БарыльникЮ.Б., Ильина Е.С. Особенности обсессивно-компуль-сивных расстройств в детско-подростковом возрасте // Психическое здоровье. 2021. № 4. С. 46-58. https://doi.org/10.25557/2074-014X.2021.04.46-58
8. Demaria F., Pontillo M., Tata M.C., Gargiullo P., Mancini F., Vicari S. Psychoeducation focused on family accommodation: a practical intervention for parents of children and adolescents with obsessive-compulsive disorder // Ital J Pediatr. 2021. No. 47(1). P. 224. https://doi.org/10.1186/s1305
