CC BY
79
Казакова Римма Александровна
аспирант кафедры теории и истории государства и права Кубанского государственного университета _(тел.: +79183688777)
О влиянии модернизации на содержание идеологической функции права в современной России
Статья посвящена проблемам идеологического воздействия права на социальные процессы в условиях модернизации. Глобализация и универсализация культур также влияют на развитие идеологической функции права.
Ключевые слова: идеологическая функция, социальные проблемы, модернизация, социальная ценность права, общество, нормы права, социальные ценности.
R.A. Kazakova, Post-graduate of a Chair of Theory and History of State and Law of the Kuban State University; tel.: +79183688777.
About influence of modernization to maintenance of ideological function of law in modern Russia
This article is devoted to problems of ideological influence of law on social processes in conditions of modernization. Globalization and growth of cultural universality also have influence on development of ideological function of law.
Key words: ideological function, social problems, modernization, social value of law, society, norms of law, social values.
На развитие и содержание идеологической функции права оказывают существенное влияние самые разнообразные факторы - не только экономические, политические, психологические, но и геополитические. В частности, это процессы модернизации и глобализации.
Модернизация и глобализация не могут не оказывать влияния и на современное массовое правосознание российских граждан как социальную основу для формирования и совершенствования правовой идеологии. Существенная характеристика ценностной структуры массового сознания современного российского общества состоит в том, что в нем приобрели доминирующее значение ценности потребительского общества и прагматические установки жизнеобеспечения. Данная тенденция выразилась в приоритете терминальных ценностей (личная безопасность, здоровье, семья и дети, комфортная жизнь и др.) над инструментальными (профессионализм, образованность, нравственность, межэтническая толерантность и др.). В то же время в литературе отмечается, что благодаря модернизации в современных индустриальных обществах осуществляется постепенный «сдвиг» от «материалистических» ценностей (когда упор делается прежде всего на экономическую и физическую безопасность) к ценностям «постматериальным» (когда на первый план выдвигаются самовыражение и качество жизни) [1, с. 8].
Глобализация и универсализация культуры, американский «культурный империализм» уже
привели к банализации многих мировых культур и культуры вообще. Как следствие, подрываются основы не только культурного плюрализма, но и плюрализма правового: стираются границы между правовыми семьями и правовыми системами [2, с. 19]. Нельзя не отметить, что «прививка» российской правовой действительности либеральных политико-правовых ценностей привела к превалированию индивидуалистических теоретических конструкций примата прав человека над любой социальной общностью и доминированию гражданского общества над государством. Следовательно, серьезной проблемой для теоретико-правовой науки является проблема теоретического обоснования соотношения прав личности и государственного интереса, которая, по-видимому, в нашей стране должна решаться исходя из приоритета последнего, из особенностей национально-исторических традиций [2, с. 33].
Модернизация российского общества, как и других переходных обществ, вызывает конфликт ценностей на различных уровнях: в ценностной системе личности; между индивидами; между малыми и большими социальными группами; между культурами и цивилизациями [3, с. 58]. Современная либеральная идеология и глобализация сказываются на личности противоречивым образом.
Происходит уход человека от ценностей и целей общества и государства в частную сферу, наблюдается «ценностный реванш» материальных и индивидуалистических ценностей, не имевших «права голоса» в советской системе [3, с. 55].
33
Это накладывает отпечаток и на содержание идеологической функции права. Право эпохи модерна, закрепляя его основы, ответственно за те глобальные проблемы, к которым привел безудержный рост индустриализации. Отсюда вытекает критическое отношение к рациональности права - к представлению о том, что право по своей природе разумно, т.е. соответствует «природе вещей», природе человека, формальной логике (следовательно, является внутренне непротиворечивой, замкнутой самодостаточной системой) или представляет собой инструмент достижения всеобщего блага. Это - явно завышенные ожидания [4, с. 25].
Итак, в чем же заключается модернизация? В теории под модернизацией понимается совокупность процессов индустриализации, бюрократизации, секуляризации, урбанизации, становления системы всеобщего образования, представительной политической власти, ускорения пространственной и социальной мобильности и т.п., которые ведут к формированию «современного открытого общества» в противоположность «традиционному закрытому» [5, с. 83]. Модернизация есть прежде всего процесс, в ходе которого увеличиваются экономические и политические возможности данного общества: экономические - посредством индустриализации, политические - посредством бюрократизации. Модернизация обладает большой привлекательностью благодаря тому, что позволяет обществу двигаться от состояния бедности к состоянию богатства. Соответственно, ядром процесса модернизации является индустриализация; экономический рост становится доминирующей социе-тальной целью, а доминирующую цель на индивидуальном уровне начинает определять достижительная мотивация [1, с. 8-9].
Место экономических достижений как высшего приоритета в настоящее время в обществе постмодерна занимает все большее акцентирование качества жизни. В значительной части мира нормы индустриального общества с их нацеленностью на дисциплину, самоотвержение и достижения уступают место все более широкой свободе индивидуального выбора жизненных стилей и индивидуального самовыражения. Мы приближаемся также к пределам развития иерархических бюрократических организаций, способствовавших созданию современного общества [1, с. 10]. Представляется, что вопросы качества жизни, самореализации должны получать все большее отражение в идеологии, в том числе правовой, самому понятию качества жизни должна быть придана определенность, оно должно коррелировать с социальной ответственностью. Также закрепление и конкретизацию должны получить вопросы борьбы с бюрократизмом и упрощения управленческих процедур.
В литературе отмечается, что ценности постмодерна отдают самовыражению более высокий приоритет, чем экономической эффективности: люди становятся менее готовы принять человеческие издержки, с которыми сопряжены бюрократия и жесткие социальные нормы. Общество постмодерна характеризуется упадком иерархических институтов и жестких социальных норм и расширением сферы индивидуального выбора и массового участия [1, с. 11]. С другой стороны, развитие и осуществление идеологической функции права не должно сопровождаться разрушением социального, в том числе правового, контроля, дезорганизацией общественных институтов.
Ведущей общественной целью процесса модернизации явился экономический рост. С постмодернизацией ослабляется акцентирование не только самого экономического роста, но и создающего его возможность научно-технического развития; с обеспечения выживания акцент сдвигается на максимизацию субъективного благополучия [1, с. 16]. Однако посредством нормативно-идеологических средств такой максимизации должны быть поставлены определенные рамки, она не должна быть связана со злоупотреблением правом и тем более антисоциальным поведением.
Усиление ощущения социальной безопасности в современных условиях снижает потребность в абсолютных правилах. В состоянии сильного стресса индивиды нуждаются в твердых предсказуемых правилах. Постматериалисты олицетворяют противоположную позицию: выросшие в условиях относительной безопасности, они могут терпимо отнестись к большей неопределенности; им не требуется надежность абсолютных твердых правил. В то же время постиндустриальные общества сталкиваются с целым рядом глобальных проблем, в том числе кризисом ряда социальных институтов и регулятивных систем. В этой связи приобретает новое звучание проблема методов правового регулирования и воздействия, соотношения императивности и диспозитивности, регулирования и иных методов социально-правового воздействия.
В новых условиях менее решающей становится роль семьи. Если когда-то семья была ключевой экономической единицей, то в передовом индустриальном обществе трудовая жизнь индивида в основном осуществляется вне дома. Равным образом и воспитание ныне происходит большей частью вне семьи. Кроме того, государство благосостояния забрало у семьи и взяло на себя ответственность за выживание. Выживание детей прежде зависело от того, обеспечат ли их средствами к существованию родители; а выживание постаревших родителей зависело от детей. Сегодня,
34
хотя семейные отношения все еще важны, это уже не те отношения, в которых решается вопрос жизни и смерти; роль семьи во многом взяло на себя государство благосостояния. Новое поколение способно выживать в случаях распада семьи или даже в случаях отсутствия обоих родителей. Неполные семьи и бездетные старики в современных условиях располагают лучшими шансами на выживание, чем когда-либо прежде [1, с. 19].
Однако это нисколько не должно умалять роль семьи в социальном регулировании современных обществ. Особое значение приобретает пропаганда посредством идеологической функции права ценностей прочной семьи, материнства и детства, поддержки престарелых родителей детьми.
Налицо также постепенный сдвиг в мотивации людей к труду: с максимизации получаемого дохода и с обеспеченности работой акцент сдвигается в сторону более настоятельного запроса на интересную и осмысленную работу [1, с. 22]. Думается, что пропаганда труда, особенно имеющего большое социальное значение, должна занять достойное место в современной правовой идеологии.
В литературе не раз отмечалось, что высшей ценностью современного общества становится потребление. Человек обесценивается, зато мир вещей, влияющий на него, ценится весьма значительно. Отчуждение имеет место и в сфере права. Правовые ценности предстают перед индивидом пустыми абстракциями, а не продуктом и результатом личного творчества, как нечто безличное, анонимное, происходящее в глубинах общества и государства. Такие ценности воспринимаются как запреты, подавляющие волю и инициативу субъекта, его самобытность, свободу и творчество, оставляющие индивида равнодушным к социальным потребностям в целом. Правовые предписания воспринимаются как обременительная обязанность, чуждая, порабощающая сила, не учитывающая потребности личности [6, с. 94-95]. Преодоление социального, в том числе правового, отчуждения - одна из важнейших задач, стоящих перед идеологической функцией права в современных обществах, переживающих процессы модернизации и глобализации.
Современный мир находится в состоянии жестких идеологических конфликтов. Отход от тоталитаризма в этом плане является только частью проблемы. По справедливому замечанию ряда авторов, тоталитаризм является изнанкой западной рациональности, имманентным продуктом догматической рассудочности, задумавшей «окончательно преобразовать» и «логически упорядочить» весь окружающий мир [7, с. 57]. Однако такое «окончательное преобразование» и «логическое упо-
рядочение» не должны означать утрату духовности, социальной солидарности, общечеловеческих основ правовой идеологии.
Как отмечается в литературе, в целом открытое глобальное общество, как оно интерпретируется сегодня на Западе, означает откровенный социал-дарвинизм - глобальное пространство ничем не сдерживаемого «естественного отбора», в котором более слабые экономики, культуры, этносы обречены погибнуть, уступив планету сильным и приспособленным. На сегодня главный вопрос, касающийся всей глобальной проблематики, состоит в том, как в новых условиях глобального мира заново утвердить приоритеты культуры и морали, защитить право так называемых «неадаптированных» (а к ним относится большинство человечества) на существование, скорректировать социал-дарвинистскую стихию рынка процедурами, позволяющими сохранить разнообразие человеческих практик [7, с. 25].
С помощью идеологической функции права должны быть выработаны четкие критерии оценки, прежде всего юридической, социальных и ценностных новшеств.
Современные процессы глобализации и модернизации все более и более подталкивают сознание человечества к утверждению доминирования ценности личности и ее правового положения в общей иерархии правовых ценностей, что не всегда оправдано. Разрешение проблемы множественности ценностных критериев в праве можно найти в попытках гармоничного совмещения интересов личности и общества, реализующихся в общении и диалоге. Степень подчинения субъекта обществу, его ограниченность обществом должны соответствовать степени подчинения самого общества праву, его ценностям.
Характеристика российского общества как переходного, «промежуточного» или традиционного, переживающего догоняющую, частичную, даже архаичную модернизацию, стала сегодня общепринятой в отечественной науке. По мнению В.А. Ачкасова, несмотря на наличие практически всех формальных признаков «модерна», российское общество демонстрирует необычайную устойчивость качества социальных отношений и традиционного сознания даже в условиях самых радикальных перемен. «Догоняющая» модернизация в России создает лишь «острова современности» в преимущественно традиционном обществе [5, с. 84].
Схема обычного «ответа» российского социума на модернизационные импульсы, идущие сверху, тоже вполне традиционна - неприятие, пассивное сопротивление новациям, медленное накопление противоречий и потенциала недовольства, кризис самоидентификации, а затем мощный взрыв архаики (смута).
35
При этом народный протест всегда обращен в прошлое. Такая реакция тем более понятна, поскольку импульс к началу изменений в стране приходит извне («вызов Запада»), а сами эти изменения идут «за счет» общества, стоят ему огромных материальных, людских и духовных потерь. В этой ситуации именно традиция (или замещающая ее идеология) служит не только символом непрерывности, но и критерием пределов инноваций и их легитимности, а также мерилом интенсивности и направленности разрушительной социальной активности масс [5, с. 84].
Представляется необходимым «включение» в процессы модернизации и формирования правовой идеологии институтов гражданского общества. А. Рябов в этом плане отмечает, что идеология модернизации российского общества «не может иметь характер единой государственной идеологии». Это связано прежде всего с наличием нескольких субъектов модернизации, которые будут иметь несовпадающие политические и социальные цели. Очаговый и анклавный характер российской модернизации будет способствовать тому, что «различные социальные слои начнут втягиваться в модернизационные процессы не одновременно, из чего следует неизбежное на протяжении довольно длительного периода несовпадение их позиций в отношении сущности и направленности проводимых преобразований» [8, с. 62].
Какова же роль права и его идеологической функции при проведении модернизации? По мне-
1. Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 7.
2. Гриценко Г.Д. Правопонимание: антропологические и социокультурные аспекты. Ставрополь, 2002.
3. Манченко А. П. Социальная модернизация в современной России. М., 2000.
4. Честнов И.Л. Теоретико-методологические основания взаимоотношения общества и права // Право и общество: от конфликта к консенсусу. СПб., 2004.
5. Ачкасов В.А. Россия как разрушающееся традиционное общество // Полис. 2001. № 3.
6. Бабенко А.Н. Проблемы обоснования ценностных критериев в праве // Государство и право. 2002. № 12.
7. Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2002.
8. Рябов А. Интегративная идеология и модернизация современной России // Свободная мысль. 1992. № 15.
9. Белинков А. Правовые аспекты модернизации в России // Общественные науки и современность. 1995. № 6.
нию А. Белинкова, право выступает как бы в двух ипостасях при проведении модернизации: оно одновременно является одним из самых главных инструментов модернизации и основным ее объектом, поскольку без осовременивания правовых норм невозможно упрочение совершенных в обществе изменений [9, с. 169].
В литературе отмечают двойственную природу правовой модернизации: во-первых, она выступает как средство проведения реформ, инструмент реформирования права, и с этой точки зрения имеет свою специфику, соответствующую методам проведения реформ в той или иной стране; во-вторых, как цель преобразования права, и в данном аспекте она имеет свою субъективную и объективную стороны. Субъективная сторона характеризует собственные представления «модернизаторской элиты» о том, как должно выглядеть право после проводимых преобразований, т.е. некую идеальную модель, соответствующую целям и идеям реформаторов (если они есть). Объективная сторона может быть определена как конечный, реальный результат модернизации, характеризующийся, в свою очередь, степенью исполнения программ реформ и тем, насколько прочно они вошли в жизнь общества [9, с. 169].
Итак, проблема влияния модернизации на различные компоненты правовой системы современной России, в том числе на функции современного российского права, нуждается в самом пристальном научном внимании.
1. Inglehart R. Postmodern: changing values and changing societies //Polis. 1997. № 7.
2. Gritsenko G.D. Understanding of the law: anthropological and socio-cultural aspects. Stavropol, 2002.
3. Manchenko A. P. Social modernization in contemporary Russia. M., 2000.
4. Chestnov I.L. Theoretical and methodological basis of relationship between society and law // Law and Society: from conflict to consensus. SPb., 2004.
5. Achkasov V.A. Russia as destroyed traditional society // Polis. 2001. № 3.
6. Babenko A.N. Problems of justification in the right frame of reference // State and law. 2002. № 12.
7. Panarin A.S. Orthodox civilization in a global world. M., 2002.
8. Ryabov A. Integrative ideology and modernization ofthe modern Russian // Free Thought. 1992. № 15.
9. Belinkov A. Legal aspects of modernization in Russia // Social sciences and the present. 1995. № 6.
36
