CC BY
42
РАЗДЕЛ III
СМЫСЛООБРАЗОВАНИЕ. ТЕКСТООБРАЗОВАНИЕ. КОРПУСНАЯ
ЛИНГВИСТИКА
УДК 81'42 Ю. А. Ладыгин
д-р филол. наук, проф. каф. романской филологии МГЛУ ЕАЛИ; e-mail: youri1941@mail.ru.
О ВЕРБАЛИЗАЦИИ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПОВЕСТВОВАТЕЛЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ Ж. ДЮАМЕЛЯ «CHRONIQUE DES PASQUIER»)
В статье показано, что семантическая система анализируемого текста строится на основе ассоциативно связанных слов. Основные семантические линии художественного текста позволяют составить представление о философских, эстетических и нравственных предпочтениях автора.
Ключевые слова: автор; концепт; метафора; коннотация; аксиология.
Ladygin Y. A.
Ph. D. (Philology), Professor, MSLU EALI; e-mail: youri1941@mail.ru.
ON VERBALISATION OF THE NARRATER'S POINT OF VIEU IN THE ARTISTIC TEXT (ON THE MATERIEL OF THE NOVELS OF G. DUHAMEL «CHRONIQUE DES PASQUIER»)
The article shows that the semantic system of the analysed text is built on the basis of contextually associated words. The main semantic lines of the literary text help to make up a notion about philosophical, aesthetic, moral preferences of the auther.
Key words: auther; concept; metaphor; connotation; axiology.
Создавая художественный мир произведения, который, как правило, является аналогией действительности, воссоздаваемой с эстетической целью, писатель пользуется языковыми средствами, свойственными только ему. С их помощью он выражает вещи, предметы, понятия, их оценки, характеристики и качества, состояния, действия, отношения и связи, в которых они находятся. Исследование языковой материи произведения позволяет подойти к объективному пони-
манию смысла. Процессы отбора словесных средств и их образного использования [2] еще недостаточно исследованы и остается одной из актуальных задач интерпретации текста.
Текстовый дискурс соотносится с главным субъектом, с «эго» творящего текст человека, который реализует себя как автор событий. Распространено мнение, что авторское сознание является виртуальным и недоступным для понимания, а представление о нем создается через сознание интерпретатора, осуществляющего рецепцию текста. Существует и другая точка зрения, которой мы придерживаемся, заключающаяся в том, что текст есть суть выражения жизни или «объективации духа» (термин В. Дильтея), а интерпретация состоит в выявлении внутреннего смысла, основанного на внешних знаках.
Семиозис в отдельно взятом литературном произведении строится на единстве и взаимодействии формальных и содержательных сторон, образуя в общепринятом понимании «единый сложный знак» [6, с. 224]. Художник слова, вербализуя необходимую информацию, становится семиотиком. Его знаковая деятельность, осуществляемая в соответствии с определенными коммуникативными целями, связывается со смысловой организацией произведения, обусловленной, в частности, культурными факторами. Так, Б. А. Успенский, исследуя организующую роль автора в художественном тексте, пришел к выводу, что центральной проблемой композиции произведения искусства является точка зрения [10, с. 9]. Изучение субъективного фактора позволяет рассматривать художественный текст как механизм смыслопорож-дения, запущенный в действие создателем произведения, в котором «вскрывается картина глубинного устройства мира, как она предстает с точки зрения данного писателя, формирующего в тексте определенный дискурс» [8, с. 8]. При этом в процессе интерпретации принимаются во внимание все знаки и учитываются экстралингвистические явления.
Рассмотрение художественного текста, позволяет выявлять картину устройства мира, проникать в ментальное содержание дискурса, создаваемого автором. Литературное произведение существенно именно тем, что язык приобретает в ней свойство самоценности [9, с. 382]. Интерпретация словесного произведения искусства текста дает возможность изучать средства, которые объективно эксплицируют коммуникативные намерения автора, не всегда представленные
открыто в лексическом материале. При исследовании текста учитываются условия создания высказывания, его прагматические аспекты, нередко осознанно планируемые автором и тесно связанные с отбором материала, его обработкой, правилами поэтики, структурой текста (композиция, степень связности и последовательности, принципы монтажа, эксплицитность и др.) [1, с. 4].
Присутствие дискурсивной личности автора проявляется, в частности, в системе образных средств, играющих важную роль, в формировании концептов, которые, в совокупности, составляют в тексте ту или иную концептосферу. Рассмотрение концептов как ячеек ментального мира писателя помогает создать представление о его картине мира, как части культурного универсума нации. В подтверждение этого положения уместно, на наш взгляд, привести следующее высказывание: «Роман рождается как результат мятежа, вследствие неудовлетворенности или разочарования, и этот результат выражается в реалистической форме - форме, воплощающей в себе стремление убедить, не прибегая к документам и доказательствам» [7, с. 393]. Построение художественного текста, его словесная организация, обусловленные эстетическим замыслом, нуждаются в дальнейшем исследовании.
В настоящей статье предпринят анализ двух романов французского писателя Ж. Дюамеля «Le Notaire du Havre» и «Vue de la Terre promise», которые входят в десятитомный цикл его произведений, объединенных названием Chronique des Pasquier. Рассказчик Лоран Паскье, повествуя о своей семье, уделяет внимание моральной, этической и социальной значимости поведения человека в современном мире. Повествователь в художественном тексте, являясь «бумажным существом», выполняет функцию «заместителя» автора [3]. Текстовая деятельность повествователя справедливо рассматривается как вербализованная речемысли-тельная деятельность автора, представляющая собой «совокупность процесса и результата и обладающая как собственно лингвистическим, так и экстралингвистическим планами» [5, с. 113].
Уже в первой фразе рассматриваемого произведения используется слово lampe. Оно приобретает символическую функцию, актуализируя коннотаты calme, doux, paix (Notre grosse lampe de cuivre, toujours bien fourbie, toujours un peu moite de pétrole 38) и становится центральным вербальным элементом концепта la lumière. Названный референт - источник света - собирает вокруг себя членов семьи, представляющих автономную ячейку, не нуждающуюся в посторонних (étrangers):
Ces étrangers violaient, par leur présence, notre asile, notre lieu sacré, le sanctuaire sacré de notre vie, de nos joies et de notre misère 127.
Элементы номинативной парадигмы (asile, lieu sacré, sanctuaire) в цитируемой фразе имплицируют предикаты «chaud», «clair», «cordial» и др. К ним присоединяется аксиологема bonne (Mais la bonne chaleur descendait 38), индуцирующая в данном контексте признак «paradisiaque». Некоторые из отмеченных предикатов в дальнейшем повествовании меняются на другие, что служит показателем постепенного распада семьи.
Для развития темы «семья» привлекается противопоставление концепта la lumière с его основными лексемами lueur, éblouissante, éclairée, концепту les ténèbres. Последний создается словоформами ombre, nuit, noire, ténébreux и др. Ср.:
C'est une banlieu ténébreuse qui gémit sous les étreintes de l'hiver et de la nuit 291, Toutes les lettres tombaient dans un puis sans fond et sans échos 120).
К ним добавляется слово soir, коннотирующее оценочное отношение, будучи примененным при рассказе о человеке, отказавшимся от выполнения поставленной цели (Abandonner... c'est une idée du soir 130). Семантика «темноты» заметно присутствует в тех эпизодах, в которых развивается та или иная социально-политическая тема: Un abîme s'ouvrit sous nos pas et divisât la famille (речь идет о деле Дрейфуса 164). Оценочное содержание концепта les ténèbres создается, помимо того, предикативными ресурсами метафор crotté (J'étais crotté jusqu'à l'âme, sale farouche, irrité 199) и une bête (L'odeur de l'oignon grimpe comme une bête le long des marches 49). В последнем примере когнитивная девиация осуществляется сравнением. Заметим, что отдельные сравнения текста отличаются оригинальностью:
Nous avancions à travers le mois de décembre comme sur une mer de bitume 270.
В приводимой фразе посредством лексемы bitume в структуру концепта les ténèbres, добавляются аксиологические семы «impenetrable», «difficile». Наиболее эмоционально насыщенными являются образные слова, используемые повествователем при описании картин нищеты:
Une odeur de tanière, une odeur de fauves perclus 301, En me montrant l'enfer d'en bas, l'enfer des vieux hommes 301.
Кроме того, в произведении имеет место противопоставление концептов le beau и le laid, осуществляемое, в частности, для того, чтобы выразить мысль о необходимости участвовать в увеличении доли прекрасного в жизни (Mon père ne pouvait souffrir la laideur 69). Формирование концепта le beau преимущественно связано с темой музыки, при вербализация которой наполняется возвышенными словами, с доминантным признаком 'merveilleux":
Cecile... dessine dans le silence une dentelle delicate avec ses doigts magiciens 269, Cécile... c'est une personne du ciel 195.
Аналогичную функцию призвано выполнять слово l'enchantement (Gagné par l'enchantement 53), а также библейские образы: Nous écoutions notre ange 146, Elle est chez elle dans ce temple 263.
Что касается концепта le laid, то он актуализируется, например, во фразах
Je suis triste à mourir. Tout est laid. Tout est ridicule. Tout est bas, désespérément. J'ai rêvé d'une vie belle et noble. Je languis parmis les querelles, je patauge dans la sottise 262.
Следует заметить, что, по количеству формирующих его вербальных компонентов, этот концепт доминирует над концептом le beau. Внимание к рассматриваемому противопоставлению привлекается, в частности, с помощью образа одного из персонажей, который при своей отталкивающей внешности (Je n'ai guère vu, dans ma vie, que deux laideurs de cette sorte 235) наделен высокими качествами: A la façon des romantiques, une antithèse poignant entre des traits malheureux et des vertus sublimes 235. Этот человек не находит в жизни счастья. Хотя надо сказать, что повествователь, в целом, скептически относится к идее спасения мира посредством красоты: Mais quoi! Cette grâce impalpable pourrait-elle sauver le monde? 269.
Остановимся на еще одном противопоставлении, реализуемом в произведении, - искусства и денег (Les affaires d'argent c'est quand même plus compliqué... que la musique 164). Казалось бы, нормально то, что деньги имеют в жизни немаловажное значение. Вот рассуждение одного из братьев (главного героя) на эту тему:
Je veux de l'argent... pour continuer à m'instruire, pour m'élever au-dessus de moi-même, pour devenir un homme supérieur, montrer ce que j'ai dans le sang 93.
Но, вместе с тем, другой брат придает деньгам исключительное значение (Je ne suis pas un hurluberlu, je ne suis pas un fantaisiste, un artiste, esprit distingué 174), принижая при этом значимость искусства. В целом, большая часть героев произведения, не способны устоять перед властным влечением богатства (Papa lui-même était gagné par les promesses de Mammon 183). Деньги становятся для членов семьи основным средством реализации мечты о счастье. Результатом такой позиции явился в итоге распад семьи Паскье: Etait-ce ainsi, par ces chamailles, ces chipotages qu'il convenait de célébrer notre entrée dans la terre promise? 183. Желание обрести «обетованную землю» (la terre promise) путем обогащения оказалось призрачным. Рассказчик с грустью замечает, что единство его семьи, основывавшееся на совпадении мнений по основным вопросам жизни, по истечении времени все более утрачивается: Le char de notre famille semblait tout à fait embourbé 283. Причина этого кроется, в немалой степени, в расхождении взглядов на жизнь молодых и старых представителей одной семьи. И вот как, например, рассказчик говорит о свой старушке матери: Une sainte des petites choses 307. В этой фразе контрастные слова sainte и petites подчеркивается различие ценностных критериев матери и сына.
Необходимо отметить многократное обращение рассказчика к зооморфной метафоре, оказывающейся способной индуцировать различные нюансы, прежде всего, аксиологические. Это наблюдается, например, в ситуациях, объектом изображения которых является борьба за деньги (Et les espris, aussitôt, se cabraient comme des insectes en position de combat 165). Отчетливую экспрессивную функцию обозначенная лексика выполняет в высказываниях, в которых речь идет о детях: Et ils battaient les petits... Des bêtes féroces 289, Que deviendra donc aussi cette chaude petite bête vivante? 289. Выделенные нами слова имплицируют семы «cruel», «somber». В произведении актуализируется мысль о недопустимости проявления жестокости к людям: Quand je perçoit, chez une créature humaine, le présence de la bête 75, Tous des veaux! Tous des cochons! Vous aimez ça vous? Ça vous juge! Quelle misère! 220.
Причину такого поведения повествователь видит в недостаточном внимании к проблеме духовного формирования человека (La cause de toute cette bassesse, croyez-moi, c'est l'ignorance 84). Приобретаемые индивидуумом знания оказываются зачастую совсем не теми, которые нужно было бы ему дать (Les trois quarts de ce qu'on nous apprend est
parfaitement inutile - Три четверти из того, что мы знаем, совершенно бесполезно 100). Важность поднимаемого вопроса подчеркивается модальной насыщенностью вербальных компонентов, в частности, эпитетов, в тех случаях, когда речь заходит о школе (L'école... devint bientôt pour moi l'un de ces lieux bénis 101). Аналогичная смысловая направленность проявляется и в следующей фразе: Ne pas vouloir passer pour ce que l'on n'est point 223. До читателя также доводится мысль о необходимости упорства в совершенствовании своих знаний (Arracher un fragment, un éclat, une parcelle au noir diamant de la connaissance 217). Лишь усилия могут помочь человеку укрепить веру в возможность своего интеллектуального и духовного роста (S'élever par le savoir 230, Nous rampons sur notre chemin en espérant l'heure du bond, l'heure de l'envol surprenant - Мы карабкаемся по нашему пути, надеясь, что наступит час прыжка, удивительный час взлета 217).
К зооморфной метафоре повествователь прибегает и тогда, когда объектом вторичного наименования становятся технические приспособления, изобретенные человеком (Un cheval d'acier, luisant piaffant, prêt à la course 74). В таком случае нередко реализуется поэтическая функция: Comme le navire bien lesté, bien gréé, bien pourvu 59, Je sentis mon coeur sauter comme un chévreau 101, Il sentait le vent, il vibrait comme un voilier, comme un oiseau, comme une créature mobile qui va prendre l'air 202. Здесь актуализированы такие признаки, как «léger», «tendu vers le ciel». Технические достижения могут быть, однако, направлены и на осуществление зла: Une simple question de savoir qui sait parler le plus fort 260. В данной фразе адъективная форма fort имплицирует признак «violence». В этой связи необходимо упомянуть использование концепта la non-liberté в рассматриваемом тексте. Ср.: Comme un cheval au piquet 44, Jamais je n'irais me loger dans un impasse 48, Il n'avait jamais pu se courber sous aucun joug 100). Подчеркнутые словоформы суггестируют когнитивные нюансы, дающие представление о состоянии внутреннего мира персонажей. В анализируемых произведениях можно также встретить слова с мифологическими и сказочными референтами: Je l'imagine comme un monstre sans bouche et sans oreilles 120, Ses chimères volaient ailleurs 134. Текст, в частности, учит тому, что постоянное преодоление жизненных обстоятельств, борьба со своими слабостями освобождает от сказочных иллюзий: Guéri, pour jamais, du miracle, des prodiges et des événements magiques 160.
Как можно видеть, существенную роль в вербализации сознания повествователя играют, символ, эпитет, метафора. Метафора, выступая одним из способов целенаправленной передачи информации от одного сознания к другому [11], становится стилевым явлением, способом выражения отношения между литературной интенцией автора и структурой текста [12, р. 13]. Анализ использования метафоры помогает выявлять существенные аспекты ментальности автора, который, создавая образный мир, привлекает референты, близкие его сознанию. Метафора, участвуя в формировании концептов, является в произведениях Дюамеля когнитивно эффективной: с ее помощью достигается более точное выражение мысли. Ср: Me forger, petit àpetit, une carapace et des pinces - Постепенно выковывать себе панцирь и клещи 88.
Выявляя другие концепты, представляющие те или иные аспекты картины мира автора в рассматриваемых произведениях, назовем, концепт la force (l'énergie), вербальные компоненты которого отмечены, преимущественно положительной аксиологией. Ср.: Une somptueuse et terrible manifestation de force 57, Mon père ... semblait parfaitement maître de cette force tempétueuse 211, Les yeux de mon père, soudain lançaient du feu 45. Эпитеты и тропы показывают важность высокой степени проявления энергии. Она успешнее реализуется с помощью создаваемых человеком артефактов (Il [le chemin de fer], comme un torrent d'énergies furieuses 51). В этой связи существенен признак «bon», который в романах Дюамеля представлен как необходимое условие успеха в отношениях между людьми (Pour me plonger dans un abîme de tendre tristesse 63).
«Сильный» человек должен умело направлять свою энергию. Такой принцип демонстрирует отец, особенно на первых этапах рассказываемой истории: Toujours méditer quelque fuite, ailleurs, ailleurs, ailleurs 293, Cette longue passion de mon père pour s'élever 201. Выражаемая в данных контекстах мысль, акцентируется тройственным повтором слова ailleurs и глаголом s'élever. Необходимость упорно придерживаться своей жизненной позиции утверждается также с помощью контраста, создаваемого развернутой метафорой, в которой центральным является словосочетание lâcher prise (уступить, отказаться от дальнейших попыток): Le regard du malheureux qui est pendu par les mains au-dessus d'un abîme, qui a résisté longtemps mais qui ne résiste plus et se
decider à lâcher prise 295. Главный герой не приемлет слабость, робость и нерешительность в человеке - идет ли речь о нем самом или о других людях (Je déteste les prudents 57). При этом высказывается мнение, что человеку следует рассчитывать, прежде всего, на самого себя (Je trouve beaucoup plus beau de se débrouiller tout seul 238, Cette longue passion de mon père pour s'élever 201). Он, не должен показывать окружающим людям состояние своей растерянности (la tête perdue 45), хотя причин для слабости и внутренних сомнений существует немало: Restent les autres, les insaisissables, les monstres sans corps, sans corps et sans couleur, les pensées, contre lesquelles on ne peut rien 107.
Главное, с точки зрения повествователя, - это стремиться достичь нравственных вершин (Un goût charmant de l'élévation morale, du lyrisme et de l'essor 206). Необходимость такой позиции иллюстрируется с помощью образа лучшего друга повествователя: Le vrai courage, froid, fidèle, sans colère et sans haine 87. В этой фразе активизирован ряд предикативных элементов, вербализирующих свойства личности, которые, по мнению рассказчика, достойны подражания.
Примечательно в произведении использование понятия «le dégoût», применяемое для оценки как семейных, так и социальных отношений людей: Papa... il ne songe qu'aux femmes, ou plutôt il ne songe qu'à la femme... il me dégoûte 195, Ça parle interminablement de la chambre en noyer ciré, de la moquette clouée, du service de Baccarat... mais ça me dégoûte 197, Alors, je me dégoûte, je me dégoûte. Je suis peut-être pire que Joseph. Car, lui, il est d'une seule pièce 215. В приводимых контекстах называются явления, которые «вызывают отвращение» у повествователя - супружеская измена, вещизм, страсть к накоплению денег. К этому списку добавляются отступление от своих убеждений, утрата веры в себя (La resonance lugubre («se retirer»): démission, fuite, suicide 77). Оценочное содержание, актуализируемое в приведенных выше контекстах, получает свое образное обобщение в слове «fantoches»: Cette collection de fantoches 77, L'agitation de ces fantoches dont il paraît que notre vain monde est peuplé 69.
Следует сказать, что рассказчик в выражении своих симпатий встает на сторону индивида (Mon père était semblables à ces enragés solitaires 114), он, в частности, скептически относится к тем, кто стремится стать частью какого-то объединения, группы. Такие люди получают именование посредством метафоры poissons (Des poissons qui
vivent en bandes 113). Повествователю представляется, что человек не должен утрачивать способность оставаться наедине с самим собой: J'éprouvais un si vif et si violent désir de solitude 204, Jeter une belle marge entre nous et l'étranger 204. Одновременно он испытывает печаль от того, что даже среди близких людей он начинает чувствовать себя одиноким (Je me trouve seul au milieu du clan 263).
В вербализации авторской ментальности в произведениях Дюа-меля определенную роль играют сентенции, выступающие средством выражения тех или иных мыслей обобщающего характера. Например: Un homme de coeur ne parle pas d'héritage devant un cercueil 40, On nous a farci la cervelle d'une foule d'idées, qui sont respectables, sans doute, mais passablement niaises 308.
В заключение отметим, что в рассмотренных произведениях осуществляется тщательный отбор языковых средств, формирующих определенную систему концептов, способствующих моделированию картины мира повествователя, который нередко выступает в роли моралиста, философа, лирика.
Анализ самосознания повествователя и скрытых в тексте культурных смыслов помогает, в определенной степени, судить об особенностях мировидения народа, к которому принадлежит автор.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова Н. Д. Аномалия и язык (к проблеме языковой «картины мира») // Вопросы языкознания. - 1987. - № 3. - С. 3-19.
2. Гончарова Е. А. Категория автор-персонаж и их лингвостилистическое выражение в структуре художественного текста : автореф. дис... д-ра филол. наук. - Л., 1989. - 32 с.
3. Долинин К. А. Интерпретация текста. - М. : Просвещение, 1987. - 300 с.
4. Дюамель, Ж. Гаврский нотариус. Земля обетованная. - М.: Радуга, 1983. - 336 с.
5. Красных В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? - М. : Гнозис, 2003. - 327 с.
6. Миловидов В. А. Семиотика и поэтика // Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. - М. : Изд-во Кулагиной; Intrada, 2008. - С. 223-224.
7. Прието А. Морфология романа // Семиотика. Антология / сост. Ю. С. Степанов. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Академический проект; Екатеринбург : Деловая книга, 2001. - С. 392-423.
8. Степанов Ю. С. В мире семиотики // Семиотика. Антология / сост.
Ю. С. Степанов. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Академический проект; Екатеринбург : Деловая книга, 2001. - С. 5-45.
9. Тодоров Ц. Семиотика литературы // Семиотика. Антология / сост.
Ю. С. Степанов. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Академический проект; Екатеринбург : Деловая книга, 2001. - С. 371-376.
10. Успенский Б. А. Семиотика искусства. - М. : Языки русской культуры, 1995. - 358 с.
11. Хахалова С. А. Метафорический мир спортивного журналистского дискурса: неигровые виды спорта // Вестник ИГЛУ. Сер. Филология. -2008. - № 1. - С. 62-68.
12. Barthes R. Le degré zéro de l'écriture. - Paris : Editions du Seuil, 1972. - P. 7-69.
