CC BY
48
О Великом неизвестном
Рец. на кн.: Magnum ignotum: Магия. Герменевтика. Экклесиология / И. П. Давыдов, ред. М.: ИПЦ «Маска», 2015. 286 с.
Вышел в свет второй том коллективной монографии «Magnum Ignotum», созданной при участии сотрудников кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Первый том, появившийся в 2012 г., посвящен европейскому Средневековью, которое авторы представили как целостное явление, как период упрочения античной тенденции накопления и упорядочивания знания1.
Второй том также охватывает Античность и Средние века, однако в центре исследовательского интереса на сей раз оказался такой философско-психологический феномен, как память. Своей задачей исследователи обозначили выявление связи и ее механизмов между исторической и культурной памятью, с одной стороны, и самоидентификацией — с другой. Как формируется национальная и религиозная идентичность? Какая роль в этом формировании отводится культурной и исторической памяти? Вот те ключевые вопросы, на которые стремятся ответить авторы монографии.
В предисловии, написанном ответственным редактором как первого, так и второго тома рецензируемой коллективной монографии И. П. Давыдовым, общая исследовательская программа второго тома обозначена как путь «от "мест памяти" к религиозной идентичности». Давыдов полагает, что на зарождение религиозной, а следом за ней и политической идентичности важнейшее, первостепенное влияние оказывают «места памяти». Так, храмы «шаговой доступности» необходимы, прежде всего, именно в процессе религиозного самоопределения. Развивая эту мысль, можно, например, вспомнить раннесоветскую политику по сносу культовых сооружений. Действия эти объяснялись не какой-то мистической ненавистью большевиков к Церкви, а именно попыткой сформировать новую идентичность, не связанную с традиционными религиями, обособляющими иноверцев, но ориентированную на общность советских людей вне зависимости от национальности и веры предков. Сегодня для преодоления «этноконфессио-нального соперничества» в больших российских городах возводятся мультикон-фессиональные культурные центры.
Процесс самоидентификации является непрерывным и непрекращающимся. Он может быть основан на разнообразных принципах. Но, как бы то ни было, любая идентичность как результат идентификации «укоренена в культурной памяти и культурных ценностях, ограничена "доминирующей культурой", устанавливающей вертикальные и горизонтальные рамки <...>: по вертикальной шкале ценностей и по горизонтальной шкале целей».
1 О первом томе см.: URL: http://urss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=Ru&blang=ru&page=Book&id =162256
О Великом неизвестном
Положения, заявленные Давыдовым в предисловии, отражены О. В. Оси-повой в первой главе монографии «История и культура классической Греции в риторических трактатах Дионисия Галикарнасского». Античный историк, ритор Дионисий Галикарнасский (55—8 гг.) предлагал современникам свое видение исторического трактата, критикуя одних авторов и, напротив, ставя в пример других. По мнению Дионисия, тема исторического сочинения должна быть «достойной и приятной для читателя». О событиях прошлого, которые не принесли соплеменникам славы, лучше забыть, поскольку память о них ничего не может дать последующим поколениям. Историческое сочинение должно быть хорошо и внятно написано. Однако самое важное — это не события, но память о них, превращающая прошлое в эталон, в «критерий для оценки настоящего», направляя тем самым процесс самоидентификации потомков.
Восходящему к первобытным временам средневековому искусству магии посвящена вторая глава — «Двуликий Янус как прообраз искусства магии». Ее автор В. В. Винокуров рассматривает психотипы «охотника», «мага», «пророка» и «ученого». Любопытно, что пары «охотник» — «маг», «охотник» — «пророк» и «ученый» — «маг» оказываются зеркальными (или двуликими), представляя мифологему двуликого Януса и выстраиваясь в цепочку отражений «ученый» — «маг» — «охотник» — «пророк». Исследование связи между психотипами проводится на основе сравнения четырех конфигураций таких функций, как Ощущение, Мышление, Интуиция и Чувство. Но в магии участвует и «пятый элемент» — память. Значение ее огромно, поскольку вспомнить удачу для мага означает пережить ее заново. Таким образом, память рассматривается не только как философское, культурное или религиозное понятие, но и как магическое.
Памяти, заключенной в священных языках, используемых в качестве ритуальных, посвящена третья глава монографии — «Священные языки в историческом христианстве». Рассматривая долгий путь церковных языков — от эллинизма до Средневековья, — И. С. Вевюрко утверждает, что литургические языки не могут называться мертвыми. Они живут «своей особой жизнью», живут, потому что хранят молитвенную память. Молитва же, будучи мыслью, побуждает к мышлению. И даже если процесс мышления протекает не на литургическом языке, все равно он отталкивается именно от молитвы и начинается молитвой. Вера молящегося в то, что литургический язык не может быть мертвым и неосмысленным и что потому сохранение этого языка необходимо, является не чем иным, как верой во «вневременной характер церковной мудрости». Мудрость эта хранится при помощи сакрального языка, вероучения и совокупного опыта праведности.
Продолжая тему самоидентификации верующих, И. А. Фадеев подробно анализирует «аспекты идентичности Церкви Англии» — именно так называется четвертая глава книги. Подробно останавливаясь на понятии кафолично-сти, автор приходит к интересному и неожиданному выводу, что Англиканская Церковь не является конфессией протестантизма, но, скорее, выделяется в самостоятельную кафолическую Церковь, гораздо более тяготеющую к Римской Католической Церкви, нежели к Лютеранской. Подчеркивается, что именно литургическая практика, ритуал как хранилище памяти способствовал сохранению идентичности Церкви Англии как Церкви кафолической.
С. А. Панин рассматривает в пятой главе «Религиозная идентичность в западном эзотеризме» разновидности неоязычества как формы религиозной идентичности современных эзотериков. Религиозная идентичность эзотериков неоднократно менялась, испытывая влияние множества внешних факторов. Эзотерики отличаются от «обычного» верующего склонностью к синкретизму, стремлением соединить элементы различных вероучений, сочетать магическое с религиозным или, в терминологии Винокурова (см.: гл. 2), соединить психотипы «мага» и «пророка».
Особенностью данного продолжающегося издательского проекта сотрудников и выпускников МГУ является богатство и разнообразие материала. В этом смысле не стал исключением и очередной том «Magnum Ignotum». От античных мнемотех-ник до поиска идентичности эзотерическими обществами, уходящими корнями в средневековые тайные братства, — авторам удалось выстроить дискурс вокруг проблематики, актуальной и осознаваемой во все эпохи человеческой истории.
В послесловии Давыдов предлагает герменевтический ключ к «логике композиции материала» «Magnum Ignotum». Таким ключом стала книга английского историка П. Х. Хаттона «История как искусство памяти» — оба исследования оказались выстроены по схожему алгоритму. Но Хаттон остановился на постмодерне, в то время как для авторов «Magnum Ignotum» «изучение вклада теоретиков постмодернизма в философию истории Средневековья» является пока задачей на перспективу.
Стоит отметить, что заданный уже названием формат коллективной монографии позволяет надеяться на дальнейшие исследования и новые неожиданные выводы, ведь на свете еще так много Великого неизвестного (magnum ignotum).
Макеева (Замлелова) Светлана Георгиевна
(канд. филос. наук; Сетевой литературный журнал «Камертон»;
svetlana-zamlelova@yandex.ru)»)
McCloud S. American possessions: Fighting demons in the contemporary United States. Oxford: Oxford University press, 2015.
В престижном издательстве Оксфордского университета совсем недавно увидела свет книга Шона Макклауда «Американская одержимость: Борьба с демонами в современных Соединенных Штатах». Столь говорящее название может порождать различные ассоциации: от психоаналитических и социологических до религиоведческих. Пожалуй, для книги Макклауда весь спектр ассоциаций, вызываемых ее заглавием, может считаться вполне легитимным. Хотя формально автор относит свой труд к домену «исследований американской религиозности» (с. 3), но затрагиваемые в нем темы и сделанные из них выводы значительно шире. Содержательно книга посвящена феноменам одержимости демонами и процессу экзорцизма, широко распространившимся в современном американском протестантизме Третьей волны.
