CC BY
71
FROM ARCHAEOLOGY OF A SITE TO ARCHAEOLOGY OF SOCIETY: BRONZE AGE OF SOUTHERN ZAURALIE
A.V. Epimakhov
The article is devoted to a problem of paleo-demographic reconstruction according to archaeology. The author offers a model of development of territory by the population of a Bronze Age by the example of the steppe Zauralie (Kizilski District of the Chelyabinsk Region). Quite thorough research and a reliable cultural-chronological diagnostics of monuments have allowed to compare the conclusions made by results of the analysis of settlements and necropolises. There has been established a number of people living simultaneously in the same territory, the population density, quantity of coexisted settlements and made a conclusion about changes of principles of development of the territory during the bronze epoch. Thus, the author creates a model zone for a more profound reconstruction on a wide spectrum of economic and social questions.
Keywords: archaeology, Bronze age, Zauralie, paleodemography.
© 2009
С.Ю. Гуцалов
О ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКИХ КУЛЬТУРНЫХ КОМПОНЕНТАХ В ПОГРЕБЕНИЯХ КОЧЕВНИКОВ ЮЖНОГО ПРИУРАЛЬЯ
III В. ДО Н.Э.*
Статья посвящена предварительной публикации одного из интереснейших комплексов, раскопанных в 1977 году экспедицией Уральского педагогического института им. А.С. Пушкина под руководством Г. А. Ку-шаева в Западном Казахстане на правобережье реки Урал - погребения 4 кургана 8 могильника Донгулюк II. На основании аналогий, погребальный комплекс из Донгулюка следует датировать в пределах III-II вв. до н.э., скорее всего, рубежом этих столетий. Одновременно следует констатировать центральноазиатские истоки как пряжек, так многих вещей, встреченных в исследуемом погребении.
Ключевые слова: археология, ранний железный век, Западный Казахстан.
Рубеж ХХ-ХХ! веков в отечественной археологии знаменателен тем, что в это время исследователи, в силу жизненных обстоятельств, приступили к систематизации и анализу материалов собственных раскопок и своих коллег, произведенных в советский период. В этой связи следует заметить, что поистине
* Автор искренне признателен С.Г. Боталову за полезные консультации при написании статьи.
бесценные данные по древней истории и культуре народов Евразии остались в кладовых музеев в результате полевых исследований старейшего казахстанского археолога Гаяза Абдулвалиевича Кушаева. Ввести эти материалы в научный оборот — насущная задача современных исследователей. Данная статья как раз и посвящена предварительной публикации одного из интереснейших комплексов, раскопанных в 1977 году экспедицией Уральского педагогического института им. А.С. Пушкина под руководством Г.А. Кушаева в Западном Казахстане на правобережье реки Урал — погребения 4 кургана 8 могильника Донгулюк II.
Интересующий нас объект располагался у Донголюкского водохранилища, на левом берегу притока Урала р. Кушум в 1,5-2 км юго-восточнее пос. Донго-лек в Чапаевском районе Уральской области1. Курган № 8 являлся самым крупным во второй группе, состоящей из трех курганов2. Он был сложен из земли и имел полусферическую в профиль насыпь с едва заметным уплощением на вершине. Диаметр кургана по оси С-Ю 33 м и З-В — 36 метров. Высота — 1,6 м. По периметру насыпи прослеживался ровик с перемычками, шириной 5-6 м.
При раскопках в кургане обнаружено четыре погребения: одно из них (№ 1), отнесенное к Новому времени, — впускное, остальные, более древние, располагались в грунтовых ямах, прорытых в материке. Погребения №№ 3 и 5 были
3
разграблены3. Возможно, что именно из них были выброшены следующие предметы: большое количество спекшихся трехлопастных мелких размеров железных наконечников; пара железных двусоставных кольчатых удил, обломки круглых в сечении с плоскими окончаниями псалий; обломки панцирных пластин квадратной формы, сваленных в кучу. Все эти вещи обнаружены в насыпи в 2 м на восток и в 5 м на юг от 0. К югу от этого скопления предметов найдены обломок тазовой кости и голени человека.
Судя по сопровождающему инвентарю, древнейшим являлось погребение 4, находившееся в центре кургана. Вокруг него на погребенной почве в 5-8 м к северо-востоку, юго-востоку, юго-западу и северо-западу обнаружены кости животных, представленные ребрами, позвонками и обломками трубчатых костей крупных животных, остатки кострищ (зола, угольки) и фрагменты лепных сосудов. Эти жертвенные места располагались в неглубоких (от 0,4 до 0,65 м в материк) ямках овальной формы, как бы окружая центральную могилу. Дно отдельных ямок было прожженно. Можно предполагать, что эти ямки являются ровиками, окружавшие древнейший курган, достигавшего в диаметре, скорее всего,10-14 м.
На юго-восточной периферии кургана за пределами жертвенной ямы обнаружены остатки истлевшего дерева и камыша.
Погребение 4 (основное ?) располагалось в 3 м на север и в 5 м на восток от 0. На уровне материка яма имела форму удлиненного прямоугольника с закругленными углами, ориентированного с С-СЗ на Ю-ЮВ4. Длина его 2,75 м, ширина 1,45 м. Засыпной грунт — однородный гумус.
На глубине 1,3 м от уровня древней поверхности, вдоль стенок шли уступы шириной 20-25 см, вследствие чего яма сузилась до 0,9 м. На заплечиках были положены шесть конских черепов, вытянутых в один ряд, от северного до южного конца ямы. При этом черепа образовали дугу, обращенную выпуклой частью на восток. Из шести черепов четыре были обращены носовой частью к се-
веру. Пятый череп в середине цепочки был обращен носовой частью на юг, а самый крайний с юга, был обращен носом на север (рис. 1). У всех черепов отсутствовали нижние челюсти. При учете их размеров можно предположительно говорить, что два черепа принадлежали молодым особям, а остальные, более крупные — взрослым.
На глубине 2,65 м в яме были обнаружен скелет человека5, который лежал на спине вытянуто, головой на Ю-ЮВ. Череп раздавлен и развернут. Возможно, что первоначально он лежал лицом вверх. Ноги вытянуты. Кости рук лежали вдоль туловища и немного раскинуты в стороны (рис. 1). В могильной яме при скелете обнаружен следующий сопровождающий инвентарь:
1) в южном углу ямы у восточной стенки ямы — черного цвета камень-«обе-рег»6 (?)(рис. 2, 7), длиной до 4 см шириной 1,3 см и толщиной до 0,8 м;
2) справа от скелета, вдоль него, от уровня плеча правой руки до коленного сустава правой же ноги, лежал железный, обоюдоострый меч (рис. 2, 1) длиной 0,96 м. Длина рукояти 17 см, лезвия — 78 см, толщина перекрестия 1 см, ширина лезвия у перекрестия 4,5 см, и жала-конца — 2,4 см. Перекрестие прямое, едва заметное. Лезвие в сечении линзовидное;
3) между мечом и бедром правой ноги скелета человека лежал массивный железный кинжал (рис. 2, 2). Он имел серповидное навершие, круглое в сечении, утолщающееся к концам. Рукоять кинжала длиной 9,2 см, плоская с рифлеными спиралевидными выступами. Перекрестие его длиной 8,6 см, бруско-видное, прямое, шириной 1 см. Лезвие длиной 29,5 см, ширина у перекрестия 6 см, в сечении ромбовидное. На одной стороне лезвия сохранились остатки спекшейся с лезвием ткани квадратного плетения от обкладки ножен. Общая длина кинжала 40,5 см;
4) между лучевыми костями правой руки и тазовой костью обнаружены три бусины (рис. 2, 4). Одна плоская, каменная, глазчатая, беловато-серого цвета, две другие нефритовые, бледно-василькового цвета, круглые. Одна с гладкой шлифованной поверхностью диаметром 1,4 см, высотой 1 см со сквозным одностороннего сверления отверстием; вторая аналогичных размеров, ее поверхность также шлифованная и рифленая на 8 долек. В середине — сквозное отверстие;
5) на тазовых костях скелета обнаружены две бронзовые массивные ажурные пряжки от поясного ремня. Они представляют собой прямоугольной формы рамки, на одной из которых имеется выступ-застежка. Длина блях 9,4 см, а ширина 4,2 см каждая. Во внутренней плоскости ажурных рамок имеются изображения фантастического животного — крылатого дракона (рис. 2, 10-11; 3,1,2). Реалистично переданы объемные тела животных с массивными крыльями и короткими лапами и их вытянутые, загнутые к туловищу, головы на мускулистых шеях. Насечками показаны детали складок у глаз и переносья, а также чешуи-стость шеи;
6) слева от скелета у основания его грудной клетки найден оселок, изготовленный из мелкозернистого песчаника, круглой конусно-цилиндрической формы с утолщением и отверстием для подвески на одном конце и утонченным нижним концом (рис. 2, 9). Длина предмета 11 см, диаметр в верхнем конце 1,8 см, в нижнем — 0,8 см;
Рис. 1. Могильник Донгулюк II курган 8. План и разрез погребения 4
7) у локтевого сустава левой руки лежал спекшийся кусок железа длиной
11 см с небольшими закруглениями на концах;
8) между кистью левой руки и западной стенкой ямы обнаружены остатки колчана с семью бронзовыми трехлопастными со скрытой втулкой размерами от 2,5 до 3 см и более чем 10 железных черешковых и втульчатых наконечников стрел (рис. 2, 3). В верхнем конце колчана, т.е., у его устья обнаружен железный крючок (рис. 2, 5) от него и одна, изготовленная из сплава цветного металла (сероватого цвета) втулка-стамеска для выпрямления древка стрел (рис. 2, 6). Втулка-стамеска имеет на одном конце резец, составляющий 1/2 диаметра цилиндра (d — 1 см), и скошенного к рабочему краю (длина режущей части 2 см). За резцом идет втулка с внутренним диаметром 0,8 см и длиной 2,5 см, предназначенная для выправления и сглаживания древка будущей стрелы.
Между тазом и левой рукой лежал неопределенного назначения хорошей сохранности кусок истлевшего дерева;
В северном конце ямы в нише, углубленной в короткую стенку, лежали семь ребер лошади (?), на одном из которых сохранился маленький, длиной до 3 см обломок железного ножа с притупленной спинкой.
Достаточно многочисленный инвентарь, сопровождающий погребенного, позволяет довольно точно определить хронологическую позицию погребения. Отсутствие рисунков найденных вещей компенсирует их подробное описание. Так, скажем, кинжал принадлежит к отделу II южноуральских клинков — с серповидным навершием и брусковидным перекрестием, известных на исследуемой территории с III вв. до н.э.7 Представляется, что формирование мечей данного типа происходит в результате их эволюции из мечей с когтевидным навершием8, а также в связи с распространением с середины IV в. до н.э. в могилах приуральских номадов мечей с прямым брусковидным перекрестием и стержневидным навершием неизвестных ранее на Южном Урале. У многих из них навершие и рукоять рифленые (как и рассматриваемом случае), что является, скорее всего, результатом навивки проволоки на стержень. Особенно хорошо данная деталь заметна на мечах из погребений 4 и 6 6-го кургана Мечетсай-ского могильника9. Наиболее ранние экземпляры мечей и кинжалов со слабо изогнутым брусковидным навершием и узким бабочковидным перекрестьем, у которых рукоять обвита золотой проволокой, представлены в кургане Иссык10, датируемого, скорее всего рубежом V-IV вв. до н.э. Поэтому можно предположить, что появление рассматриваемого типа прохоровского клинкового оружия была стимулирована центральноазиатским культурным влиянием.
Длинный меч из исследуемого погребения относится к широко распространенному в среди кочевников Южного Приуралья типу клинковому оружию VII отдела, характеризующемуся отсутствием металлического навершия11. Мечи
данного отдела получают широкое распространение в восточноевропейских
12
степях лишь со II в. до н.э.12 А.С. Скрипкин считает, что в сформировавшемся
виде такие мечи появляются уже в IV-III вв. до н.э.13 А.Д. Таиров, в принципе, солидаризируясь с А.С. Скрипкиным по данному вопросу, относит появление мечей этого типа к IV в. до н.э.14 Вполне вероятно, что в пользу столь раннего распространения мечей представленной формы свидетельствует находка из подбойного погребении 2 кургана № 23 могильника Покровка 2, относящегося
Рис. 2. Инвентарь погребения 4 кургана 8 могильника Донгулюк II: 1 — меч; 2 — кинжал; 3 — наконечники стрел; 4 — бусы; 5 — колчанный крючок; 6 — выпрямитель стрел; 7 — «оберег» (?); 8 — нож; 9 — оселок; 10-11 — ажурные пряжки. 1,2, 3В, 5,8 — железо; 3А, 6, 10, 11 — бронза; 4 — стекло; 7, 9 — камень
к IV в. до н.э.15 Мечи этого типа были широко распространены на территории
Средней Азии и Южной Сибири в конце I тыс. до н.э.16, но истоки их происхождения уводят в глубь Центральной Азии. Так, В.Н. Васильев справедливо видит более ранние аналоги этим мечам на территории Китая и принадлежность
17
их к подлинно китайскому оружию17. Более того, двуручный меч длиной 104 см был обнаружен Г.А. Кушаевым в начале 80-х гг. ХХ столетия в известном по находкам серебряных фалларов погребении 2 кургана № 4 могильника Володарка
18
II18. Столь длинная рукоять говорит о принадлежности меча, скорее всего, к аксессуарам пехотинца, чем всадника. Что заставляет думать об импортном характере этого экземпляра. Другой меч с территории Южного Приуралья с аналогичным перекрестьем из погребения 2 кургана № 16 могильника Покровка 2
19
имеет короткую рукоять , что позволяет предположить его изготовление на месте по импортным образцам.
Ко всему сказанному следует добавить, что мечи и кинжалы рассматриваемых типов в сочетании друг с другом в ареале прохоровской культуры получают широкое распространение во II-I вв. до н.э. Однако этой дате противоречат другие находки, сделанные в могиле.
В частности, большие круглые бусы, в том числе с рифленой поверхностью,
характерны для погребений III в. до н.э. Так, например, аналогичные бусы най-
20
дены в захоронениях этого времени могильников Покровка 1 (курган 13) , Журавлиха21, Ново-Калкашево (курган 2)22 и др. Другой чертой, присущей для
кочевников Восточной Европы III в. до н.э., является распространение в их за-
23
хоронениях бронзовых наконечников стрел23, причем, в ограниченном количестве — обычно до 10 экземпляров. Еще одна особенность использования бронзовых наконечников стрел в III в. до н.э. — это то, что среди них преобладают экземпляры с внутренней втулкой. Как раз эту ситуацию мы наблюдаем в рассматриваемом кургане.
Достаточно сложно определить хронологическую позицию поясных ажурных плакеток. В степях Восточной Европы начало их широкого распространения падает II в. до н.э. 24 или, может быть, на рубеж III-II в. до н.э.25 М.А. Дэв-лет, специально занимавшаяся этой категорией инвентаря выделяет в ней следующие иконографические схемы: противостоящие животные; борющиеся
животные; рогатый дракон, у которого туловище закручено вокруг головы; го-
26
лова животного26. Время распространения этих предметов на территории Южной Сибири, Казахстана и Средней Азии она, в целом, определяет в рамках
27
II вв. до н.э. — I в. н.э. , указывая на центральноазиатское направление происхождения этих предметов. При этом, ни одна из пряжек, представленная в каталоге, не имеет близких аналогий с рассматриваемыми экземплярами (рис. 3,
5,6). Возможно, что наиболее близка по стилю и технике изготовления пряжка
28
из Ордоса (рис. 3, 6), хотя стоит признать оригинальность и уникальность данных находок.
В результате, на основании всех вышеприведенных аналогий, погребальный
комплекс из Донгулюка следует датировать в пределах III-II вв. до н.э., скорее всего, рубежом этих столетий. Одновременно следует констатировать централь-ноазиатские истоки как пряжек, так многих вещей, встреченных в исследуемом погребении.
В этой связи стоит заметить, что в провинции Нинся ажурные плакетки известны в погребениях сюнну у деревни Даодуньцзы, датируемых V-III вв. до н.э.29 Подобные им обнаружены и в синхронных погребальных комплексах
за Ii
Ордоса (рис. 3, 5-10), в том числе в могильнике Маоцингоу.
Погребальный обряд, несмотря на наличие южной ориентировки — ставшей стандартной в погребальном ритуале кочевников Южного Приуралья начиная с IV по I в. до н.э.32, по принципиальным признакам, также имеет восточный вектор направленности. К числу таковых относится расположение на уступах могильной ямы вдоль стен и по дуге в северо-восточном углу шести конских черепов. Ближайшие аналоги последнему элементу обряда на территории Южной
Сибири Н. В. Полосьмак справедливо видит в кургане 1 могильника
33
Сибирка33, датируемым V-III вв. до н.э. В данном захоронении в специально устроенной нише, за головой погребенного, ориентированного головой на СВ, на уступе, полукольцом располагались черепа лошадей, баранов и козлов34. А.Д. Таиров, посвятив данному элементу погребального ритуала специальную работу, указал на близость его жертвенным местам-отсекам среди памятников «коргантасского типа» Центрального Казахстана III-I вв. до н.э., связав появление этого культурного признака с миграцией кочевого населения из пределов Северного и Северо-Западного Китая в III в. до н.э. и последовавшей за этим трансформацией кочевой культуры в урало-казахстанских степях35.
Культурные новшества в погребальном обряде в III в. до н.э. проявились также и распространении новых типов погребальных конструкций. Так, имен-
36
но в это время получили распространение могилы с заплечиками-уступами36; катакомбные захоронения с высокой подземной камерой, прорытой в торцевой
37
стенке, как правило, содержавшие деревянные гробы решетчатого типа37. Эти захоронения включали в себя значительное количество предметов инвентаря восточного происхождения.
Так, с III в. до н.э. на территории Южного Приуралья и сопредельных с запада регионов Восточной Европы получают широкое распространение неизвестные ранее различные типы мечей и кинжалов, в том числе и встреченные в донгулюкской могиле, а именно: т.н. «сарматские парадные», характерной чертой которых являются овальные утолщения на окончаниях серповидных навер-ший, длинные мечи с коротким ромбической формы перекрестием длинным
38
штырем, на котором оформлялась рукоять; ажурные застежки38. Кроме того, среди новых элементов, привнесенных с востока, А.С. Скрипкин выделяет железные черешковые наконечники стрел, бронзовые котельчики и модели луков, отдельные типы лепной посуды, костяные навершия деревянных гребней и пр.39. Полностью соглашаясь с вышеназванным автором, хотелось бы подчеркнуть, что данные находки в погребениях номадов Восточной Европы III-I вв. до н.э. встречаются не разрозненно, а в тесной увязке друг с другом, зачастую сочетаясь с новациями в погребальном обряде, как это мы, в частности наблюдаем в рассматриваемом комплексе.
Кроме того, данные северо-китайские элементы культуры характерны в первую очередь для воинских погребений Южного Приуралья, да и степей Восточной Европы, в целом. Своеобразными индикаторами этой воинской элиты и были культурные компоненты, привнесенные с востока: в погребальном обряде
Рис. 3. Ажурные бронзовые пряжки из погребения 4 кургана 8 могильника Донгулюк II и некоторые центральноазиатские параллели им: 1,2 — Донгулюк II курган 8 погребение 4; 3,4 — Северный Китай, могильник Лаохэшань, М56; 5 — Иволгинский могильник, погребение 100; 3,4 — по: 1985, № 2); 6-10 — Ордос; 5-6 — по: (Дэвлет, 1980); 7-10 — по: WENWU, 1994, № 1)
просторные торцевые катакомбы; деревянные гробы; каменные конструкции внутри могилы...; в материальной культуре — «парадные мечи»; длинные мечи без навершия с нешироким перекрестьем; ажурные поясные пластины; бронзовые колокольчики и модели луков; костяные навершия гребней и пр. Следует подчеркнуть, что в восточноевропейских степях они встречаются в сочетании друг с другом (обычно — 2-3 признака в одном комплексе), подчеркивая общность своего происхождения. Особенность их распространения заключается в том, что они распространяются незаметно, органически укладываясь в общую канву эволюции культуры, как в обряде захоронения, так и в элементах вооружения, культа, украшениях и пр. В этой связи должно сказать, что уникальная находка из Донгулюка недвусмысленно указывает в сторону, где расположен один из основных источников трансформации культуры южноуральских номадов рассматриваемого времени.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: Кушаев Г.А. Научный отчет об итогах археологических раскопок в Уральской области в 1977 году. Уральск, 1978.
2. Данная группа состояла из 3 больших, «царского» типа, курганов — №№ 6-8. Подобная нумерация связана с тем, что автор раскопок дал общую нумерация курганов дана по ходу раскопок, т.е. в 1-й группе 1, 2,3,5, а во второй — 6, 7, 8.
3. Трудно объяснить подобную нумерация погребений Г.А. Кушаевым. Возможно, что она давалась по количеству предполагаемых могильных пятен, некоторые из которых, как потом выяснялось, захоронениями не являлись.
4. В тексте отчета ориентировка ямы указана на СЗ-ЮВ, однако на фотографиях на разных уровнях раскопа могилы, яма ориентирована именно с С-СЗ на Ю-ЮВ.
5. Вскрытие могил в данному кургане было осложнено тем, что с глубины 1,3-1,4 м в ямах начался выход грунтовых вод, ввиду чего проводилось сооружение дренажных устройств для откачки воды, а при снятии находки «запечатывались» гипсом.
6. Нумерация находок в тексте соответствует нумерации на плане погребения.
7. Гуцалов С.Ю. Мечи и кинжалы кочевников Южного Приуралья в VI-I вв. до н.э. // Вооружение сарматов: региональная типология и хронология: доклады к VI международной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории». Челябинск, 2007. С. 14, табл. 1.
8. Гаврилюк А.Г., Таиров А.Д. Эволюция некоторых форм савромато-сарматских мечей // Военное дело населения юга Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1993.
9. Смирнов К.Ф. Сарматы на Илеке. М., 1975. Рис. 41, 7,9.
10. АкишевК.А. Курган Иссык. Искусство саков Казахстана. М., 1978. Табл. 23,24.
11. Гуцалов. Ук. соч. С. 15; табл. 1.
12. ХазановА.М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971. С. 20.
13. Скрипкин А.С. Азиатская Сарматия: проблемы хронологии и ее исторический аспект. Саратов, 1990. С. 128.
14. Виноградов Н.Б., Таиров А.Д. Сарматские погребения могильника Солнце III // Новое в археологии Южного Урала. Челябинск, 1996. С. 174.
15. Яблонский Л.Т., Дэвис-Кимболл Дж, Демиденко Ю.В. Раскопки курганных могильников Покровка 1 и Покровка 2 в 1994 году Курганы левобережного Илека. М., 1994. Вып. 1. Рис. 88, 14.
16. Хазанов. Ук. соч. С. 19.
17. Васильев В.Н. Об одном редком типе мечей Южного Приуралья и Юго-Западного
Приаралья // Вопросы археологии Западного Казахстана. Актобе, 2005. Вып. 2. С. 100.
18. Гуцалов С.Ю. Кочевники Южного Приуралья в системе культур скифского времени Восточной Европы: общее и особенное // Региональные особенности ранне-сарматской культуры: материалы семинара Центра изучения истории и культуры сарматов. Волгоград 2007. Вып. II. Рис. 1, 10.
19. Яблонский. и др. Ук. соч. Рис. 80,7.
20. Там же. рис. 41,8.
21. Кузнецов П.Ф., Мышкин В.Н. Исследование могильника Журавлиха I // Нижневолжский археологический вестник. Вып. 6. Волгоград, 2003. Рис. 3,12; 4,12,13; 6,12.
22. Акбулатов И.М. Ново-Калкашский II курганный могильник на р. Стерля // Уфимский археологический вестник. Уфа, 1998. Вып. 1. Рис. 9; 10.
23. Клепиков В.М., Скрипкин А.С. Хронология раннесарматских памятников Нижнего Поволжья // Нижневолжский археологический вестник. Волгоград, 2002. Вып. 5. С.67.
24. Там же. С. 59.
25. Смирнов. Ук. соч. С. 91,105.
26. Дэвлет М.А. Сибирские поясные ажурные пластины II в. до н.э. — I в. н.э. // САИ. Вып. Д 4-7. М., 1980. С. 10.
27. Там же. С. 16-17.
28. Там же. Рис. 3,2.
29. У Энь, Чжун Кань, Ли Цзиньцзэн, У Энь, Чжун Кань, Ли Цзиньцзэн. Могильник сюнну в деревне Даодуньцзы уезда Тунсинь в Нинся // Китай в эпоху древности. Новосибирск, 1990. Рис. 10, 6-8.
30. Ковалев А.А. О связях населения Саяно-Алтая и Ордоса в V-III вв. до н.э. // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 1998. С. 76; рис. 1; 2,18,20.
31. Maoqinggou. Ein eisenzeitlichen Gräberfeld in der Ordos-Region (Innere Mongolei) // Kava. Kommission für allgemeine und vergleichende Archäologie. Mainz am Rhein, 1992. Abb. 39,4,8,15.
32. Мошкова М.Г. Памятники прохоровской культуры // САИ. Вып. Д 1-10. М., 1963.
33. Полосьмак Н.В. Некоторые аналоги погребениям в могильнике у деревни Даодуньцзы и проблема происхождения сюннуской культуры Китай в эпоху древности. Новосибирск, 1990. С. 105.
34. Там же. С. 105, рис. 3.
35. Таиров А.Д. Памятники «коргантасского типа»: взгляд со стороны // Изучение памятников археологии Павлодарского Прииртышья. Павлодар, 2006. Вып. 2. С. 188-195.
36. Смирнов. Ук. соч. рис. 19,5; 23, 4; Кузнецов, Мышкин. Ук. соч. рис. 7,1.
37. Смирнов. Ук. соч. рис. 26; 44; Железчиков Б.Ф., Кригер В.А. Катакомбные захоронения Уральской области // СА. 1978. № 4; Кузнецов, Мышкин. Ук. соч. Рис. 5,7; 6,5; Моргунова Н.Л., Мещеряков Д.В. «Прохоровские» погребения V Бердянского могильника //Археологические памятники Оренбуржья. Оренбург, 1999. Вып. 3. Рис. 1-3;5-10;12; Моргунова Н.Л., Гольева А.А., Краева Л.А., Мещеряков Д.В., Турецкий М.А., Халяпин М.В., Хохлова О.С. Шумаевские курганы. — Оренбург, 2003. Рис. 86; 100 и др.
38. Скрипкин А.С. Новые аспекты в изучении истории материальной культуры сарматов // Нижневолжский археологический вестник. Волгоград, 2000. Вып. 3. С. 18-30.
39. Скрипкин. Ук. соч. С. 18-30.
ON CENTRAL-ASIAN CULTURAL COMPONENTS OF NOMADS' BURIALS IN SOUTHERN PRE-URAL OF THE 3rd CENTURY BC
S.J. Gutsalov
The article is devoted to a preliminary publication of one of the most interesting complexes which have been dug out in 1977 by expedition of the Ural Pedagogical Institute under the G.A. Kushaev's direction in the Western Kazakhstan on the right bank of the river Ural. The finds include the burials of 4 barrows, 8 burial grounds of Dongoluk II. On the basis of analogies, the funeral complex from Dongoluk should be dated within the limits of 3rd — 2nd centuries BC, that is most likely, by the turning point of these centuries. At the same time it is necessary to ascertain the central-Asian origin for many things found in the burial under research.
Keywords: archaeology, Early Iron Age, West Kazakhstan.
© 2009
А.В. Мастыкова
СОЦИАЛЬНАЯ ИЕРАРХИЯ ЖЕНСКОГО КОСТЮМА ПРОТОАДЫГСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ЗАПАДНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ В ЭПОХУ ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ
НАРОДОВ
В данной работе предпринята попытка, опираясь на разработки, предложенные для других регионов Европы, установить иерархию женского костюма эпохи Великого переселения народов (гуннское время: 360/370 — 470/480 гг. и постгуннский период: 430/470 — 530/570 гг.) для протоадыгского населения Западного Предкавказья, занимавшего, судя по археологическим данным и сообщениям древних авторов, территорию от Нижней и Средней Кубани до Черноморского Побережья Северного Кавказа. При классификации женского костюма по уровню богатства, в первую очередь, учитывалось наличия или отсутствие в погребениях (в костюме и приношениях) металлических предметов убора. Рассмотрены материалы могильников Пашковский-1, Сопино, Ясеновая Поляна и др. Изучение женского убора показало, что протоадыгское население Западного Предкавказья эпохи Великого переселения народов было слабо стратифицированным по социальному признаку.
Ключевые слова: археология, Западное предкавказье, преадыгейское поселение.
