CC BY
23
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 346:21 ББК 67.404.9
DOI 10.24412/2414-3995-2021-4-70-73
NIION: 2015-0066-4/21-014 MOSURED: 77/27-011-2021-04-213
© Барков А.В., Гришина Я.С., 2021
Научная специальность 12.00.03 - гражданское право; семейное право; предпринимательское право; международное частное право; 12.00.07 - корпоративное право; энергетическое право
О ТРАНСФОРМАЦИИ ПРАВОВОЙ МОДЕЛИ КОРПОРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ
Алексей Владимирович Барков,
профессор департамента правового регулирования экономической деятельности Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации (125993, Москва, Ленинградский проспект, д. 49),
профессор кафедры гражданского права, доктор юридических наук, профессор Саратовская государственная юридическая академия (410056, Саратов, ул. Вольская, д. 1)
E-mail: barkov_a_v@mail.ru; Яна Сергеевна Гришина, профессор кафедры гражданского права Российский государственный университет правосудия (117418, Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69),
профессор кафедры гражданского права, доктор юридических наук, доцент Саратовская государственная юридическая академия (410056, Саратов, ул. Вольская, д. 1)
E-mail: grishinel@inbox.ru
Аннотация. Раскрываются особенности трансформации правовой модели корпоративного управления и социальной ответственности бизнеса в цифровую эпоху, смены корпоративных приоритетов с увеличения акционерной стоимости на обеспечение интересов широкого круга стейтхолдеров. На основе изучения зарубежного правоприменительного опыта высокотехнологичных корпораций и доктринальных взглядов ученых раскрываются особенности миссия-ориентированной модели корпоративного управления, способной в условиях диджитализации бизнеса выступить альтернативой акционер-ориентированному управлению. Ключевые слова: цифровизация, миссия-ориентированность бизнеса, корпоративная социальная ответственность
ON THE TRANSFORMATION OF THE LEGAL MODEL OF CORPORATE GOVERNANCE IN THE DIGITAL AGE
Alexey V. Barkov,
Professor of the Department of Legal Regulation of Economic Activity Financial University under the Government of the Russian Federation (125993, Moscow, Leningradsky Prospekt, d. 49),
Professor of the Department of Civil Law, Doctor of Legal Sciences, Professor Saratov State Law Academy (410056, Saratov, ul. Volskaya, d. 1);
Yana S. Grishina, Professor of the Department of Civil Law Russian State University of Justice (117418, Moscow, ul. Novocheremushkinskaya, d. 69),
Professor of the Department of Civil Law, Doctor of Legal Sciences, Associate Professor Saratov State Law Academy (410056, Saratov, ul. Volskaya, d. 1)
Abstract. The article reveals the features of the transformation of the legal model of corporate governance and social responsibility of business in the digital era, the change in corporate priorities from increasing shareholder value to ensuring the interests of a wide range of stakeholders. Based on the study of foreign law enforcement experience of high-tech corporations and the doctrinal views of scientists, the author reveals the features of the mission-oriented model of corporate governance, which, in the context of business digitalization, can act as an alternative to shareholder-oriented management.
Keywords: digitalization, mission-oriented business, corporate social responsibility
Для цитирования: Барков А.В., Гришина Я.С. О трансформации правовой модели корпоративного управления в цифровую эпоху. Вестник экономической безопасности. 2021;(4):70-3.
Цифровизация сегодня стремительно входит во все сферы общественной жизни, корректируя многие устоявшиеся государственные институты и
правовые конструкции [4]. Одним из убедительных примеров данной тенденции является трансформация традиционного бизнеса, оказывающая под
влиянием цифровизации (диджитализации) воздействие на смену приоритетов в модели корпоративного управления. Если модель корпоративного управления в традиционном предпринимательстве ориентирована на акционера, заинтересованного в получении максимально возможной прибыли, то сегодня технологические корпорации все чаще отдают приоритет миссия-ориентированности, модели, в большей степени реализующей саморегулирующий потенциал, более эффективно способной обеспечить их конкурентные преимущества.
Свидетельством переосмысления приоритетов в условиях цифровизации нацеленности модели корпоративного управления является легализация в большинстве стран развитых правопорядков миссия-ориентированных социально-предпринимательских корпораций и применение, для оценки этого опыта, термина «корпоративное управление 2.0» в едином смысловом логическом ряду с понятиями «корпоративная социальная ответственность 2.0», «Интернет 2.0», «миссия ориентированная корпорация» и «социальный предприниматель» [2; 6; 7]. Думается, что исследование вопроса о возможных перспективах «диджитализации» модели корпоративного управления, может представлять значительный теоретический и практический интерес.
В первую очередь следует отметить, что доминирующим взглядом на нацеленность корпорации в «стратегической теории фирмы» [5], являющимся общепризнанным и длительное время неподверга-ющимся сомнению, признается «повышение акционерной стоимости компании». Российский законодатель в п. 1 ст. 50 Гражданского кодекса РФ при формулировании основной цели деятельности коммерческих юридических лиц, исходя из нацеленности на извлечение прибыли как основного квалифицирующего признака предпринимательской деятельности, также разделяет устоявшуюся точку зрения.
Вместе с тем, начиная с 1991 года, даты легализации в Италии социального предпринимательства, на государственном уровне начинают признаваться различные миссия-ориентированные корпоративные организации, для которых прибыль является не целью, а средством достижения общественного блага, связанного с решением различных социальных и экологических проблем. В числе подобных
социально-предпринимательских корпораций можно назвать социальный кооператив (Италия, 1991), компанию с социальной миссией (Бельгия, 1996); кооператив общественной солидарности (Португалия, 1998), социальный кооператив с ограниченной ответственностью (Греция, 1999); кооператив социальной инициативы (Испания, 1999); кооператив коллективного интереса (Франция, 2001); компанию общественного интереса (Великобритания, 2004); низкодоходную корпорацию с ограниченной ответственностью (США, Вермонт, 2008); социальную корпорацию (США, Мэриленд, 2010); корпорацию с гибкими целями (США, Калифорния, 2012); компанию, действующую в интересах общества (Канада, Британская Колумбия, 2012); некоммерческое общество с ограниченной ответственностью (Германия, 2013); компанию общественного блага (Италия, 2016); компанию с расширенным социальным объектом (с миссией) (Франция, 2018) и другие.
Изменились и взгляды на классическую и, казалось бы, незыблемую акционер-ориентированную модель корпоративного управления. Во Франции, в Гражданском кодексе, традиционно не меняющимся со времен Наполеона, скорректировано понятие корпорации. В статью 1833 Французского ГК внесено дополнение о том, что «управление компанией осуществляется в соответствии с интересами компании, учетом экономических, социальных и экологических последствий ее деятельности», свидетельствующее о возможности расширения социального объекта (цели) коммерческой организации, в соответствии с которым объектом корпорации, наряду с получением прибыли, должна признаваться и ее миссия - решение социально-экологических проблем. В ст. 1835 ФГК обращается внимание на то, что в уставе должна быть сформулирована миссия и принципы корпоративного управления, в соответствии с которыми компания намеревается распределять ресурсы при осуществлении своей деятельности. Следовательно, допускается распределение прибыли не только в интересах акционеров, широкого круга стейтхолдеров.
И это не единичный случай подобных изменений гражданского законодательства. В Голландии, легализующей в 2020 году социально-предпринимательскую корпорацию, также планируются соот-
ветствующие изменения. К сожалению, в России, несмотря на настойчивые призывы ученых закрепить в ГК РФ в легальном определении предпринимательской деятельности критерий «социальной направленности и общественной полезности» [3], этот вопрос остается неизменным.
Следует отметить, что основой концептуальных изменений взглядов на корпоративное управление, получившее закрепление во французском законодательстве, явились теоретические разработки, эмпирической базой которых служила оценка опыта миссия-ориентированных моделей управления вы-шеотмеченных социально-предпринимательских корпораций. Примечательно, что данные научно-практические рекомендации, разработанные в докторской диссертации Кельвина Левилейна [6], нашли в 2018 году поддержку и реализацию в плане действий правительства Эдуарда Филиппа «Новый бизнес и новое управление».
Заслуживает внимание в контексте настоящего исследования также концепция британского ученого Уэйна Виссера, объясняющего процесс эволюции корпоративной социальной ответственности, трансформирующейся под влиянием цифровых технологий в модель «корпоративной социальной ответственности 2.0», как основы миссия-ориентированного управления, позиционируемой автором как «новая ДНК бизнеса» [7]. Подвергая критике не оправдавшую надежд в условиях мирового социально-экономического кризиса современную акционер-ориентированную модель корпоративного управления, версии 1.0, основанную на международных стандартах корпоративной социальной ответственности, рекомендованных ОЭСР, исследователь предлагает альтернативную конструкцию корпоративного управления (КУ) и корпоративной социальной ответственности (КСО), стоящей на более высокой ступени эволюции, версии 2.0.
В настоящее время в научной литературе термины «версии 1.0 и 2.0» успешно применяются для изучения современных закономерностей и тенденций при обосновании научных прогнозов о возможных ближайших и последующих перспективах развития и трансформаций объектов исследования [1]. Применяя эти термины, как метафоры, Уэйн Виссер проводит параллели между КУ, КСО и Интернетом (world wide web - Web), демонстрируя аналогию
необходимого обновления модели управления, как революционной трансформации Web 1.0 в Web 2.0, то есть от односторонних стандартных решений к масштабным интерактивным подходам [8]. Переход от акционер-ориентированного КУ 1.0 к миссия-ориентированному КУ 2.0 должен начинаться с переориентации системы бизнеса, управления и этики, переосмысления принципов корпоративной социальной ответственности и включения их в ДНК управления корпорации [8]. КСО 2.0 должно стать не правом организации, а обязанностью, как у социально-предпринимательской корпорации.
В концепции Виссера новаторский способ ведения бизнеса заключается в служении обществу, а не акционерам, в обеспечении устойчивого позитивного развития. Эти идеи созвучны парсипа-торным принципам управления и самоуправления, востребованными на современном этапе развития гражданского общества, при которых учитываются интересы не только акционеров, а всех заинтересованных сторон (местных общин, потребителей, поставщиков, инвесторов, кредиторов, сотрудников, администрации и других групп стейтхолдеров) [2, с. 178]. На этих принципах формируется деятельность совета директоров миссия-ориентированных корпораций.
Наиболее четкое проявление демократических, саморегулирующих принципов корпоративного управления нашло в деятельности высокотехнологичных миссия-ориентированных корпораций последнего поколения: американских социально-полезных корпорациях «Benefit corporation», британских компаний общественных интересов «Community Interest Company», французских компаний c расширенным социальным объектом (с миссией) «Société à objet social élargi», итальянских компаний общественного блага «Societa' Benefit». Наиболее эффективно оценка полезности их социально-экологического воздействия осуществляется институтами гражданского общества с использованием саморегулирующего инструментария, подобного онлайн-инструменту «B Impact Assessment», успешно применяемого американским негосударственным сертификационным агентством «B Corp» в более 50 странах мира.
Дальнейшая неизбежная «диджитализация» корпоративного управления, по мнению В.А. Ми-
ловидова, с появлением технологий искусственного интеллекта приведет к эволюции КУ 2.0 в версию 3.0. С его точки зрения, вероятной видится трансформация парсипаторной (коллаборативной) системы отношений, свойственной КУ 2.0, учитывающей интересы всех стейкхолдеров, в децентрализованную автономную систему управления с алгоритмизацией управленческих решений на базе цифровых токенов (КУ 3.0). Стратегическое корпоративное планирование станет осуществляться на базе анализа Больших данных. Деятельность совета директоров, формируемого с учетом представительства всех стейкхолдеров, при переходе к КУ 3.0 с большой вероятностью трансформируется в открытые виртуальные «хабы». В результате управление корпорацией и принятия корпоративных решений станут доступными в онлайн режиме, что обеспечит участие всех владельцев цифровых токенов, имеющих право участия в сетевых платформах, в открытом и прозрачном управлении [2, с. 184-185].
Сегодня трудно спрогнозировать трансформацию модели корпоративного управления на долгосрочную перспективу, так как искусственный интеллект способен изменить все сферы общественной жизни до неузнаваемости. Существует мнение, что на смену правовому регулированию придут алгоритмы. Однако, в ближайшем обозримом будущем очевидно, что на пути к научно-техническому прогрессу, в связи с неизбежной цифровизацией современных экономических процессов, роль саморегуляции будет только увеличиваться, а «диджитали-зация» моделей бизнеса и корпоративного управления только облегчат процесс их гармонизации.
Литература
1. Канаева О.А. Социальная политика российских компаний 2.0: новая версия для устойчивого развития // Проблемы современной экономики, № 2 (50) 2014. С. 132-137.
2. Миловидов В.Д. Корпоративное управление 2.0: эволюция системы корпоративах отношений в информационном обществе // Проблемы национальной стратегии № 4 (43). 2017. С. 171— 198.
3. Ручкина Г.Ф. К вопросу о правовом регулировании социальной значимости предпринимательской деятельности // Вестник РГГУ. Серия: Экономика, Управление, Право. 2014. № 15 (137). С. 48-53.
4. Талапина Э.В. Право и цифровизация: новые вызовы и перспективы // Журнал российского права № 2, 2018. С. 5-17.
5. Тамбовцев В.Л. Стратегическая теория фирмы: состояние и возможное развитие // Российский журнал менеджмента. Том 8, № 1, 2010. С. 5-40.
6. Levillain Kevin. Les entreprises à mission: Formes, modèle et implications d'un engagement collectif. (Компании с миссией: формы, модель и последствия коллективного участия). Thèse de doctorat en Sciences de gestion. Paris 2017. P. 307. // URL: http://www.theses.fr/2015ENMP0010 (дата обращения: 15.04.2021).
7. Visser W. The Age of Responsibility: CSR 2.0 and the New DNA of Business. (Эпоха ответственности: КСО 2.0 и новая ДНК бизнеса. London: Wiley. 2011. 408 p.
8. Visser W. CSR 2.0 as a New Metaphor (КСО 2.0, как новая метафора // https://link.springer.com/ chapter/10.1007/978-3-642-40874-8_4 (дата обращения: 15.04.2021).
9. Visser W. CSR 2.0: Reinventing Corporate Social Responsibility for the 21st Century («КСО 2.0: переосмысление корпоративной социальной ответственности в 21 веке) // https://www. managementexchange.com/hack/csr-20-reinventing-corporate-social-responsibility-21st-century (дата обращения: 15.04.2021).
