CC BY
17
УДК 340.12
Долина Илья Олегович
помощник судьи, Краснодарский краевой суд, ilya.dolina@mail.ru
Ilya O. Dolina
Assistant Judge, Krasnodar regional court, ilya.dolina@mail.ru
О трансформации подходов
к исследованию понятия «право» в отечественной теоретико-правовой науке
About transformation
of approaches to the study of the concept of «law» in the domestic theoretical and legal science
Аннотация. В статье представлено логическое продолжение многолетней научной дискуссии о понимании и сущности права. Отмечается, что по исследуемой тематике нет единства мнений, как в исследовании сущности права, так и классификации правопонимания. Анализируется позиция сторонников либертарно-юриди-ческого дискурса, содержание которой сводится к «принципиальной основополагающей идее», вокруг которой строится действительная теория права.
Ключевые слова: право, государство, право-понимание, плюрализм, философия права.
Annotation. The article presents a logical continuation of many years of scientific discussion about the understanding and essence of law. It is noted that there is no unity of opinion on the studied subject, both in the study of the essence of law and the classification of legal understanding. The position of the supporters of the libertarian legal discourse is analyzed, the content of which is reduced to the «fundamental fundamental idea» around which the real theory of law is built.
Keywords: law, state, legal understanding, pluralism, philosophy of law.
Дискуссия о понимании права в современной отечественной юридической науке, унаследованная от советской теории права, уже имеет свою, постсоветскую, историю [1]. И, судя по публикациям последних лет, эта историческая видимость будет изжита нескоро [2]. Стоит заметить, что пока единства взглядов не удалось достичь не то что относительно оценки содержания типов правопонимания и характера их соотношения, но даже по вопросам о критериях их классификации и количестве выделяемых типов.
В связи с этой теоретико-методологической ситуацией, В.Ю. Вобликов ставит следующий вопрос: «Проблема ли это?» [4]. По этому пункту взгляды наших учёных также не совпадают. Иные из них считают наступившее торжество плюрализма временным состоянием кризиса общей теории права, негативным как по своим теоретическим, так и, прежде всего, практическим последствиям, и потому подлежащим теоретическому преодолению [5]. Так, по мнению М.И. Байтина, необходимость его преодоления вызвана, прежде всего, потребностями самой теории права, хотя в их основе и лежат запросы правоприменительной практики [6]. По утверждению В.В. Лапаевой, доктринально-правовой плюрализм должен быть превзойдён, прежде всего, ввиду его несоответствия естественно-правовым концептуальным основам действующей Конституции РФ и задаваемой ими потребности в создании «человекоцентристской модели» общественного устройства и соответствующей правовой теории [8].
В этой связи важно подчеркнуть, что в данном пункте совпадают убеждения отечественных предстателей нормативизма и юридического либертаризма, т.е. тех концепций, которые сегодня наиболее резко противостоят друг другу.
Что же до их общих оппонентов, то они, напротив, убеждены в том, что в современном демократическом государстве, отличающемся «плюрализмом права», в условиях свободного развития науки, значительного прогресса методологии социального познания «разнообразие понятий права» является «неустранимым и естественным» [9]. Как утверждает Л.С. Мамут, плюрализм различных направлений, школ, идей в правоведении, споры и соревнование между ними обеспечивают «... постоянное обновление, упорядочение и совершенствование науки о праве» [10]. О. В. Мартышин предлагает коллегам «.не искать универсальное понятие, а сочетать разные понятия и определения, имея в виду, что каждое из них в отдельности неполно и относительно, и лишь их совокупность даёт разностороннее представление о праве» [11]. При этом, учёный ссылается на опыт современной западной теории, которая «. избегает единого, универсального определения права, предпочитая ему многозначность термина и подчеркивая условность, относительность понятий и определений» [12].
Не добавило ясности в теоретико-методологическую разноголосицу, существующую в российском научно-правовом мышлении, и следующее обстоятельство. Принципы «атомистическо-
го» правового дискурса были не без гордости объявлены иными из его сторонников отвечающими эпистемологическим установкам научного познания нагрянувшей «эпохи постмодерна», каковые считаются ими парадигмой современного правопознания [14]. Ввиду данного счастливого соответствия, исходные положения этого постклассического дискурса было предложено считать, если и не истинными, то уж точно «самыми последними» и уже поэтому «принципиально новыми» взглядами на то, что раньше наивно называли «сущностью» права, и от упоминания, о чём теперь стоит-де благоразумно воздерживаться. Ибо теперь, в «эпоху постметафизики», как констатирует А. В. Стовба, суть дела окончательно прояснилась: сущность права не только не познаваема, но и не существенна [15].
Критика постклассических концепций уже дана в ряде работ [16], поэтому здесь стоит ограничиться следующими замечаниями относительно плюралистического дискурса о праве, в целом.
Прежде всего, следует подчеркнуть, что этим воззрением - явно или имплицитно - ставится под вопрос единое понятие права как объективно существующая предпосылка всякого субъективного о нём рассуждения. И оно же выступает «паролем», сообщающим познающему право субъекту прямой доступ к современному «научному поприщу», этой арене, на которой постоянно сталкиваются индивидуальные амбиции учёных правоведов и беспрестанно тянутся их утомительные споры, не ведущие их участников к истине.
Из этого непризнания всеобщего и необходимого понятия «права» (или отрицания возможности и необходимости его познания) вполне последовательно вытекает настойчивое теоретическое стремление плюралистического, и в особенно-сти,постклассического, правопонимания укоренить то, что есть право, не в разумной и потому свободной воле человека, а в его особенной субъективности. Говоря точнее, в его частных интересах и целях, личных мнениях и убеждениях, партикулярных склонностях и предпочтениях, индивидуальных чувствах и состояниях. Разумеется, эта «рефокусировка правового нарратива» (пользуясь чуть подправленным выражением З. Баумана, теоретика модернистской социологии) на субъективном опыте не прошла мимо внимания сторонников методологического монизма. Так, В. В. Лапаева, отмечая, что в социологию права этот подход, акцентирующий внимание на особенностях человека как субъекта познания, создания и применения права, привнёс новые возможности, вслед за этим подчёркивает: «Однако его применение к выработке нового типа правопонимания изначально является контрпродуктивным, потому что для формирования понятия нужен не субъективный опыт чувственного переживания конкретной ситуации, а именно «абстрактный язык объяснительной теории» [17].
Соглашаясь с этими утверждениями В. В. Лапае-вой (за исключением тезиса о подразумеваемой ею достаточности объяснительной теории для
познания понятия права), в дополнение приведём следующий известный исторический факт. Именно из указанных выше конечных оснований уже пытались понять право, долг и нравственность древнегреческие софисты, эти, по словам П. Адо, «... демократы знания, уверенные в том, что знание можно продавать всем и каждому.» [18]. Хорошо известны и выводы в отношении справедливости, закона и нравственности, сделанные софистами младшего поколения из основополагающего тезиса Протагора [19]. Впрочем, в этом плане показателен уже самый факт изгнания последнего из Афин за эмпирический агностицизм по отношению к богам как предметам религии, этой основы нравственного порядка афинской демократии. Неудивителен поэтому и антитезис Платона, сформулированный в его «Законах»: «Пусть у нас мерой всех вещей будет главным образом бог, гораздо более, чем какой-либо человек, вопреки утверждению некоторых» [20]. Ведь Платону довелось пережить социально-политическую катастрофу родного полиса, исторически необходимому разрушению нравственного уклада которого софисты немало способствовали своими теоретическими усилиями представить справедливость, закон и нравственность, как сказал позднее Ф. Ницше, как «человеческое, слишком человеческое». т.е., лишь искусственными установлениями людей, имеющими исключительно исторически преходящий, конечный характер.
Кроме того, заслуживает серьёзного размышления и следующий факт, имеющий, как представляется автору, не только историческое значение. Только что отмеченный принцип идейности многих конечных существований не составляет лишь Соттшт философии, её абсолютную и исключительную собственность. Напротив, положение об идейности конечного, т.е. его несамостоятельности, сотворённости, положенности творческой мощью бога (который в акте творения предстаёт, по сути, бесконечно отрицательным по отношению к себе самому началом) составляет центральный пункт теистических религий: иудаизма, христианства и ислама [29]. Как подчёркивает в этой связи Гегель, «.религия так же не признаёт конечность истинным бытием, чем-то последним, абсолютным или, иначе говоря, чем-то неположенным, несотворённым, вечным» [30].
О. Хёффе, признав, что сегодня на Западе «.разговор о естественном праве ни для теории, ни для практики права не играет уже сколько-нибудь существенной роли», вслед за этим риторически вопрошает: затрагивает ли исчезновение естественно-правового мышления и теорию политической справедливости (каковая тоже является обозначением сверхпозитивной правовой инстанции)? Проблема, несомненно, важная, но в контексте нашего анализа более существенным представляется вопрос о том, почему вообще на протяжении всей своей истории формально-догматическая юриспруденция вынуждена «сталкиваться» с повторяющейся время от времени апелляцией мысли к допози-тивным и сверхпозитивным правовым обяза-тельностям? Следует ли считать достаточными
объяснения, в которых эти обращения предстают результатами действия факторов, внешних и случайных для внутреннего развития правовой теории? А именно: трагическими социально-политическими событиями и процессами; практическими потребностями правового регулирования в интересах известных социальных групп; сохраняющимся влиянием религии; непомерными претензиями философско-правовой мысли; произвольной направленностью индивидуального дискурса и т.п.? Только ли этими обстоятельствами исторического характера объясняется, по выражению А. В. Полякова, «поразительная живучесть естественно-правовой идеи»? Или всё же необходимо допустить, что это периодически воспроизводящееся в истории познания права противоречие коренится в природе предмета постижения? И если это так, тогда что именно являет себя в этой противоположности?
В этой связи следует заметить, что сторонники либертарно-юридического дискурса тоже говорят о «принципиальной основополагающей идее», вокруг которой строится действительная теория права. И поскольку свобода составляет едва ли не существеннейшее определение такой идеи, то они много и уверенно рассуждают о свободе и разумности [42]. Но при этом, ими свобода понимается исключительно как свобода единичной воли, каковая непосредственно увязывается с разумностью человека как его «сущностным свойством». При ближайшем же рассмотрении эта разумность оказывается лишь иным названием рациональности, т.е. рассудочной формы познания. Но, несмотря на это, на наш взгляд, уже самый интерес к указанной проблеме следует считать не только проявлением субъективного произвола отдельных исследователей, но тем симптомом, который указывает на «пограничное состояние» самой российской общей теории права.
Таким образом, множественность современных отечественных правопониманий, порождённая всеобщей сущностью права как её основанием, а
Литература:
1. Энциклопедия права : учебное пособие. Краснодар, 1992. С. 19-22; Кудрявцев В.Н. О правопонимании и законности // Государство и право. 1994. № 3; Варламова Н.В. Аксиологический аспект правопонимания // Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление. М., 1996. С. 11-14; Общая теория права : учебник для юридических вузов / Под общ. ред. А.С. Пиголкина. М., 1997. С. 90-99; Теория государства и права : курс лекций / Под. ред. Н.И. Ма-тузова и А.В. Малько. М., 1997. С. 129-149; Нер-сесянц В.С. Право - математика свободы. М., 1996; Тхакушинова Б.А. Проблемы современного правопонимания // История государства и права. 2007. № 15. С. 32-33; Сорокин В.В. Позитивистский подход к правопониманию: опыт, перспективы // Юридическое образование и наука. 2006. № 4. С. 3-6; Аносова М.М. Современный системный нормативный подход к правопониманию и правоприменению: проблемы теории и практики : автореф. дис. . канд. юрид. наук. Владимир, 2007.
также условиями их взаимного опосредствования, и стремящаяся вернуться в это основание, т.е. познать свою сущность, - эта множественность представляет собой сущий в истории относительно единый мир теоретико-правовых явлений. В его необходимых определениях, т.е. типах правопонимания, выступает рефлексия всеобщей сущности права. Иная презумпция означала бы, что современная российская общая теория права - не более чем то, что в постмодернизме принято называть «симулякром», т.е. пустой знак, не имеющий в реальности никакого соответствующего объекта. Поэтому следует допустить, что наличный теоретико-правовой плюрализм положен, прежде всего, деятельностью всеобщей сущности права, процессом самоопределения последней, и есть её непосредственно существующая, т.е., историческая, форма видимости .
В этой связи стоит сказать, что именно эта трудно ухватываемая сознанием деятельность сущности права являет себя в самых различных о ней суждениях российских теоретиков права. В качестве примеров приведём лишь следующие:
- термин «право» охватывает «явления качественно разнородные»;
- право в принципе едино, но вместе с тем, оно «в любой из своих частей» может стать как «бытием свободы», так и «орудием порабощения и произвола»;
- у права несколько сущностей, обусловленных историческим типом общества;
- сущность права в принципе едина, речь может идти лишь о разном уровне её познания [21].
Кстати, на необходимости познания именно сущности права, выраженной в его понятии, с одинаковой последовательностью настаивают столь жёстко противостоящие друг другу нормативная и либертарно-правовая концепции.
Literature:
1. Encyclopedia of right : textbook. Krasnodar, 1992. P. 19-22; Kudryavtsev V.N. About the understanding of law and the rule of law // State and law. 1994. № 3; Varlamova N.V. Axiological aspect of legal understanding // Problems of value approach in law: traditions and renewal. M., 1996. P. 11-14; General theory of law : textbook for law schools / Under General ed. M., 1997. P. 90-99; Theory of state and law. A course of lectures / under. ed. N.I. Matuzova and A.V. Malko. M., 1997. P. 129-149; Nersesyants V.S. Law - mathematics of freedom. M., 1996; Tkhakushinova B.A. Problems of modern legal understanding // History of state and law. 2007. № 15. P. 32-33; Sorokin V. V. Positivist approach to legal understanding: experience, prospects // Legal education and science. 2006. №. 4. P. 3-6; Anosova M.M. Modern system of normative approach to understanding of law and the rule of law: problems of theory and practice : avtoref. dis. ... kand. the faculty of law. sciences'. Vladimir, 2007.
2. Попов В.И. Типы правопонимания: проблема философско-правового обоснования // Вестник Тюменского государственного университета. 2009. № 2. С. 156-161; Фролова Е.А. Методологические основы разграничения концепций пра-вопонимания // Государство и право. 2009. № 4. С. 63-73; Она же. Понятие и типология права // Право и государство. 2012. № 5. С. 12-25.
3. Вобликов В.Ю. Правопонимание в современной российской теории права // CREDONEW теоретический журнал. 2006. № 3. Ш1_ : http://www.creConew.ru/content/section/10
4. Сырых В.М. Логические основания общей теории права. Т. 1. Элементный состав. М., 2004. С. 139; Толстик В.А. От плюрализма правопо-нимания к борьбе за содержание права // Государство и право. 2004. № 9. С. 14-15; Евдеева Н.В. Интегративные теории правопонимания в современной России : автореф. дис. . канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2005. С. 2-4, 9; Аносова М.М. Современный системный нормативный подход к правопониманию и правоприменению: проблемы теории и практики : автореф. дис. . канд. юрид. наук. Владимир, 2007. С. 8.
5. Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). М., 2005. С. 97.
6. Лапаева В.В. Типы правопонимания: правовая теория и практика. М., 2012. С. 6-7, 13-15.
7. Честнов И.Л. Диалогическая онтология права в ситуации постмодерна // Правоведение. 2001. № 3. С. 46.
8. Мамут Л.С. Правовые идеи классического либерализма в контексте современной юриспруденции // Правовые идеи и институты в историко-теоретическом дискурсе. М., 2008. С. 169.
9. Мартышин О.В. Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. 2003. № 6. С. 14. Кстати сказать, О.Э. Лейст, рассматривая позитивно-нормативный, естественно-правовой и социологический подходы, тоже приходит к выводу о том, что «эти понимания права столь же верны, сколь и оспоримы»: Лейст О.Э. Сущность права. М., 2002. С. 274.
10. Там же.
11. Демидов А.И. О методологической ситуации в правоведении // Правоведение. 2001. № 4. С. 14-15.
12. Стовба А.В. О перемене сущности, или Что есть право в эпоху постметафизики // Правоведение. 2008. № 1. С. 159.
13.Хохлов Е.Б. Юридические химеры как проблема современной российской правовой науки // Правоведение. 2004. № 1. С. 4-6.
14. Лапаева В.В. Типы правопонимания: правовая теория и практика. М., 2012. С. 27.
2. Popov V.I. Types of legal understanding: the problem of philosophical and legal substantiation // Bulletin of Tyumen state University. 2009. № 2. P. 156-161; Frolova E.A. Methodological basis of differentiation of concepts of law / / State and law. 2009. № 4. P. 63-73; It is the same. Concept and typology of law // Law and state. 2012. № 5. P. 12-25.
3. Voblikov V.Y. Understanding the modern Russian theory of law // CREDO NEW theoretical journal. 2006. № 3. URL : http://www.credonew.ru/ content/section/10
4. Surux V.M. Logical foundations of the General theory of law. Vol. 1. Elemental composition. M., 2004. P. 139; Tolstik V.A. From pluralism of law understanding to the struggle for the maintenance of law // State and law. 2004. № 9. P. 14-15; Avdee-va N.V. Integrative theory of legal consciousness in modern Russia: Avtoref. dis. ... kand. the faculty of law. sciences'. Nizhny Novgorod, 2005. P. 2-4, 9; Anosova M.M. Modern system normative approach to law-understanding and law-enforcement: problems of theory and practice: autoref. dis. ... kand. the faculty of law. sciences'. Vladimir, 2007. P. 8.
5. Baitin M.I. Essence of law (Modern normative legal understanding on the verge of two centuries). M., 2005. P. 97.
6. Lapaeva V.V. Types of legal understanding: legal theory and practice. M., 2012. Pp. 6-7, 13-15.
7. Chestnov I.L. Dialogical ontology of law in the postmodern situation // Jurisprudence. 2001. №3. P. 46.
8. Mamut L. S. Legal ideas of classical liberalism in the context of modern jurisprudence. Legal ideas and institutions in historical and theoretical discourse. M., 2008. P. 169.
9. Martyshin O.V. Are the main types of understanding of law Compatible? // State and law.
2003. № 6. P. 14. By the way, O.E. Leist, considering the positive-normative, natural-legal and sociological approaches, also comes to the conclusion that «these understandings of law are as true as they are disputed»: Leist O.E. the Essence of law. M., 2002. P. 274.
10. In the same place.
11. Demidov A.I. On the methodological situation in law // Jurisprudence. 2001. № 4. P. 14-15.
12. Stovba A. V. On the change of essence, or What is law in the era of post-metaphysics // Jurisprudence. 2008. № 1. P. 159.
13. Khokhlov E.B. Legal chimeras as a problem of modern Russian legal science // Jurisprudence.
2004. № 1. P. 4-6.
14. Lapaeva V.V. Types of legal understanding: legal theory and practice. M., 2012. P. 27.
15. Адо П. Что такое античная философия? М., 1999. С. 42.
16. Коркунов Н.М. История философии права. Пособие к лекциям. СПб., 1908. С. 9-15.
17. Платон. Законы // Платон. Сочинения : в 3-х т. Т. 3. Ч. 2. М., 1972. С. 190.
18. Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 644.
19. Гегель Г.В. Наука логики. СПб., 1997. С. 136.
20. Нерсесянц В.С. Право - математика свободы. М., 1996.
21. Алексеев С.С. Право: методологические подходы к исследованию // Вопросы философии. 1983. № 3. С. 116; Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М., 2002. С. 1-2, 275; Морозова Л.А. Теория государства и права. М., 2003. С. 274, 275; Варламова Н.В. Предметно-методологическое единство и дифференциация теоретического знания о праве // Ежегодник либертарно-юридической теории. Выпуск 1. М., 2007. С. 14-15, 27.
15. Ado P. What is ancient philosophy? M., 1999. P. 42.
16. Korkunov N.M. History of philosophy of law. Manual for lectures. SPb., 1908. P. 9-15.
17. Platon. The Laws / Plato. Compositions : In 3 t. T. 3. Part 2. M., 1972. P. 190.
18. Philosophical encyclopedic dictionary. M., 1989. P. 644.
19. Hegel G.V. Science of logic. SPb., 1997. P. 136.
20. Nersesyants V.S. the Right - mathematics of freedom. M., 1996.
21. Alekseev S.S. Law: methodological approaches to research // Questions of philosophy. 1983.№ 3. P. 116; Leist O.E. Essence of law. Problems of theory and philosophy of law. M., 2002. P. 1-2, 275; Morozova L.A. Theory of state and law. M., 2003. P. 274, 275; Varlamova N.B. Subject-methodological unity and differentiation of theoretical knowledge of law // Yearbook of libertarian legal theory. Issue 1. M., 2007. P. 14-15, 27.
