CC BY
62
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 4 (24). С. 175-181. УДК 321.64
DOI 10.24147/2312-1300.2019.4.175-181
Ю. В. Попова
О ТИПОЛОГИЧЕСКОМ СООТВЕТСТВИИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО
ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕЖИМА
В свете событий последних нескольких месяцев рассматривается вопрос о том, каково направление изменений современного российского политического режима: меняется он или просто яснее проявляет свою сущность. Предлагается понимание предпринимаемых в настоящее время решений и действий власти как более чёткое выражение сущности современного российского режима как пepcoнaлиcтcкoгo.
Ключевые слова: политический режим; персоналистский режим; современная Россия; авторитаризм; демократия.
Yu. V. Popova
ABOUT THE TYPOLOGICAL RELEVANCE OF THE CURRENT RUSSIAN
POLITICAL REGIME
Modernity, especially the events of the last few months, raise the question of what is the direction of changes in the modern Russian political regime: is it changing or simply manifests its essence more clearly. This article offers an understanding of the current decisions and actions of the authorities as a clearer expression of the essence of the modern Russian regime as a personalist regime.
Keywords: political regime; personalist regime; modern Russia; authoritarianism; democracy.
Внутрироссийские общественно-политические события последних нескольких месяцев актуализируют вопрос о поведении политической власти, о том, чем вызваны её всё чаще более жёсткие действия, особенно столице, насколько они укладываются в сложившиеся представление о российском политическом порядке. Как правило, заметные изменения в привычном, устоявшемся способе действий политической власти заставляют задуматься о возможных переменах политической системы, политического режима. «С 2012 г. российские власти усилили наступление на свободу выражения мнений, избирательно квалифицируя критические высказывания по определённым темам как угрозы национальной безопасности и попытки раскачать ситуацию в обществе, вводя значительные ограничения на свободу выражения мнений в Интернете и взяв курс на
© Попова Ю. В., 2019
тотальное отслеживание сетевой активности. Направленные, как представляется, против внесистемной политической оппозиции и независимой гражданской активности, эти меры по факту затрагивают всех россиян. В условиях ущемляемой свободы слова голоса в значительной степени лишается любой гражданин, недовольный экономической ситуацией или даже в минимальной степени не разделяющий внешнеполитический курс государства. [...] Десятки людей уже необоснованно подверглись уголовному преследованию за посты в социальных сетях, видеоролики, статьи и интервью. В сложившейся ситуации люди чем дальше, тем больше теряют понимание, где проходит граница дозволенного слова, а любое неосторожное высказывание может обернуться приговором вплоть-до лишения свободы. Вмешательство государства в дела СМИ находится на беспреце-
дентном уровне за всю постсоветскую историю страны. Принятые с 2012 г. законы расширили возможности властей контролировать медийный ландшафт. Пресса в большой степени превратились в рупор государства и инструмент для мобилизации поддержки власти. ...При этом критика власти всё чаще приравнивается к "экстремизму"» [1].
Неудивительно, что в настоящее время внимание публицистов и политологов обращено к современному российскому режиму, к его ближайшему будущему и ближайшим вероятностным действиям. На протяжении последних нескольких лет современный российский политический режим оценивается как авторитарный режим, как автократия (см.: [2-4]). Попытки определить этот режим как гибридный, полуавторитарный-полудемократический (см.: [5]), в итоге были оставлены. Сама политическая действительность не давала этому достаточных оснований. С конца 2000-х гг. российский политический порядок предпочитали определять как электоральный авторитаризм (см.: [6]) или как некую особую разновидность авторитаризма (см.: [7]). В настоящее время всё более заметной становится тема трансформации сложившегося «посткрымского» политического режима (хотя так же проблемным является использование самого термина «трансформация», поскольку он применялся для обозначения режимных изменений от авторитаризма к демократии, а в российском же современном случае речь совершенно о другом). В реакции власти на новые вызовы со стороны общества, и изменившиеся настроения и действия самого общества настраивают оптику наблюдателя так, что он стремится увидеть в этих переменах начала изменений. «Своей жесткой реакцией власти предупреждают россиян, что тех, кто выходит на улицу с требованием свободных и справедливых выборов, как бы мирно они себя не вели, ждут серьёзные последствия. Сталкиваясь с легитимным мирным протестом граждан, государство прибегает к репрессиям, чтобы раздавить инакомыслие и взять ситуацию под контроль» [8].
Именно жёсткость реакции заставляет предполагать, что власть опасается нежелательных для себя изменений. А так же привлекает внимание и изменившаяся актив-
ность общества, уменьшившаяся готовность терпеть и смиряться с решениями и действиями власти, что фиксируется социологами. Так, например, Центр экономических и политических реформ провёл мониторинг про-тестных акций в РФ и выяснил, что «с 1 октября 2017 года по 30 сентября 2018 года -выявлен значительный рост протестной активности населения. За этот период было зафиксировано 2 526 протестных акций, причём их количество резко возросло во II квартале 2018 года (примерно в 1,5 раза по сравнению с I кварталом 2018 года) и в особенности в III квартале 2018 года (более чем в 2 раза по сравнению со II кварталом 2018 года и более чем в 3 раза по сравнению с I кварталом 2018 года)» [9]. Авторы данного мониторинга так же подчёркивают, что большинство протестов обусловлены «различными социально-экономическими поводами для недовольства населения (общая доля таких акций составила три четверти -около 74 % - от общего числа протестов)», в частности, пенсионной реформой, экологическими проблемами, трудовыми протестами, и только в «16,4 % случаев протестные акции носили преимущественно политический характер» [9]. В отношении этих данных можно отметить ряд моментов: за протестами социально-экономического характера стоят политические по содержанию решения, и эти решения или бездействие власти формирует отношение к ней общества более критичное, даже негативное на локальном уровне. Поэтому по характеру это, конечно, протесты социально-экономические, а по результату - политические, формирующие иную, более политизированную внутреннюю среду российской политической системы. Аргументом в пользу тезиса, что в современной российской действительности только условно можно разделять протесты по сфрам на экономические, социальные, политические ит. п. и что в целом можно говорить о нарастающей политизации общества, политизации отдельных проблем, говорят данные результатов социологического исследования методом фокус-групп, проведённого в марте - мае 2019 г. А. В. Никольской, М. Э. Дмитриевым и Е. В. Черепановой. Результаты исследования констатируют, что «ещё год назад наиболее приоритетными для
россиян были материальные потребности, а набольший приоритет отдавался перераспределительной справедливости - более равномерному распределению доходов и богатства. Но уже в октябре 2018 года большинство наших респондентов придавали свободе и равенству всех перед законом больший приоритет, чем материальным ценностям. Весной этого года запрос на свободу сохранился на высоком уровне... 59 % респондентов предпочли свободу росту зарплат» [10, с. 5]. Теперь «отношение к властям окрашивается сильными негативными эмоциями (раздражение, страх и стыд). Также усиливается чувство стыда из-за собственного бездействия и высказывается стремление объединяться для действий. [...] Сложившаяся ситуация воспринимается как недопустимая, возникает осознанное и ответственное понимание необходимости перемен наряду с готовностью действовать. Готовность к действиям и осмысление ситуации сопровождаются чувствами стыда за свое бездействие, страха перед будущим, раздражением на власть и гордостью от того, что есть люди, готовые бороться» [10, с. 9]. Граждане недовольны в целом системой и основное недовольство направляют в адрес власти (разного уровня). Близкая характеристика общественных настроений вырисовывается на основе данных опроса, проведённого Левада-центром в конце мая 2019 г. Так, граждане указывают, что увеличилось число людей, недовольных властью (63 % респондентов), 39 % респондентов готовы принять участие в протестах в защиту своего уровня жизни и своих прав и 34 % готовы принять участие в протестах с политическими требованиями [11].
Общество оживилось, общество настроено на перемены, ждёт их. У общества сформировался качественно иной «запрос на новых лидеров. Население утратило интерес к потенциальным новым лидерам авторитарного типа, которые решат проблемы путём наведения порядка жёсткой рукой. На смену им пришёл запрос на лидеров демократической формации - открытых, соблюдающих законы, умеющих делегировать власть и признавать свои ошибки» [10, с. 6]. В ожиданиях появления других можно усмотреть усталость значительной части общества, особенно молодёжи, от не меняющегося на протя-
жении многих лет stastus quo, от того, ярким проявлением которого служит факт вступления в возраст совершеннолетия поколения, родившегося и повзрослевшего при одном и том же президенте - В. В. Путине.
Все эти изменения и позволяют поставить вопрос о том, что эти наблюдаемые перемены: это начало сдвига к новому порядку или же они - более ярко, выпукло выраженные проявления уже сложившегося.
Для ответа на этот вопрос можно опираться на выводы одной из авторитетнейших исследовательниц в области сравнительной политологии Б. Геддес. Из трёх выделенных ей типов авторитарных режимов российский вариант в наибольшей степени соответствует персоналистскому режиму. И, следовательно, для него будут актуальны и ключевые характеристики его жизненного цикла.
Б. Геддес выделяет восемь характерных черт персоналистского режима, которые позволяют измерить и его интенсивность (вычислить индекс персонализма):
1. Зависит ли доступ к высокому посту от личной лояльности к лидеру режима?
2. Создал ли лидер режима новую политическую партию поддержки после захвата власти?
3. Контролирует ли лидер режима назначения в исполком партии?
4. Наличествует ли исполнительный комитет партии или это просто формальная структура для лидера режима, утверждающая его решения.
5. Контролирует ли лично лидер режима аппарат безопасности?
6. Продвигает ли лидер режима лояльных к себе или к своим этническим, племенным, региональным или партизанским группам, широко ли распространена принудительная отставка офицеров из других, конкурирующих групп?
7. Создаёт ли лидер режима военизированные формирования, охрану президента или новые силы безопасности, верные себе?
8. Заключает ли лидер режима в тюрьму / убивает представителей групп, отличных от его собственной, без справедливого судебного разбирательства? (См.: [12, р. 2]).
Чем большее количество черт представлено и чем они интенсивнее, тем сильнее персонализм. Причём Геддес подчёркивает,
что чем дольше лидер находится у власти, тем больше у него шансов упрочить своё персональное правление.
Большая часть представленных характеристик отчётливо видна в настоящей российской действительности. Российский политический режим оказывается сейчас ярко выраженным персонализмом.
Появлению и закреплению персонализма в современной России благоприятствовали ряд обстоятельств. По наблюдениям Б. Геддес, укреплению персоналистского режима способствует отсутствие партийного членства у лидера, получающего власть. Если персона оказывается на верховном посту в государстве и не имеет партийных или иных организационных ограничений, то она с высокой вероятностью быстро концентрирует в своих руках власть (см.: [13, р. 222-226]). Здесь достаточно указать на историю создания и достижения парламентского «успеха» партии «Единая Россия». И в этой связи интересно подчеркнуть, что надпартийность и непартийность президента как политического игрока была заложена в качестве одного из важнейших принципов новой российской государственности и активно поддерживалась первым президентом Б. Ельциным. Поэтому в определённой степени тенденции к персонализации власти были в начале современной российской политической истории.
Создание ориентированной на поддержку носителя верховной власти - например, президента - политической партии, так же способствует укреплению персонализма. Созданная для поддержки и продвижения президентских политических интересов и целей (а партия «Единая Россия» позиционировалась изначально как партия президента, в таком же формате пытались организовать работу и «Общероссийского народного фронта», но с меньшим успехом) политическая партия выполняет функцию институциональной поддержки и скрепления политического режима. Подобная партия выступает в качестве массовой сети поддержки действующей власти как ни низовом, так и на уровне чиновничества, выборных и должностных лиц. Членство в такой партии -символ политической лояльности и основание продолжительного существования данного политического порядка.
Ещё одним закрепляющим персонализм обстоятельством являются контролируемые выборы. Общая характеристика таких выборов подробно описана в рамках концепции «электорального авторитаризма». Целью подобных выборов, помимо легитимизации режима, является наглядная демонстрация того, что серьёзной, получающей значительную поддержку, альтернативы действующей политической власти нет (а в «электоральном авторитаризме» её и не может быть). Это сплачивает элиту вокруг существующего политического лидера, закрывает позитивные политические исходы для оппонентов и критиков власти из числа этой элиты (например, показательна политическая судьба Гудковых, перешедших от лояльности к оппозиционности): она с неизбежностью политически мар-гинализируется.
Цивилизованность режима, декларирование им признания международных политико-правовых ценностей и принципов, гражданских и политических свобод так же упрочивает и продлевает существование персоналистского режима. Декларации рождают обманчивую надежду на продолжение трансформации режима в сторону демократии, на то, что гибридный режим с течением времени превратит имитацию в реальность. И с таким режимом, конечно, легче взаимодействовать, чем с откровенно людоедскими режимами. Цивилизованность режима благоприятствует попустительствованию этому режиму со стороны международного сообщества, что закрепляет и продлевает персонализм. В настоящее время уже много сказано и написано об определённой ответственности коллективного Запада за неудачный российский транзит в рамках третьей волны демократизации. Вместо чётких и последовательных требований и условий российский правящий класс встречал готовность договариваться, уступки. В результате российская элита оказалась и финансово, и на уровне частной жизни интегрирована в Запад, западная элита получала от этого взаимодействия финансовые бонусы для себя. Современность полнится информацией об активности российской власти в деятельности по финансовому спонсированию ряда западных политических партий, отдельных политиков (в основном правых) с целью недопущения по-
явления консолидированной западной позиции в отношении России. Конечно, можно с высокой вероятностью допустить, что подобной деятельностью занимаются и другие государства. Но суть в том, что откликаясь на взаимодействие с представителями российской политической элиты, вступая с ними в финансовые отношения, представители западной элиты тем самым легитимировали российский политический порядок и фактически прямо поддерживали и существующий формат внутренней политики. Благодаря этому российский персонализм тоже укреплялся. Конечно, сейчас Запад изменил своё отношение к действиям российской власти, но персоналистский режим уже укрепился.
Персоналистский режим имеет ряд неблагоприятных для общества следствий, которые в результате могут привести общество к «ловушке диктатуры»: чем дольше существует подобный порядок, тем сложнее обществу выстроить иной порядок. И, как указывает Б. Геддес, «диктатура скорее всего будет заменена новой диктатурой» (см.: [13, p. 231]). Среди этих следствий в работе 2018 г. «How Dictatorships Work» обозначены: деинституционализация и некачественное управление (поскольку профессионализм и ответственность подменяются лояльностью и формализмом), высокая вероятность проведения авантюристичной и непредсказуемой политики, отсутствие чётких и актуальных для всех правил игры (в результате чего, в частности, внесистемная оппозиция марги-нализируется, а так же проблема преемственности добавляет режиму в перспективе угрозу нестабильности).
Помимо этого, персоналистские режимы тесно связаны с репрессиями, чем дольше существует такой режим, тем более он тяготеет к репрессивной политике (поскольку иных адекватных механизмов контроля за обществом нет, институты слабы, а опасения в отношении своей власти у лидеров велики), (см.: [14]). Наглядным подтверждением всему этому в последнее время является реакция властей на протесты граждан против пенсионной реформы, против строительства мусорных полигонов, текущая ситуация с регистрацией кандидатов в Московскую городскую думу и с протестными акциями по этому поводу.
Так же, как указывают в своей статье С. Гуриев и Д. Трейсман, подобные режимы активно прибегают к пропаганде как инструменту ненасильственных репрессий и к кооптации, делая альтернативу существующему режиму менее реалистичной и реализуемой (см.: [15]). Пропаганда позволяет поддержать общественную атомизацию, разобщённость, жёсткое, бескомпромиссное противопоставление на «своих» и «чужих», «других», «врагов», наглядным примером чему служат общественно-политические ток-шоу, выпускаемые федеральными телеканалами (см.: [16-18]). А кооптация лишает существующий режим в лице его лидера возможной альтернативы из числа узнаваемых и авторитетных политиков: режим делает им предложение, от которого они, как показывает практика, не в состоянии отказаться (в данном случае можно указать на парламентские партии, их лидеров, которые за годы политической карьеры стали частью существующей политической системы, поддерживая её изнутри. Этим результатом обусловлен во многом фиксируемый рост недоверия партиям со стороны избирателей, сокращение численности их членов и, напротив, всё более активное участие в выборах последнего времени самовыдвиженцев. Даже так называемая «партия власти» «Единая Россия» не избегла этого соблазна для сохранения полноты власти в своих руках (см.: [19]). А тех, кто отказывается, режим постепенно и неуклонно превращает в маргиналов, вытесняя из публичного поля, дискредитируя, подвергая репрессиям их и их сторонников (наверное, как вполне очевидно, в современном российском пространстве это А. Навальный и созданный им ФБК Первый подвергался неоднократным административным и уголовному преследованию, а так же, как теперь широко известно, его имя фактически запрещено упоминать на федеральных телеканалах, о нём всегда говорят иносказательно; в отношении второго в августе начата проверка Следственным комитетом. В числе маргинализируемых персон можно назвать, например, Л. Соболь, И. Яшина.
Отвечая на поставленный в статье вопрос о типологической принадлежности современного российского политического режима, следует сделать вывод о ярко выра-
женном персонализме. И нынешняя жёсткая реакция власти на протестные акции подтверждает персонализм. Меняющееся общество в настоящее время вряд ли сможет составить серьёзную угрозу существующему порядку, поскольку оно разобщено и не имеет общепризнанных лидеров, которые могли бы представлять альтернативу современной власти. «Несмотря на сохраняющийся запрос на новых лидеров, люди не видят политиков, которым могли бы доверять. Недоверие к представителям оппозиции - ещё выше, чем к представителям власти, даже если оппозиционеры высказывают мнения, совпадающие с ожиданиями населения» [10, с. 10].
ЛИТЕРАТУРА
1. Россия: Наступление на свободу выражения мнений. - URL: https://www.hrw.org/ru/report/ 2017/07/18/307538 (дата обращения: 25.07.2019).
2. Democracy Index 2018: Me too? Political participation, protest and democracy. - URL: http://www.ilcorrieredelgiorno.it/wp-content/ uploads/2019/01/Democracy_Index_2018.pdf ?ref=tjournal.ru (date of access: 15.07.2019).
3. Freedom in the World 2019 Map. - URL: https://freedomhouse.org/report/freedom-world/freedom-world-2019/map (date of access: 15.07.2019).
4. Владимир Путин: президентство и лидерство. -URL: https://regnum.ru/news/polit/2330280.html (дата обращения: 15.07.2019).
5. Оптимизм учёного или ставка на прочнейшие изменения? От полемики о гибридных режимах — к поиску общего логоса. - URL: http://gefter.ru/archive/20729 (дата обращения: 25.07.2019).
6. Гэльман В. Я. Расцвет и упадок электорального авторитаризма в современной России // Полития. - 2012. - № 4 (67). - С. 65-88.
7. Поляков Л. В. Электоральный авторитаризм и российский случай // Полития. - 2015. -№ 2 (77). - С. 6-20.
8. Россия: Рекордное число задержаний в ходе мирных протестов - URL: https://www.hrw.org /ru/news/2019/07/29/332562 (дата обращения: 25.07.2019).
9. Рост протестной активности в России. Результаты всероссийского мониторинга 20172018 гг. - URL: http://cepr.su/wp-content/ uploads/2018/11/Протесты-в-РФ-всероссий-
Информация о статье
Дата поступления 28 августа 2019 г.
Дата принятия в печать 5 ноября 2019 г.
ский-мониторинг.рс^ (дата обращения: 25.07.2019).
10. Никольская А. В., Дмитриев М. Э., Черепанова Е. В. Становление нового общественного консенсуса и его внутренние противоречия. Москва. Июль 2019 г. - URL: http://www. liberal.ru/uploaC/files/Noviy_obshestvenniy_ konsensus.pdf (дата обращения: 25.07.2019).
11. Протестный потенциал. Пресс-выпуск. - URL: https://www.levaCa.ru/2019/06/04/protestnyj-potentsial-9/ (дата обращения: 25.07.2019).
12. Geddes B., Wright J., Frantz E. A measure of personalism in dictatorships. - URL: http://sites.psu.edu/Cictators/files/2017/10/ PersMeasure-1ph2gwp.pdf (date of access: 19.07.2019).
13. Geddes B., Wright J., Frantz E. How Dictatorships Work. - New York : Cambridge University Press, 2018.
14. Frantz E., Kendall-Taylor A, Wright J., Xu Xu. Personalization of Power and Repression in Dictatorships. - URL: https://sites.psu.edu/wright/ files/2018/11/Repression2-1uujjgm.pCf (date of access: 19.07.2019).
15. Guriev S., Treisman D. How Modern Dictators Survive: An Informational Theory of the New Authoritarianism. - URL: https://www.tse-fr.eu/ sites/default/files/TSE/documents/sem2016/ development/guriev.pdf (date of access: 19.07.2019).
16. Исповедь пропагандиста. Часть I. Как делают новости на государственном ТВ. - URL: https://theins.ru/confession/59757 (дата обращения: 23.07.2019).
17. Адамова С. Исповедь пропагандиста. Часть II. Как делают политические ток-шоу на государственном ТВ. - URL: https://theins.ru/ confession/61361 (дата обращения: 23.07.2019).
18. Богатырева В. Н. Феномен «hate Speech» как форма коммуникативной агрессии в масс-медиа на примере политических ток-шоу федеральных каналов // СКИФ. Вопросы студенческой науки. - 2019. - № 2 (30). - С. 89-93.
19. Кынев А. В., Любарев А. Е., Максимов А. Н. Аналитический доклад № 1 по долгосрочному наблюдению выборов 08.09.2019 г. Правовые и политические особенности выборов 8 сентября 2019 года: рост департизации и персо-нализации выборов. - URL: http://www.liberal.ru/upload/files/Vibory_2019. Analiticheskiy_Doklad_1.pdf (дата обращения: 20.07.2019).
Article info
Received August 28, 2019
Accepted
November 5, 2019
Сведения об авторе
Попова Юлия Вениаминовна - кандидат исторических наук, доцент, заведующая кафедрой политологии Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: ju.popowa@yandex.ru Для цитирования
Попова Ю. В. О типологическом соответствии современного российского политического режима // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 4(24). С. 175181. DOI: 10.24147/2312-1300.2019.4.175-181.
About the author
Yulia V. Popova - PhD in Historical Sciences, Associate Professor, Head of the Department of Political Science of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: ju.popowa@yandex.ru For citations
Popova Yu.V. About the Typological Relevance of the Current Russian Political Regime. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2019, no. 4 (24), pp. 175-181. DOI: 10.24147/ 2312-1300.2019.4.175-181 (in Russian).
