CC BY
55
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2011, Том 20, Экспресс-выпуск 714: 2522-2529
О территориальном и охотничьем поведении чеглока Falco subbuteo и чёрного коршуна Milvus migrans на Южном Алтае
Н. Н. Березовиков
Второе издание. Первая публикация в 2001*
В основу данной статьи положены многолетние наблюдения (19781986) за поведением чеглока Falco subbuteo и чёрного коршуна Milvus migrans на Южном Алтае, а также в других районах Восточно-Казахстанской области.
Чеглок Falco subbuteo
Считается, что чеглок — узкоспециализированный хищник, использующий в охоте не более двух приёмов: так называемые «ставки» и вспугивание птиц с земли или воды с последующей их ловлей во время взлёта (Данилов 1976). В действительности способы охоты чеглоков разнообразны и заслуживают более подробного рассмотрения. Наиболее типичный и распространённый способ — охота за стрекозами, майскими жуками, крупными бабочками и жуками-дровосеками. При этом соколки охотятся на бреющем полёте как над лесными распадками, так и вдоль побережий озёр, мелководными заливами со сплавинами, над руслами ручьёв и речек. Заметив насекомое, сокол настигает его, выставляя вперёд лапы, и схватывает добычу одной из них. Насекомое съедает в полёте, подтягивая лапу с ним к клюву.
Разнообразны охоты чеглока и за птицами. Обычно он ловит их попутно при поисковых полётах за насекомыми. Часто, особенно в весеннее время, охотится за птицами специально, стремительно проносясь вдоль береговой линии озера и прибрежных зарослей, схватывая кормящихся трясогузок и куличков. Нападает также на совершающих токовой полёт черноголовых чеканов Saxicola torquata, серых славок Sylvia communis, лесных Anthus trivialis и горных A. spinoletta коньков. Однажды (22 августа 1980) чеглок, заметив в заливе крупного пухового утёнка серой утки Anas strepera, трижды зависал над ним, пытался безуспешно схватить за голову, но тот каждый раз спасался, ныряя в воду. Н.А.Зарудный (1888) наблюдал случай, когда чеглок, преследующий береговую ласточку Riparia riparia, спикировал и схватил с воды птенца красношейной поганки Podiceps auritus. Способен он нападать
* Березовиков Н .Н. 2001. О территориальном и охотничьем поведении чеглока и чёрного коршуна на Южном Алтае //Беркут 10, 1: 105-110.
и на более крупных птиц размером до вяхиря Columba palumbus, чирка и даже тетёрки Lyrurus tetrix (Корелов 1962). Нами лишь однажды наблюдались безуспешные попытки преследования и нападений этого сокола на чибиса Vanellus vanellus. Подобные же факты описаны в литературе (Зарудный 1888; Галушин 1980).
Нередко чеглоки охотятся в населённых пунктах за деревенскими ласточками Hirundo rustica, причём в 1979 и 1980 годах на озере Мар-каколь одна находившаяся под наблюдением пара специализировалась на добыче этих птиц. Чаще всего появившегося в деревне чеглока ласточки встречают тревожным щебетом и преследуют его стаей по 515 особей. При этом сокол иногда замедляет полёт, пропуская вперёд преследующую его стаю, и стремительным броском настигает одну из птиц. В других случаях, когда стая ласточек настигает его, чеглок делает стремительный разворот и хватает одну из налетевших на него птиц. Реже охотится в классическом стиле — с вершины горы, высматривая добычу с одной из лиственниц. Выждав момент, чеглок пикирует в посёлок на скопление ласточек с молодняком с расстояния 5001000 м и атакует одну из намеченных птиц. Если «ставка» была неудачной, то сокол непродолжительное время (5-10 с) по инерции преследует ласточку, возвращается на излюбленный наблюдательный пункт и через 5-10 мин повторяет нападение.
Нередко наблюдались чеглоки, следующие за машинами на протяжении 1-5 км, предпринимая попытки схватить взлетающих с дороги или обочин садовых овсянок Emberiza hortulana, черноголовых чеканов, лесных коньков и других птиц. Причём, некоторые соколки, сопроводив таким образом одну машину, начинают следовать за другой. С этой же целью они охотятся около работающих на сенокосных лугах тракторов, сенокосилок и конных граблей. Часто охотятся за вспугнутыми птицами вблизи стад овец, коров или лошадей, особенно во время перегона их по луговым участкам или горным склонам. Имеются наблюдения, что чеглок также ловит мелких птичек, выпугиваемых идущим поездом (Мантейфель 1980).
Несколько раз отмечались факты использования чеглоком во время ловли птиц охотника, идущего с ружьём. Так, 31 июля 1979 на озере Маркаколь следовавший за нами чеглок буквально в двух метрах схватил взлетевшего молодого перевозчика Actitis hypoleucos, которого мы пытались добыть для коллекции. В другом случае (22 августа 1979) мы вспугнули на ручье бекаса-отшельника Gallinago solitaria, и когда он перелетал через поляну, в его сторону спикировал чеглок, но кулик уже успел сесть в тальники. Чеглок уселся на вершину соседней берёзы и стал наблюдать за моим продвижением. Стоило ещё раз вспугнуть бекаса, как сокол за секунду до выстрела влёт успел схватить его и унести. В третьем случае (30 мая 1983) после неудачного выстрела по
варакушке Luscinia svecica чеглок, охотившийся поблизости с нами на отмелях озера, начал преследовать улетавшую птичку и безрезультатно пытался её поймать. О.Н.Данилов (1976) также сообщает, что чеглок поймал выпугнутых из травы идущим человеком белошапочную овсянку Emberiza leucocephala и коростеля Crex crex.
Чеглоки также охотятся, следуя на некотором расстоянии за лунями, вспугивающими из травы мелких воробьиных птиц (Корелов 1962, Данилов 1976; Костин 1988). Нами подобные факты не отмечались, но имеются наблюдения, когда в ерниковой тундре на водоразделе полевой лунь Circus cyaneus пытался ловить белых куропаток Lagopus lagopus, выпугиваемых человеком, идущим по зарослям кустарника.
Остановимся ещё на нескольких интересных моментах охотничьего поведения чеглока. Один из них касается необычного приёма поимки птицы. Так, в одном случае сокол, вспугнув с дороги малого жаворонка Calandrella brachydactyla, совершил две виртуозных «мёртвых петли», при этом жаворонок был схвачен в момент, когда сокол находился в положении «спиной вниз».
Во время вечерних отловов паутинными сетями маскированных трясогузок Motacilla personata в местах их групповых ночёвок в густых ивняках на заболоченном берегу Маркаколя чеглоки, неожиданно появляясь, пытались ловить вспугнутых птиц и дважды выхватывали бьющихся в сетях трясогузок.
Многократно нами наблюдались случаи вечерней и ночной охоты чеглоков над заливами озера и на остепнённых склонах гор, освещён-ных ярким лунным светом (до 21 ч — 22 ч 30 мин). В последнем случае чеглок плавно, подобно луням, парит на высоте 10-15 м, временами пикирует и проносится в 20-30 м над поверхностью земли, делает разворот и летит снова прямолинейно; неожиданно затормаживает полёт, вытянув лапу и схватывая взлетевшую кобылку, взмывает вверх и, медленно планируя и нагнув голову, в несколько приёмов съедает добычу, так что при лунном свете иногда хорошо заметны падающие надкрылья насекомого. Охотятся молча в одиночку или парой по 1030 мин, совершая круги в радиусе 50-100 м. За время охоты несколько раз отдыхают на столбах или камнях по 2-4 мин. Доля успешных бросков составила 86%.
Вечерняя и ночная охота чеглока — уникальное явление в жизни этого сокола. Скорее всего, это не что иное, как удовлетворение собственных потребностей в пище на ночь, перенесённое на столь поздние часы, вероятно, вследствие высокой интенсивности кормления птенцов перед закатом. В.М.Галушин (1980) сообщает об охоте чеглоков за летучими мышами почти до самой темноты, а М.Н.Корелов (личное сообщение) наблюдал случаи удачной охоты этих соколов за летучими мышами в глубоких сумерках.
Охотятся за прямокрылыми чеглоки и днём. При этом птицы летают на бреющем полёте над самой землёй, выпугивая крупных кобылок и ловят их в полёте. Особенно часто это наблюдается в тех местах, где в массе появляются саранчовые. В одном случае (29 августа 1979) мы проследили, как чеглок, сидя на земле и заметив взлетевшую с характерным треском крупную кобылку, срывается и моментально ловит её в полёте. Опустившись на землю и съев добычу, он вновь выжидает следующего взлёта кобылок.
Интересны взаимоотношения чеглоков с другими птицами, особенно хищными. Обычно эти соколы защищают свою гнездовую территорию в радиусе 500-1000 м от гнезда. Особенно активно изгоняют с неё перепелятников Accipiter nisus. Так, 1 августа 1979 чеглок, заметивший перепелятника, поймавшего в селе деревенскую ласточку, гнался за ним около 700 м, пикируя и нанося ему удары в спину. В другой раз (2 августа 1978) ястреб, схвативший пролетавшего вдоль берега озера молодого удода Upupa epops, был тотчас сбит чеглоком и упал в воду. Когда он взлетел, то после следующего удара в спину упал с добычей в прибрежные заросли тальников, куда тотчас залетел и нападавший чеглок. К сожалению, при нашем приближении обе птицы были вспугнуты, и конец столкновения проследить не удалось. По нашему мнению, в данном случае, кроме явного изгнания перепелятника со своей территории (поблизости у чеглока было гнездо), имело место и явление паразитизма, что известно для чеглока и речной крачки Sterna hirundo в Кулунде (Данилов 1976). Ещё в одном случае (12 июля 1980) самец чеглока в 200-300 м от своего гнезда стремительно с пронзительными криками гнался за перепелятником, несущим в лапах мелкую птицу. Когда сокол настиг ястреба, тот, увернувшись от удара, сел в густую крону лиственницы. Чеглок продолжительное время следил за ним с вершины соседнего дерева. Когда перепелятник, испугавшись нашего появления взлетел, то тотчас же подвергся стремительной атаке сокола и ещё долго преследовался им.
Самец обычно кормит самку на гнезде или около него (Березовиков, Зинченко 1988). Однако наблюдались случаи, когда голодная самка следовала за охотящимся самцом, отбирая у него добытый корм. Однажды (25 мая 1983) после продолжительного похолодания со снегопадами чеглоки охотились парой над берегом Маркаколя. Самец атаковал и сбил над озером чёрного стрижа Apus apus, подхватил его в падении, но не смог сразу справиться с сильно бьющейся птицей. В это время подлетевшая снизу самка с криком пыталась вырвать из лап самца добычу. Не уступая добычу друг другу, они падали вниз около 5 м и уже над самой водой самка спланировала в сторону, а самец ещё около 1 мин боролся со стрижом, который в конце концов вырвался у него из лап и упал на берег, где и был подобран нами.
Чёрный коршун Milvus migrans
Являясь типичным полифагом, коршун использует множество способов отыскивания и добычи корма: охоту с воздуха медленным гребным (машущим) полётом в сочетании с планированием (скольжением без взмахов крыльями) и парящим полётом, скрадывание добычи поисковым полётом, выпугивание её быстрым полётом низко над землей, высматривание жертвы балансирующим полётом (планирование против ветра, почти не двигаясь и не трепеща крыльями), выискивание с одного места (с возвышений), подкарауливание у нор и охота «пешком» на земле (Варшавский 1963). Обычно перечисленные способы комбинируются, но в зависимости от местных условий и кормовых объектов развитие получают один или два из них, остальные же остаются дополнительными и применяются при возможности.
Наблюдения в казахстанской части Алтая показывают, что коршуны в данной местности проявляют выраженные черты антропофильности и тяготеют при гнездовании к окрестностям сёл. Особенно хорошо это заметно в горно-лесной части, где большинство встреченных пар держится вблизи деревень (Березовиков 1989). Так, в котловине озера Маркаколь в радиусе 1 км от населённых пунктов ежегодно гнездится по 1-2 пары коршунов, а в целом 70-80% пар тяготеет к посёлкам. Ежедневно весной и летом здесь можно видеть 1-4 коршунов, охотящихся над прибрежными деревнями и отдыхающих на их окраинах на телеграфных столбах или сухих вершинах деревьев.
Другая черта коршуна в казахстанской части Алтая - регулярное присутствие на крупных свалках, особенно близ городов, больших посёлков и птицеферм, где постоянно можно видеть до 10 и даже 20-25 птиц. Многолетнее изучение озёрной популяции коршунов на Марка-коле показывает, что здесь он - преимущественно рыбоядная птица, специализирующаяся, главным образом, на поедании снулой рыбы: пескарей Gobio gobio, ленков-ускучей Brachymystax lenok, хариусов Thymallus arcticus. Чаще всего коршуны охотятся вдоль береговой полосы, облетая акваторию и схватывая с водной поверхности мёртвую рыбу, либо обнаруживая её в полосе прибоя выброшенной на берег. Наряду с чёрной вороной Corvus corone orientalis, черноголовым хохотуном Larus ichthyaetus и озёрной чайкой L. ridibundus, коршун является здесь основным потребителем мёртвой рыбы, и его по праву можно считать полезной птицей и санитаром водоёма.
Охотничьи приемы при добыче рыбы заключаются в схватывании её с воды. При этом чаще всего коршун подбирает её во время волно-боя на озере, подхватывая с гребня волны. Пескарей, как правило, поедает в полёте, держа рыбу в одной лапе и отщипывая от неё кусочки. Крупную рыбу (свыше 100 г, чаще всего мёртвых ленков-ускучей) во-
локом дотаскивает до берега и поедает на земле. За живой рыбой обычно охотится на мелководье, при этом в основном ловит малоподвижных пескарей, очень сильно заражённых лигулами.
В местах рыбного промысла нередко наблюдается концентрация коршунов в тех местах, где рыбу вытаскивают на берег неводами, после чего там остаётся множество рыбной мелочи, в особенности пескарей, которых из-за сильной зараженности плероцеркоидами лигул местные жители не используют для пищи и обычно выбрасывают. В мае-июне, во время нереста на озере Маркаколь ленка и хариуса, когда рыба в массе движется вверх по рекам и ручьям, коршуны охотятся вдоль речных русел, подбирая мёртвую или ослабленную рыбу. В местах, где браконьеры перегораживают речные русла и рыба гибнет в большом количестве, коршуны держатся регулярно, при этом отмечаются скопления до 5-10 особей. В одном случае (15 июня 1982) на речке Глуховой наблюдалось скопление из 62 коршунов, представленное в основном неполовозрелыми особями.
В апреле-мае прилетевшие коршуны охотятся на озере Маркаколь чаще всего у полыней на мелководьях за пескарями, а также облетают многочисленные рыбацкие лунки в местах подлёдного лова, где подбирают брошенных рыбаками пескарей.
Регулярно коршуны в поисках корма залетают в населённые пункты. Нам известно 8 случаев похищения ими цыплят и несколько неудачных попыток их похищения. В связи с этим у местных жителей издавна существует отрицательное отношение к коршуну и наблюдаются попытки при любой возможности его отстрела. В одном случае, в августе 1980 года, в желудке молодого коршуна, добытого из докармливаемого выводка, обнаружены остатки котёнка. Охоту за утятами домашних уток удалось наблюдать лишь один раз (26 июля 1980). При этом коршун сначала напал на уток на озёрном мелководье, поросшем мелким ивнячком, выгнал их на открытое водное пространство и после того, как они сбились в плотную стаю, стал нападать на отставшего утёнка. Делая частые развороты, он пикировал над водой, пытаясь схватить его лапами за голову, но птенец каждый раз спасался нырянием. Настойчивые нападения продолжались около 10 мин, до тех пор, пока хищника не отпугнул от уток местный житель. И ещё в одном случае (29 июля 1983) на озере видели, как коршун безрезультатно пытался схватить с крутой волны пухового птенца свиязи Anas penelope.
Коршуны нередко, особенно весной, посещают сельские свалки, где поедают выброшенные после разделки внутренности рыбы, а также кормятся на падали. Однажды (9 июля 1981) наблюдали коршуна, подобравшего в ограде одного из домов куриное крыло, использовавшееся для подметания полов, и пытавшегося выклёвывать сохранившиеся
мышцы, при этом это крыло было отобрано у коршуна двумя чёрными воронами.
Коршунам свойственно также явление нахлебничества — отбирания корма у других птиц. Отмечались неоднократные попытки нападения коршунов на скоп Pandion haliaetus, несущих рыбу (Березовиков 1984). Нападают коршуны и на чёрных ворон. Так, 26 мая 1981 коршун атаковал ворону, нёсшую в клюве корм. После недолгого преследования ворона бросила пищу, которую сразу же подобрал коршун. Затем он сам подвергся нападению двух ворон, от которых улетал, пассивно увёртываясь. Впрочем, коршуны иногда и сами становятся жертвами нахлебничества. Например, 17 мая 1982 мы видели, как на коршуна, поймавшего рыбу, напала чёрная ворона, которая подобрала оброненную им добычу. Хищника же, пытавшегося отбить утерянную рыбу, тотчас прогнала появившаяся вторая ворона. При отбирании корма коршуны иногда используют тактику резкого вспугивания птиц. Например, в селе Урунхайка кружащийся коршун, заметив ворон, кормящихся на проезжей части дороги, стремительно спикировал, облетел вокруг домов и неожиданно появившись из-за угла, напугал ворон и завладел оставшимся кормом.
Иногда коршуны довольствуются остатками трапезы других хищников. Нам доводилось наблюдать коршунов, подолгу выжидающих окончания кормёжки орлана-белохвоста Haliaeetus albicШa. Охотно они выискивают корм, летая по дорогам, где подбирают погибших под колёсами машин мелких животных (ящериц, змей, лягушек, сусликов, хорьков и др.). Подбирают они и другие предметы, зачастую мало удовлетворяющие птицу в пищевом отношении. Так, обследуя 9 июня 1983 на Маркаколе в заболоченном березняке кормовой столик коршуна, устроенный на поваленной берёзе в 10 м от гнезда, мы обнаружили на нём среди остатков добычи сильно засохшую рыбу (ленок), зловонные клочки бараньей шкуры (вероятно, принесённые со скотомогильника), засохшую до состояния мумии тушку клушицы Pyrrho-corax pyrrhocorax и промасленную брезентовую рукавицу!
При всей кажущейся на первый взгляд медлительности и невысоких лётных качествах коршун, в действительности, обладает исключительной виртуозностью и маневренностью полёта. Нам доводилось наблюдать (13 июня 1981), как при ожесточённых нападениях вороны на коршуна, залетевшего на её гнездовой участок, он дважды подряд перевернулся через голову, а затем несколько раз классически демонстрировал «мельницу», переворачиваясь с крыла на крыло. Иногда между коршунами происходят конфликты, переходящие в схватки. Так, 15 мая 1981 видели, как два коршуна, сцепившись лапами, долго падали вниз и разлетелись уже над самой водой. Впрочем, в другой подобной стычке одна из птиц упала в воду и выбиралась на берег вплавь. В
другом случае (18 апреля 1982) коршуна, залетевшего на гнездовой участок другой пары, самец-хозяин агрессивно изгонял на протяжении 400 м, при этом хищники дважды схватывались лапами и, падая, дважды вместе легко переворачивались через крыло («мельница»). В другой раз, в подобной же ситуации, преследуя чужака, самец настиг его и схватил лапами за правое крыло, в результате чего он, потеряв инерцию полёта, перевернулся через голову, вывернувшись из когтей преследователя. Несколько раз эта преследуемая птица опрокидывалась на спину и, сцепившись с преследователем когтями и держа крылья распростёртыми, пролетала в подобном положении по прямой 510 м, а в дальнейшем опять опрокидывалась на спину, отбивала лапами ожесточённые атаки нападавшего. При столкновениях слышались пронзительные крики типа «стриии». Самка, находившаяся в это время поблизости, участия в конфликте не принимала, но постоянно издавала звонкие призывные крики «кий-кикики». Характерный же территориальный крик коршуна звучит как звонкая «разбойничья» трель «фиирльрльрль». Охотящиеся самцы чаще всего издают крик «фюююрль». Самка, находящаяся на гнездовом участке и требующая у самца корм, способна издавать крик в среднем через каждые 30 с, а в одном случае за 15 мин она издала 64 просящих крика.
Литература
Березовиков Н.Н. 1984. Скопа. Алма-Ата: 1-79.
Березовиков Н.Н. 1989. Птицы Маркакольской котловины (Южный Алтай). Алма-Ата: 1-200.
Березовиков Н.Н., Зинченко Е.С. 1988. К биологии чеглока (Falco subbuteo) в
горно-лесной части Южного Алтая // Экология и поведение птиц. М.: 70-74. Варшавский С.Н. 1963. Особенности питания чёрного коршуна в Актюбинских
степях // Орнитология 6: 210-215. Галушин В.М. 1980. Хищные птицы леса. М.: 1-158.
Данилов О.Н. 1976. Хищные птицы и совы Барабы и Северной Кулунды. Новосибирск.: 1-158.
Зарудный Н.А. 1888. Орнитологическая фауна Оренбургского края // Зап. Акад.
наук 57, прил. 1: 1-338. Корелов М.Н. 1962. Отряд Хищные птицы - Falconiformes // Птицы Казахстана.
Алма-Ата, 2: 509-514. Костин А.Б. 1988. Численность и территориальный консерватизм хищных птиц Центрально-Чернозёмного заповедника // Сезонные перемещения и структуры популяций наземных позвоночных животных. М.: 90-101. Мантейфель Б.П. 1980. Экология поведения животных. М.: 1-220.
