CC BY
50
УДК 811.512.142
Вестник СПбГУ. Сер. 13. 2012. Вып. 2
Л. М. Ульмезова
О ТЕРМИНЕ «СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ НАКЛОНЕНИЕ» В ТЮРКСКИХ ЯЗЫКАХ (НА ПРИМЕРЕ КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОГО И ТУРЕЦКОГО ЯЗЫКОВ)
Под наклонением обычно понимают грамматическую категорию, выражающую отношение действия, названного глаголом, к действительности с точки зрения говорящего [1, с. 321].
В индоевропейском языкознании сослагательное наклонение трактуется как категориальная форма косвенного наклонения, обычно с развитой системой оттенков модального значения, объединяемых общим признаком отсутствия прямого соответствия содержания высказываемого действительности [2, с. 249]. В настоящее время делаются первые шаги по внедрению понятия «сослагательное наклонение» в тюркское языкознание, хотя первым, кто недвусмысленно заговорил об этом наклонении на материале древнеуйгурского языка, стал Д. М. Насилов. В трудах по тюркским языкам, о каком бы из них ни шла речь, формы сослагательного наклонения не представлены. Важность и актуальность вопроса определяется тем, что аналогичные формы имеются во всех тюркских языках и процесс преодоления их ошибочного истолкования, как будет показано, необходимо продолжать путем детального исследования материала конкретных языков.
В карачаево-балкарском языке существуют сложные глагольные финитные формы -(А/Ы)р эди (отрицательная форма -мАз эди), -лЫк(ъ) эди / -(А/Ы)рЫк(ъ) эди, которые указывают на то, что действие должно было, могло или могло бы совершиться, но в действительности не совершилось [3, с. 14-15; 4, с. 34-35]. Иначе говоря, эти формы имеют значение сослагательной модальности, характеризующейся несоответствием содержания высказывания действительности [3, с. 14-15; 5, с. 473-474; 6, с. 39, 191; 7, с. 119]. Следует отметить, что в тюркских (а также во многих индоевропейских) языках, значение сослагательности в диахроническом аспекте является продуктом взаимодействия двух временных значений — будущего и прошедшего, носителями которых выступают морфемы — компоненты составных показателей этих форм [8, с. 96].
В карачаево-балкарском языке морфемы -(А/Ы)р (отрицательная форма -мАз) и -лЫк(ъ) /-(А/Ы)рЫк(ъ) выражают будущее время, за ними следует морфема прошедшего времени эди. Эти морфемы представляют собой омонимы неопределенного имперфекта II и будущего в прошлом.
Форма неопределенного имперфекта II с морфемой -(А/Ы)р (в отрицательном статусе -мАз) эди характеризует действие, совпадающее с прошлым периодом ориентации как не связанное с какой-либо конкретной ситуацией в прошлом:
Сабийле аны ызындан жиляп бар+ырэди+ле (информант). — «Дети, плача, шли за ней».
Не бек тюйюп кюрешседа, ат таргъа кирирге уна+маз эди (информант). — «Как бы он
ни стегал коня, он упрямился и не входил в ущелье».
© Л. М. Ульмезова, 2012
Форма будущего в прошлом с морфемой -лЫк(ъ) эди / -(А/Ы)рЫк(ъ) эди в составе индикатива имеет значение, сигнализирующее о следовании действия за прошлым периодом ориентации:
Алай эди да, эринмеген, къарыучугъу болгъан адам анда да жашаял+лыкъ эди [9, с. 34]. — «И было вот, что кто не ленился и имел достаточно сил, мог бы прожить и там».
Баям, бир белгили зат айт+ырыкъ болур эди [10, с. 10]. — «Наверное, он собирался сказать что-то важное».
Возникновение значения сослагательности в результате переосмысления будущего в прошедшем — явление широко распространенное за пределами тюркских языков [8, с. 96]. Поскольку материальные средства выражения различных грамматических категорий относительно ограничены, для передачи новых значений используются уже имеющиеся в языке формы, значение которых при этом переосмысляется [11, с. 102; 12, с. 204].
Примеры использования формы -лЫк(ъ) эди / -(А/Ы)рЫк(ъ) эди:
Мен алай ауруп инжилмесем эди, жер юлюшчюгюмю ишлеп жашаргъа да бол+лукъ эди+м [9, с. 33]. — «Если бы я так не мучился от болезни, то я смог бы прожить и тем, что обрабатываю (свой) участочек земли».
Алай эди да, эринмеген, къарыучугъу болгъан адам анда да жашаял+лыкъ эди [9, с. 34]. — «И было вот, что кто не ленился и имел достаточно сил, мог бы прожить и там».
Ала боллушмасала, чачылып, седиреп, тёрелерибиз кетип, халкълай къалмазгъа бол+лукъ эди+к [9, с. 69]. — «Если бы они не помогли (нам), мы могли бы утратить свои обычаи, рассеяться и исчезнуть как народ».
Примеры использования формы -(А/Ы)р эди (отрицательная форма -мАз эди):
Басхан суудан бир уртлам этип / Ёлсем, Къызгенде асыралгъан / Атамча, мен тынч жат+ар эди+м / Кёлюм къалгъанлыкъгъа къыралгъа [13, с. 378]. — «Если бы я умер, сделав глоток из реки Баксан, / То упокоился бы с миром, / Как мой отец, похороненный в Кызге-не, / Хотя и есть обида на страну».
Черекге айтдым: / — Сюйгеним / Болмаса эди, сен былай / Таза бол+маз эди+нг! / — Тюздю, тюздю! — деди черек [14, с. 19]. — «Сказал я реке: / — Если бы не моя любимая, / Ты не была бы такой чистой. / — Да, это правда! — ответила река».
Морфема эди способна, сливаясь с временными основами, формировать единую словоформу:
Халкъ насыбы къайдагъысын билсем эд, / Бутларымы мен ат этип, жет+ер+е+м (<жет+ер эди+м). / Арабызда къан ырхыла барсада, / Жюрегими къайыкъ этип, ёт+ер+е+м (<ёт+ер эди+м) [15, с. 205]. — «Если бы я знал, где счастье народа, / Я бы прибежал туда, / Если бы даже между нами текли реки крови, / Я бы переплыл, соорудив лодку из своего сердца».
В современном турецком языке существуют сложные глагольные финитные формы -(А/1)тй1 (отрицательная форма -шАхйГ) и -(у)АоАкИ, которые указывают на то, что действие должно было, могло или могло бы совершиться, но в действительности не совершилось [3, с. 14-15; 4, с. 34-35]. Эти формы представляют собой омонимы неопределенного имперфекта и будущего в прошлом.
Форма неопределенного имперфекта с морфемой -(A/I)rdI/ -mAzdl (< -(A/I)r idi, -mAz idi) сигнализирует о том, что действие совершалось в прошлом неоднократно или в течение длительного периода времени, например:
Acikan koy gocuklari da, kara kayanin dibine gid+er, günepe yalvar+irdi [16, s. 101]. — «А проголодавшиеся деревенские дети шли к подножью черной скалы, обращались с мольбой к солнцу».
Hasan Aga on paraya bile kiy+mazdi [17, s. 38]. — «Хасану Аге было жалко потратить даже десять пар£».
Форма будущего в прошлом с морфемой -(y)AcAktI (< -(y)AcAk idi) сигнализирует о том, что действие мыслится как следующее за каким-то периодом в прошлом:
Dervi?, kirkbirinci gün dipari ftk+acakti [16, s. 106]. — «На сорок первый день дервишу предстояло выйти наружу».
Морфемы -(A/I)rdI (отрицательная форма -mAzdI) и -(y)AcAktI выражают будущее время, за ними следует морфема (i)di. Эта морфема способна, сливаясь с временными основами, формировать единую словоформу.
Сочетание значений будущего и прошедшего времени сформировало семантическую основу для сослагательного наклонения.
Примеры использования формы -(A/I)rdI и -(y)AcAktI:
Ote yandan, hükümetin de gozünden kagmiyordu Kudret begin dini siyasete alet eden konupmalari. Oküz altinda buzagi ariyan iktidar hükümeti isterse binbir delil bulabil+irdi konupmalarinda, tutukla+r, at+ardi igeri ama, bu da «politik siyaset»e uymadigindan, herifi tutuklamiyorlardi. Qünkü halkgemi aziya almipti zaten. Herifi tutuklayip igeri atarlarsa, muhalefetin ekmegine yag sürmü? ol+acak+lar, herif kahramanlaf+acaktt [18, s. 241]. — «С другой стороны, речи Кудрет-бея о религии как об орудии политики тоже не укрывались от внимания властей... Если правительство, которое ищет теленка под быком (т. е. пытается доказать виновность человека при помощи нелепых доводов. — Л. У.), захотело бы, то смогло бы найти в его речах тысячу улик, арестовало бы его, бросило бы в тюрьму, однако и оно никого не арестовывало (только) из-за „политической неблагонадежности". Поскольку ведь и народ тоже закусил удила. Если бы они (власти) арестовали человека и бросили бы в тюрьму, то тем самым они пролили бы воду на мельницу оппозиции (букв: „намазали бы масло на хлеб оппозиции"), и человек этот сделался бы героем».
Примеры использования отрицательной формы -mAzdI:
Cebinde parasi olsaydi, isirinca gitirdayan iki tane susamli simit alsaydi, bir de tavpan kani demli gay, peynir bile iste+mezdi ama, nobetgi [18, s. 45]/ — «Если бы в кармане у дежурного были бы деньги, если бы он купил пару бубликов с кунжутом, хрустящих, когда их надкусывают, а еще и хорошенько заваренного чаю (букв: „цвета заячьей крови"), то тогда он не стал бы и сыра просить».
Сослагательно-волеизъявительное наклонение в карачаево-балкарском языке
Глагольное имя с морфемой -гъы в карачаево-балкарском языке упоминается грамматистами [19, с. 53-69]. В качестве словоизменительного средства оно функционирует, например, в казахском языке: Менщ сешмен дос бол+гы+м келед1 — «Я хочу подружиться с тобой»; Менщ ш+т+м келмейд1 — «Я не хочу пить».
В древнеуйгурском языке эта форма в качестве глагольного имени имеет значения будущего времени, возможности и долженствования [20, с. 67-70; 21, Б. 117]. Это обстоятельство позволяет думать, что карачаево-балкарская форма со сложной морфемой -гъЫ эди представляет собой одну из разновидностей сослагательного наклонения, сформировавшуюся на типичной для сослагательного наклонения семантической основе, — сочетание значений будущего и прошедшего времен.
Сослагательно-волеизъявительное наклонение -гъЫ эди + личный аффикс 2-й группы имеют значение, сигнализирующее о том, что говорящий сообщает о событии, которое так или иначе не имело или не имеет места (сослагательная модальность) и которое представляется ему нежелательным (волеизъявление):
Абат, ол тёрт алма терекни буз иш урма+гъы эди, алагъа бир хата болма+гъы эди
[9, с. 189]. — «Абат, как бы те четыре яблони не побил град, как бы они не пострадали».
Жауун жауп иш къалма+гъы эди (информант). — «Как бы не пошел дождь».
Итак, можно сделать вывод, что в составе категории сказуемости карачаево-балкарского языка, которая понимается как совокупность всех глагольных финитных форм, в качестве частной категории выделяется сослагательное наклонение, которое имеет свое собственное категориальное значение.
Необходимо подчеркнуть важность упрочения в тюркском языкознании понимания того, что тюркские языки, как и многие другие языки мира, обладают сослагательным наклонением, как правило, отсутствующим в тюркских грамматиках. Тем более что типологически это наклонение в карачаево-балкарском языке устроено так же, как и во многих славянских, германских, романских и других языках (путем сопряжения значений будущего и прошедшего).
Источники и литература
1. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с.
2. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: URSS: КомКнига, 2007. 569 с.
3. Насилов Д. М. Структура времен индикатива в древнеуйгурском языке (по памятникам уйгурского письма): автореф. дис. ... канд. наук. М.: Изд-во АН СССР, 1963.
4. Гузев В. Г., Дениз-Йылмаз О. Опыт построения понятийного аппарата теории турецкой грамматики. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. 133 с.
5. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1972. 614 с.
6. Панфилов В. З. Взаимоотношение языка и мышления. М.: Наука, 1971. 232 с.
7. Телицин Н. Н. К вопросу о сослагательном наклонении в древнетюркских языках // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2. 1998. Вып. 1.
8. Гузев В. Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. 164 с.
9. Минги Тау. Нальчик: Эльбрус, 2004. № 2.
10. Минги Тау. Нальчик: Эльбрус, 2004. № 1.
11. Серебренников Б. А. Об относительной самостоятельности развития системы языка. М.: Наука, 1968. 127 с.
12. Серебренников Б. А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М.: Наука, 1974. 352 с.
13. Мурадин Ёлмез. Акъ Жугъутур. Нальчик: Эльбрус, 1999. 456 с.
14. Кули Къайсын. Таула Тургъан Къадарда. Нальчик: Эльбрус, 1997. 464 с.
15. Мёчюланы Кязим. Кязим. Нальчик: Эльбрус, 1996. 600 с.
16. AzizNesin. Aniti Dikilen Sinek. 4. basim. Istanbul: Adam Yayinlari, 2005. 128 s.
17. Aziz Nesin. Borflu Olduklarimiz. Istanbul: Adam Yayinlari, 2005. 89 s.
18. Orhan Kemal. Üf Kagitfi. 6. baski. Istanbul: Tekin Yayinevi, 1981. 268 s.
19. Хабичев М. А. Карачаево-балкарское именное словообразование (опыт сравнительно-исторического изучения). Черкесск: Ставроп. кн. изд-во. Карачаево-Черкес. отд-ние, 1971. 302 с.
20. Телицин Н. Н. Инфинитные формы глагола в древнеуйгурском языке (на материале древнеуйгурских памятников из Синьцзяна): автореф. дис. ... канд. филол. наук / ЛГУ. Л., 1990. 22 с.
21. Gabain A. von. Alttürkische Grammatik mit Bibliographie, Lesestücken und Wörterverzeichnis, auch Neutürkisch. 2 verbesserte Auflage. Leipzig: Otto Harrassowitz, 1950. 374 S.
Статья поступила в редакцию 1 декабря 2011 г.
