CC BY
30
Бахтин, следуя принципу "единства двусторонней ответственности", делает акцент, так сказать, на обеих сторонах: на "я" и на том, с чем "я" встречается вне себя, в событии бытия» (с. 284).
В работе «К философии поступка», таким образом, Бахтин впервые формулирует диалогический принцип, хотя термин «диалог» в тексте отсутствует: «Пусть я насквозь вижу данного человека, знаю и себя, но я должен овладеть правдой нашего взаимоотношения, правдой единого и единственного события, в котором мы участники»1. В книге о Достоевском этой «правде нашего взаимоотношения», которая «между» участниками, будет соответствовать общеупотребительный и потому мало обращающий на себя внимание оборот «социальная атмосфера».
Исследователь приходит к выводу, что все последующее научное творчество Бахтина и, прежде всего, его концепция «полифонического» романа Достоевского, «представляет собой развитие его раннего философского проекта. "Ранний" Бахтин, разумеется, не позволяет механически объяснить более поздние его идеи и концепции. но правильно понятый в контексте своего времени... дает возможность более уверенно ориентироваться в самом мышлении М.М. Бахтина, в истоках его "диалогизма"» (с. 287).
Т.Г. Юрченко
2019.04.002. Т.Г. ЮРЧЕНКО. О ТЕОРЕТИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ О М. ФРЕЙДЕНБЕРГ (1890-1955). ЧАСТЬ 2: ТЕОРИЯ НАРРА-ЦИИ. (Статья)2.
Ключевые слова: О.М. Фрейденберг; семантология; нарра-ция; фабула; сюжет; историческая поэтика.
Хотя теория нарратива не была в центре интересов Фрей-денберг, многие ее идеи по поводу античной наррации, полагает
1 Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Собр. соч. - М., 2003. - Т. 1. - С. 20.
2 Окончание. Начало см.: Социальные и гуманитарные науки. Серия 7. Отечественное и зарубежное литературоведение: РЖ. - М.: ИНИОН, 2019. - № 3. -С. 7-13.
А. Олейников (РГГУ, Москва)1, звучат очень современно, предвосхищая современный способ теоретико-литературного анализа.
Обращаясь к проблеме происхождения наррации в работе «Образ и понятие», Фрейденберг подчеркивает, что античная литература «далеко не обладала законченными формами, которые ей впоследствии стали приписывать. В Греции еще только начинает слагаться художественная система»2. Этот незавершенный характер художественной системы, по Фрейденберг, связан с тем, что древнее мышление еще не знало законченных понятий, функцию которых выполняли метафоры. Поэтому в античном повествовании отсутствовало обобщение.
Ту же мысль исследовательница развивает в работе «О происхождении литературного описания», анализируя свойства эпических описаний и указывая на неумение Гомера справиться с объемом описываемых предметов, когда обилием деталей компенсируется отсутствие отбора существенного. Именно из описания позднее рождается повествование.
Принципиальное отличие взглядов Фрейденберг на соотношение описания и повествования от идей французских нарратоло-гов - Р. Барта и Ж. Женетта (при несомненном наличии совпадений в рассмотрении вопросов о границах повествовательности) в том, что «она не считает описание "служанкой повествования", а в избыточности его деталей видит указание на сложные познавательные задачи, которые стояли перед древними авторами... Кроме того, по мысли Фрейденберг, декоративная функция античного описания оказывается, в сущности, производной от задачи включить, внести в состав повествовательного сообщения некую реальную, сотворенную человеком вещь»: «изображение мира оказывается прямым продолжением его практического освоения».
Помимо проблематизации представлений об античной литературе как о сложившейся и завершенной художественной системе, важным аспектом методологии Фрейденберг был генезис ли-
1 Олейников А. Теория наррации О.М. Фрейденберг и современная нарра-тология: Попытка сравнительного анализа // Институт Русская антропологическая школа: Исследования [Электронный ресурс]. - М., 2004. - Режим доступа: http://kogni.narod.ru/freiden.htm Далее все цитаты по этому источнику приводятся без ссылок.
2 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. - М., 1978. - С. 255.
тературных форм и явлений. По мнению А. Олейникова, именно этот генетический аспект отделяет Фрейденберг от современной теории нарратива, никогда не интересовавшейся культурными истоками повествования и рассуждающей о нем как о своего рода трансцендентальной способности человека.
Однако идея Фрейденберг о происхождении повествования не столь уж противоречит исходным установкам нарратологии, где проблема историко-культурного генезиса понятийного мышления в его повествовательном употреблении «не предполагает его обязательной редукции к каким-то особым до-логическим, до-повествовательным формам... Когда Фрейденберг говорит о том, что мышление понятиями получает становление из мифологической образности, - пишет А. Олейников, - она не затрудняет себя необходимостью указать на тот исторический рубеж, который позволил бы представить существование этих форм мировосприятия в независимости друг от друга. Представить существование такого "мышления" в чистом виде было бы очень непросто, однако, к счастью, нам и не нужно это делать, поскольку, согласно Фрей-денберг, античность уже была эпохой исторического симбиоза образа и понятия. "Конкретное мышление" здесь совсем не исключало "отвлеченного" и выступало во многом лишь в качестве его более слабой версии. Следовательно, когда возникает вопрос о становлении понятийного мышления из мифологической образности, речь может идти только об усилении уже существующей способности к отвлечению явления от его свойств, познающего от познаваемого и т.д.».
Эту противоречивость позиции Фрейденберг исследователь усматривает в том, что ей так и не удается доказать «незначительный объем отвлеченности» античного иносказания по сравнению с его позднейшими видами. Античная метафора в аспекте реального исторического бытования выступает у нее как образная и конкретная, а в своей познавательной функции - как понятийная и отвлеченная, и в этом последнем качестве не отличается от «современной» метафоры. «Историческая образность и конкретность античного мышления обнаруживается лишь постольку, поскольку само это мышление оказывается понятийным и отвлеченным, т.е., в конечном счете, современным мышлением».
Поэтому, приходит к выводу исследователь, говорить о нар-ратологической перспективе в исследованиях Фрейденберг можно лишь в связи с ее интересом к происхождению античных литературных форм в плане проблематизации этих форм как сложившихся и завершенных, но «когда зависимость античной наррации от культурно-прагматического контекста объясняется исключительно ее глубокой древностью и укорененностью в мифе, и сама нарра-ция рассматривается как эпифеномен специфического "образного" мышления, утверждать о близости Фрейденберг современной нар-ратологической проблематике можно только с существенными оговорками. Везде, где Фрейденберг говорит о несамостоятельности античной наррации, о ее зависимости от "речи" и "показа", логика рассуждений русского ученого первой половины ХХ века оказывается на удивление созвучной западной нарратологии, сумевшей к концу этого столетия избавиться от неприязни к мимесису и пересмотреть свое отношение к той роли, которую выполняет описание внутри повествовательной структуры. Единственное, но принципиальное несовпадение Фрейденберг с современной теорией нарратива заключается в том, что несамостоятельность античной наррации она связывает с конкретным и исключительным этапом в развитии языка литературы, когда понятие "передает не то, что значит, и значит не то, что передает"1... В том способе отношения к предмету, который нарратология стремится распространить на все известные и значимые виды повествования, Фрейден-берг видит только историческую природу античной наррации».
Ключом к пониманию нарратологии Фрейденберг, как полагает С.Н. Зенкин (РГГУ)2, могла бы служить оппозиция «сюжета» и «наррации», но в специфической, не характерной для современной нарратологии трактовке. Эти два понятия, в современной науке образующие конъюнкцию (чтобы было повествование, должны быть сюжет как упорядоченная событийная структура и его изложение), у Фрейденберг находятся в дополнительной дистрибуции -они не только не солидарны, но и не синхронны. «Сюжет» (важ-
1 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. - М., 1978. - С. 245.
2
Зенкин С.Н. Сюжет и наррация: Нарратология Ольги Фрейденберг в ис-торико-идейных координатах // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». - М., 2017. - № 4 (25). - С. 67-77. - (Arbor Mundi; вып. 23).
нейшее понятие ранних работ ученого, включая «Поэтику сюжета и жанра») связывается с первобытно-«фольклорной» эпохой культуры как определяющая ее фундаментальная форма, «наррация» (понятие, появляющееся в монографии «Образ и понятие») относится к литературной эпохе. Для Фрейденберг сюжет - «не статичный уровень текстуальной конструкции (соотнесенный, скажем, со стилем) и даже не ее динамический фактор (соотнесенный, скажем, с фабулой). Сюжет - это стадия в развитии сознания, точнее - фундаментальная форма, определяющая эту стадию. Внутренние творческие процессы сюжета описываются как разработка нескольких базовых метафор архаического сознания или "представления" - образов еды, рождения, смерти. Сюжет в понимании Фрейденберг имеет не событийную, а чисто семантическую природу: событий как таковых не происходит, потому что все представляет собой развертку одних и тех же метафор, а поступок, акциональный мотив не отделен от совершающего его персонажа, представляет собой его "действенную форму"»1. То есть сюжет как базовый элемент первобытного сознания похож на «миф». «Сюжету» у Фрейденберг противостоит «фабула» как более поздняя, обедненная стадия развития сюжета, возникающая в эпоху понятийного мышления структура причинно-следственных связей, как «свободное» авторское творчество. «В отличие от архаического сюжета фабула предполагает субъектно-объектное разделение: с одной стороны, есть вольное "сюжетосложение", "фабуляция" сочинителя / рассказчика, с другой стороны, в результате этой операции получается не метафорическое, а каузальное сочленение дискретных событий и нетождественных друг другу действующих лиц. Иначе говоря, фабула - это "полнокомплектное" повествование в современном смысле понятия, где соединены оба его определяющих признака»2. Фабула противостоит сюжету как синтагматика, развертывающаяся во времени, - парадигматике, порождающей матрице из метафор.
1 Зенкин С.Н. Сюжет и наррация: Нарратология Ольги Фрейденберг в ис-торико-идейных координатах // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». - М., 2017. - № 4 (25). - С. 68-69. - (Arbor Mundi; вып. 23).
2 Там же. - С. 70-71.
Интересен подход Фрейденберг к собственно повествовательной деятельности в архаическом обществе, к акту рассказывания, который представляет собой не форму существования сюжета, а магическое действие, заклинание, т.е. элемент самого сюжета, один из его мотивов. Для архаического сознания, как его реконструирует Фрейденберг, существенна эквивалентность между номинативным и нарративным видами слова: «собственно повествование в такой культуре не выделяется из более общего словесно-телесного комплекса»1. Оно выделяется в дальнейшем в процессе становления понятийной литературной традиции, сохраняя в античной (письменной) литературе свою связь с магическим рассказом -отсюда постоянные темы смерти и небытия. Однако, поскольку, как пишет Фрейденберг, «наррацию создает понятийное мышле-ние»2, наряду со смертью и небытием, содержанием наррации становится отвлеченно-понятийная мысль - Логос.
В силу своей связи с магическим рассказом литературная наррация может служить сакральным предметом: в греческом романе «рассказ оказывается той жертвой, которую возлагают на алтарь»3. Никогда, указывает Фрейденберг, античный рассказ «не начинал произведения, не стоял в его конце. Место его - в середине общей повествовательной композиции, внутри анарративной части»4. Аналогичным образом, замечает С. Зенкин, происходит с наррацией «как частью риторической речи (например, судебной или эпидейктической): она там занимает строго определенное место как изложение событий, отделенное от их оценки, от восхваления или осуждения участников и т.п. Античная наррация, как положено сакральному предмету, заключена в рамку - социально-ситуативную и собственно текстуальную. В новоевропейской литературе дело обычно обстоит наоборот: в ней повествование служит глобальной формой, обрамляющей визуальные или концептуальные
1 Зенкин С. Н. Сюжет и наррация: Нарратология Ольги Фрейденберг в ис-торико-идейных координатах // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». - М., 2017. - № 4 (25). - С. 72. - (Arbor Mundi; вып. 23).
2 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. - М., 1978. - С. 226.
3 Там же. - С. 211.
4 Там же. - С. 222.
сегменты (например, описания и общие размышления, включенные в романный дискурс»1.
Фрейденберг не принадлежит ни к мейнстримному для советского литературоведения «реалистическому» направлению, в котором повествование описывается, исходя из реальных или воображаемых событий как референтов рассказа, ни к «риторическому» (В. Шкловский, В. Пропп, Ю. Лотман), где главным становится структура языка и текста, а язык рассматривается как средство коммуникации. Нацеленная на исследование мышления, Фрейденберг в своем анализе повествования никак не затрагивает проблему его рецепции: «. в ее представлении повествование выражает, но не сообщает. Соответственно и в своем собственном культурно-историческом нарративе она исходит из производства, а не из восприятия текстов - противопоставляет друг другу безличное "фольклорное" творчество и сменяющее его "личное авторское начало"»2. Установка на выражение, а не на сообщение, предполагающее реакцию реципиента, отличает концепцию Фрейденберг от большинства современных направлений в нарра-тологии, - что, как считает С. Зенкин, объясняет отчасти «темноту» и непрозрачность ее научного дискурса при кажущемся сходстве ряда идей и терминов.
Если теория повествовательного мотива в отечественном литературоведении зарождается в трудах Веселовского, то основоположником системного подхода к его изучению, отмечает И.В. Силантьев3 (Институт филологии Сибирского отделения РАН), стала именно Фрейденберг, которая в работе «Система литературного сюжета» указала, что «все мотивы находятся между собой в одном конструктивном строе, тождественном с основным строем сюжета»4, а в «Поэтике сюжета и жанра» подчеркнула семантическую основу системности мотива как образной единицы сюжета: «Образное представление о каком-либо явлении переда-
1 Зенкин С.Н. Указ. соч. - С. 73.
2 Там же. - С. 75.
3 Силантьев И.В. Семантическая трактовка мотива в трудах А.Н. Веселов-ского и О.М. Фрейденберг // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». - М., 2017. - № 4 (25). - С. 61-66.
4 Фрейденберг О.М. Система литературного сюжета // Монтаж: Литература. Искусство. Театр. Кино. - М., 1988. - С. 222.
ется не единично, а в группе метафор, и закрепляется в мифе, как в обряде, системно. Таким образом и в мифе, и в обряде создается системность, отражающая систему мышления и систему семанти-зации»1.
ИСТОРИЯ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ И ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКИ
2019.04.003. Е.А. ЦУРГАНОВА. ГАНС РОБЕРТ ЯУСС И ЕГО ЭССЕ «ИСТОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ КАК ВЫЗОВ ТЕОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ». (Статья).
Ключевые слова: Ганс Роберт Яусс; рецептивная критика; интерпретация; горизонт читательских ожиданий; история литературы, теория литературы; поэтика; герменевтика; Кон-станцская школа; рецепция; контекст опыта эстетического восприятия; Р. Эскарпи; Г. Флобер; Фейдо.
Г.Р. Яусс (Hans Robert Jauss, 1921-1997) - немецкий историк и теоретик литературы. Основоположник рецептивной критики (Receptionkritik). В работах конца 1960-х годов в попытке выйти из тупикового противоречия между марксистской и формалистской критикой подчеркнул важность социальной истории произведения для его интерпретации. Ввел понятие «горизонт читательских ожиданий» (Erwartungshorizont), который отвечает за смысл, извлекаемый конкретным читателем из произведения. Так как горизонт ожиданий в разные исторические эпохи существенно изменяется, литературное произведение поворачивается к читателю своими разными сторонами. Рецептивная критика сместила внимание исследователей от производства текста, от автора, к процессу создания текста и его потребления читателем.
История литературы становится при таком подходе важнейшей составляющей оценки литературного произведения, поскольку она позволяет постичь исторические факторы, влияющие на интерпретацию. Ученый считает, что литература обладает позитивной, жизнеутверждающей силой, он противник элитарных концепций литературы.
1 Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. - М., 1997. - С. 108.
