CC BY
24
Вестник ПСТГУ.
Мусхелишвили Николай Львович, д-р психол. наук, профессор, проф. Учебно-научного центра изучения религии РГГУ Российская Федерация, 125993, ГСП-3, г. Москва, Миусская площадь, д. 6 [email protected]
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2019. Вып. 81. С. 89-101 ОСИ: 10.15382Дшг1201981.89-101
СЖСГО: 0000-0002-6253-6244
Антоненко Андрей Кириллович, магистр религиоведения, Учебно-научный центр изучения религии РГГУ Российская Федерация, 125993, ГСП-3, г. Москва, Миусская площадь, д. 6 [email protected]
СКСГО: 0000-0001-9800-1252
О СТРУКТУРНОМ ИЗОМОРФИЗМЕ КОНЦЕПЦИЙ НОЭМЫ И ОБРАЗА-ОРГАНИЗАТОРА
Н. Л. Мусхелишвили, А. К. Антоненко
Аннотация. В данной статье рассматривается соотношение между теорией ин-тенциональности сознания Э. Гуссерля, в особенности ее ядром, понятием ноэ-мы, и концепцией образа-организатора (образа-ростка) Н. Л. Мусхелишвили и Ю. А. Шрейдера, изложенной в статье «Значение текста как внутренний образ», в их назначении и структурных особенностях. Целью данного исследования является демонстрация изоморфизма обозначенных в названии работы концептов, что может послужить методологическим и идейным заделом для объединения феноменологической, психологической и семиотической методологий при анализе различных феноменов, включая состояния измененного сознания. Основными элементами методологии исследования являются анализ текстов Э. Гуссерля и Н. Л. Мусхелишвили, их интерпретация, структурное сравнение их смысловых аспектов и последующий синтез полученных результатов. Статья имеет форму поэтапной компаративистики данных концептов в рамках значения, смысла, объекта и интеллигибельности с последующим синтетическим выводом.
По результатам данного исследования нами было обнаружено сходство ноэ-мы и образа-организатора (образа-ростка) по всем существенным структурным аспектам. Сходство как в отношении значения и смысла, так и внутренней структуры ноэмы и образа-организатора (образа-ростка) демонстрируется как на понятийном уровне, так и на нескольких примерах. Также показывается существенная схожесть в принципах созерцания обоих феноменов в актах сознания индивида. Единственным различием между ноэмой и образом-организатором оказывается лишь методологический аппарат, в которые сравниваемые теории встроены. Однако концептуальная база схожих теорий интенциональности сознания демонстрирует возможность объединения феноменологической и семиотико-психологической методологий, что было ранее обозначено Г. Г. Шпетом в его проекте положительной философии.
Настоящая статья ставит своей целью указание на структурную и функциональную изоморфность концепции «образа-организатора», описанной ранее в нескольких работах, относительно понятия «ноэма» Э. Гуссерля, одного из ключевых аспектов теории интенциональности и соответственно основы его феноменологического проекта в целом. Данная работа носит характер демонстрационной компаративистики, выраженной в соотнесении принципиальных смысловых единиц, лежащих в основе обеих концепций.
На наш взгляд, доказательство изоморфности структур ноэмы и образа организатора будет существенным шагом к возможности присоединения гибридного психолого-семиотического методологического аппарата, центром которого является концепт образа-организатора, к феноменологической психологии, что позволит феноменологическому проекту решать те проблемы, которые хотел ставить перед ним Г. Шпет: «Анализ мистического сознания представляет для философии одну из интереснейших проблем»1.
Ноэма и образ-организатор в отношении значения
Для Гуссерля проблема интенциональности являлась, пожалуй, ключевой в рамках всего феноменологического проекта. Именно в ней состоит его принципиальный разрыв со своим учителем, Ф. Брентано, утверждавшим перманентную объекто-ориентированность работы сознания. Так, всякий процесс мышления или восприятия с необходимостью является не просто направленным на, но направленным на некий объект. Принятие данного тезиса, несомненно, влечет за собой столкновение, связанное с анализом переживаний галлюцинаций, миражей и некоторых других ситуаций, объектность переживаний которых является как минимум спорной.
Гуссерль предлагает достаточно изящное решение проблемы объектности работы сознания. Сознание обладает неотъемлемым свойством направленности, однако это не означает, что направленность сознания является всякий раз объектной. Так, кинокефал не является объектом, однако означает, что сознание не может быть направленным на него в силу его необъектности. Направленность сознания в процессе его функционирования, по Гуссерлю, обеспечивает ноэма, являющаяся гарантом и доказательством его направленности вне зависимости от статуса существования того, чем всякая конкретная ноэма является. Таким образом, направленность сознания как свойство является фактом наличия ноэмы.
Изначальной проблематикой концепции образа-организатора являлись критика объекто-ориентированности семантического треугольника Фреге и переосмысление роли субъекта-сознания в его рамках. В работе «О смысле и денотате», ставшей классической и поворотной для логической семантики, Фреге утверждает, что значением текста (следовательно, любого высказывания) является только объект, являющийся при этом реальным, то есть существующим «на деле». Соответственно, текст, не имеющий такого существующего в реальном мире объекта (в том числе объект воображаемый), значением не обладает. Из этого прямого отношения между реальностью объекта и фактом наличия у
1 Шпет Г. Г. Мудрость или разум? // Мысль и слово. 1917. Вып. 1. С. 48.
текста значения вытекает объекто-ориентированность семантики Фреге, отчасти близкая Брентано, который выводил направленность сознания через постоянную представленность объекта в актах сознания. В рамках этой концепции возникают вопросы, связанные как с мышлением о несуществующих объектах, так и с вопросами временной логики («завтра будет морское сражение») и их онтологическим статусом, которые, по Фреге, также не будут обладать значением. Однако проблема состоит в том, что подобные утверждения, как и вопрошающие структуры предложений, воспринимаются как осмысленные и указывающие на те или иные события, пусть и предполагаемые, т. е. существующие в воображении. Соответственно, в случае удачного акта коммуникации между индивидами оба будут представлять примерно одинаковые значения, что будет обеспечивать понимание со стороны как вопрошающего, так и адресата вопроса, хотя, по Фреге, значения у подобного акта не будет. На наш взгляд, значением подобного акта будет выступать образ-организатор: «Значение текста (важный компонент его семантики) мы предполагаем заранее существующим в сознании автора как образ или представление, инспирируемое внешними впечатлениями при активной со-работе воображения. Этот образ-значение инициирует продуцирование текста, в котором создается смысл, доступный потенциальным адресатам и, возможно, не существовавший до возникновения данного текста»2.
К тому же, подобно ноэме, концепт образа-организатора смещает разрез проблемы значения с объективно-логического аспекта в сторону психологизма и вопросов структуры мышления человека: «В предлагаемой концепции значение приобретает более глубокую когнитивную роль...»3.
Образ-организатор, как и ноэма, не привязан к фактическому существованию объекта — соответственно обе концепции снимают ряд вопросов, связанных с объекто-ориентированной семантикой. Также образ-организатор, как и ноэма, объясняет направленность всякого акта сознания вследствие наличия у него некоторой сущности, инспирирующей эту интенциональность и лишающей сознание даже возможной пустоты значения в рамках конкретного акта, включая акты коммуникации.
В достаточной мере репрезентативной иллюстрацией совпадения ноэмы и образа-организатора в отношении значения является пример дарования Игнатию Лойоле «любви» в «Духовном Дневнике»: «Но на этой Мессе узнал, почувствовал или увидел (Господь ведает): когда обращаюсь к Отцу, видя в Нем одно из Лиц Пресвятой Троицы, меня охватывает любовь к Ней в Ее целом, тем более что и другие Лица пребывали в Ней сущностно»4. Концепт любви в его христианском понимании приобретает для Игнатия некоторое новое значение. Говоря несколько точнее, он открывает для себя вследствие «дарования» новую сущностную характеристику любви, ее интегративную функцию, наличие которой в сознании Игнатия изначально конфессионально обусловлено («Бог есть любовь»). Обновленное осознание любви Игнатием, являющееся раскрытием ноэ-
2 Мусхелишвили Н. Л., Шрейдер Ю. А. Значение текста как внутренний образ // Вопросы психологии. 1997. Вып. 3. С. 82.
3 Там же. С. 83.
4 Игнатий Лойола. Духовные упражнения. Духовный дневник. М., 2006. С. 63.
матического смысла любви, впоследствии найдет отражение в концептуальном переосмыслении его объяснения единства Троицы. При этом представленность образа-организатора в сознании Игнатия получает схожую трансформацию: структурное изменение его ядра влечет за собой порождение текстов с модифицированным содержанием — измененный образ-организатор становится новым истоком для последующих порождаемых текстов5.
Ноэма и образ-организатор в отношении смысла
Определяя ноэму как обоснование перманентной направленности всякого акта сознания, Гуссерль с необходимостью приходит к вопросу соотношения ноэмы и смысла, называя ноэму «смыслом (Sinn) в самом широком значении»6. Д. Феллесдал в одном из своих исследований отмечает: «Следует помнить о двусмысленности в гуссерлевском употреблении термина "Sinn" применительно к ноэме. Иногда он имеет в виду полную ноэму, а иногда только ее часть, которая может быть одинаковой в актах многих различных видов, например в актах восприятия, воспоминания, воображения и т. п.»7. Соответственно, ноэма является смыслом, однако в более генерализованном ключе, то есть смысл как путь всякий раз будет лишь некоторой ее выразимой частью. К тому же утверждение Феллес-дала находит подтверждение в письме Гуссерля Г. Шпету: «То, что я определяю как "смысл", выделяет из ноэмы только чистое несамостоятельное тождественное, ибо многие переживания (и континуумы переживаний), варьирующиеся в отношении полноты ясности, могут иметь один и тот же смысл, одни — иногда полностью смутный, другие, изменяясь, — ясный»8. Таким образом, можно говорить, что понятие смысла у Гуссерля разлагается на несколько аспектов: «чистое несамостоятельное тождественное», что, вероятно, можно назвать смысловым ядром ноэмы и может совпадать в рамках ряда различных актов сознания, и остальные аспекты, которые являются уникальными для каждого акта сознания и могут варьироваться в зависимости от обстоятельств, формируя уникальность ноэмы всякого акта сознания в зависимости от характера акта. Характерами же акта будут являться восприятие, воспоминание, коммуникация и т. д., причем эти аспекты будут также коррелироваться «модусом ясности или полноты».
Важно также отметить тот факт, что смысл как путь в рамках данной концепции будет являться достаточно субъективным: получаемые восприятия в рамках актов сознания могут получать достаточно разные смыслы, однако большая часть возможностей будет отсекаться в соответствии с теми наборами восприятий, которые будут раздражать органы чувств.
Вернемся к концепту образа-организатора в разрезе смысла. Образ-организатор, или росток, будет работать схожим образом, как и ноэма Гуссерля: «В предлагаемой концепции значение приобретает более глубокую когнитив-
5 Мусхелишвили Н. Л., Базлев М. М. О видениях в «Духовном Дневнике» Игнатия Лойо-лы II Религиоведение. 2018. Вып. 3. С. 133—135.
6 Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Hague, 1950. S. 233.
7 F0llesdalD. Husserl's Notion of Noema II Journal of Philosophy. 1969. Vol. 66. P. 682.
8 Гуссерль Э. Письмо к Г. Г. Шпету от 15.III.1914 II Логос. 1992. Вып. 3. С. 237.
ную роль, а смысл — это лишь неизбежно упрощенная характеристика образа-значения (денотата), выступающего в роли "ростка", или "организатора" порождаемого текста»9. То есть множественные варианты смысла разворачиваются, проистекают из образа-организатора в виде различных языковых текстов, однако сам образ-росток не является смыслом: «Очень важно то, что смысл является в образах, но сам не есть образ»10. В этом смысле образ-организатор исключительно близок ноэме как «смыслу в самом широком значении», который, однако, смыслом не является, являясь лишь источником смыслов, подобно классическому японскому сюжету с множеством подходов к изображению горы Фудзи. Да, гора одна — есть некоторая ограниченность сообщаемых от нее базовых восприятий, которые выливаются во множество представлений даже этих «базовых свойств», которые будут формировать различные индивидуальные образы-ростки, впоследствии выливающиеся в различные подходы к изображению одной горы. В этом смысле «водная» метафорика подходит на редкость удачно: образ-организатор предстает истоком многообразия смыслов, ни один из которых нельзя однозначно свести к этому истоку с объективной точностью.
Данный пример прекрасно иллюстрирует и следующие аспекты, разделяемые как ноэмой Гуссерля, так и образом-организатором, о которых будет сказано в последующих частях настоящей статьи.
Молитва — другая наглядная иллюстрация совпадения структурного и смыслового содержания двух концептов. Молитва является совершенно особым проявлением коммуникации, чей анализ, пусть и носящий исключительно демонстрационные цели, занимателен. Сущностно молитва является актом коммуникации, имеющим одностороннюю интерпретацию тех или иных событий: молящийся аккумулирует набор отрефлексированных им актов сознания («своих» событий или событий «по описанию») в исторически минимально вторую интерпретацию (сложив, осмыслил — позднее сообщил). Ключевым аспектом в молитве, однако, является не только структурная часть молитвы, но и набор возможных изменений состояний молящегося, вызванный некоторым общим, объединяющим всякую молитву, выявляемым методом последовательного отсечения. Таковым общим является Богообщение, направленность на общение с Богом и внутреннее убеждение или предположение о возможности установления коммуникации или даже не коммуникации, но особого рода духовной связи. Богообщение не является смыслом какой-либо конкретной молитвы, но задает, вероятно, безграничный объем возможных содержательных и целевых составляющих всякой молитвы вкупе с возможными измененными состояниями сознания молящихся, относясь к любой молитве как исток. При этом каждая конкретная молитва обладает всеми существенными для обеих концепций аспектами акта сознания: отличием по носителю сознания, содержательными и структурными отличиями и коррелятом представленности в сознании. Косвенным образом статус Богообщения как ноэмы или образа-организатора молитвы вообще служит и поныне не прекращающийся процесс молитвотворчества, ил-
9 Мусхелишвили, Шрейдер. Значение текста... С. 82.
10 Мусхелишвили Н. Л., Шрейдер Ю. А. Молитва: семиотика текста и психология деяния // Логос. 1999. Вып. 3. С. 382.
люстрирующий молитву как субъективный процесс с различными коррелятами представленности (воспоминание-воспроизведение, творчество), исток которого обладает потенциально неограниченным объемом возможных порождаемых текстов.
Ноэма и образ-организатор в отношении объекта
Проблема соотношения ноэмы и объекта является совокупностью, во многом следующей из изложенных выше аспектов теории интенциональности Гуссерля, которые были изложены выше в разрезе значения и смысла.
Гуссерль структурно разделяет ноэму на две составные части. Первая часть является общей для всех актов сознания, инспирированных одним и тем же объектом, Гуссерль называет ее ноэматическим смыслом, раскрывая ее содержание следующим образом: «предмет в "как" его определенности»11. То есть это некоторые ключевые характеристики и образы, возникающие во множестве актов сознания, инспирированных одним объектом. При этом ноэматический смысл не является совокупностью объективных свойств объекта — объективное знание об объекте остается недостижимым для сознания на манер кантовской вещи в себе. Ноэматический смысл — это вещь для нашего сознания, материя ноэмы.
Второй частью ноэмы является коррелят представленности объекта в ноэме, т. е. то, в рамках какого характера акта сознания объект представляется в сознании, о чем говорилось ранее: в формате восприятия, припоминания, фантазии и т. д.
Ноэматический смысл является тем самым основным смыслом, благодаря которому сознание имеет отношение к своему объекту, что подтверждается цитатой из первого тома «Идей»: «...всякое интенциональное переживание имеет ноэму, и в ней смысл, посредством которого оно относится к объекту»12. Это вполне соответствует представлению смысла как некоторого пути к объекту, как ключевой привязки к нему, носящей субъективный, интенциональный характер.
Воспринимая «материю» ноэмы таким образом, мы получаем вполне логично вытекающее следствие: сама ноэма конкретного акта сознания не является объектом этого акта. Ноэма обеспечивает интенциональность всякого акта сознания, однако не означает, что от этого она становится его объектом. Она является обобщенным смыслом как путем к объекту, порождающим конкретные смыслы-пути. Соответственно, объект задает примерное направление вектора акта сознания. Ноэма же обуславливает сам факт существования этой направленности.
В этой связи важен следующий момент: «Тождество смысла имеет место лишь там, где объект не только идентичен, но и имеется в виду "в том же самом смысле", то есть с той же самой стороны, с теми же самыми свойствами и т. д.»13 Исходя из этого ноэма способна повторяться у близких к идентичности актов
11 Husserl. Op. cit. S. 321.
12 Ibid. S. 329.
13 Цит. по: F0llesdal. Op. cit.
сознания. Таким образом, одной и той же ноэме может соответствовать только один объект. Однако, полагаем, как минимум будет иметь место различие в вопросах временного характера — совершенно полная по набору свойств копия принципиально не является возможной.
Исходя из описанного ранее, есть соблазн предположить и обратное утверждение, что одному объекту будет соответствовать одна ноэма, что в корне неверно в силу указанного ранее разделения структуры ноэмы на ноэматический смысл и коррелят представленности объекта, из которого вытекает то, что у одного и того же объекта может быть несколько ноэм, которые будут различаться как минимум по корреляту представленности объекта в сознании: один и тот же объект можно как воспринимать, так и вспоминать. К тому же, помимо способа представленности объекта в сознании, важно отсутствие гарантии тождества смысла одного объекта в разных ноэмах как единично взятого, так и сравнимых различных индивидуальных сознаний: для повторяемости смысла необходимо установление абсолютно одинаковых условий, при которых смысл как путь будет воспроизводиться идентичным образом. Здесь будет уместным вспомнить ранее упомянутый сюжет с множественностью изображений горы Фудзи: даже поставив нескольких художников из одной традиции созерцать горы с одного места (которое не может быть одним в строгом смысле слова), мы не сможем гарантировать тождественность их картин. Возможно, в этом «ограничении» возможности, ведущем к множественности ноэм как интерпретаций, содержится принципиальный индивидуальный творческий потенциал каждого единичного сознания.
Образ-организатор в отношении объекта повторяет структуру ноэмы. Во-первых, справедливо разделение содержания образа-организатора на первичные и вторичные качества, из которых он состоит. В нем есть структурные единицы, обладающие наибольшей степенью существенности, идентичные «ноэматиче-скому смыслу», которые инспирируют создание понятий в рамках языка, и вторичные аспекты, коррелирующие способ, которым тот или иной объект возникает в сознании индивида в конкретной ситуации. Предлагаем разобрать этот факт на конкретном кейсе: «Мы можем хранить в сознании образ "путь от станции метро такой-то до квартиры имярека". Если этот путь мы используем достаточно редко, то мы не в состоянии ни описать его вербально, ни воссоздать во всех деталях (составить план для другого). Однако у нас в памяти всплывают некоторые опорные признаки, а начав путь от метро и сопоставляя образ с новыми впечатлениями, мы вполне можем найти искомую квартиру, хотя не сумели бы дать нужную инструкцию другому человеку»14. Данный пример наглядно иллюстрирует следующие моменты. Во-первых, образ-организатор может обладать наиболее существенными свойствами, которые можно назвать аналогичными ноэматическому смыслу у Гуссерля. Так, путь от станции метро до квартиры может иметь такие ключевые моменты, как «нахождение на такой-то улице», «в той стороне», «на таком-то этаже», «имеет промежуточные локации такие-то». Во-вторых, в рамках данного примера нагляден коррелят представленности. Акты восприятия данного пути — скажем, знакомый показывает нам этот путь или мы
14 Мусхелишвили, Шрейдер. Значение текста... С. 83.
изучаем его по навигатору — будут отличаться от конкретного акта воспоминания данного пути до квартиры. На нем же выражена проблема коммуникации об этом пути, завязанная на повторяемости актов сознания, в связи с чем даже тетический аспект воспоминания нельзя назвать идентичным, так как всякий раз он будет отличаться. Степень же ясности возникающего в сознании образа-организатора пути до квартиры будет соответствовать выраженной Гуссерлем в письме к Шпету градации по степени ясности. К тому же нельзя не отметить факт различности представлений о том, как путь от метро до квартиры может быть построен. Так, образ-организатор пути может вызывать различные смыслы в его отношении: знание номера дома, этажа и улицы могут порождать различные интерпретации того, какой вариант пути будет являться наилучшим в соответствии с конкретными обстоятельствами акта сознания. Например, если речь идет о темном времени суток, то, скорее всего, будет создана новая интерпретация пути, учитывающая степень освещенности промежуточных частей маршрута, что выражает множественность порождаемых (ноэматических) смыслов относительно одного объекта: да, условия повторяются в «общем смысле» (квартира находится все в том же доме, улица — все там же и т. п.), но они не являются идентичными для сознания, что приводит к появлению новой интерпретации ситуации — акт сознания повторяется, но лишь отчасти. При этом при повторении стандартных условий — скажем, вы возвращаетесь в эту квартиру ежедневно и в одно и то же время суток — повторяемость акта сознания относительно других подобных актов, как и ноэмы, будет одинакова.
К тому же на данном примере столь заметен тот факт, что образ-организатор не является объектом акта сознания: он формирует различные смыслы-пути, не становясь при этом объектом, но выступая в качестве истока смыслов, которые могут окружать объект в зависимости от коррелята представленности в рамках конкретного акта сознания: вспоминая путь до квартиры в темное время суток, индивид вполне способен заблудиться или дойти «окольным путем» — образ-организатор обуславливает саму направленность на объект, а факт новизны условий формирует новую ноэму для данного конкретного акта сознания (припоминание пути до квартиры в темное время суток).
Таким образом, образ-организатор полноценно изоморфен ноэме в вопросах соотношения с объектом.
Ноэма и образ-организатор в отношении постигаемости
В первом томе «Идей» Гуссерль пишет: «Дерево, вещь природы, не имеет ничего общего с этой воспринятостью дерева как таковой, каковая как смысл восприятия совершенно неотделима от соответствующего восприятия. Само дерево может сгореть, разложиться на свои химические элементы и т. д. Смысл же — смысл этого восприятия, нечто неотделимое от его сущности, — не может сгореть, в нем нет химических элементов, нет сил, нет реальных свойств»15. Ноэма-тический смысл является наиболее существенной частью ноэмы. Строго говоря, коррелят представленности, т. е. тетический характер акта сознания, тоже явля-
15 ИювеЛ. Ор. ей. 8. 222.
ется составной частью смысла «в самом широком понимании» — следовательно, ноэма не обладает реальными свойствами, соответственно, имеет абстрактную природу. В связи с этим встает вопрос, каким образом можно воспринимать и обнаруживать ноэмы так, что мы способны утверждать факт их существования и даже описывать их структуру, если на правах абстрактных сущностей они не являются воспринимаемыми: Гуссерль в манускрипте «Ноэма и смысл» усугубляет данную проблему: «Восприятие есть восприятие этого смысла, но не таким образом, как восприятие является восприятием этого дома. Восприятие "имеет" смысл, но смысл не воспринимается»16. Стоит отметить, что, говоря о смысле в данной ситуации, мы подразумеваем также и ноэму как обобщение понятия смысла, исток смыслов в рамках актов сознания. Ответом на данный вопрос, вероятно, будет наличие у субъекта особого рода феноменологической рефлексии, являющейся механизмом схватывания смыслов и, следовательно, и ноэм как истоков смыслов. «Всегда может быть направлена специфическая рефлексия, и феноменологическое суждение обязано верно следовать тому и только тому, что охватывается ею». Этот механизм и составляет основу дескриптивной феноменологии, где вместо описания объекта и проблематизации его онтологического статуса мы захватываем смыслы (и, следуя нашей логике, и ноэмы) представленных в сознании феноменов. При этом важно отметить то, что механизм феноменологической рефлексии не будет являться особым способом направления присущих человеку чувств на постижение конкретных сущностей, так как ноэма не является воспринимаемой таким образом. С данной трактовкой соглашается и Феллесдал: «Феноменологическая рефлексия не является, следовательно, особым способом видения или использования наших чувств»17.
Касательно образа-организатора в данном разрезе можно сказать следующее: «Эта сущность не является реалией материального мира (хотя может возникать с учетом впечатлений от таких реалий); она является не порождением или атрибутом готового текста, но исходным ростком возникновения текста и одновременно "организатором", стимулирующим такое возникновение»18. Образ-организатор является такой же абстрактной конструкцией, как и ноэма, которая при этом носит невербальный характер — ее невозможно исследовать как сугубо языковой конструкт, эта сущность в принципе не является реалией материального мира. Она конструируется из совокупности звуковых, зрительных, эмоциональных, ритмических и других переживаний, но при этом не сводится к ним — следовательно, ее постижение, как и ноэмы, не может быть реализовано посредством особого способа направления работы органов восприятия. Но в противовес чистой дескриптивной феноменологической интуиции Гуссерля нахождение образа-организатора сопряжено с использованием психологической, семиотической и герменевтической методологий, направленных, однако, как и метод Гуссерля, на распознание смысла текста: «Восстановить по тексту его значение — значит понять, как и почему этот текст возник. Смысл
16 Цит. по: F0llesdal. Op. cit.
17 F0llesdal. Op. cit. P. 686.
18 Мусхелишвили, Шрейдер. Значение текста... С. 84.
текста есть то, на основе чего в сознании адресата реконструируется значение этого текста»19.
Проблему постигаемости образа-организатора можно раскрыть на примере практики lectio divina20. Аспект размышления в рамках данной практики имеет менее очевидное содержание. Так, размышление предполагает усвоение, разжевывание внутри себя с последующей отдачей. Нужно обратить внимание на цель ее существования, задаваемый путь, коим является общение с Богом через молитву, получая при этом некоторое озарение, то есть нахождение смыслов. Пережевывая, сращиваясь с содержанием сознания в момент молитвы, молящийся получает некоторые смыслы изнутри себя, из истока, который генерирует смыслы о молитве, то есть из образа-организатора. Молящийся на деле, в откровении, получает часть того, что Гуссерль бы назвал ноэматическим смыслом акта сознания.
Отдельным моментом хотелось бы обозначить коммуникацию как аспект постижения смыслов. Практика коммуникации как особого рода актов сознания для Гуссерля является проблемой соотношения Я и Другого. Я будет являться полем индивидуальных переживаний и конструирования смыслов сообразно ноэмам как генерализации смысла. В силу субъективности ноэмы как истока смысла сфера Другого будет носить исключительно интерсубъективный характер — о фактическом совместном постижении одной и той же ноэмы говорить невозможно по причине замкнутости структуры смыслоконструирующего аспекта на индивидуальном сознании.
Образ-организатор также является феноменом психологическим, который будет принципиально неполным образом выражаться в тексте, в том числе в актах коммуникации как их разновидности. Уже исходя из текстов, образ-росток в сознании Другого будет постигаться исключительно на интерсубъективном уровне посредством психологической, семиотической и герменевтической методологий как поиск ответа на вопрос, что являлось значением того или иного текста, в связи с чем возникает проблема понимания как одного из главных критериев успешного или неуспешного акта коммуникации в пространстве интерсубъективности: «Понимание... как способность адресата генерировать новый текст: ответ на вопрос, пересказ, перевод, комментарий и т. п. ...Эту реакцию адресата можно описать как состоящую из двух этапов: на первом происходит инспирирование в сознании адресата образа, адекватного значению воспринятого текста, на втором — порождение нового текста на основе возникшего образа»21. Соответственно, процесс коммуникации в рамках как проекта Гуссерля, так и концепции образа-организатора имеет интерсубъективную природу и функционал самоописания индивидуального смыслоконструирующего сознания.
19 Мусхелишвили, Шрейдер. Значение текста... С. 84.
20 Мусхелишвили Н. Л. Традиция lectio divina: когнитивно-психологическое прочтение // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. 2014. Вып. 51. С. 99-101.
21 Мусхелишвили, Шрейдер. Значение текста... С. 86.
Заключение
Таким образом, по результатам данного сравнения понятия ноэмы Гуссерля и его свойств и концепции образа-организатора, можно сделать вывод, что обе концепции являются изоморфными в отношении значения, смысла, объекта, внутренней структуры и принципов их постижимости для исследователя. Реальным отличием между ними является только их встроенность в несколько различающиеся методологические аппараты. Так, ноэма является конструктом феноменологического проекта Гуссерля, который будет развиваться и преобразовываться в течение XX в., в то время как концепция образа-организатора встроена в семиотико-психологический методологический аппарат. Тем не менее, на наш взгляд, оба концепта описывают одну и ту же абстрактную структурную единицу в рамках индивидуального сознания, пользуясь структурно сходной аргументацией. Однако утверждение о наличии некоторой пропасти между феноменологическим и семиотико-психологическим методологиями, на наш взгляд, является спорным, так как попытки сближения феноменологического проекта с семиотикой все же осуществлялись в исследованиях М. Хай-деггера и Ж. Деррида. Говоря о наиболее важной, на наш взгляд, разнице тех конструкций, в которые вписаны ноэма и образ-организатор, считаем важным отметить то обстоятельство, что гибридный психолого-семиотический подход в исследовании в рамках феноменологической парадигмы позволяет решать те задачи, которые хотел решать в рамках феноменологического проекта Г. Шпет: «Феноменология является основой... любого практического и аксиологического знания... основой "жизни" и "философской жизни" в целом. Разве в рамках феноменологической установки мы не собираемся описывать и анализировать также и переживания, подобные переживаниям св. Терезы или Я. Бёме, либо разговоры св. Фомы с Богом?»22
Ключевые слова: Гуссерль, феноменология, феноменологическая психология, ноэма, ноэматический смысл, образ-организатор, образ-росток, значение, сознание.
Список литературы
Игнатий Лойола. Духовные упражнения. Духовный дневник. М., 2006. Гуссерль Э. Письмо к Г. Г. Шпету от 15.III.1914 // Логос. 1992. Вып. 3. C. 236-237. Мусхелишвили Н. Л., Шрейдер Ю. А. Значение текста как внутренний образ // Вопросы
психологии. 1997. Вып. 3. С. 79-91. Мусхелишвили Н. Л., Шрейдер Ю. А. Молитва: семиотика текста и психология деяния //
Логос. 1999. Вып. 3. C. 379-402. Мусхелишвили Н. Л., Базлев М. М. О видениях в «Духовном Дневнике» Игнатия Лойолы //
Религиоведение. 2018. Вып. 3. С. 128-139. Мусхелишвили Н. Л. Традиция lectio divina: когнитивно-психологическое прочтение //
Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. 2014. Вып. 51. С. 99-120. Шпет Г. Г. Мудрость или разум? // Мысль и слово. 1917. Вып. 1. С. 1-69. Шпет Г. Г. Письмо к Э. Гуссерлю от 14.XII.1913 // Логос. 1997. Вып. 7. С. 123-128.
22 Шпет Г. Г. Письмо к Э. Гуссерлю от 14.XII.1913 // Логос. 1997. Вып. 7. С. 125.
99
F0llesdal D. Husserl's Notion of Noema // Journal of Philosophy. 1969. Vol. 66. P. 680-687. HusserlE. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Hague, 1950.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
2019. Vol. 81. P 89-101 DOI: 10.15382/sturI201981.89-101
Nikolai Muskhelishvili, Doctor of Sciences in Psychology, Professor, Educational and Research Centre of Religious Studies, Russian State University for the Humanities, 6 Miusskaya Sq., Moscow, 125993, GSP-3, Russian Federation [email protected]
ORCID: 0000-0002-6253-6244
Andrei Antonenkom Masters Degree Student in Religious Studies, Educational and Research Centre of Religious Studies, Russian State University for the Humanities, 6 Miusskaya Sq., Moscow, 125993, GSP-3, Russian Federation [email protected] ORCID: 0000-0001-9800-1252
Structural Isomorphism of Noema and Image-Sprout
N. Muskhelishvili, A. Antonenko
Abstract: This paper examines the relationship between the E. Husserl's theory of noema and N. L. Muskhelishivili's and Yu. A. Schreider's concept of the organising image (image-sprout) which was proposed in the paper "Meaning of Text as an Inner Image". The purpose of this study is to demonstrate isomorphism of these two concepts. It can serve as a methodological and ideological basis for combining phenomenological, psychological and semiotic methodologies for analysing different phenomena including altered states of consciousness, especially in religious studies. The main elements of the methodology of this paper are text analysis of Husserl's and Muskhelishivili's papers, their interpretation, structural comparison of their semantic aspects and the subsequent synthesis ofthe results obtained. The paper has a structure of step-by-step comparison of these concepts in the framework of meaning, significance, object and intelligibility, with a subsequent synthecising conclusion. Drawing on the results of this study, the authors of the paper have discovered a similarity of noema and the organising image (image-sprout) in all significant structural aspects. The similarity both in terms of significance and meaning and in terms of the inner structure of noema and the organising image (image-sprout) is shown both on the conceptual level and using several examples. The study also shows significant affinity of the principle of contemplating both phenomena in the acts of consciousness of the individual. The only difference between noema and organising image is made up by the methodological
system into which these theories are incorporated. However, the conceptual base of similar theories of intentionality of consciousness demonstrates a possibility of uniting the phenomenological and semiotico-psychological methodologies, which was earlier outlined by G. Shpet in his project of positive philosophy.
Keywords: Husserl, noema, phenomenology, phenomenological psychology, noematic meaning, organising image, image-sprout, reference, consciousness.
References
Follesdal D. (1969). "Husserl's Notion of Noema". Journal of Philosophy, vol. 66, pp. 680-687. Husserl E. (1950,). Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Hague.
Ignatiy Loyola. (2006). Dukhovnyye uprazhneniya. Dukhovnyy dnevnik [Spiritual exercises.
Spiritual diary]. Moscow (In Rusian) Muskhelishvili N., Shreider Iu. (1997) "Znachenie teksta kak vnutrennii obraz" [Meaning of Text
as an Internal Image"]. Voprosypsikhologii, vol. 3, pp. 79-91 (in Russian). Muskhelishvili N., Shreider Iu. (1999). "Molitva: semiotika teksta i psikhologiia deianiia" [Prayer:
Semiotics of the Text and Psychology of the Act]. Logos, vol. 3, pp. 379-402 (in Russian). Muskhelishvili N., Bazlev M. (2018) "O videniiakh v "Dukhovnom Dnevnike" Ignatiia Loioly" [On Visions in the Spiritual Exercises by Loyola]. Religiovedenie, vol. 3, pp. 128-139 (in Russian).
Muskhelishvili N. (2014). "Traditsiia lectio divina: kognitivno-psikhologicheskoe prochtenie" [Tradition of lectio divina: Cognitive and Psychological Interpretation]. Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Series I: Bogoslovie. Filosofiia, vol. 51, pp. 99-120 (in Russian). Shpet G. (1997). "Pis'mo k E. Gusserlyu ot 14.XII.1913" ["Letter to E. Husserl from 14.12.1913"]. Logos, vol. 7, pp. 123-128.
