CC BY
14Когай Е.А.1
О СТРАТЕГИЧЕСКИХ ПРИОРИТЕТАХ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО РАЗВИТИЯ РЕГИОНОВ
ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ2
Ключевые слова: образ будущего, Форсайт, новая Россия, стратегии развития, регионы, Центральное Черноземье, социокультурные факторы.
Позвольте начать с яркого высказывания американского экономиста Питера Друкера: «Величайшую опасность во времена нестабильности представляет не сама нестабильность, а действия в соответствии с логикой вчерашнего дня»3. Исследования, проведенные Институтом социологии РАН в 2017 году, зафиксировали у россиян спрос на перемены4. И пусть вокруг этих перемен выстраиваются далеко неоднозначные картины будущего (как, впрочем, и прошлого), однако этот запрос указывает на важность утверждения логики завтрашнего дня, выстраивающейся вокруг позитивного образа будущего. Данный образ важно сделать медиационным, его основой может стать утверждение креативного общества, созидающего и воплощающего в жизнь новые смыслы. Формированию такого образа будущего способствуют нормативное прогнозирование и Форсайт-проектирование.
Прогнозирование в ситуации неопределенности нацеливает как на учет имеющихся ресурсов и возможностей, так и на выявление едва различимых ростков перспективных направлений и ситуаций. В технологии Форсайта данный феномен находит свое проявление в таких методах, как метод «слабых сигналов» (weak signals), когда речь идет об обнаружении событий, сила влияния которых на будущее развитие не получает на данный момент должной оценки, и метод «джокера» (wild cards), применение которого позволяет выявить маловероятное событие, остающееся за пределами общественного внимания, однако наступление данного события способно привести к кардинальному изменению ситуации в будущем. Следует при этом также согласиться с М. Энтони в том, что для Форсайт-исследований важной задачей является выявление и интерпретация событий, трендов и сигналов, оказывающихся способными изменить современный контент и тем самым задать новые контуры будущего. Фокусирование на узких вопросах, связанных преимущественно с финансовыми, технологическими и управленческими факторами, формирует на выходе упрощенный образ будущего5. Если же взять ориентир на преодоление «монетарно-технологической» парадигмы, на переход к «пост-традиционализму» (понятия, введенные в научный оборот М. Энтони), то здесь акцент когнитивных процессов смещается в сторону анализа и синтеза поступающих данных, в сторону проявления креативности, распознавания моделей и осмысления информации. И эти моменты сегодня приобретают весомую значимость при формировании позитивного будущего нашей страны.
Нельзя не отметить, что продвижение России и ее регионов в будущее в контексте представлений «консервативной модернизации» (о которой было заявлено в конце первого десятилетия нового века) и незыблемых постулатов стабильности (на которые стали указывать с начала второго десятилетия нового века) не имеет перспективы. Однако при этом нельзя не признать, что в нашей стране до настоящего времени не задействованы механизмы долгосрочного прогнозирования вероятного будущего и его активного представления в контексте профессионального стратегического планирования. И при этом высоко востребована разработка идей, способных стать концептуальными основаниями для создания моделей национального обустройства и продвижения нашей страны в динамично развивающемся мире.
Можно согласиться с Н.И. Лапиным в том, что современное состояние нашей страны уже не следует характеризовать как переходное (транзитное). Мы сегодня имеем дело с этапом становления нового российского общества6. Соответственно возрастает потребность в получении и освоении знания о новой России, в которой постепенно прорастают ростки завтрашней России, не похожей на вчерашнюю страну. Хотя, честно признаться, нашей стране также присуща черта, замечательно проявляемая известным афоризмом Валерстайна: «Все меняется. Все меняется и ничего не меняется». Тем не менее, движение есть. И само формирование будущего страны будет осуществляться (и уже осуществляется) через утверждение механизмов и технологий саморазвития российского общества и его регионов. Постижение данных
1 Когай Евгения Анатольевна - д.филос.н., профессор, зав. кафедрой социологии и политологии Курского государственного университета.
2
Работа подготовлена при поддержке РФФИ в рамках проекта 18-011-00739 «Социокультурные основания стратегического планирования развития российского макрорегиона (на примере Центрального Черноземья)».
3 Цит. по: Неклесса А. Россия как незавершенный проект. - http://www.ng.ru/ideas/2017-03-29/10_6960_russia.html
4 Бызов Л.Г. Взгляд в будущее и прошлое сквозь призму современных общественных противоречий // Общественные науки и современность. - М., 2018. - № 3. - С. 66-80.
5 Энтони М. Глубинные исследования будущего: выход за рамки монетарно-технократической парадигмы // Форсайт. - М., 2012. - Т. 6, № 4. - С. 60-72.
6 Лапин Н.И. Антропосоциокультурный эволюционизм - метатеоретический принцип изучения сообществ людей // Социологические исследования. - М., 2018. - № 3. - С. 5.
механизмов, диагностика их действенности и эффективности является сегодня важной задачей представителей социально-гуманитарного знания.
С 2006 года в рамках реализации общероссийской научной программы «Проблемы социокультурной эволюции России и ее регионов», осуществляемой под эгидой Центра изучения социокультурных изменений Института философии РАН (ЦИСИ ИФ РАН), по сути, в каждом третьем российском регионе осуществляется работа над построением динамического «Социокультурного портрета региона», позволяющая осуществлять диагностику развития территориальных общностей страны.
Важным этапом реализации «портретного» проекта стал социокультурный мониторинг ключевых параметров жизнедеятельности субъектов Российской Федерации с начала XXI столетия. По своей сути он является мониторингом «течения социальной жизни людей» (Гидденс), населяющих российские регионы. Социокультурное пространство России предстает в нем как многомерный самоорганизующийся феномен, в пределах которого происходит разворачивание во времени социальных процессов, отношений и практик, связанных с экономическими, политическими, культурными и другими параметрами. Представленные в данном весьма разнородном пространстве векторы эволюции ключевых сегментов российского общества проявляют существенные различия. И эта все более выразительно проявляющаяся неравномерность развития, как обнаруживается, создает серьезные затруднения в определении коридора возможностей осуществления курса на модернизацию страны, на прорисовывание оптимистического вектора ее будущего развития.
Проведенные исследования дали убедительные свидетельства о наличии весомого потенциала модернизационных преобразований в российских регионах, их следовании общему тренду, свойственному цивилизованным странам. Вместе нельзя не признать, что модернизационные процессы происходят в них «спонтанно и фрагментарно, с помощью точечного управления в ручном режиме, при отсутствии долгосрочной стратегии оптимального сопряжения федеральной вертикали и регионально-муниципальной горизонтали»1.
Наши исследования, выполненные на основании расчётов данных статистики в регионах Центрального Черноземья, показали, что вплоть до 2017 г. все субъекты макрорегиона оставались на стадии первичной модернизации (ПМ), их положение фиксировалось на уровне первых нижних трех типов (из шести возможных) состояний модернизированное™. При этом были выявлены две формы проявления динамики первичной модернизации регионов: Воронежская, Белгородская и Курская области демонстрировали до 2014 года небольшой рост, хотя и без явного развития, а Орловская, Липецкая и Тамбовская области с начала ХХ столетия сохраняли свои позиции, т.е. переживали длительную стагнацию состояний модернизированности в начальных фазах ПМ. Обработка данных по состоянию на 2015 год показала падение индексов как первичной, так и вторичной модернизации во всех рассматриваемых нами регионах. Соответственно имеет смысл сделать прогноз о весомом риске длительной задержки указанных регионов в рамках первичной модернизации, связанном с недостатком финансовых ресурсов, низкой эффективностью развития экономического сектора, снижением численности трудовых ресурсов, низким уровнем жизни населения, непрозрачностью управления и др.
Проведенные социологические опросы также показали, что темп реализации модернизации в российских регионах в последние годы существенно замедлился, и это нашло отражение в состоянии социального самочувствия их жителей. Был обнаружен диссонанс между постулируемым и реальным положением дел, между общественными ожиданиями и социальным опытом, между реальными инерционными практиками социальных институтов и социокультурными вызовами современности. Как следствие, - и об этом свидетельствуют социологические опросы, - некоторые социальные институты в российских регионах с пугающей скоростью теряют доверие граждан. Так, согласно результатам проведенного по методике «Социокультурный портрет региона» в мае-июне текущего (2018) года социологического опроса населения Курской области2, на первом месте по степени недоверия оказались СМИ - каждый второй опрошенный (50%) дал ответ «Не очень доверяю» или «Совсем не доверяю». Если же вести речь о доверии как таковом, то уровень доверия в регионе администрации области составил 40,9%, муниципальным органам управления -37,2%, Курской областной думе - 34,7%, региональным отделениям политических партий - 28,5%.
Если обратиться в рамках сравнения к результатам другого полевого исследования, проведенного в 2015 году в Белгородской области по несколько иной методике («Оценка эффективности реализации стратегии "Формирование регионального солидарного общества"», то здесь правительству области выразили доверие еще меньше - 32% опрошенных, столько же (32%) - главам местного самоуправления городского округа (муниципального района), областной думе - 29%3. Здесь, как и в Курской области, было проявлено сочетание сравнительно низкого уровня институционального доверия с явно выраженным патернализмом. Последнее выразительно свидетельствует о весьма существенном отчуждении самих жителей от политической жизни, от сферы принятия социально значимых решений. Исследо-
1 Лапин Н.И. Проблемное поле российской модернизации и воспитание субъектов ее регулирования // Проблемы социокультурных исследований и проектирования модернизации в регионах и муниципальных образованиях России: материалы XII Всероссийской научно-практической конференции по программе «Проблемы социокультурной эволюции России и ее регионов». -Самара: Самарский университет, 2016. - С. 10.
2 Опрос проведен на базе научно-исследовательской социологической лаборатории Курского государственного университета в 34 населенных пунктах Курской области среди взрослого населения (от 18 лет и старше). В исследовании приняли участие 550 респондентов. Выборочная совокупность - стратифицированная, многоступенчатая, случайная на этапе отбора респондентов выборка. Контролируемые признаки выборки - тип поселения (городское - сельское население), пол и возраст. Ошибка выборки по одному контролируемому признаку не превышает 3%.
3 Бабинцев В.П. Власть и общество в «провинциальном» регионе: специфика взаимодействия // Власть. - М., 2017. - Т. 25, № 3. - С. 37-38.
вания фиксируют наличие существенного дисбаланса между социумом и культурой, в частности, между общественными ожиданиями и политической культурой.
В российских регионах на основе «Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года» разработаны свои стратегии развития до 2020 года. Наше обращение методом контент-анализа к данным стратегиям, разработанным в регионах Центрального Черноземья, показало, что социально-экономическое состояние, представленное в документах, некорректно отражает ситуацию в регионах, сложившуюся на сегодняшний день. Ряд стратегических документов был разработан ранее 2010 года, что соответствовало иным социально-культурным, экономическим и политическим условиям развития территориальных общностей. Мы выявили, что цель как одна из ведущих составляющих развития регионов в большинстве рассматриваемых стратегий была сформулирована по шаблону типового макета программы экономического и социального развития субъекта Российской Федерации, не охватывающего реалий функционирования и развития региона с его собственным ресурсным потенциалом. Пять из шести регионов Центрального Черноземья в качестве цели стратегии опережающего развития указали на устойчивое повышение качества жизни населения, четыре - на высокие темпы экономического роста и снижение социального неравенства. Ряд ключевых задач в стратегиях регионов оказался практически списанным под копирку... Как результат - многие стратегические задачи оказались выполненными лишь на бумаге.
В настоящее время идет активная разработка новых стратегий развития регионов на перспективу до 2024 года и далее. Данный процесс следует охарактеризовать как в определенной мере спонтанный. Формируется заказ, осуществляется тендер, в результате проявляются те или иные исполнители. Новые команды (где-то региональные, как это имеет место в Воронежской области), где-то внешние (к примеру, Курская область) берутся за разработку стратегий. Есть опасение, что на выходе будут получены не действительные стратегии, а некие имиджевые проекты, как это уже было ранее. И дальше этого дело не пойдет. При стратегическом планировании социального развития регионов не учитываются социокультурные параметры, отражающие специфику общественного сознания и социального поведения, которые во многом определяют возможности и ограничения социального развития территориальных образований. Здесь или не отлажена или отсутствует институциональная инфраструктура разработки и реализации региональных стратегий. В разработке региональных стратегий, как правило, не участвуют сами граждане, представители регионального научного сообщества, общественных объединений и бизнеса.
Вместе с тем именно сейчас крайне важной является обращение к концептуализации социокультурных оснований стратегического развития регионов. Стратегии лишь в том случае могут стать жизнеобеспечивающими инструментами регионального развития, если в них будут отчетливо артикулированы контуры ценностно-смыслового пространства для социокультурного взаимодействия власти, бизнеса и общественности.
Воссоздадим в целом уже обозначенные в документальных источниках ведущие приоритеты социально-экономического развития регионов Центрального Черноземья. В Белгородской области - развитие человеческого потенциала; создание высоко конкурентной институциональной среды, стимулирующей предпринимательскую активность и привлечение капитала в экономику; структурная диверсификация экономики на основе инновационно-технологического развития; закрепление и расширение конкурентных преимуществ в традиционных сферах (аграрный сектор, переработка природных ресурсов); укрепление внешнеэкономических позиций, повышение эффективности участия в общероссийском и мировом разделении труда; переход к новой модели пространственного развития экономики1. Отметим, что подавляющее число обозначенных приоритетов последовательно и довольно успешно реализуется в социально-экономической политике данного региона.
Стратегические ориентиры развития Воронежской области: модернизация (структурная, техническая, организационная) регионального индустриально-аграрного производственного комплекса; формирование единого и взаимоувязанного с сектором реальной экономики научно-образовательного и инновационно-технологического центра; создание транспортно-логистического центра для решения общероссийских и внутриобластных задач; организация межрегионального финансово-управленческого центра; эффективное развитие туристско-рекреационного комплекса, связанного с сохраняемым культурным наследием, природными ресурсами и потенциалом социальной сферы2. Следует отметить, что следование обозначенным ориентирам в регионе встречает некоторые затруднения, о серьезных инновационных подвижках в регионе вести речь на данное время затруднительно. Транспортно-логистический центр в Воронеже на сегодняшний день так и не сформирован.
Стратегия Липецкой области направлена, прежде всего, на обеспечение устойчивого повышения уровня и качества жизни населения, сокращение разрыва в уровне социально-экономического развития между муниципальными образованиями области. Стратегические цели Липецкой области: диверсификация промышленности области; создание предприятий, ориентированных на производство продукции с более высоким уровнем добавленной стоимости; создание предприятий по производству импортозамещающей продукции; создание условий для ускоренного развития промышленности области на основе внедрения и коммерциализации наукоемких технологий; вовлечение в производственную деятельность формально не занятого в экономике области населения; совершенствование работы с отходами предприятий, улучшение экологической ситуации3. Заметим, что реализация обозначенных целей в регионе в пер-
1 Стратегия социально-экономического развития Белгородской области на период до 2025 года. - https://belregion.ru/region/ priorities/
2
Закон Воронежской области от 30 июня 2010 года № 65-ОЗ «О стратегии социально-экономического развития Воронежской области на период до 2020 года». - http://docs.cntd.ru/document/460176192
3 Стратегия социально-экономического развития Липецкой области на период до 2020 года. - http://docs.cntd.ru/document/ 872606764
вые годы после принятия стратегии протекала далеко не в самых благоприятных для региона условиях, когда спрос на продукцию промышленного производства резко упал. Лишь в последние годы ряд направлений получили новый импульс к развитию, чему в немалой степени способствовал курс страны на импортозамещение.
Для стратегии социально-экономического развития Орловской области характерны социальная ориентация, полагающая главной целью повышение уровня и качества жизни населения региона; устойчивое развитие области как необходимое условие положительной динамики социально-экономических процессов, их сбалансированность и эко-логичность; межрегиональное и международное сотрудничество, способствующее созданию условий для сочетания региональных, межрегиональных, общероссийских и международных интересов при решении стратегических проблем экономического, социального, экологического и территориального развития1. Отметим, что формулировка ориентиров развития является довольно абстрактной, что не позволяет в должной мере отследить степень их соблюдения. Реальная практика свидетельствует о том, что проблем в социально-экономическом развитии региона, скорее, больше, чем достижений.
Генеральной целью Стратегии социально-экономического развития Тамбовской области является вхождение в группу лидирующих регионов ЦФО и сохранение данных позиций по темпам роста уровня жизни и комфортности проживания, динамике развития, инновационной активности и инвестиционной привлекательности. Инновационная траектория развития региона предполагает модернизацию социальной инфраструктуры, рост производительности труда, развитие новых секторов экономики, повышение качества государственных услуг и развитие государственно-частного партнерства2. Заметим, что существенные подвижки в социально-экономическом развитии региона стали ощутимы лишь с приходом нового губернатора.
Наконец, основная цель стратегии развития Курской области - создание условий для эффективного использования человеческого потенциала с целью повышения благосостояния и качества жизни населения на основе обеспечения конкурентоспособности Курской области. Приоритетами стратегии являются совершенствование законодательной базы в регионе, создание позитивного инвестиционного имиджа, диверсификация экономики, содействие развитию малого и среднего бизнеса, комплексное развитие городских и сельских территорий, а также государственная поддержка проектов регионального развития, а также инициатив органов местного самоуправления3. Обозначенные ориентиры последовательно воплощаются в жизнь, при этом региону явно недостает динамичности развития.
Анализ стратегических документов регионов приводит к выводу о том, что при их подготовке не в должной мере принимались во внимание социокультурные факторы развития данных субъектов РФ. «Монетарно-технократи-ческий» образ будущего в них стал доминантой. Соответственно при разработке новых стратегических документов регионов Центрального Черноземья крайне важно сделать акцент на актуализации человеческого потенциала, на проявлении новых трендов будущего развития, на более пристальном анализе возможных угроз и открывающихся возможностей.
Необходимость учета социокультурных факторов в реализации реформ и модернизационных проектов подчеркивается в одной из последних экспертных работ, выполненных под эгидой Центра стратегических разработок (ЦСР), -«Социокультурные факторы инновационного развития и успешной имплементации реформ»4. В данной работе указывается на важность при подготовке документов стратегического развития России максимального учета социокультурных факторов, способствующих (или препятствующих) инновационному экономическому развитию России, а также имплементации необходимых для этого реформ; определения регионов, в которых социокультурные факторы будут скорее способствовать (а возможно, препятствовать) такого рода развитию и реализации соответствующих реформ; формулировки рекомендаций по проектированию реформ с учетом социокультурной специфики населения России.
Помимо того, подчеркнем необходимость актуализации вопроса о сборке субъектов развития, способных обеспечить целостность стратегического управления. По сути, речь идет о разработке новых, эффективных моделей управления, в основу которых был бы положен консенсус органов власти, бизнеса и общества. Механизмы реализации таких моделей - социальное и гражданское участие, «народная экспертиза», общественный контроль, эксперто-сорсинг, краудсорсинг и другие технологии, способствующие плодотворной коммуникации в публичном пространстве межсекторного взаимодействия.
1 Об утверждении Основных направлений Стратегии социально-экономического развития Орловской области на период до 2020 года. - http://docs.cntd.ru/document/446614833
2 О Стратегии социально-экономического развития Тамбовской области на период до 2020 года. - http://docs.cntd.ru/docu теп1/467400857
3 Информация о Стратегии социально-экономического развития Курской области на период до 2020 года. - http://adm.rkursk. ru/index.php?id=2&mat_id=815
4 Социокультурные факторы инновационного развития и успешной имплементации реформ / А. А. Аузан, М.А. Авдиенкова, Д.А. Андреева, А.И. Бахтигараева и др. - М.: РЭШ, Институт национальных проектов. - 192 с.
