CC BY
43
-
ДЕМЬЯНЕНКО Александр Н иколаевич
Доктор географических наук, профессор, главный научный сотрудник Институт экономических исследований ДВО РАН, ул. Тихоокеанская, 153, Хабаровск, Россия, 680042
DEMYANENKO
Alexander
Nikolaevich
Doctor of geography, professor, chief researcher Economic Research Institute FEB RAS, 153, Tikhookeanskaya Street, Khabarovsk, Russia, 680042
© Демьяненко А.Н., 2016
ПЛМ^ШЙЙ^
УДК 332
О СТРАТЕГИЧЕСКИХ ИНИЦИАТИВАХ ПО РАЗВИТИЮ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА
В статье в контексте исторического опыта освоения Дальнего Востока в досоветский период отечественной истории анализируется пакет законодательных актов, принятых в последние годы и имеющих целью развитие данного макрорегиона.
Дальний Восток России, региональное развитие, исторический опыт
ON THE STRATEGIC INITIATIVES FOR DEVELOPMENT OF RUSSIAN FAR EAST IN THE CONTEXT OF HISTORICAL EXPERIENCE
A set of legislative acts adopted in recent years and focused on the development of the Far East is analyzed in the article in the context of historical experience of development of the macroregion in pre-Soviet period of Russian history.
Russian Far East, regional development, historical experience
Работа выполнена в рамках программы фундаментальных исследований ДВО РАН «Дальний Восток», проект № 15-Г-8-005.
й а
кегианалмстика
¡З^ТЕ
^ ж
РО!: 10.14530/гед.2016.3
__Л
1 тт.^»^' Ш^егО.
Не прошло и пяти лет, как мы все стали свидетелями смены геополитических приоритетов (во всяком случае, на уровне деклараций) с Запада на Восток. Поводом очередного «поворота на Восток», на первый взгляд, послужило в общем не бог весть какое важное событие: саммит АТЭС, прошедший в 2012 г. во Владивостоке.
По давней русской традиции принимать гостей, а особенно гостей зарубежных, принято с размахом. Размах был: кампус ДФУ на Русском острове, мосты в количестве трёх штук, модернизация аэропортового комплекса и много что ещё. Каков бы реальный масштаб вложений, сказать сложно. По официальным данным, объём инвестиций только в рамках подпрограммы «Развитие г. Владивостока как центра международного сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанского региона» составил 284 156,6 млн рублей. Но определить эффекты от реализации этого мегапроекта для экономики Дальнего Востока гораздо сложнее.
Впрочем, ожидать отдачи от этих вложений вряд ли следует, хотя бы уже в силу того, что носили они преимущественно имиджевый характер1. Они скорее
Л.
1 При этом в словосочетании «имиджевый проект» нет никакой негативной коннотации. Сама по себе идея использовать то или иное событие - спортивное (Олимпийские игры), политическое (саммит АТЭС) или иное - для создания позитивного имиджа того или иного места (города или региона) и последующее продвижение этого события могут быть весьма плодотворными. В случае успеха такого «имиджевого проекта» город (много реже регион) может получить дополнительные импульсы развития своей экономики и социальной сферы, но это никоим образом не проявляется автоматически: не бывает так, что сегодня - «имиджевый проект», а уже завтра - бурный рост экономики. Имиджевый проект может запустить экономическое и социальное развитие только в том случае, если он органично вписан в стратегию развития соответствующего города или региона. В противном случае реализация имиджевого проекта может привести и к негативным последствиям. Из работ последних лет, в
работали не столько на экономику Дальневосточного макрорегиона (хотя полностью отрицать их влияние вряд ли разумно), сколько носили демонстрационный характер. Весь мегапроект должен был свидетельствовать о том, что РФ готова к осуществлению активной государственной политики на Тихом океане.
Но были причины и, так сказать, внутреннего свойства. Начать можно с того, что в самом российском обществе давно и устойчиво укоренилось представление о том, что Россия - это не только Европа, но ещё и Азия. Поэтому лозунг «Сдвиг экономики на Восток» имеет давнюю и устойчивую традицию, но, как правило, к нему прибегали в тех случаях, когда имело место сочетание, как минимум, двух факторов.
Первый из них - наличие на Востоке тех или иных ресурсов, которые были уникальны (по качеству и масштабам) и необходимы не только для национальной экономики, но и востребованы на международных рынках. На разных этапах российской истории эти ресурсы были различны: пушнина («следуя» за которой, русские промышленники не только достигли Тихого океана, но создали Русскую Америку), драгоценные металлы (в первую очередь золото), водные биологические ресурсы (рыба, крабы и т.д.).
Но есть ещё один «ресурс», действующий постоянно - географическое положение макрорегиона. И на его рассмотрении есть смысл остановиться несколько подробнее. К сожалению, этот специфиче-
которых дан анализ лучших практик по реализации имиджевых проектов, порекомендуем [6]. Что же касается особенностей применения теории и практики брэндинга мест в нашем отечестве, то они рассмотрены в [5]. Не повторяя содержание этой работы, добавим лишь следующее: в мировой практике ещё не было случая, когда «имиджевый проект» рассматривался бы как пусковой механизм развития столь обширного и столь разнообразного по условиям и направленности развития территорий макрорегиона, как Дальний Восток.
й а
кегианалмстика
¡З^ТЕ
^ ж
РО!: 10.14530/гед.2016.3
__Л
^ ' п. ь. ]-
ский и уникальный «ресурс» обычно недооценивается1. И, как правило, география мстит за пренебрежительное отношение к ней. Только один пример: практически все разработчики стратегий с удовольствием рассуждают о том, что географическое положение российского Дальнего Востока на стыке наиболее экономически мощных и динамично развивающихся экономик создаёт возможности для развития макрорегиона. Правда при этом как-то забывается, что, несмотря на большую протяжённость сухопутных границ и ещё более протяжённую береговую линию, точек «входа» в экономики сопредельных страны практически нет. Единственное исключение - Южное Приморье с его достаточно развитой транспортно-логистической инфраструктурой. А если к этому добавить, что КНР, Япония, США и Россия, по определению С. Хантингтона [16], относятся к стрежневым государствам сразу четырёх разных цивилизаций, то можно предположить - такое соседство имеет не только положительные последствия, но и, как минимум, заключает в себе конфликтный потенциал. Конечно, в обозримой перспективе реализация этого потенциала маловероятна, но вполне возможна.
Второй фактор - наличие у государства российского возможностей обеспечить «поворот на Восток», ибо процесс этот весьма ресурсозатратен, и чем дальше, тем больше. А эти возможности, в свою очередь, в немалой мере зависели не только от состояния национальной экономики, но и от геополитической обстановки на Западе.
Отметим, что «поворот на Восток»,
Л.
1 Хотя ещё в 1974 г. была опубликована статья И.М. Маергойза [10], посвящённая обоснованию уникальности экономико-географического положения Дальнего Востока и возможным направлениям его использования. Конечно, за прошедшие годы многое изменилось (например, самым существенным образом изменилась роль отдельных государств-соседей России на Тихом океане), но «география» в общем и целом осталась всё той же.
ж л- Ж■:■:■;^
который мы наблюдаем в настоящее время, вовсе не первый. Здесь будет уместным вспомнить, что только в ХХ в. таких «поворотов» было несколько, и каждый из них предполагал в явном или не очень явном виде сформулированную государственную стратегию. Первым по счёту можно считать «поворот» конца XIX - начала ХХ вв., когда Россия предприняла попытку закрепиться в качестве глобального игрока на Тихом океане. Реализация этой стратегии, несмотря на противодействие со стороны Японии, сопровождалась не только созданием уникальных инфраструктурных объектов (КВЖД, Амурская железная дорога, порт Владивосток), но и организацией переселенческого движения. В общем, тот каркас инфраструктурного обеспечения территории Дальнего Востока, который был заложен в тот период, всё ещё работает на экономику макрорегиона. Другое дело, что в настоящее время нет тех институтов развития, которые были созданы в досоветский период.
Ещё один «поворот на Восток» был осуществлен в предвоенные годы. Но если предыдущий поворот реализовывался в рамках концепции экономической экспансии в пределы Северо-Восточного Китая и отчасти Кореи, то «первый советский поворот на Восток» - это нечто принципиально иное. Прежде всего, его цель - вовсе не мирная экономическая экспансия в духе Витте-Столыпина, а создание форпоста на Тихом океане. Да и методы достижения целей радикально различались: в первом случае - сугубо экономические, во втором - неэкономические.
Следующего «поворота» пришлось ждать достаточно долго. Знаковым проектом этого второго и последнего поворота на Восток советской эпохи стал БАМ. Можно по-разному относиться к результатам реализации этого поворота, как и его наиболее значимого проекта, но очевидно, что это была попытка реализовать в новых условиях старую стратегию. В обоих случаях в качестве системообразующего эле-
й а
кегианалмстика
¡З^ТЕ
^ ж
РО!: 10.14530/гед.2016.3
__Л
мента выступали инфраструктурные мега-проекты. В первом случае - Транссиб с его южным ответвлением в виде КВЖД, а во втором - БАМ1. Увы, но если первая стратегия, даже будучи реализованной не в полном объёме в силу причин неэкономического свойства, задала импульс экономического развития макрорегиона, то второе «издание» стратегии, ориентированной на опережающее развитие магистральной инфраструктуры, оказалось неудачным. Строительство железнодорожной магистрали не привело, как это ожидалось, к созданию «территории опережающего развития» или, как тогда обозначали, «зоны хозяйственного освоения БАМа».
То, что очередной «поворот на Восток» пришёлся на начало второго десятилетия XXI в., в немалой мере было обусловлено как раз благоприятным сочетанием упомянутых выше факторов. Итак, в 2012 г. последовал призыв «поймать китайский ветер в паруса нашей экономики», что, с одной стороны, можно рассматривать как смену геополитических ориентиров, а с другой - в распоряжении государства были ресурсы, которые позволили бы обеспечить «поворот на Восток».
И вслед за призывом последовал ряд инициатив, которые по своей сути имели стратегический характер. То есть авторы этих инициатив исходили из предположения, что Дальневосточный макрорегион развивается не так быстро, как бы хотелось, и направление его развития - не совсем то. Иначе говоря, нужны перемены и в целевых установках, и в способах их достижения.
И вот уже в марте 2013 г. вновь созданное Министерство по развитию Дальнего Востока представило государственную программу «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона», ключевая роль в кото-
1 Хотя справедливости ради следует отметить, что БАМ начали строить ещё в предвоенные годы. Была тогда такая организация - БАМлаг.
рой отводилось комплексным инвестиционным проектам (КИПам). При этом разработчики программы явно испытывали затруднения с формулированием того, что есть КИПы, и для достижения каких конкретно целей они предназначены. Но уже сам набор КИПов свидетельствовал о желании развивать территорию «ДВ и БР».
Правда, здесь нежданно-негаданно выяснилось, что состояние экономики оставляет желать лучшего. И в августе 2013 г. в условиях нарастания кризисных явлений в экономике реализация КИПов, требующих привлечения огромных объёмов бюджетного финансирования, стала неподъёмной задачей. Но так как «поворот на Восток» никто не отменял, более того, «санкционая война» в ещё большей мере актуализировала означенный «поворот», то развитие Сибири и Дальнего Востока было объявлено «национальным приоритетом на весь XXI век». В новой версии государственной программы, принятой в апреле 2014 г. , на смену КИПам пришли ТОРы. При этом соответствующий Ф3-473 о том, что есть ТОРы, и как их создавать и управлять ими, был принят только в декабре 2014 г. При этом ТОРы в этом законе стали именоваться уже территориями опережающего социально-экономического развития, или ТОСЭРами2.
Не входя в обсуждение Ф3-473, как и ФЗ-252 (это требует отдельного разговора), обратим внимание только на два обстоятельства. Первое: если ТОРы или ТОСЭРы должны генерировать импульсы развития региона, то почему законодатель прошёл мимо очевидного вопроса, а именного того, каким образом эти импульсы будут распространяться на территории, которые не получили статуса опережающего развития? Более того, нет ясности и в отношении того, в каком направлении эти ТОРы или ТОСЭРы будут эволюционировать. Поэтому вовсе не случайной является реакция первых резидентов: «хотим чётко понимать будущее» [13, с. 15]. Второе: предлагаемая законодателем система управления ТОРами (или всё-таки ТОСЭРами?) крайне сложна. И здесь опять дадим слово резиденту, который на вопрос журналиста «Какие бы изменения вы внесли в закон?» ответил следующее: «...важно, чтобы закон имел простое
1
►егмоналмсвжа
Далее последовали ФЗ-212 «О свободном порте Владивосток» от 13 июля 2015 г. и, как апофеоз институциональных новаций, ФЗ-119 от 1 мая 2016 г., который больше известен как «Закон о дальневосточном гектаре»1.
Но тут выяснилось, что и ФЗ-212, и Ф3-473 требуют корректировки. И появляется ещё один федеральный закон за номером 252 от 3 июля 2016 г «О внесении изменений в Федеральный закон «О территориях опережающего социально-экономического развития в Российской Федерации» и Федеральный закон «О свободном порте Владивосток»».
Здесь можно было бы ещё упомянуть о соответствующих постановлениях Правительства РФ и решениях региональных органов власти в развитие упомянутых выше институциональных новаций, но оставим их рассмотрение на будущее, когда станут более или менее очевидны практические результаты.
Но от чего не могу удержаться, так это от того, чтобы не выказать своё недоумение относительно ФЗ-252 в той его части, которая относит к «свободному порту Владивосток»:
- городской округ Петропавловск-Камчатский,
- муниципальный район Ванино в Хабаровском крае,
- городской округ Корсаковский (Сахалинская область) и
- городской округ Певек, что в Чукотском автономном округе.
Так и хочется спросить: а на карту
администрирование» [15, с. 21]. А в продолжение мнение представителей экспертного сообщества: «Не вполне понятно, как ТОРы будут взаимодействовать с другими механизмами развития регионов» [14, с. 214].
1 Попытки провести поверхностные аналогии между «дальневосточным гектаром» и политикой крестьянской колонизации Дальнего Востока царской эпохи чреваты грубыми ошибками. Например, хотя бы потому, что тогда не было «раздачи земли».
ШшШшШШШ
РО!: 10.14530/гед.2016.3
уважаемый законодатель при этом смотрел?
Теперь следует прерваться и сделать экскурс в историю. Если мы обратимся к досоветской истории освоения Дальнего Востока, то узнаем: никакого министерства по развитию этого макрорегиона тогда не было. Не было и специального закона о его развитии. Более того, не было даже государственной программы развития Дальнего Востока. Но экономическое развитие макрорегиона имело место быть.
Это развитие обусловливалось тем, что были разработаны и система правил (институтов), и система организаций, «играющих» по этим правилам, целью которых было обеспечение развития (колонизации) Дальнего Востока (без «Байкальского региона», но с Забайкальем).
Коротко о правилах . Вслед за юридическим установлением государственной границы последовал закон от 21 марта 1861 г. Напомним, что именно этот закон, которым были утверждены «Правила для поселения русских и иностранцев в Амурской и Приморской областях», служил «основанием всего пореформенного законодательства о заселении восточной окраины Сибири» [8, с. 285]. Узаконение это имело целью привлечение в Приамурский край всех тех элементов, которые могли бы содействовать его развитию и не требовали от правительства организации самого переселения. При этом всем, изъявившим желание переселиться в Приамурский край, был предоставлен выбор как способа водворения, так и самого характера поземельных отношений. Ещё одной особенностью «Правил» 1861 г. было установление максимальной величины семейной доли в
2 В данной работе нет возможности дать детальный анализ источников, поэтому ограничимся лишь перечислением наиболее значимых [1; 8; 11; 14]. Также следует упомянуть о первых трёх выпусках «Антологии экономической мысли на Дальнем Востоке» [2; 3; 4], в которых представлены наиболее значимые публикации, посвящённые досоветскому этапу освоения макрорегиона.
й е-
►егионалистика
¡З^ТЕ
__Л
' П. Е\Ь
100 десятин (или несколько более 109 га в метрической системе - почувствуйте разницу с «дальневосточным гектаром»). Наконец, согласно всё тем же «Правилам» 1861 г., амурским переселенцам был предоставлен широкий набор льгот, включающий освобождение переселенцев от подушных податей - навсегда, от рекрутской повинности - на 10 лет, от платы за пользование землей - на 20 лет. Увы, но реализация закона от 21 марта 1861 г. столкнулась с рядом обстоятельств, которые законодатель не смог предвидеть. Злую шутку сыграла география: затраты, связанные с переселением на Амур, оказались чрезмерными для многих, стремившихся на Дальний Восток, и они оседали в Оренбургской губернии, на Алтае. К тому же с конца 1860-х гг. переселенческое движение стало направляться преимущественно в Туркестан и в Степной край. И если в первой половине 1860-х гг. число амурских переселенцев составляло 1 000 -1 500 человек в год, то в 1870-х гг. счёт шёл на десятки человек. Итак, можно констатировать, что рассматриваемый закон 1861 г., несмотря на все свои достоинства, был сделан скорее на перспективу.
Поэтому вовсе не случайно, что закон от 1 июня 1882 г. сохранил все льготы закона 1861 г., а также не только подтвердил максимальную норму надела в 100 десятин, но и установил минимальную - в 15 десятин на душу. Кроме того, были введены безвозвратные пособия, а также освобождение переселенцев от всех государственных повинностей сроком на 5 лет. В 1886 г. были введены сроком на 6 лет «Правила о перевозке переселенцев морем», которыми были предусмотрены пособия нуждающимся при водворении.
Также можно вспомнить закон от 22 июня 1900 г., которым было предусмотрено выделение кредита на образование временной Уссурийской партии для заготовления переселенческих участков.
Теперь об организациях. Их было много, как формальных, так и неформаль-
т
йЕ* й
РО!: 10.14530/гед.2016.3
■УЧ-;'- ч.у . '«С''.'-'. Г >4 .«• • " ЧУ : ^С^^й^таЙ^»»-'^
ЛИЙ
......м
^ . ..;
ных, как «центральных», так и «местных». Что касается формальных, то в первую очередь нужно назвать немногочисленный, но эффективно функционирующий аппарат (канцелярия) приамурского генерал-губернатора. Эффективность системы в немалой степени обеспечивалась привлечением к работе «неформальных» организаций, причём как научно-исследовательских (Общество изучения Амурского края, Приамурский отдел РГО и т.д.), так и сугубо деловых (Приморское общество сельского хозяйства и т.п.). При этом обычны были совместные совещания администрации и предпринимателей, на которых обсуждались реальные проблемы развития отдельных отраслей и территорий Дальнего Востока (сельского хозяйства, горного дела, лесной промышленности и рыболовства и т.п.) и предлагались решения этих проблем1.
Особого внимания заслуживает и деятельность Переселенческого управления, на которое с 1896 г. возлагались обязанности не только по определению контингента будущих переселенцев, но и организации переселенческого движения, подготовке мест вселения и попечению о первоначальном устройстве переселенцев.
А теперь обратимся к досоветскому опыту разработки и реализации крупных инвестиционных проектов. Например, здесь следует вспомнить постройку Амурской железной дороги. В 1907 г. Совет министров принимает решение об организации Амурской экспедиции для колониза-
1 Материалы этих совещаний, как правило, публиковались, что делало доступным для широкой общественности не только результаты обсуждений, но и сам ход этих обсуждений, то есть выработки решений. См., например, «Совещание лесопромышленников Приамурского края 15.10.1911 г. во Владивостоке» [9] и «Совещание рыбопромышленников Дальнего Востока во Владивостоке в ноябре 1912 г.» [7]. Более того, при непосредственном участии Н.Л. Гондатти, приамурского генерал-губернатора в 1910-1917 гг., осуществлялось издание «Материалов по изучению Приамурского края».
шшС?1
►егмоналмсвжа
ционного обследования района Амурской железной дороги, которая имела комплексный характер, и к участию в которой были привлечены уполномоченные всех ведомств, которые были связаны с колонизационным делом на Дальнем Востоке. Во главе экспедиции был назначен приамурский генерал-губернатор Н.Л. Гондатти. В 1909 г. при Совете министров создаётся специальный координационный орган -Комитет по заселению Дальнего Востока во главе с премьер-министром П.А. Столыпиным, которому было поручено общее руководство проектом. Дорога была построена и успешно функционирует до сих пор. А вот материалы Амурской экспедиции до сих пор толком не изучены и не используются современными разработчиками региональных программ и стратегий.
Вместо заключения
Здесь лишь процитируем Д. Норта: «История имеет значение. Она имеет значение не просто потому, что мы можем извлечь уроки из прошлого, но и потому, что настоящее и будущее связаны с прошлым непрерывностью институтов общества. Выбор, который мы делаем сегодня или завтра, сформирован прошлым. А прошлое может быть понято нами только как процесс институционального развития» [12, с. 12].
Список литературы
1. Алексеев В.В. Алексеева Е.В., Зубков К.И., Побережников И.В. Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике. ХУ1-ХХ века. М.: Наука, 2004. 600 с.
2. Антология экономической мысли на Дальнем Востоке. Вып. 1. Колонизационные процессы в Приамурском крае на рубеже XIX-XX веков. Хабаровск: РИОТИП, 2008. 208 с.
3. Антология экономической мысли на Дальнем Востоке. Вып. 2. Исследование сельской экономики Приамурского края между Русско-японской и Первой мировой. Хабаровск: РИОТИП, 2009. 288 с.
DOI: 10.14530/reg.2016.3
4. Антология экономической мысли на Дальнем Востоке. Вып. 3. Амурская Экспедиция 1910 года. Хабаровск: Хабаровская краевая типография, 2010. 288 с.
5. Демьяненко А.Н., Украинский В.Н. Брэн-динг мест: зарубежный опыт и мутации на российской почве // Пространственная экономика. 2013. № 4. С. 164-179.
6. Динни К. Брендинг территорий. Лучшие мировые практики. М.: Манн, Иванов и Фер-бер, 2013. 336 с.
7. Журналы Совещания рыбопромышленников Дальнего Востока во Владивостоке в ноябре 1912 г. / Под ред. С.А. Тихенко. Хабаровск: Типография канцелярии Приамурского Генерал-губернатора, 1912.124 с.
8. Колонизация Сибири в связи с общим переселенческим вопросом. СПб., 1900. 383 с.
9. Лесопромышленность / Под ред. управляющего гос. имуществами П.И. Делле. В 2 т. Хабаровск: Типография канцелярии Приамурского Генерал-губернатора, 1912.
10. Маергойз И.М. Уникальность экономико-географического положения советского Дальнего Востока и некоторые проблемы его использования в перспективе // Вестник Московского университета. Серия 5: География. 1974. № 4. C. 3-9.
11. Минакир П.А., Прокапало О.М. Региональная экономическая динамика. Дальний Восток. Хабаровск: ДВО РАН, 2010. 304 с.
12. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Начала, 1997. 180 с.
13. Никитенко В. Мы хотим четко понимать будущее // Дальневосточный капитал. 2016. № 1. С. 15.
14. Поворот на Восток: Развитие Сибири и Дальнего Востока в условиях усиления азиатского вектора внешней политики России. М.: Международные отношения, 2016. 448 с.
15. Сушенцова Т. Новый виток «Приморского кольца»: путь резидента // Дальневосточный капитал. 2016. № 1. С. 20-23.
16. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003. 603 с.
References
1. Alekseyev V.V. Alekseyeva E.V., Zub-
~ 0 L '
regionalistica.org 2016 Том 3 № 3 12
ШЩШ;:^
rXMj
b а
►егионалистика
iJtTE
^ Ж
• D.I:. I,
Л.
kov K.I., Poberezhnikov I.V. Asiatic Russia in Geopolitical and Civilizational Dynamics. 16th -20th Centuries. Moscow, 2004. 600 p. (In Russian)
2. The Anthology of Economic Thought in the Far East. Issue 1. Colonization Processes in Priamurye Region at the Turn of 20th Century. Khabarovsk, 2008. 208 p. (In Russian)
3. The Anthology of Economic Thought in the Far East. Issue 2. Researching the Rural Economy of the Priamurye Region between the Russian-Japanese and the 1st World War. Khabarovsk, 2009. 288 p. (In Russian)
4. The Anthology of Economic Thought in the Far East. Issue 3. The Amur Expedition of 1910. Khabarovsk, 2010. 288 p. (In Russian)
5. Demyanenko A.N., Ukrainsky V.N. Branding of Places: Foreign Experience and Mutation within Russian Circumstances. Prostranstvennaya economika [Spatial Economics]. 2013. No. 4. Pp. 164-179. (In Russian)
6. City Branding. Theory and Cases. Ed. by K. Dinnie. Moscow, 2013. 336 p. (In Russian)
7. Daybooks of the Meeting of Fishermen of Far East in Vladivostok in November 1912 / Ed. by S.A. Tikhenko. Khabarovsk, 1912. 124 p. (In Russian)
8. The Colonization of Siberia in Connection with the General Question of Resettlement. S.Petersburg, 1900. 383 p. (In Russian)
9. Lumber Industry / Ed. by P.I. Delle. 2 Vols. Khabarovsk, 1912. (In Russian)
10. Maergoyz I.M. The Uniqueness of the Economic and Geographical Position of the Soviet Far East, and Some Problems of Its Use in the Future. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 5: Geografiya [Moscow University Bulletin. Series 5. Geography]. 1974. No. 4. Pp. 3-9. (In Russian)
11. Minakir P.A., Prokapalo O.M. Regional Economic Dynamics. The Russian Far East. Khabarovsk, 2010. 304 p. (In Russian)
12. North D. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Moscow, 1997. 180 p. (In Russian)
13. Nikitenko V. We Want a Clear Understanding of the Future. Dalnevostochniy kapital [Far Eastern Capital]. 2016. No. 1. P. 15. (In Russian)
14. Turn to the East: The Development of Siberia and Far East in the Face of Increasing Asian Vec-
Г
¡Ш
r>vv
DOI: 10.14530/reg.2016.3
'-J' ■ r-'^-ч4 f
ш
mm.
mm
Шт
tor of Russian Foreign Policy. Moscow, 2016. 448 p. (In Russian)
15. Sushentsova T. A New Round of «Primorsky ring»: The Way of Resident. Dalnevostochniy kapital [Far Eastern Capital]. 2016. No. 1. Pp. 2023. (In Russian)
16. Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. Moscow, 2003. 603 p. (In Russian)
Для цитирования:
Демьяненко А.Н. О стратегических инициативах по развитию Дальнего Востока России в контексте исторического опыта // Регионалистика. 2016. Т. 3. № 3. С. 6-13.
For citing:
Demyanenko A.N. On the Strategic Initiatives for Development of Russian Far East in the Context of Historical Experience. Regionalistica [Regionalistics]. 2016. Vol. 3. No. 3. Pp. 6-13. (In Russian)
'yjJtCH. & - I
regionalistica.org 2016 Том 3 № 3 13
