CC BY
52
№ 3 - 2014 г. 10.00.00 филологические науки
УДК 612.821:800.003.7
О СТЕПЕНЯХ ПРОЯВЛЕННОСТИ МЕТАЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ В ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ СТИЛИЗАЦИЙ)
Т. Д. Богачанова
ГБОУ ВПО «Новосибирский государственный медицинский университет» Минздрава
России (г. Новосибирск)
Данная статья посвящена изучению степеней проявленности метаязыкового сознания в результате текстовой деятельности языковой личности — во вторичных текстах разных типов. В ней показано, что во вторичных текстах и метатекстах реализуются разные уровни метаязыкового сознания, что оказывает влияние на доминирование тенденций к персонализации или деперсонализации, связанных с отражением или нивелированием свойств языковой личности в тексте.
Ключевые слова: лингвоперсонология, языковая личность, вторичный текст, метатекст, метаязыковое сознание, тенденция к персонализации и деперсонализации.
Богачанова Татьяна Дмитриевна — преподаватель кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации ГБОУ ВПО «Новосибирский государственный медицинский университет», соискатель кафедры стилистики и риторики ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет», e-mail: besserde4naya@mail.ru
В данной работе мы попытались рассмотреть некоторые актуальные проблемы лингвоперсонологии. В круг наших интересов входило изучение языковой личности, вторичного текста, метатекста, степеней проявленности метаязыкового сознания.
Цель написания статьи состоит в том, чтобы, опираясь на теоретические работы исследователей [3, 4, 6, 8-10], проследить соотношение степеней проявленности метаязыкового сознания в тексте с действием тенденции к персонализации и деперсонализации при помощи проведения лингвистического эксперимента. В ходе данной работы предполагается выявление факторов, влияющих на доминирование тенденции к персонализации или деперсонализации.
Данное исследование проводилось при помощи лингвистического эксперимента. В качестве испытуемых привлекались студенты (не филологи) 1-го курса педиатрического, стоматологического, лечебного и фармацевтического факультетов [далее условно обозначенные нами ЯЛ-1, ЯЛ-2, ЯЛ-3 и т. д.] Новосибирского государственного
медицинского университета. Основным источником материала для исследования послужил фрагмент из рассказа М. М. Зощенко «Аристократка», который студентам необходимо было продолжить. Задание для написания вторичного текста было сформулировано так: «Внимательно прочитайте текст, напишите его продолжение и заключение». Это первый этап эксперимента.Затем полученные результаты были обработаны и подготовлены для проведения следующего этапа эксперимента: группе был роздан напечатанный вариант вторичных текстов с целью распознания авторов предложенных работ. Задание на данном этапе звучало так: «Изучите тексты, определите, кому они могут принадлежать и почему, свой ответ аргументируйте». После завершения индивидуальной письменной работы участники эксперимента перешли к обсуждению полученных результатов, по очереди высказывая свое мнение. При помощи видео-, аудиоустройств велась запись данной работы студентов с целью более точной обработки полученных результатов.
Так, эксперимент основывался на работе с текстом: на первом этапе студенты создавали вторичные тексты, опираясь на первичный текст, на втором — анализируя вторичные тексты, порождали собственные метатексты. В ходе эксперимента было проанализировано 80 вторичных текстов и 900 метатекстов.
Студенты, создавая свой вторичный текст, перенимали стиль, манеру написания автора, в этом случае можно говорить о стилизации, т. е. «намеренном построении художественного повествования ...в соответствии с принципами ... присущими индивидуальной манере писателя...» [1, с. 492]), или подражании — «произведении, воспроизводящем содержание, форму, стиль и т.п. какого-либо образца» [2, с. 140], или испытуемые создавали текст, не похожий на исходный, что влияло на установление авторства.
Порождение текстов и их анализ связан с понятием языковая личность, о котором первым заговорилВ. В. Виноградов [3] иизучением которого в современном языкознании занимается лингвистическая персонология [8] или лингвоперсонология [9].
Языковая личность, по мнению Ю. Н. Караулова, «набор языковых способностей, умений, готовностей производить и воспринимать речевые произведения» [4, с. 71], т. е. тексты. Текст — результат речевой деятельности, позволяющий смоделировать процесс речепорождения, а из него — сконструировать разные способы, определяющиеся типом языковой личности [6, с. 138]. Текст может дать некоторую информацию о языковой личности. В нашем случае речь идет о вторичном тексте как тексте, созданном на основе другого текста. Это результат первого этапа эксперимента, где студенты на основе рассказа М. М. Зощенко «Аристократка» создавали свои вторичные текста. При работе с текстом возникает метатекст, высказывание о высказывании, текст о тексте, где главную роль играет метаязыковое сознание, анализирующее, воспринимающее и создающее вторичные тексты. Метатексты в нашем эксперименте появляются на втором этапе, когда участники, анализируя полученные вторичные тексты и определяя их авторство, высказывают свою точку зрения. Рассмотрим параметры обнаружения и описания форм проявленности метаязыкового сознания.
При анализе экспериментальных данных мы опирались на степени проявленности метаязыкового сознания, выделенные в работе Н. Д. Голева, а именно, «молчаливый» или имплицитный уровень метаязыкового сознания, интуитивный уровень, эмпирическая рефлексия, оценка, уровень теоретизирования [10, с. 13].
В концепции персонализма французского философа Э. Мунье [7] выделяются две
основные тенденции, действующие при формировании личности: к персонализации и деперсонализации. Первая указывает на способность к проявленности (активности) свойств личности, вторая —к «нивелированию свойств личности» [6, с. 134], к пассивности в своих языковых проявлениях.
Таким образом, при проведении эксперимента мы ориентировались на степени проявленности метаязыкового сознания при текстопорождении и текстовосприятии, а также на тенденции к персонализации и деперсонализации.
При анализе вторичных текстов был сделан вывод, что при текстопорождении и текстовосприятии выявляются все степени проявленности метаязыкового сознания. Приведем пример вторичного текста ЯЛ-3 и метатекстов, созданных по нему, с последующим лингвистическим анализом.
Представленный текст иллюстрирует эмпирический уровень метаязыкового сознания. «Вопрос „Почему Вы считаете, что этот текст принадлежит именно этому автору?" переводит рефлексию в „светлое поле" сознания. Ее возможности в этой сфере у носителей языка существенно различаются, и различия могут носить как природный, так и „окультуренный" характер. Но можно предположить, что в целом на этом уровне метаязыковой рефлексии будут доминировать эмпирическая рефлексия по поводу конкретного феномена: бессистемные наблюдения о нем, отдельные эпизоды-примеры, ситуативно-эвристические догадки, выделение поверхностных, бросающихся в глаза дифференциальных признаков» [10, с. 13].
— Дак это ж вы его покусали, — сказал Григорий Иванович, — а честные люди — плати!
— Да как же я, если вы только что сами по рукам своей барышне дали, чтоб она не съела, но надкусить успела!
Понял Григорий Иванович, что не выкоробкаться, надо платить. Пошарил по карманам, а денег только на три хватит. Уж подумал к барышне своей обратиться, но по ее выпученным глазам и пережевывающему рту откусанное пирожное стало ясно, что у нее мышь повесилась.
А рот-то у нее открыт, и зуб этот золотой поблескивает. Я и подумал грешным делом, были бы щипцы — дернул! И еще б на вино театральное хватило.
Делать нечего, взглянул я на свои часы, которые непосильным трудом заработал, отдал в залог. С тех пор и забыл я дорогу в этот злосчастный седьмой номер! И этих аристократок за километр обхожу и вам советую! (ЯЛ-3) (здесь и далее сохранена авторская орфография и пунктуация).
Данный текст имеет эмпирическую основу, так как ЯЛ-3 не разграничивает в тексте себя, используя местоимение я, и главного героя. На протяжении всего текста одни чувства главного героя сменяются другими: возмущение, сожаление, поиски выхода, обида. Главный герой, исходя из ситуации, понимает, что платить необходимо, поэтому ищет пути решения, а именно, «Уж подумал к барышне своей обратиться», не случайно автор здесь использует частицу уж, как выражение безысходности. «Я и подумал грешным делом...», — автор размышляет, думает, но понимает, что данный вариант не совсем удачный. «Делать нечего», эта фраза показывает, что герой смирился с тем, что придется отдать часы, которые «непосильным трудом заработал».
Данный текст иллюстрирует действие тенденции к деперсонализации, так как его автор был определен участниками верно на 20 %.
Рассмотрим степени проявленности метаязыкового сознания при текстовосприятии на основе метатекстов, созданных участниками эксперимента по вторичному тексту ЯЛ-3.
Уровень «молчаливого» или имплицитного метаязыкового сознания реализуется в текстах, где «онтологическое содержание подавляет гносеологическое, которое в этом случае представлено нулевой (или, что точнее — потенциальной) степенью гносеологичности» [10, с. 13] и может быть представлено следующим метатекстом:
Просто кажется, что ЯЛ-9. Не могу объяснить (ЯЛ-5).
В данном случае участник не объяснил свой выбор автора.
Эмпирическая рефлексия может быть проиллюстрирована такими примерами:
Это ЯЛ-5, у нее всегда очень тонкий юмор, но она прямолинейная (ЯЛ-11).
Это ЯЛ-9, она скромная, но рассудительная («взглянул я на свои часы», «отдал в залог»), так бы поступила в этой ситуации (ЯЛ-4).
Это ЯЛ-3, пришлось платить, значит надо платить. Если приходится, значит, она и будет это делать, о чем говорит фраза «часы, которые непосильным трудом заработал, отдал в залог» (ЯЛ-6).
Эти метатексты участников основываются на знаниях о поведении, эмоциях, характере данной ЯЛ. Они ориентируются на похожие ситуации, которые происходили с авторами исходного текста, отмечая юмор, прямолинейность, рассудительность ЯЛ.
Логическая форма метаязыкового сознания представлена метатекстом ЯЛ-1.
Это ЯЛ-3, сужу по лексике, богатый словарный запас: «выпученным», «переживающему», «поблескивает». Суждение также присутствует: «И этих аристократок за километр обхожу и вам советую!» (ЯЛ-1).
ЯЛ-1 анализирует лексику, характерную именно для ЯЛ-3, также отмечает вывод, который делает автор данного текста.
Таким образом, при проведении лингвоперсонологического анализа мы пришли к следующим выводам. Вторичные тексты и метатексты получились разнообразные, так как были объектом метаязыковой рефлексии разных людей. Лингвоперсонологическая трактовка полученных экспериментальных данных дала возможность установить параметры лингвоперсонологических различий, согласно которым каждая языковая личность показывает себя по-разному при текстовосприятии (персонализованные/деперсонализованные). Авторство некоторых текстов было установлено на 20 % или не определено совсем, а авторы других текстов были выявлены на 60 %. Какова причина невысокой степени проявленности метаязыкового сознания? Возможно, у реципиентов не слишком развитое метаязыковое чутье, или с таким видом работы они столкнулись впервые, или участники эксперимента, ориентируясь на устную речь своих одногруппников, не были готовы анализировать их письменную речь.
В дальнейшем мы будем проводить данные эксперименты на других текстах в других учебных группах для выявления степеней проявленности метаязыкового сознания для подтверждения концепции о присутствии автора во вторичных текстах и созданных по ним метатекстах.
Список литературы 1. Бельчиков Ю. А. Стилизация / Ю. А. Бельчиков // Лингвистический
энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2002. — 709 с.
2. Большой академический словарь русского языка / Гл. ред. А. С. Герд. — М. ; СПб. : Наука, 2011. — Т. 18. — 772 с.
3. Виноградов В. В. О языке художественной прозы / В. В. Виноградов. — М. : Наука, 1980. — 657 с.
4. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. —8-е изд. — М. : Книжный дом ЛИБРОКОМ, 2014. — 264 с.
5. Лингвоперсонология : типы языковых личностей и личностно-ориентированное обучение : монография / Под ред. Н. Д. Голева, Н.В. Сайковой, Э. П. Хомич. — Барнаул ; Кемерово : Изд-во БГПУ, 2006. — 435 с.
6. Мельник Н. В. Деривационное функционирование русского текста :
лингвоцентрический и персоноцентрический аспекты : дис.....д-ра филол. Наук / Н. В.
Мельник. — Кемерово, 2011. — 400 с.
7. Мунье Э. Манифест персонализма / Э. Мунье. — М. : Республика, 1999. — 559 с.
8. Нерознак В. П. Лингвистическая персонология : к определению статуса дисциплины / В. П. Нерознак // Язык. Поэтика. Перевод : сб. науч. тр. — М. : Московский государственный лингвистический университет, 1996. — С. 112-116.
9. Нерознак В. П. Лингвокультурология и лингвоперсонология / В. П. Нерознак // Вавилонская башня-2 : Слово. Текст. Культура. Чтения 2002 2003. — М., 2003. — С. 13-17.
10. Обыденное метаязыковое сознание : онтологические и гносеологические аспекты. Ч. 1 : коллективная монография / Отв. ред. Н. Д. Голев. — Кемерово ; Барнаул, 2009. — 400 с.
SURVIVAL DEGREES OF METALANGUAGE CONSCIOUSNESSES IN THE TEXT (ON THE MATERIAL OF STYLISATION)
T. D. Bogachanova
SBEIHPE «Novosibirsk State Medical University of Ministry of Health» (Novosibirsk c.)
This article is devoted to studying of degrees of survival of metalanguage consciousness as a result of text activity of the language personality — in secondary texts of different types. In is shown that different levels of metalanguage consciousness are realized in secondary texts and metatexts. It has impact on domination of tendencies to personalisation or the depersonalization, connected with reflection or leveling of properties of the language personality in the text.
Keywords: lingvopersonology, language personality, secondary text, metatext, metalanguage consciousness, tendency to personalisation and depersonalization.
About authors:
Bogachanova Tatyana Dmitriyevna — teacher of linguistics and cross-cultural communication chair at SBEI HPE «Novosibirsk State Medical University of Ministry of Health», competitor of stylistics and rhetoric chair at FSBEI HPE «Kemerovo state university», e-mail: besserde4naya@mail.ru
List of the Literature:
1. Belchikov Y. A. Stylization / Y. A. Belchikov // Linguistic encyclopedic dictionary / Editor-in-chief V. N. Yartsev. — M.: Big Russian encyclopedia, 2002. — 709 P.
2. Big Academy dictionary of Russian / editor-in-chief A.S. Gerd. — M.; SPb.: Science, 2011.
— V. 18. — 772 P.
3. Vinogradov V. V. About language art prose / V. V. Vinogradov. — M.: Science, 1980.
— 657 P.
4. Y. N. Karaulov Russian and language personality / Y. N. Karaulov. — the 8th prod. — M.: Book house of LIBROKOM, 2014. — 264 P.
5. Lingvopersonology: types of language persons and personal focused training: monograph / Under the editorship of N. D. Golev, N. V. Saykova, E. P. Homich. — Barnaul; Kemerovo: BSPU publishing house, 2006. — 435 P.
6. Melnik N. V. Derivational functioning of the Russian text: lingvocentric and personocentic aspects: dis.....Dr. of phil. Science / N. V. Melnik. — Kemerovo, 2011. — 400 P.
7. Munye E. Personalism manifesto / E. Munye. — M.: Republic, 1999. — 559 P.
8. Neroznak V. P. Linguistic personology: definition of discipline status / V. P. Neroznak // Language. Poetics. Translation: theses. — M.: Moscow state linguistic university, 1996.
— P. 112-116.
9. Neroznak V. P. Lingvoculturoly and lingvopersonology / V. P. Neroznak // Babel tower-2:
Word. Text. Culture. Readings 2002 2003. - M, 2003. - P. 13-17. 10. Ordinary metalanguage consciousness: ontologie and gnoseological aspects. P.1: collective monograph / Editor-in-chief N. D. Golev. — Kemerovo; Barnaul, 2009. — 400 P.
