CC BY
16
УДК 811.161.1'28
Дмитрук Людмила Александровна
кандидат филологических наук Костромской государственный университет [email protected]
О СТАТУСЕ НЕКОТОРЫХ ЕДИНИЦ ЛЕКСИКО-ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО ФОНДА РУССКОГО ЯЗЫКА (исторический аспект)
Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проект № 18-012-00809 А «Диалектное исследование лексики и ономастики костромского края»
В статье на материале произведений писателей демократического направления русской литературы XVIII века анализируются единицы лексико-фразеологического фонда русского языка. Слова и устойчивые выражения, занимавшие в разговорном речевом узусе XVIII столетия промежуточное положение между территориально и социально ограниченной лексикой и нейтральными общеупотребительными единицами литературного языка, с течением подверглись процессу семантико-стилистической перегруппировки. Одна часть данной лексики впоследствии составила народно-разговорную основу литературного языка, другая часть отошла на периферию национального языка и до сих пор продолжает функционировать в народных говорах, просторечии, социолектах. В статье приводится синхронно-диахронный анализ одного из сегментов словаря XVIII века - фразеологизма стать в пень, который из сферы нейтрально-разговорного словоупотребления переместился в сферу диалектно ограниченной лексики.
Ключевые слова: история русского литературного языка, диалект, просторечие, фразеологизм, стать в пень, А.О. Аблесимов, «Мельник-колдун, обманщик и сват».
В русском языке, во всём объёме сфер его применения, существует немало тождественных в структурно-семантическом отношении слов и устойчивых выражений, вопрос о функционально-стилистическом статусе которых остаётся до сих пор нерешённым. Это во многом объясняется сложностью и противоречивостью лексической системы русского языка, имеющей богатую и длительную историческую традицию. Как отмечает Ф.П. Сороколетов, «в понятие системы входит не только активный, но и пассивный лексический запас, лексические элементы, характерные и для всего коллектива, и лишь для тех или иных групп населения, выделяемых по социальному, территориальному и профессиональному признаку, различающихся по возрасту и образовательному цензу» [8, с. 203].
В конце XVIII века достаточно большой пласт слов занимал промежуточное положение между литературной нормой и диалектно ограниченной лексикой. В произведениях авторов той поры встречаем широкий диапазон лексем и фразеологизмов, которые колеблются между нейтрально-литературным и диалектно-просторечным словоупотреблением: авось (вось), амуриться, ан, ахти, барин, барыш, батюшка (батюшко), безделушка, бросать деньги 'попусту тратить', брюхан (брюхач), бухнуться, вворотить, вдругорь, взбрести на ум 'прийти в голову' и др. Ю.С. Сорокин применительно к ситуации второй половины XVIII века обращает внимание на такую разновидность языка, как «простой слог», куда был открыт доступ «различным элементам живого просторечия, а также областным, диалектным» [7, с. 21], то есть некодифицированный, ненормированный язык. В СРЯ XVIII подобная лексика име-
ет помету Прост.<ое> и квалифицируется как «простые слова», противопоставленные книжным синонимам, но в то же время лишённые «резкой экспрессии сниженного, грубого и фамильярного характера» [11, с. 36]. В результате сложных семантических, стилистических, структурных трансформаций с течением времени одна часть данных слов вошла в литературный актив, другая отошла на периферию национального языка и по сей день продолжает жить в народных говорах, социолектах. Поэтому актуальной проблемой отечественной лингвистики (на это в своём труде «История слов» указывал ещё В.В. Виноградов) остаётся вопрос об определении статуса таких лексем относительно эпохи «до» создания литературного языка, а также в современной лексической системе.
А.О. Аблесимов, известный драматург XVIII века, уроженец Галичского уезда Костромской губернии, в комической опере «Мельник-колдун, обманщик и сват», повествующей о жизни крестьян, гармонично сочетает стихию живой народно-разговорной речи с нейтрально-книжной лексикой и фразеологией. В пьесе мы находим множество устойчивых оборотов, характерных для разговорного речевого узуса второй половины XVIII века, времени начала сложения русского литературного языка нового типа, построенного на народной основе. Это традиционные фольклорные формулы приветствия, благопожелания (куда путь держишь; по добру-ль живёшь по-здорову; путь-дорога доброму молодцу; челом бью, стари-нушка [3] и др.), каламбуры, эмоционально окрашенные устойчивые обороты (веселым пирком да за свадебку; мороз по коже подирает; орать что есть мочи; пойдет дым коромыслом; стать в пень; что ни будет, то будет [3] и др.).
186
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
© Дмитрук Л.А., 2018
О статусе некоторых единиц лексико-фразеологического фонда русского языка (исторический аспект)
В настоящей статье обратимся к историческому анализу одного из любопытных сегментов словаря XVIII века - устойчивому выражению стать в пень, частотному в идиолекте Аблесимова, писателя демократического направления того времени, хорошо знавшего и костромские говоры его родины, где он прожил до 16 лет, и центральные говоры Москвы, где провёл большую часть жизни, ставшие основой складывающегося русского литературного языка.
Устойчивое выражение стать в пень встречаем в комической опере «Мельник-колдун, обманщик и сват» (произведении, небольшом по объёму) дважды: в значении 'растеряться, прийти в крайнее затруднение'- «Ну! Ужъ былъ в^теръ! то-то, слышь ты дулъ сильно, што чуть бола и мельницу та мою совс^мъ не спрорушилъ, въ пень бы я сталъ» [3, с. 4], а также в значении ' устать до такой степени, что больше ни работать, ни двигаться быть не в состоянии' - «Старикъ [по-гоняетъ лошадь; а она стала]. Ну, ну! сивушка... экъ она... стала... што делать? [помогаетъ ей] ну! ну! дотяни ещо не много... н^т, провальная, не везютъ... инъ добро быть такъ, отдохни, сивка, и я съ тобою въ пень сталъ» [3, с. 36]. У рассматриваемого фразеологизма в XVIII веке отмечалось ещё и значение 'остановиться в своём развитии, замереть', которое в СРЯ XVIII подтверждается цитатой из «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева: «И к нещастию случилось, Что его десница страшна Онемела, заболела, Пара-личь ее ударил; А то б он, единым взглядом, Повалил всЪх, опрокинул, Разогнал, развеял прахом. Что прибыли? Игы вс^ Стали б во все в пень. -Н^т лучше, Что болезнь ему случившись Вс^х оставила в порядк& Рдщв ППС147» [10, вып. 19, с. 12], тогда как значения, описанные выше, иллюстрируются цитатами из «Мельника...» Аблесимова. В СРЯ XVIII все значения фразеологизма стать в пень (три дефиниции) фиксируются без каких-либо ограничительных помет [10, вып. 19, с. 12]. К тому же данное устойчивое выражение встречаем не только в речи героев (крестьян, мещан, обедневших дворян), но и в авторских репликах, что говорит о нейтральности и общеупотребительности фразеологизма в языке XVIII века. Это выражение находим в сочинениях многих авторов той поры. Оно свободно функционирует в других произведениях А.О. Аблесимова - «А когда же по неволе Господин погонит в поле, И в осенний малый день, работая станешь в пень, Сон придёт и придёт лень! Аблесимов. Счастье по жребию» [6, с. 324], текстах Г.Р. Державина - «Поелику же они <учащиеся гимназии>... учились геометрии без правил и доказательств, и притом никогда на практик^ не бывали, то приехав в город, когда должно было снимать оный на план, и стали в пень. Држ. VI409» [10, вып. 19, с. 12], И.И. Дмит-
риева - «Конь... Не так проворен, как олень: Го-няяся за ним напрасно, стал он в пень. Дмитр. III 21» [10, вып. 19, с. 12], Я.Б. Княжнина - «(Ростер:) Иной ж бы невежа стал в пень и попался бы под ваш гнев, но я употребил политику и мораль, чтобы обеим угодить. Княжнин. Неудачный примиритель» [6, с. 324] и др.
В середине - конце XIX века фразеологизм стать в пень всё ещё составляет актив разговорного речевого узуса. Находим данное выражение и в словаре В.И. Даля со значением 'прийти в тупик, в недоумение, не зная, что делать' [2, т. 3, с. 27], и в словаре М.И. Михельсона как вариант устойчивого выражения со значением сравнения как пень стоять и иллюстрацией из рассказа Ф.М. Достоевского «Чужая жена и муж под кроватью» («Ведь вы будете, как пень стоять перед ними, ведь вы не найдетесь...») [4]. Однако, в XIX столетии наблюдается значительное сужение системы значений фразеологизма стать в пень: количество дефиниций сокращается с трёх до одной - ' прийти в недоумение, замешательство'.
На современном синхронном срезе фразеологизм не отмечается словарями литературного языка (его нет ни в МАС, ни в БАС), хотя в одном из указанных значений - 'стать неподвижно, остановиться' - функционирует, по данным СРНГ, в тверских среднерусских говорах: «В пень дела наши стали» [9, вып. 25, с. 346]. Данная иллюстрация в СРНГ приводится в записи начала XX века и датируется 1910 годом, другие фиксации отсутствуют. Однако в «Большом словаре русских поговорок» (М., 2007) к рассматриваемому значению слова даются географические пометы Морд.<овское>, Твер.<ское> со ссылкой на приведённую выше цитату в СРНГ и «Словарь русских говоров Республики Мордовия» (Саранск, 2002), а также указывается значение 'сильно устать, утомиться' с географической пометой Волг.<оградское> и ссылкой на «Словарь русской просторечно-диалектной фразеологии (собран в говорах Иловлинского р-на Волгоградской области)» В.М. Глухова [5, с. 489]. Как видно из примеров, данный устойчивый оборот в настоящее время, по-видимому, сохранился в переходных среднерусских говорах, а также говорах позднего заселения (по классификации Л.И. Баранниковой) [1, с. 22-31], хотя его структурно-семантические модификации до сих пор характеризуют живой разговорный узус начала XXI века: стоять, как пень (пнём); как пень; глуп, как пень (бревно); пень пнём и подобные.
Таким образом, в наблюдаемой исторической перспективе от века XVIII к веку XXI фразеологизм стать в пень переместился на периферию национального языка, сейчас в большей степени принадлежит народным говорам, разговорно-просторечному дискурсу, но не кодифицированному литературному языку.
Библиографический список
1. Баранникова Л.И. Говоры территорий позднего заселения и проблема их классификации // Вопросы языкознания. - 1975. - № 2. - С. 22-31.
2. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
3. Комическая опера Мельник, колдун, обманщик и сват: в трёх действиях / соч. А. Аблесимо-вым. - СПб.: Тип. Императорского Московского университета, 1792. - 56 с.
4. Михельсон М.И. Русская мысль и речь: Свое и чужое: Опыт русской фразеологии: Сборник образных слов и иносказаний: в 2 т. - М.: ТЕРРА, 1997.
5. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. - М: Олма Медиа Групп, 2007. - 784 с.
6. Палевская М.Ф. Материалы для фразеологического словаря русского языка XVIII века. - Кишинев: Штиинца, 1980. - 366 с.
7. Сорокин Ю.С. О задачах изучения лексики русского языка XVIII в.: (Вместо введения) // Процессы формирования лексики русского литературного языка: (От Кантемира до Карамзина). - М.; Л.: Наука, 1966. - С. 7-34.
8. Сороколетов Ф.П. Лексико-семантическая система и словарь национального языка // Избранные труды / сост. О. Д. Кузнецова, Е.Ф. Сороколе-това; отв. редактор С. А. Мызников; Ин-т лингв. ис-след. РАН. - СПб.: Наука, 2011. - С. 201-222.
9. СРНГ - Словарь современных русских народных говоров. Вып. 1-46 / сост. Ф.П. Филин, Ф.П. Сороколетов. - М.; Л.; СПб.: Наука, 19652013 (издание продолжается).
10. СРЯ XVIII - Словарь русского языка XVIII века. Вып. 1-21. - СПб.: Наука, 19842015 (издание продолжается).
11. Словарь русского языка XVIII века: Правила пользования словарём: Указатель источников / под ред. Ю.С. Сорокина. - Л.: Наука, 1984. - 141 с.
References
1. Barannikova L.I. Govory territorij pozdnego zaseleniya i problema ih klassifikacii // Voprosy yazykoznaniya. - 1975. - № 2. - S. 22-31.
2. Dal' V.I. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka: v 4 t. - M.: OLMA-PRESS, 2003.
3. Komicheskaya opera Mel'nik, koldun, obmanshchik i svat: v try oh dejstviyah / soch. A. Ablesimovym. - SPb.: Tip. Imperatorskogo Moskovskogo universiteta, 1792. - 56 s.
4. Mihel'son M.I. Russkaya mysl' i rech': Svoe i chuzhoe: Opyt russkoj frazeologii: Sbornik obraznyh slov i inoskazanij: v 2 t. - M.: TERRA, 1997.
5. Mokienko VM., Nikitina T.G. Bol'shoj slovar' russkih pogovorok. - M: Olma Media Grupp, 2007. -784 s.
6. Palevskaya M.F. Materialy dlya frazeologicheskogo slovarya russkogo yazyka XVIII veka. - Kishinev: SHtiinca, 1980. - 366 s.
7. Sorokin YU.S. O zadachah izucheniya leksiki russkogo yazyka XVIII v.: (Vmesto vvedeniya) // Processy formirovaniya leksiki russkogo literaturnogo yazyka: (Ot Kantemira do Karamzina). - M.; L.: Nauka, 1966. - S. 7-34.
8. Sorokoletov F.P. Leksiko-semanticheskaya sistema i slovar' nacional'nogo yazyka // Izbrannye trudy / sost. O.D. Kuznecova, E.F. Sorokoletova; otv. redaktor S.A. Myznikov; In-t lingv. issled. RAN. -SPb.: Nauka, 2011. - S. 201-222.
9. SRNG - Slovar' sovremennyh russkih narodnyh govorov. Vyp. 1-46 / sost. F.P. Filin, F.P. Sorokoletov. - M.; L.; SPb.: Nauka, 1965-2013 (izdanie prodolzhaetsya).
10. SRYA XVIII - Slovar' russkogo yazyka XVIII veka. Vyp. 1-21. - SPb.: Nauka, 1984-2015 (izdanie prodolzhaetsya).
11. Slovar' russkogo yazyka XVIII veka: Pravila pol'zovaniya slovaryom: Ukazatel' istochnikov / pod red. YU.S. Sorokina. - L.: Nauka, 1984. - 141 s.
