О специфике и своеобразии формирования государственной политики в области культуры Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

вым и полным, решается на уровне культурной политики. Кроме того, её задачей является способствовать тому, чтобы полученные людьми знания и навыки «сработали» во благо, а не во вред им. Только в этом случае культурная политика становится механизмом саморегуляции культуры. Но только механизмом, поскольку не она, а непосредственное общение людей друг с другом, с природой, с объектами культуры раскрывает им жизненный смысл того, что их окружает, и того» что они делают. Сама культура эффективно развивается через общественное самоуправление. Каждая из субкультур в этом случае вырабатывает свои методы и способы включения подрастающих поколений в более широкие социокультурные процессы. Культурная самоорганизация, если только она адекватно учитывается на уровне государственной политики, обеспечивает возможности для целенаправленного культурного развития.

SELF-ORGANIZATION OF CULTURE AND CULTURAL POLITICS A. S. Balakshin

The article is devoted to the problems of self-organization of culture as an inalienable factor of cultural politics functioning.

УДК 008

А. С. Балакшин, к. ф. н., доцент, ВГАВТ.

603600, Нижний Новгород, ул. Нестерова, 5.

О СПЕЦИФИКЕ И СВОЕОБРАЗИИ ФОРМИРОВАНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ В ОБЛАСТИ КУЛЬТУРЫ

В статье рассматривается становление и формирование феномена «политика в области культуры».

Современное состояние и тенденции развития культуры в России свидетельствует о ее вхождении в креативную фазу, которая следует за периодом продолжительного кризиса, когда вопросам культуры не придавалось должного значения. Находясь, долгие годы под сильным давлением идеологии, культура постепенно перестала выполнять в обществе свои функции. Социальные изменения 90-х годов высвободили ее от пут «инструмента», который активно использовался для проведения централизованно формируемой идеологической политики. Под воздействием демократических идей в общественном сознании закрепилось понимание необходимости многообразия культур и отказа от культурной унификации, возможности альтернативности равноправных культурных процессов.

Постепенно для общества становится очевидным, что культура, если не детерминирует, то определенным образом регулирует направленность социальных процессов. Наблюдая за ходом социально - экономических трансформаций России, нельзя не заметить перемещение очага социальных конфликтов из экономической сферы в сферу культуры. Это и понятно, если проведение социальных реформ всегда предполагает серьезные организационные усилия, то для культуры социальные изменения выступают контекстом, стимулирующим ее развитие. Поэтому смещение интересов общества в период нестабильности в сторону культуры вполне закономерно. Образ жиз-

ни и качество жизни, перспективы существования в будущем, возможности получения образования, изучения своего языка и культуры, в конечном счете - самореализация, все больше занимает умы россиян. Это сказывается на переструктурировании общества, что свидетельствует о серьезном конфликте между культурным и социальным. Особенно отчетливо он проявляется между отношениями людей - между теми, кто укоренен в старой культуре и теми, у которых сформировалось новое отношение к происходящим в социуме переменам.

Сегодня важно избежать соблазна радикального отрицания всего, что было сделано за годы советской власти. Такой подход, на наш взгляд, был бы не конструктивен, да и не нужен для самой культуры. Конъюнктурная скоропалительность в смене «плюсов» на «минусы», продолжительных утверждений на отрицательные чревата новыми провалами и потерями для отечественной культуры. Именно сегодня необходим поиск правильных ответов на вопрос о том, почему при признаваемых во всем мире достижениях бывшего СССР в области образования, науки, литературы и искусства, и несмотря на провозглашение гуманных целей и принципов в культуре, высокая духовность в обществе падала, подрывались ее питательные корни и человек при этом в своем истинно человеческом качестве все больше оставался невостребованным обществом.

В первые годы после Октябрьской революции в стране не было стройной культурной системы. Более всего она походила на разорванные, мало связанные друг с другом «острова». Инструментария для их объединения тоже не было. Роль связующего начала взяли на себя партия и государство. Соотношения «культура - партия», «культура - государство» были жестко регламентированы. Для независимого творческого саморазвития культуры, ее автономности и самостоятельности необходимых условий не было. Между тем, эпицентром интеллектуальной деятельности всегда является человек, и культура служит не партии и государству, а человеческому обществу и призвана нейтрализовать влияние на человека политических структур и государственной бюрократии. Невмешательство государства, различных партий и конфессий в дела культуры и свободную культурную деятельность человека отнюдь не означает отрицание их роли в культурной жизни.

Не касаясь всей совокупности исторических событий, происходивших после Октября 1917 года и ограничившись рассмотрением общей линии культурного строительства, следует отметить, что поначалу осуществление данной стратегии давало заметный позитивный результат, который, казалось, обеспечивал стране должную основу для экономического прогресса. Однако, проводимая политика в сфере культуры в этот период несла в себе и существенные изъяны, усугубляющиеся по мере того, как носители старых (дореволюционных) традиций культуры и образованности (в лице творческой интеллигенции) отходили, а чаще всего целенаправленно отстранялись от активной профессиональной и общественной деятельности и заменялись новыми, сформировавшимися после революции кадрами. В результате этого, как отмечал В. Б. Чурбанов, «произошел насильственный разрыв с культурно-исторической традицией. Борьба с «пороками старой культуры» привела к значительному обеднению, а во многих отношениях и разрушению этих традиций». В результате этого разрыва, когда старая культура была разрушена, а новая ещё не создана, произошло внутреннее обострение противоречий, которые превратились в фактор, блокирующий дальнейшее социальное развитие.

Отметив этот общий результат фундаментального кризиса в сфере культуры, необходимо, вместе с тем, хотя бы кратко обратиться к главным на наш взгляд, сторонам данного кризиса. Надо отдавать себе отчет в том, что он состоял из двух взаимосвязанных процессов. Один из них - стремительное разрушение старого культурного пространства практически по всем решающим направлениям (система мировоззрен-

ческих установок, культурных ценностей, их источника, их субъекта - материальной базы и т. д.). Другой - активные попытки столь же стремительного создания нового культурного пространства по тем же направлениям. Здесь существенно то, что эти процессы оказались между собой связаны почти единственно через новую политическую власть, новых субъектов политических отношений — партию большевиков и конституирующееся социалистическое государство.

Истоки же проводимой политики в области культуры уходят, на наш взгляд, к 2030-м годам.

Осуществляемая государственными органами политика в области культуры сводилась к руководству духовным производством, доминированием управлением идеологических установок, связанных с политикой партии в сфере культуры. В результате функционирования вся огромная партийно-государственная структура приобрела характер во многом механического воспроизведения однажды заданного набора схем и шаблонов.

Практика «огосударствления» всех сфер общественной жизни «насильственное вторжение» общества в духовный мир индивида приводила к деперсонализации, обезличиванию, нивелированию и стандартизации духовной жизни человека, к подавлению его творческой инициативы. И не случайно, что в обществе, живущем в тоталитарных условиях политика в области культуры, ведущая к депрессии духовнонравственных ценностей, оказывалась бесплодной, не совпадая с проповедуемыми идеалами, расходилась с ними в самых исходных основаниях приводила к интеллектуальному бедствию. Происходил разрыв между провозглашенными целями в значительной мере декларированными, и действительным состоянием общества. Будучи авторитарной, политика в области культуры подавляла духовную свободу человека, порождала аморфное, интеллектуально ограниченное общество. Отсюда при разработке новой культурной политики постоянно следует учитывать, что государственный организм обладает высокой инертностью и на многие демократические реформы реагирует усилением сопротивляемости. Поэтому государство не должно выступать в роли монопольного субъекта в этом процессе Его роль должна быть уменьшена и к разряду субъектов могут и должны быть соотнесены прежде всего личности и их объединения, не имеющие официального государственного статуса. •

Общество сегодня стремится представлять собой систему отношений, в фокусе внимания которых находится реальный человек со своими интересами и потребностями. А потому, не государственные институты, а человек должен быть в центре внимания при осмыслении социальных процессов и действительного движения общества вперед, в том числе и в сфере культуры. Полноценная духовная жизнь нуждается в самостоятельных деяниях людей. Они в настоящее время видны и проявляются в таких позитивных формах как национальные движения религиозных общин, «неформальные» движения, занимающиеся восстановлением культурных и исторических памятников, экологические движения, движения взаимопомощи и милосердия и т. д. Поэтому, мы считаем, что необходимо стремиться инициировать активность разнообразных субъектов культурной жизни, и прежде всего местных, а в случае необходимости поддерживать их активность ресурсами.

В рамках подобной линии управления местные органы будут выступать уже не в роли исполнителей, а как контрагенты /партнеры/ культурного процесса. Такое коренное изменение субъектов культурной жизни закономерно вызовет и вызывает уже сейчас быстрое размывание прежней «субъектно-объектной» модели управления сферой культуры, а следовательно, и прежнего, отражавшего её сущность понятия «политики в области культуры».

Долгое время отрасль культуры действовала по модели центр-периферия. В центре формировались культурные стандарты и нормы, которые транслировались на пе-

риферии. Поэтому учреждения культуры, работники культуры были в позиции транслятора, проводящего централизованно эту политику. Сегодня же все больше приходится сталкиваться с тем, что на местах происходит формирование целей и задач развития культурной жизни по инициативе самих работников культуры. В связи с этим принципиально меняется позиция учреждений культуры, когда из позиции «наставника» они должны переходить в позицию социальной инфраструктуры и поддержки местных социокультурных процессов. Здесь появляется тенденция к соединению управленческой функции и исполнительской. Это пока достаточно редкая ситуация, но развитие в этом направлении идет. То есть в реальной действительности возникает «субъектно-субъектная» модель в сфере культуры.

По сути этот новый внутренний принцип начинает обеспечивать автономность культуры от политических партий. Конечно, сейчас это всего лишь слабые ростки, которые легко могут быть смяты новой системой государственной и политической власти. В этой связи возникала необходимость в новом видении культурной политики, которое позволяет преодолеть пролетарско-идеологическую экспансию, сдерживающую развитие культурной жизни общества и развития сферы духовной жизни.

Итак, начиная с 20-х годов, при реализации политики в области культуры в советском обществе феномен «культуры» рассматривался с обыденных, вненаучных, а не с культурологических т.е. исследовательских представлений.

В период 20-30-х годов постепенно становился взгляд на культуру как на явление, для которого характерны идеологически воспитательная функция и коллективизм. На государственном уровне утверждалась цель - построить новую социалистическую культуру. Под этим подразумевалось приобщение «широких масс пролетариев» социализму, т. е. к предельно и широко обобществленным формам коллективной жизни. Обобществлению в идеале подлежали и труд, и быт, и обучение и развлечения. Именно в этот период формируется и представление о культурнопросветительской работе, понимаемой как средство идеологической унификации социальной картины мира, организации культурной активности в коллективных формах, манифестации с помощью нового искусства социалистического образа жизни и ценностей.

Начиная с 50-х - начала 60-х годов формируется новое представление о культуре: жизнестроительная и идеологически-воспитательная её трактовки отходят на второй план, а на первый выдвигается значимость обслуживания населения. Если на предыдущем этапе основным субъектом культуры является коллектив, то теперь - это индивид, обладающий усредненными потребностями и социально-демографическими характеристиками.

С конца 70-х - начала 80-х годов можно говорить о формировании третьего по счету понимания культуры. Культура трактуется теперь не столько как культурное потребление (такое понимание отходит на второй план), сколько как живое активное начало, как самодеятельность населения. Такое понимание включает в себя и предполагает свободный выбор культурных услуг, создание любительских и клубных объединений, разные виды творчества, процессы самоуправления и самоорганизации на почве культурной досуговой деятельности, принятие на себя ответственности за судьбы культуры и т. д. Существенно переосмысливается так же функция культурной политики в обществе: не просто идеологическое воспитание и культурное обслуживание, а стимулирование культурной активности людей. Если на предыдущем этапе центральным представлением было «обслуживание», то теперь «досуг».

Исходя из сказанного, следует, что политика в области культуры в советском обществе базировалась на утилитарных трактовках культуры, которые существенно отличаются от культурологического понимания, этого явления.

Во-первых, утилитарные трактовки культуры в отличие от научных ориентирова-

ны на решение практических задач (удержание власти, создание жизненных удобств, идеологическое самоутверждение и пр.). Во-вторых, они представляют собой, так сказать, нормативные программы, ориентирующие практическую деятельность в ценностном, онтологическом, идейном и т. п. аспектах. В-третьих, такие нормативные схемы пока практически не связаны с научными теориями культуры и опираются на обыденные представления и эмпирический опыт - бедный и малоэффективный -управления в сфере культуры.

Современное понимание ситуации в культуре характеризуется многообразием и открытой состязательностью разных направлений её развития, поиском гибких, децентрализованных форм управления в этой сфере, переходом от директивных к косвенным методам в этой сфере управления (например, путем создания условий для того или иного направления или вида деятельности). В этой ситуации действия многих ведомственных систем культуры начинают приобретать совсем иной смысл: они становятся самостоятельными субъектами культурной политики. Поэтому, одним из основных препятствий на пути построения эффективной культурной политики является неадекватное осознание большинством представителей творческих, общественных и ведомственных организаций в сфере культуры своих задач и возможностей в современных условиях и их научная не информированность в этой области.

В культурном движении всегда возможны подъемы и спады, коллизии и перерывы, причем часто весьма серьезные. Не случайны культурфилософские интуиции современных философов, выдвинувших требование радикальной критики негативных сторон современной цивилизации, несущих опасность нарастания деструктивных процессов в культуре. Многие причины и корни неустойчивости, хаоса, дезорганизации в социальных отношениях таятся в неопределенности современной культурной ситуации и вызваны драматическими последствиями одностороннего развития тех или иных духовных областей, да и обществав целом.

Культурные процессы не в меньшей мере, чем научные, порождают новые ценности и актуализируют те, которые не были востребованы прежде. Меняются социальные реалии, рождаются новые их культурные интерпретации. Распад старых форм жизни и появление новых ценностных мотивов, - писал немецкий философ Вильгельм Виндельбанд, - приводят в результате к возбужденному состоянию поиска и нащупывания, к интенсивному брожению, которое требует своего выражения». Но для этого нужны новые ценностные ориентации, обусловливающие, как считает Виндельбанд, совершенно измененную структуру жизни.

В связи со всеми этими событиями особого внимания заслуживает идеология как культурный феномен. Идеология обслуживает любую партийную, государственную и общественную организованную активность. Вместе с тем, в полемике, развернувшейся в печати, стало модным отрицать не только идеологию вообще, но и вместе с ней идейность и мировоззренческие устремления. Словно не было в мировой философской и социологической литературе на эту тему эффективных исканий и аргументов, впечатляющих констатации и очевидных теоретических озарений.

Любая идеология - это односторонняя совокупность приоритетных ценностей, исполняющих роль идеалов для тех, кто ее разделяет или вынужден разделять. Однако человеческих идеалов гораздо больше, чем может вместить в себя даже самая объединительная идеология, Что касается моноидеологии, то она неизбежно подавляет «посторонние святыни». Становясь ее пленником, человек незаметно для себя теряет способность к альтернативному, критическому мышлению, оказывается в тенетах догм и схоластики. Поборники моноидеологии толкуют про «идеологический вакуум», про бездуховность, которые будто бы стали бедствиями общества. Но в российской действительности все оказалось иначе. В обществе усиливаются универсальные ценности прав и свобод личности, существует определенный авторитет религиозной

веры. Правда, наряду с ними обнаружили себя и культ силы, богатства, индивидуализм. Продолжают жить и имперские и коммунистические идеалы, царит разномыслие. Сейчас общество переживает идеологический и психологический «беспредел», свершившийся в результате идеологического противостояния и отсутствия ясных идейных позиций. Но если завтра вновь возродится государственная моноидеология и будет силовыми средствами насаждаться, то общество не воспримет её, будет сопротивляться, отвергнет как инструмент репрессий и подавления свободомыслия.

Каждое поколение отбирает для себя те культурные ценности, которые ему особенно близки и необходимы, наиболее полно соответствуют нынешнему дню и помогают в жизни. Чрезвычайно важны идеи духовного самоутверждения человека, его масштабного интеллектуального развития, умножения культурного достояния и сохранения ценностей прошлого, необходимых для человеческого благополучия. Ценность классического наследия состоит в том, что это не только важная составная часть культурного богатства, компендиум мироощущения народа, его философии жизни и идентичности. Судьба классического наследия в созидательных делах современного поколения и в жизни будущего общества

Научно обоснованная культурная политика, направленная на духовный расцвет общества особое внимание призвана уделять историко-культурному наследию, и не только его защите и сохранению, но, главное, его творческому восприятию и использованию во имя идеалов, необходимых для движения к будущему. Именно отношение к духовному наследию как постоянному живому источнику определяет значимость и ценность моделей социокультурного развития, понимание роли преемственности и традиций. Справедливы слова Н. Бердяева: «Без традиции, без преемственности — культура невозможна».

Следует иметь в виду, что стойкость многих культурных образцов, оставшихся от прошлого, обусловлена их привычностью. Поэтому принцип культурной политики -помочь людям отрефлексировать их, приспособить к современным условиям, а от устаревших осознанно отказаться. Между тем в последние годы, впрочем, как и в предшествующие десятилетия, государство проявляло определенное равнодушие к социокультурной адаптации членов общества к ценностям прошлого. И это одна из тех традиций, от которых можно и нужно отказаться.

Забвение классического наследия, отстраненность от опыта предков, игнорирование национальных традиций - все это капитуляция культуры, её отступление, её отход от высоких духовных ценностей, коими так была богата Россия. Но за капитуляцией культуры неизбежно следует капитуляция человека, капитуляция страны.

Преодоление кризисного состояния культуры в России невозможно революционизировать экономическими инъекциями или политическими решениями. Оно, с нашей точки зрения, должно представлять собой естественное (без субъективного подталкивания движение от идеологизированной и техноцентристской), когда кульгура представляется неким подобием производства, базирующимся на предметных ценностях; индивидуум в таком представлении - нечто прилагательное модели духовной жизни, именуемой сферой (областью) культуры и обслуживающей якобы классовые интересы, к суверенной подсистеме общества, живущей по своим законам.

Одним из важных элементов обновления культурной жизни общества является преодоление ведоственно-идеократического мышления, опирающегося на теорию культурно-просветительной деятельности и восстановление имманентной способности культуры, втиснутой в ограниченные рамки институализированного духовного производства, к саморазвитию по собственным закономерностям, которые именуются культурологическими.