CC BY
167
УДК 130.11 + 133.522.5 + 141.1 ББК Ю21 + Ю220 + Ю224.2 + Ю251
В. Н. Усов
о специфике философской рефлексии
V. N. Usov
specific character of philosophic reflection
Автор толкует философскую рефлексию как саморефлексию. Её специфику рассматривает в трех основных аспектах культуры как знаковой системы: синтаксическом, семантическом и прагматическом. таким образом, он обосновывает целесообразность переосмыслить на современном этапе первоначальное понимание философии как любви к мудрости.
Ключевые слова: философская рефлексия, тавтологии, парадоксы, самосознание, знак, синтаксис, семантика, прагматика, культура, предельные основания, философия, прикладная философия, философские проблемы, мудрость, глупость.
The author interprets philosophic reflection as self-reflection. Its specific character is considered in three basic aspects of culture as a sign system, they are syntax, semantic and pragmatic aspects. therefore he proves the necessity to reconsider the initial understanding of philosophy as love to wisdom in modern period.
Keywords: philosophic reflection, tautology, antinomy, consciousness, sign, syntax, semantics, pragmatics, culture, extreme grounds.
Актуальность обозначенной в заголовке проблемы обусловливается следующими обстоятельствами. В многочисленных философских дискурсах понятие «философская рефлексия» употребляется довольно часто. При этом в различных контекстах оно толкуется по-разному. Чаще всего философская рефлексия понимается как метод. Причем в зависимости от специфики рассматриваемого предмета она обретает определенную смысловую окраску. Нередко ее отождествляют с локковским понятием рефлексии, по сути являющимся психологическим. При специальном внимании постоянно используются ее прошлые, устаревшие наименования: «трансцендентальная рефлексия» (Кант), «разумная рефлексия» (Гегель), «эйдетическая рефлексия» (Гуссерль), «чистая рефлексия» (Сартр) и др. Между тем, смысл этих названий различен. Ощущается дефицит и философских работ, в которых она выступает предметом исследования. В отечественной литературе значимыми среди них являются немногие. Это работы Д. И. Дубровского, В. А. Лекторского, М. К. Мамардашвили, Ф. Т Михайлова, А. П. Огурцова, М. А. Розова, В. С. Степина, А. Г. Спиркина, В. С. Швырева, Б. Г. Юдина, некоторых других. Философская рефлексия в них представляется в различных аспектах. наибольший вклад в разработку ее методологического аспекта внесли Г. П. Щедровицкий и И. С. ладенко, но в их ориентациях были изначально заложены существенные расхождения. Определенное значение имеют и работы основоположника психоматематического направления теории рефлексивного управления В. А. Лефевра, хотя к самой философии он всегда относился довольно скептически. Становится также понятно, что если в самой философии рассматривается множество различных методов, то метод самой философии всегда один. Каждый профессиональный философ просто обязан глубоко понимать философскую рефлексию и владеть ей как способом философствования. Цель статьи заключается в том,
чтобы её философски осмыслить, т. е. развернуть ее сущностное самоопределение. Определенная целью задача, как заметил Г П. Щедровицкий, является трудной1. Поэтому она требует специального исследования. В рамках данной статьи мы попытаемся ее разрешить в самых общих чертах2.
Формальный аспект философской рефлексии определяется на уровне элементарных понятий, суждений и умозаключений. Гегель специально выделял среди них рефлексивные. «Рефлексия» очевидно производна от «рефлекса»: «рефлекс — и — Я». Латинское «геАехш» означает «отражение», позднелатинское «геАехю» — «обращение назад». В математике и логике свойство рефлексивности выражается формулой равенства в отношении двух однородных объектов: А = А. Наряду с симметричностью и транзитивностью оно характеризует их как эквивалентные, т. е. неразличимые с точки зрения данной модели3. Нетрудно заметить, что такое же непосредственное тождество является исходным пунктом и в философии И. Г. Фихте (Я = Я), и в «Капитале» К.Маркса (Т = Т).
Указание на точку зрения в определении математической рефлексии не случайно. как-то раз, М. Планк заметил, что без этого невозможно ответить даже на простой вопрос: на какой стороне в зале, где он выступает, находятся окна — справа или слева? Однако, принимая любую из точек зрения в непосредственном тождестве двух математических объектов, мы немедленно сталкиваемся с рефлексивными парадоксами. как известно, именно такие парадоксы породили на рубеже XIX—XX вв. проблему обоснования математики, окончательно не решенную по сей день.
Один из активных участников этого процесса Б. Рассел проанализировал их противоречивую сущность и пришел к выводу о необходимости различать «нормальные» и «ненормальные» множества4.
философия
к нормальным он относил не включающие себя в качестве своего элемента, а к ненормальным — те, которые включают в качестве элемента и самого себя. Однако проблема передвинулась на новый уровень — на выяснение отношений между нормальными и ненормальными множествами. Сама же идея Рассела оформилась в его теории типов, требующая четко различать абстракции разных уровней и налагающая запрет на их смешение.
В этой связи обращает на себя внимание Приложение И. Канта к «Критике чистого разума», озаглавленное им «Об амфиболии рефлексивных понятий, происходящей от смешения эмпирического применения рассудка с транцендентальным». Под амфиболией он понимал их двусмысленность.
Суть дела, похоже, заключается в следующем. Подобно тому, как в простой арифметике все числа делятся на четные и нечетные (пифагорейцы), понятия языка подразделяются на парные и непарные (ср. Леви-Стросс). Это видно также в подразделении всех категорий диалектики на парные и непарные.
Все непарные понятия стремятся к однозначности. Они являются нерефлексивными (арефлексив-ными). Все парные понятия и категории являются двузначными, т.е. двусмысленными изначально. Поэтому они рефлексивные. Двузначность, двусмысленность парных понятий и категорий заключается в том, что каждое из них имплицитно содержит в себе свое иное, т. е. собственную противоположность. Эта внутренняя противоречивость парных понятий и категорий как раз и выражается в их самореферентно-сти. Самореферентность же предполагает самоотне-сенность. Вместе с тем, сами рефлексивные понятия также выражаются в двойственной форме:
1) в тавтологической форме, не включающей самого себя: понятие понятия, мышление мышления, сознание сознания, организация организации и т. д.;
2) в парадоксальной форме, включающей самого себя: самосознание, самопознание, самооценка, самоуправление, самоорганизация и т. д.
Парадоксальные рефлексивные понятия допускают любой образ себя. Тавтологические рефлексивные понятия допускают только правильный (истинный) образ себя. На это различие обратил внимание и В.
А. Лефевр5. Преодоление этого различия у живых существ, по его мнению, осуществляется на основе принципа саморефлексии: «Живое существо стремится генерировать такую линию поведения, при которой устанавливается и сохраняется отношение подобия между ним и его внутренней моделью себя»6. Как видно, саморефлексия толкуется здесь в духе фрактальности, которая характеризуется самоподобием, дробной размерностью и распространяется на все неживое (Б. Мандельброт).
Таким образом, философское самоопределение рефлексии сталкивается с трудностями разрешения диалектических противоречий, имеющих в действительности открытый и универсальный характер.
Диалектическая противоречивость рефлексивных понятий характеризуется их бинарной структурностью. В этом смысле своей противоположностью им являются рефлексивные суждения. Они характеризуются функционально. Причем действенную роль в них играет само отражение, выступающее как мыслительный процесс. Непрерывно опосредствуя своё
и иное, рефлексивные суждения связывают понятия. Причем в роли средств могут выступать и выступают любые из них. Эти средства становятся основаниями разрешения определенной противоречивости.
Рефлексивные суждения можно выразить различными формулами силлогизма: А = В = А1 или В = А = В1. Здесь действует рефлексивная симметричность7. Схема каждого рефлексивного силлогизма может развертываться в цепочку, образуя так называемые рефлексивные полисиллогизмы8.
В. А. Лефевр таким образом строит их разнообразные комбинации: «Х думает, что У думает, что Х думает...», «У думает, что Х думает, что У думает...». Глубина таких «вложений», по его мнению, произвольная. Вместо термина «думает» можно подставить любой из списка: «знает — не знает, считает — не считает, информирован — не информирован, ценит — не ценит» и т. д. Возможны и чередования: «Х знает, что У не знает, что Х знает». Более того, внешнюю рефлексию (по отношению к другому) можно дополнить внутренней (по отношению к себе). Тогда цепочка суждения может выглядеть так: «Я знаю, что я знаю, что я знаю.»9.
К. Маркс такого рода формулу использовал в «Капитале» при рассмотрении развернутой формы стоимости.
Понимая незавершенность любого рефлексивного суждения, Кант противопоставил этой способности определяющую способность суждения. Гегель преодолел этот недостаток путем рефлексивных умозаключений. У Маркса таким же образом объясняется возникновение денег.
Рефлексивные умозаключения — наиболее развитая мыслительная форма выражения рефлексии. Здесь усматривается единство и опосредствованного (в посылках), и непосредственного (в выводе) тождества. Следовательно, в нем проявляется и рефлексивная транзитивность.
Формулы рефлексивного умозаключения можно представить так:
1) А ^ В 2) С ^ В
В ^ С_____________или так: В ^ А
С ^ А1 А ^ С1
Их же развернутые формы таковы:
1) А ^ В ^ С ^ А1 и 2) С ^ В ^ А ^ С1.
Стрелками импликации в них показана рефлексивная транзитивность, кратко выражающаяся как: 1)
А.А1, 2) С.С1. Причем исходным пунктом в обеих формах может быть и А, и В, и С. В любом случае мы имеем относительно замкнутый круг.
Сравнивая рефлексивные понятия, рефлексивные суждения и рефлексивные умозаключения друг с другом, можно сказать следующее. Все рефлексивные понятия изначально являются двусмысленными. Это выражает их внутреннюю диалектическую противоречивость. Каждое из них в свое определение одновременно включает себя и не включает себя. В рефлексивных суждениях эти «включения в себя» («вложения» по Лефевру) бесконечно разнообразятся за счет «невключений», проявляющихся внешним образом в виде чужеродных объектов. В любых умозаключениях появляется новый объект, обозначенный третьим знаком. Его определение зависит от понимания тран-
зитивности: либо это прямолинейная транзитивность (из А = В, В = С следует А = С), либо это оборачивающая назад и замыкающая логический круг рефлексивная транзитивность (из А = В, В = С следует С = А). Транзитивность определяющая рефлексивный вывод, утверждает или рефлексию рефлексии, или саморефлексию. Как видно, здесь вновь появляется исходная проблема.
Принцип саморефлексии Лефевра, реализуемый с помощью математической рекуррентности, позволяет решать психо — биологические проблемы выбора и ставить их на социально-психологическом уровне. на этой основе он разработал теорию рефлексивного управления. Реализация рекурсивности в рефлексивной автологике Х. фон Фёрстером распространяется в сфере кибернетики. Таким путем он пришел к необходимости разработки кибернетики кибернетики, т.е. кибернетики второго порядка10. Очевидно, ни тот, ни другой вариант решения проблемы не позволяет продвинуться в философском понимании самой рефлексии далее Локка.
На наш взгляд, основание принципиального разрешения этой проблемы дает синергетика. Г. Хакен, говоря о самоорганизации, смысл приставки «само» отличает от смысла приставки «само» Фёрстера. Акцент он делает на спонтанности, на внутреннем источнике организации11. Таким образом, философскую рефлексию следует, прежде всего, определять как саморефлексию, а ее специфичность видеть в том, что она изначально является именно человеческой рефлексией12.
Формальный вывод: в самом общем плане философскую рефлексию можно определить как саморефлексию, т. е. как отражение себя в ином, а иного в себе (производящая саморефлексия) и/или как отражение иного в себе, а себя в ином ( воспроизводящая само-рефлексия).
Спонтанная внутренняя активность человека как родового существа выражается в поведении, деятельности и общении. Природа философской рефлексии определяется, таким образом, реализацией его сущностных сил в культуре. Представляя ее в роли знаковых средств, самоорганизацию человека как субъекта автокоммуникативной системы можно моделировать с помощью семантического треугольника13.
Субъект
Знаковое
средство
Объект
Семантический треугольник как автокоммуникативная система
Как видно, эта модель содержит в себе все схемы рефлексивных умозаключений.
В культуре как знаковой системе, согласно,
Ч. Моррису, также можно выделить три основных аспекта: синтаксис (знак — знак), семантику (знак — объект) и прагматику (знак — субъект)14. Специфическое содержание философской рефлексии определяется диалектикой ее значений и смыслов в контексте культуры.
Генезис философской рефлексии имеет этапы. Выделяя два основных способа существования че-
ловека — реактивный и рефлексивный, — С. Л. Рубинштейн писал: «С появлением рефлексии связано философское осмысление жизни. С этого момента каждый поступок человека приобретает характер философского суждения о жизни, связанного с ним общего отношения к жизни»15. Нам представляется правильным говорить здесь о трех этапах, соответствующих уровню бессознательного, сознания и самосознания в человеческой психике.
Бессознательное, как известно, действительно нерефлексивно. Его образуют рефлексы, реакции, инстинкты и т. д. Очевидно, оно непосредственно связано с внешним миром. Сознание этого мира всегда рефлексивно. Собственное «Я» представлено исходной позицией вектора его интенциональной направленности. Согласно А. Н. Леонтьеву, оно возникает в предметной деятельности, т. е. всегда опосредстванно отражает реальность. Однако рефлексия сознания не является философской. Ее называют «рассудочной» (Гегель), «естественной» (Гуссерль), «нечистой» (Сартр) . Проще говоря, — это психологическая рефлексия, которую определил Локк. Философская рефлексия всегда выступает как способ самосознания. Она является рефлексией второго порядка, но не в смысле Фёрстера как сознание сознания (такое ее понимание уводит в дурную бесконечность), а в смысле диалектического единства сознательного и бессознательного (К. Юнг), опосредствованного и непосредственного (Х. Плеснер). Философская рефлексия как способ самосознания есть саморефлексия, диалектически связывающая рефлексию и нереф-лексию. Таким образом, она позволяет осмыслить отношения мышления к бытию, сознания к материи, субъективного к объективному и т. д.
Поскольку самосознание есть у каждого отдельного человека, можно говорить о его способности к философской рефлексии. Однако реализация этой способности всегда требует выхода за пределы индивидуального опыта, усвоения социального опыта транслируемого культурой. Не случайно Гегель определял философию как самосознание культуры.
Включение индивида в процесс философской рефлексии над культурой предполагает знание закономерностей ее исторического развития. В свою очередь, они определяются закономерностями самой философской рефлексии. Здесь проявляются две ее основные тенденции: воспроизводящая и производящая.
В истории европейской философии воспроизводящая рефлексия доминировала в период Античности и в Новое время. В Средние века была господствующей производящая философская рефлексия. В современную эпоху она также является лидирующей. Воспроизводящая определяет вектор движения от культуры через мировоззрение к самой философии. Производящая, наоборот, от философии посредством мировоззрения к культуре. Рассмотрим поочередно их несколько подробнее.
Воспроизведение и развитие всех компонентов человеческого мира, — согласно В. С. Степину, — имеют своей предпосылкой существование над-биологических программ поведения, деятельности и общения. Их передача от поколения к поколению возможна только благодаря закреплению в знаковой форме и функционированию как семиотических об-
философия
разований. «Такими образованиями могут выступать любые фрагменты человеческого мира: сам человек, его действия, поступки, когда они становятся образцом для подражания, предметы созданные человеком второй природы, естественный язык, различные виды искусственных знаков и т. д.»16. Все это многообразие культурных феноменов аккумулируется в некое целое, — социальный опыт.
Собственно говоря, понятие «социальный опыт» означает духовную составляющую культуры, т. е. подлинно человеческое в очеловеченном мире. Однако для самого человека он не является очевидным, поскольку чувственно не воспринимается. Поэтому он был обозначен как «сверхчувственный мир», как «сверхесте-ственный мир». С точки зрения знакового толкования культуры это ее семантическое измерение.
Семантика всех рефлексивных и нерефлексивных форм мыслительной деятельности первоначально исчерпывающе представлена естественным языком. В рефлексивных играх на этом уровне сталкиваются обычное с необычным, что вызывает удивление. В поисках ответа на вопрос: почему? возникает философская рефлексия.
В обобщении социального опыта формируются универсалии культуры (В. С. Степин). Они представляют ее духовные основания. Универсалии культуры — это достаточно общие понятия, характеризующие ее существенные особенности. Вместе с тем, возникают сомнения в подлинности их существования. Предельно общие универсалии называются мировоззренческими. Они имеют общекультурное значение. «Мировоззренческие универсалии, — пишет В. С. Степин, — это категории которые аккумулируют исторически накопленный социальный опыт и в системе которых человек определенной культуры оценивает, осмысливает и переживает мир, сводит в целостность все явления действительности, попадающие в сферу его опыта»17. Способ формирования обобщенного целостного образа человеческого мира обычно называют мировоззрением. Его предельная общность требует определенного отношения «естественного» к «сверхъестественному». Естественная установка сознания (вера) здесь может быть выражена и в положительной, и в отрицательной форме. В истории человечества, как мы видим, реализовались оба ее варианта.
Действительно, мифология отождествляет естественное и сверхъестественное. Напротив, религиозное мировоззрение проводит между ними границу. Специфика философской рефлексии в решени этого противоречия определяется как вывод сверхъестественного из естественного и, наоборот. Таким образом, она опосредствует обе противоположности, теоретически обосновывая их. Философское мировоззрение является теоретическим.
Соответственно специфике философской рефлексии выявляются три ряда ее мировоззренческих категорий, определяющих предельные основания культуры: предметные, операциональные и ценностные. Соответственно этим основаниям она также называется предметной, операциональной и ценностной.
Поскольку в философии идет речь о предельных основаниях всей культуры, возникает вопрос и о ее собственном самоопределении. В этом отношении
она из теоретического мировоззрения обращается в мировоззренческую теорию. Таким образом, все философские проблемы сводятся к основному вопросу философии. Осмысливающая и разрешающая его рефлексия осуществляет разделение и диалектическую взаимосвязь ее составных частей.
так, соответственно предметным основаниям культуры конституируется онтология, соответственно ее ценностным основаниям — гносеология, соответственно операциональным основаниям — логика. В логических операциях индукции и дедукции, анализа и синтеза и т. д. формируется категориальный аппарат диалектики. Ее теория определяется как логическая система.
Перейдем к специфике производящей философской рефлексии. Прежде всего, здесь важно отметить ее качественное отличие от воспроизводящей. Последняя, как мы видели, теоретически определяет фундаментальные, конечные основания самой философии, как системообразующего фактора семантики культуры. В производящей рефлексии эти основания становятся исходным пунктом, обретая инструментальный характер способа основополагания и, как следствия, полагания ее новых смыслов. В поле зрения философии, таким образом, оказывается прагматический аспект культуры, а сама она определяется как прикладная.
Прикладную направленность философской рефлексии мы видим в сократовском определении философии как «образа жизни», в «практической философии» Аристотеля, в «Критике практического разума» Канта, в приложениях «Логики» Гегеля и т. д. Вся античная философия была поставлена на службу религии в Средневековье. Нечто подобное происходит и сейчас. В этой связи сдвиг от классики к неклассике истолковывается как наращивание порядков рефлексии в философии19. С точки зрения данного в начале статьи определения философской рефлексии как саморефлексии, это акт обращения «иного в себе — в свое иное, т. е. для себя иное».
Саморефлексия неклассической философии представляется ее многочисленными направлениями, течениями и учениями. Этот плюрализм вполне объясняется переключением ее внимания с абстрактного основного вопроса на решение конкретных философских проблем. Прикладной смысл обретают и основные разделы классической философии. таким образом, онтология представляется как праксиология (Т Котарбинский), гносеология — как аксиология, логика — как методология. В различных сочетаниях последние выражаются во всех направлениях неклассической философии.
Однако, в зависимости от исходной мировоззренческой позиции, в неклассической философии возникают два альтернативных способа саморефлексии: сциентизм и антисциентизм. Э. Фромм их осмыслил в дилемме: иметь или быть? Способ освоения (осознания) мира человеком передставляется сциентизмом; способ бытия человека в мире — антисциентизмом. Этот же своеобразный тезис и антитезис зафиксировали еще неокантианцы как противопоставление сущего и должного. Вполне очевидно, что все позитивистские учения, аналитическая философия и т. п. используют дескриптивный подход к решению философских проблем, а философия жизни, феноме-
нология, экзистенциализм и т. п. — нормативный. Саморефлексия в этих подходах различается явно.
С середины XX в. в рамках неклассической философии, как известно, начала формироваться постнеклассическая философия. Существенные особенности ее саморефлексии, на наш взгляд, обусловливаются:
во-первых, ситуативным характером решения всех философских проблем;
во-вторых, информационным контекстом зарождающейся, новой культуры;
в-третьих, непосредственной направленностью на человека.
К основным типам постнеклассической философской рефлексии, на наш взгляд, следует отнести: 1) критическую рефлексию постмодернизма;
2) герменевтическую рефлексию (Х.-Г Гадамер); и
3), видимо, творческую рефлексию как диалектическое единство производящей и воспроизводящей.
Информационная реальность, с которой сталкивается человек в новой культуре, имеет все ее знаковые аспекты (синтаксис, семантику и прагматику). Вместе с тем, здесь наглядно проявляются и ее синергетические свойства: «порядок и хаос», «фрактальность» и пр. Каждый человек получает возможность общаться со всем «виртуальным миром». В этой связи актуальность и значимость его способности к рефлексии непрерывно возрастают20. Остро чувствуется это, например, в работах философов-постмодернистов21.
Заключая статью, следует обратить внимание на первоначальный смысл философии как любви (стремления) к мудрости. Саморефлексия подтверждает целесообразность этого понимания. Если предметом самой философии являются предельные основания культуры, то их приращение как конечную цель (идеал) можно назвать мудростью. В этом смысле она определяется как своеобразный сплав глубоких знаний, образа действия и ценностных представлений. Глупость поверхностна, иллюзорна, несамокритична.
Примечания
1. Щедровицкий Г. П. Рефлексия в деятельности // Вопросы методологии. Архив номеров (1991—1995 г.). — nttp://www.cirde.ru/archive/vm/nom
2. Понятие рефлексии в истории философии и ее методологическое значение мы кратко рассматривали ранее. При этом были сделаны и предварительные выводы определяющие понимание философской рефлексии. См.: Усов В. Н. Рефлексивное управление: философско-
методологический аспект : монография. — Челябинск : Издательский центр ЮУрГУ, 2010. — С. 8—28.
3. Корн Г., Корн Т. Справочник по математике (для научных работников и инженеров). Определения, теоремы, формулы. — СПб. : Лань, 2003. — С. 369.
4. Суть этих парадоксов популярно разъясняют так называемым «парадоксом брадобрея».
5. Лефевр В.А. Алгебра совести. — М. : Когито-Центр, 2003. — С. 10—13.
6. Там же. — С. 29.
7. Розов М. А. Явление рефлексивной симметрии при анализе деятельности // Теория познания: в 4 т. / под ред.
B. А. Лекторского, Т. И. Ойзермана. — Т. 4. Познание социальной реальности. — М. : Мысль, 1995. — С. 105—123.
8. Шюц А. Избранное: мир, светящийся смыслом. — М. : Российская политическая энциклопедия (РОС-СПЭН), 2004. — С. 298—304.
9. Лефевр В. А. Рефлексия. — М. : Когито-Центр, 2003 — С. 83—89.
10. Цоколов С. Эпистемология замкнутости Хайнца фон Фёрстера; ПРИЛОЖЕНИЕ: Х. фон Фёрстер. О конструировании реальности // С. Цоколов Дискурс радикального конструктивизма. — 2006. — http://www.cnde. ги/ЫЫю/НЬ/13/рпЩ
11. Хакен Г. Принципы работы головного мозга: синергетический подход к активности мозга, поведению и когнитивной деятельности. — М. : ПЕРТ сЭ, 2001. — С. 313.
12. Тейяр де Шарден. — М. : Наука, 1987. — С. 136— 150; 230—231.
13. Функционирование знаков в системе коммуникации — вторичное явление, характеризующее межсубъ-ектные связи. Знаками пользуются и животные, но только человек их производит.
14. Моррис Ч. У. Основания теории знаков (Из книги «Значение и означивание». Знаки и действия) // Семиотика : антология / сост. Ю. С. Степанов. — М. : Академический проект ; Екатеринбург : Деловая книга, 2001. —
C. 45—97; 129—143.
15. Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. — М. : Педагогика, 1973. — С. 352.
16. Степин В. С. Философия и образы будущего // Вопросы философии. — 1994. — № 6. — С. 10—11.
17. Там же.
18. Важно отметить, что в конституировании теории высшей ценностью оказывается само знание.
19. Кузнецов В. Ю. Сдвиг от классики к некласси-ке и наращивание порядков рефлексии в философии // Вестник. Моск. ун-та. — Сер. 7. Философия. — 2008. — № 1. — С. 3—18.
20. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. — М. : Аспект Пресс, 2004. — С. 275—291.
21. Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения. — Екатеринбур г: У-Фактория; М. : Астрель, 2010. — 895 с.
Поступила в редакцию 07 февраля 2012 г
УСоВ Владимир Николаевич, доктор философских наук, профессор, кафедра философии и социологии, Южно-Уральский государственный университет. Научные интересы: прикладная философия, рефлексивное управление, философская рефлексия. E-mail: usov_vn@mail.ru
usov vladimir Nikolaevich is a Doctor of Science (Philosophy), a professor of Philosophy and Sociology Department of South Ural State University. Research interests: applied philosophy, reflexive control, and philosophic reflection. E-mail: usov_vn@mail.ru
список сокращений
АПО — Археологические памятники Оренбуржья
АСГЭ — Археологический сборник Государственного Эрмитажа. Ленинград, Санкт-Петербург.
АЭБ — Археология и этнография Башкирии БФ АН СССР — Башкирский филиал Академии наук СССР ВГУ — Воронежский государственный университет ГАПК — Государственный архив Пермского края ГАПО — Государственный архив Пермской области ГАРФ — Государственный архив Российской Федерации ГАСО — Государственный архив Свердловской области ГИМ — Государственный исторический музей ЗАО — Златоустовский архивный отдел
ИАиЭ СО РАН — Институт археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук
ИА РАН — Институт археологии Российской академии наук
МАО — Магнитогорский архивный отдел
МИА — «Материалы и исследования по археологии СССР»
ОГАЧО — Объединенный государственный архив Челябинской области ПСЗ-I — Полное собрание законов Российской империи. Собрание I.
РАН — Российская академия наук.
РГАлИ — Российский государственный архив литературы и искусства
РГАНИ — Российский государственный архив новейшей истории
РГАСПИ — Российский государственный архив социально-политической истории
РГАЭ — Российский государственный архив экономики
РГВИА — Российский государственный военно-исторический архив.
РГИА — Российский государственный исторический архив СА — Советская археология. Москва.
СамГПу — Самарский государственный педагогический университет
СГЭ — Сообщения Государственного Эрмитажа. Ленинград. Санкт-Петербург.
урО РАН — уральское отделение Российской академии наук
ЧГПу — Челябинский государственный педагогический университет
ЧелГу — Челябинский государственный университет
ЧОКМ — Челябинский областной краеведческий музей.
BAR — British Archaeological Reports (Oxford)
ТРЕБОВАНИЯ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ МАТЕРИАЛОВ
1. В редакцию предоставляется электронная (документ Microsoft Word) версия работы, экспертное заключение о возможности опубликования работы в открытой печати, сведения об авторах (Ф.И.О., место работы, звание и должность для всех авторов работы, сроки обучения в аспирантуре для аспирантов), контактная информация ответственного за подготовку рукописи (адрес, телефон, е-mail).
2. Структура статьи: УДК, название, список авторов, аннотация (не более 500 знаков), список ключевых слов, текст работы, литература (в алфавитном порядке, ГОСТ 7.1-2003). После текста работы следует название, аннотация, список ключевых слов и сведения об авторах на английском языке.
3. Параметры набора. Поля: зеркальные, верхнее — 23, нижнее — 23, левое — 22, правое — 25 мм. Шрифт — Times New Roman, кегль — 14. Отступ красной строки 1,25—1,27 см, интервал между абзацами 0 пт, межстрочный интервал — полуторный. Рисунки и схемы должны быть сгруппированы и иметь названия.
4. Адрес редакции научного журнала «Вестник ЮУрГУ» серия «Социально-гуманитарные науки»: Россия, 454080, г. Челябинск, пр. им. В. И. Ленина, 76, главный корпус, Южно-Уральский государственный университет, Исторический факультет, кафедра «История», 303/1. Тел./факс (351) 267-91-01, ответственному редактору профессору Балакину Виктору Сергеевичу, ответственному секретарю доценту Кривоноговой Светлане Анатольевне.
5. Полную версию правил подготовки рукописей и пример оформления можно загрузить с сайта ЮУрГУ (htth://www.susu.ac.ru), следуя ссылкам: «Наука», «Вестник ЮУрГУ», «Серии».
6. Плата с аспирантов за публикацию рукописей не взимается.
вестник южно-уральского ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
№ 10 (269)2012 Серия
«СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ» Выпуск 18
Отв. ред. серии Балакин В. С. Компьютерная верстка Феркель В. Б.
Издательский центр Южно-Уральского государственного университета
Подписано в печать 29.03.2012. Формат 60x84 1/8. Печать трафаретная. Усл. печ. л. 23,48. Тираж 500 экз. Заказ 61/180.
Отпечатано в типографии Издательского центра ЮУрГУ. 454080, г. Челябинск, пр. им. В.И. Ленина, 76.
