CC BY-NC-ND
112
История, теория и методология социологической науки
Ж.Т. Тощенко
О СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ СТРАТЕГИЯХ В СОЦИОЛОГИИ
В статье дается анализ теорий, концепций, школ с их многообразием подходов как к процессу познания социальной реальности, так и к возможностям влияния социального знания на эту реальность. Однако, несмотря на многообразие этих трактовок и объяснений, все они сводятся к трем основным методологическим стратегиям - социологическому реализму, социологическому номинализму и социологическому конструктивизму. В соответствии с этим дается характеристика основных постулатов и особенностей каждой из них.
Ключевые слова: социология, теория, методология, концепция, школы в социологии.
Есть ли в современной, в том числе и отечественной, социологии четкое представление о методологических стратегиях в социологии? Если мы рискнем задать этот вопрос любому социологу, маститому или начинающему, можно с большой степенью уверенности утверждать, что вопрос поставит его в затруднение, если не в тупик. Конечно, можно назвать имена, и не одно, - тех, кто известен как теоретик-методолог или экспериментатор-социолог в нашей стране и за рубежом, кто провел не одно крупномасштабное исследование, получил значительные и интересные результаты. Но стратегии, которые объясняли бы все многообразие современной социологии, характеризовали принципиальные отличия между ними, вряд ли назовут.
Что касается западной социологии, то, напомню, мы всегда встречаемся с описанием (характеристикой) структурного функ-
© Тощенко Ж.Т., 2014
ционализма, теорий социального действия, конфликта, (нео)би-хевиоризма, феноменологической социологии, этнометодологии и т. д. Все они имеют свое особенное толкование базовых теоретико-методологических и методических принципов, используют свой набор методов познания, свои подходы к построению и применению социологического инструментария. Иначе говоря, западная социология предстает перед нами букетом самых различных концепций, сосуществующих друг с другом, полемизирующих между собой, отстаивающих ценность и значимость своих исходных посылок. Причем процесс обновления и появления новых школ не прекращается. Более того, в известном смысле он интенсифицируется, ибо за последние четверть века мы стали очевидцами появления новых концепций - глобалистики, постмодернизма, новых инсти-туционалистов и др.1
Аналогичную картину по многообразию концепций и теорий мы имеем в дореволюционной русской социологии. В ней известны школы, выражающие идеи народничества, географического детерминизма, этико-субъективную концепцию, органицизм, психологизм и т. д. Когда же переходим к советской или современной российской социологии, встречаемся с удивительным явлением -отсутствием аргументированных различий при трактовке базовых теоретико-методологических оснований, затрагивающих принципиальные вопросы, прежде всего предмета и объекта социологии. Конечно, близость и общность взглядов социологов отнюдь не означали и не означают такое же единство в концептуальных воззрениях членов социологического сообщества.
Нужно особо подчеркнуть, что до определенного времени отсутствие различных концепций в отечественной социологии можно объяснить тем, что мы все официально были социологами-марксистами исходя из господствовавшей тогда идеологии, исключавшей возможность существования любой другой. И если в рядах социологов вдруг обнаруживались разночтения, то их пытались объяснить тем, что некоторые исследователи: 1) слабо усвоили суть марксистской доктрины; 2) некритически восприняли опыт социологической мысли Запада; 3) недостаточно подготовлены для социологического изучения социальной действительности. И хуже всех приходилось тем социологам, кого подозревали в сознательном искажении марксистской теории: их работы не публиковали, а по отношению к ним часто применялись санкции репрессивного характера (в 1960-1970-е годы). Вместе с тем с точки зрения западных коллег мы все в современной российской социологии выглядим на одно лицо: марксисты или бывшие марксисты
(последнее утверждение не отменяет первое). Но даже у тех, кто отрекся от марксизма, имеющаяся аргументация, демонстрация самостоятельности нередко звучат сиротливо, неубедительно, порой даже убого2.
Надежды на демократические преобразования в России, которые снимут идеологические оковы с общественной мысли, увы, не оправдались. Появившиеся же попытки более точно обозначить свою позицию приводят к тому, что мы, по меткому выражению Р.В. Рывкиной, по-прежнему занимаемся «примыкательством», причисляя себя то к понимающей социологии, то к структурному функционализму, то к теории конфликтов, то еще к чему-то другому, что представлено в концепциях наших западных коллег, ибо восточных мы не знаем. Не менее верно замечание Е.С. Баразго-вой: «Молодые социологи, усваивая веяния западной социологии, становятся в большей мере эпигонами, нежели создателями национальной социологической школы»3. Более того, что удивительно, у нас появились российские (?!) учебники и учебные пособия, в которых ни разу не упомянуто слово «Россия».
Однако если более обстоятельно разобраться в этом вопросе, мы все же не так однолики и однообразны, как может показаться на первый взгляд. И в советской, и в российской литературе по-разному трактовались и трактуются исходные основополагающие позиции, которые касаются анализа объекта и предмета социологии, уровней и структуры социологического знания, понятийного аппарата социологии, соотношения нашей дисциплины с другими науками и, в первую очередь, с философией.
Более того, в 1970-1980-е годы прошли дискуссии о теоретико-методологических основах социологии, в которых наиболее активное участие приняли Г.М. Андреева, В.Я. Ельмеев, А.Г. Здра-вомыслов, Ю.А. Левада, Г.В. Осипов, М.Н. Руткевич, А.Г. Харчев, В.А. Ядов и другие, и которые выявили достаточно серьезно различающиеся между собой точки зрения4. Но в то же время отметим, что попыток разобраться с имеющимися теоретико-методологическими подходами в современной, в том числе в отечественной, социологии практически не предпринималось. В этой связи можно упомянуть лишь ряд произведений С.А. Кравченко, а также труд, подготовленный Е.Ф. Молевичем, в которых авторы стремились восполнить данный пробел5.
История социологии свидетельствует о сложном пути становления, развития и обогащения методологии и методов изучения социальной реальности. На первых порах становления социологии ее приемы и способы познания действительности мало отлича-
лись от тех, которые использовались уже существующими науками - философией, экономикой, правом, историей. Однако и на этом этапе - что нашло особенно яркое воплощение в позитивизме - социология ориентировалась на изучение конкретных данных, «осязаемой» информации, которая, как и в точных науках, могла получить как качественную, так и количественную интерпретацию.
Определенность каждой науки обуславливается тем, какие парадигмы и, соответственно, методологические стратегии используются и как они используются. В науке идет постоянный процесс уточнения или смены парадигм, и нередко возникает ситуация, при которой совокупность накопленных научных данных не может быть объяснена с точки зрения существующей парадигмы. Тогда старая парадигма «угасает» и на смену ей приходит новая (или новые), которая претендует на более точную и глубокую интерпретацию теорий, фактов, методов. Так как специфика научного метода в социологии очень значительна по сравнению с другими социальными науками, представляется обоснованным уделить внимание методологическим стратегиям как базовым направляющим началам в познании социальной реальности.
Кроме того, социологические стратегии на основе используемых парадигм постепенно накапливали свои методы познания, особенно когда это касалось эмпирических исследований. Статистическая информация, которая широко получила обоснование в XIX в. (примером может быть земская статистика), была дополнена опросными листами, интервью, анализом документов, что получило завершенную, целостную интерпретацию в основном в 20-е годы XX в. Именно с этого периода стало возможно говорить о научно обоснованных процедурах, методике и технике, позволяющих всесторонне анализировать изучаемые процессы и явления.
Длительное время в социологической науке доминировали две основные парадигмы - социологический реализм (объект - общество, социальная структура, социальные институты) и социологический номинализм (объект - человек, личность, социальные группы и общности). В конце XX в. стала интенсивно развиваться еще одна социологическая стратегия - конструктивистская. Структура, уровни и понятийный аппарат социологии зависят от той методологической стратегии, которая ориентируется на свое толкование объекта и предмета социологии как науки. В зависимости от того, какой аспект социальной реальности, социальной жизни выступает предметом анализа, основополагающим исходным понятием в этих парадигмах и начинается логика построения понятийного аппарата. Эти стратегии можно представить в следующей таблице.
Таблица
Методологические стратегии социологии
Стратегии
Время возникновения
Предмет науки
Социологичес- Середина XIX в. Человечество, цивилизации, обще-
кий реализм ство, социальные системы, социальные институты
Социологичес- Начало XX в. Человек, личность, индивид, соци-
кий номинализм альные общности
Социологичес- Конец XX в. Общественное сознание и поведе-
кий конструкти- ние в условиях конкретной среды
Что касается социологического реализма и его ориентации на парадигму «общество», то соответствующая традиция восходит к О. Конту и Г. Спенсеру. Почти все труды социологов XIX в. следовали этой методологической установке. В дальнейшем, в XX в. она претерпела ряд изменений, что нашло отражение в работах Т. Парсонса (1902-1979) и Р. Мертона (1910-2003)6. Они изучали общество посредством исследования социальных систем, социальных институтов в основном с точки зрения их организации и функционирования, и нередко вне процессов их эволюции. Но уже на грани XIX-XX вв. было установлено (Э. Дюркгейм, М. Вебер), что ориентация на исследование преимущественно структур (систем) не эвристична, ибо оно, хотя и может дать строгое описание объекта, закрывает возможность объяснить его развитие и функционирование. Понять причину возникновения данного состояния объекта можно, лишь рассматривая его в развитии. Это признавал уже Р. Мертон, который видел и понимал слабые стороны теории Т. Парсонса. Кроме того, рассуждения о социальных системах (а под ними стали пониматься не только взаимоотношения и взаимодействия людей, но и более широкая совокупность общественных процессов - вплоть до человечества в целом, что породило глобалистские концепции социологии7) оживили никогда не исчезавшую тенденцию к поглощению социологии социальной философией. При таком подходе реальность перестает существовать. Вместо нее появляются логические конструкты, которые или не имеют отношения к повседневной действительности, или слишком абстрагируются от нее.
Как показало время, трактовка объекта и предмета социологии только на уровне категории «общество» не отвечает на многие вопросы: понятийный аппарат «плывет», включает в себя слишком разные сущности, а многие из них размываются временем, видоизменяются, а иногда и теряют свой первоначальный смысл. Мало способствует этому и модификация представлений об обществе посредством анализа понятий «социальная структура», «социальные отношения» как определяющих объект и предмет социологии. Ведь даже такое классическое понятие, как социальная структура, в настоящее время мало что выражает, ибо: а) многие ее элементы в современной ситуации исчезают; б) ряд ее элементов серьезным образом изменился; в) появились новые, ранее неизвестные феномены. Такие, казалось бы, классические понятия, как «рабочий», «крестьянин», приобрели «неустойчивость», аморфность, ибо в зависимости от изменившейся жизни, от разного социально-экономического положения, от перемещения из одной сферы приложения труда в другую эти группы (классы) потеряли свою сущностную основу настолько, что говорить о каких-то содержательных однородных признаках весьма затруднительно. А если посмотреть на некоторые внешние признаки, то об этих группах можно говорить с большой долей приблизительности. Соответственно, анализировать эти группы в духе теорий XIX и XX вв. было бы опрометчиво и поспешно. Как показали социологические исследования еще в 1970-е годы (а тем более в 1990-е), многие черты сознания и поведения людей из различных страт могут быть ближе друг к другу, чем эти же черты внутри одной и той же социальной группы. Например, мировоззрение и образ жизни внутри социально-профессиональных групп могут быть настолько различными, что теряет смысл объединять их в какое-то зафиксированное, формализованное понятие: внутри этих групп могут быть (и есть) огромные различия по материальному достатку, по их месту в структуре разделения труда, по их целям, ценностям, потребностям и интересам, что делает их (по существу) несводимыми к одним и тем же однородным показателям. В этой ситуации возникает вопрос: что будет выступать реальной социальной силой - профессиональные группы или носители одного (сходного) мировоззрения, но представляющие разные социальные сообщества? Ответ очевиден, что объединяющей характеристикой окажутся идеи, взгляды, мироощущение и стремление их реализовать. Следует учесть еще одно немаловажное обстоятельство: социальные системы и общности -очень «нехороший» объект для сравнительных кросскультурных (международных) исследований, так как они настолько различны
в своем содержательном обличье, что при их сравнении сразу же возникает вопрос о достоверности получаемой и сравниваемой информации.
Таким образом, центральное понятие - общество и его производные - социальная структура, социальные системы, социальные институты - являются важной, но серьезно ограниченной областью получения социологического знания. Эти данные могут в известной мере учитываться, но не могут ответить на злободневные проблемы современности. Они по сути дела являются сущностями второго и третьего порядка, которые надстраиваются над сущностями первого порядка, на что дает ответ другая методологическая стратегия.
Вторая методология - социологический номинализм, восходящая к М. Веберу, Дж. Xомансу, Дж. Миду, к представителям русской социально-психологической школы конца XIX - начала XX в., обращается к человеку, ориентируется на то, что решающая роль в реальной жизни принадлежит процессам взаимодействия людей, процессам их интеграции и дифференциации. Сторонники этой парадигмы в центр своего анализа ставят человека, личность, считая их основным понятием социологии. В этой ситуации мы сталкиваемся с восхождением от абстрактного к конкретному с последующей корректировкой представлений об абстрактном. Анализ феномена «человек в обществе» позволяет с наибольшей полнотой судить и о человеке, и об обществе. Причем эта ориентация на человека все больше усиливается. В современной социологии эта тенденция нашла отражение в работах А. Турена, З. Баумана, П. Бурдье8. Показательно, что известный политический деятель З. Бжезинский убежден, что мы (человечество) все больше сталкиваемся с необходимостью «личностного измерения человеческой жизни» и что в связи с этим мы стоим перед «новой эрой в отношениях между людьми» (1999).
В течение XX в. многие социологи предпринимали попытки преодолеть противоречивость любой из вышеназванных методологий, осуществляли попытки устранить деление социологии на макро- и микроуровень, на объективно-предметный и субъективно-ценностный подходы. Так, Т. Парсонс, ориентируясь на общество как определяющее понятие, стремился учесть влияние и роль социальных действий. Во второй половине XX в. попытки преодолеть крайности осуществлялись П. Бурдье, Н. Луманом, отчасти Э. Гидденсом. Однако данные методологические стратегии никак не объясняют тот социальный факт, как человек, люди «попадают» в эти социальные общности, социальные структуры, другие соци-
альные образования. Ведь, явившись в мир, человек проходит ряд промежуточных этапов в развитии, чтобы определиться со своим социальным положением в обществе. А это положение в большинстве случаев заранее не предопределено: оно зависит не только от объективных обстоятельств, но и от воли, действий и других целенаправленных акций самого человека. То, что социальные структуры, социальные сети трактуются как предмет социологии, уязвимо. Об этом говорит и другой факт: структурно-функциональный подход встречается с колоссальными трудностями в обществах переходного периода, когда эти структуры и общности «плывут», не имеют четкой определенности и поэтому не могут быть базой достоверной информации. В этой связи хотелось бы обратить внимание на позицию французского социолога А. Турена, который подверг резкой критике структурный функционализм, считая, что он нацелен на обеспечение порядка, равновесия, а не на поиск новых резервов и новых возможностей для развития общества9. И наконец, не следует игнорировать и саму практику социологии, которая не перестает обращаться к одному и тому же источнику информации - человеку, что предполагает анализ не столько каких-то систем, а того, что делает человека участником общественной и повседневной жизни. Впрочем, сами системщики, работающие на эмпирическом уровне, так и поступают: обращаются в основном к информации, характеризующей сознание и поведение людей. Неудовлетворенность ранее сформулированными определениями объекта и предмета социологии проявилась также в поисках иных концепций, претендующих на новое слово в трактовке исходных теоретико-методологических проблем социологии (феноменологическая социология, драматургическая социология, этнометодо-логия, теория рационального выбора, школа ультрадетальных эмпирических исследований и др.).
Ответ на этот вопрос может быть найден при помощи еще одной методологической стратегии - конструктивистской, учитывающей взаимосвязи между макро- и микросоциологией; между объективно-предметным и субъективно-ценностным подходом; между структурно-функциональной и конфликтно-логической концепциями. Такой методологической стратегией является концепция социологии жизни, зачатки которой проявили себя еще в XIX в. Жан Мари Гюйо (1854-1888) выдвинул положение, согласно которому центральным понятием социологии провозглашается реальная жизнь. В соответствии с этим Гюйо считал индивида интегральной частью социального целого, в которой органически сочетается все многообразие социального мира со всеми его дости-
жениями, противоречиями и нерешенными проблемами. Эта точка зрения получила свое дальнейшее развитие в теории социального действия (А. Турен), частично в теории социального обмена (Дж. Хоманс, П. Блау), в символическом интеракционизме (Дж. Мид) и феноменологической социологии. Но многие из этих теорий и особенно феноменология абсолютизировали только одну сторону жизни - ее субъективность, что давало возможность ее оппонентам справедливо упрекать в односторонности, в психологизации реальности, в игнорировании объективных условий развития. Но тем не менее все больше и больше социологов ХХ в. эту направленность в социологии - на органическое рассмотрение совокупности субъективных факторов и объективных условий - разделяли, поддерживали, развивали. «Идеи и культуры не меняют ход истории - по крайней мере, в одночасье. Однако они являются необходимой прелюдией к переменам, поскольку сдвиги в сознании -в системе ценностей и моральном обосновании - толкают людей к изменениям их социальных отношений и институтов»10. Еще большую определенность на ориентацию на человека в совокупности всех его взаимосвязей как основной предмет исследований социологии выразил Э. Гидденс, назвав ее «ослепительным и захватывающим предприятием, чьим предметом является поведение людей как социальных существ»11.
Русская социология в XIX - начале ХХ в. во многом характеризовалась тем, что ей была присуща гуманистическая направленность - обращение к человеку как творцу, активному участнику преобразований в обществе. Объектом изучения становились вопросы, характеризующие состояние сознания людей, их поведение и отношение к происходящим в обществе процессам, их профессиональное, национальное и региональное звучание. Человек развивается как родовое, общественное существо, и прежде всего при помощи своего сознания и его реализации во всех сферах общественной жизни. Это отметил еще на рубеже ХХ в. А.А. Богданов, когда, раскрывая сущность учения К. Маркса о природе и обществе, писал, что в борьбе за существование люди не могут объединяться «иначе, как при помощи сознания».
В современной отечественной социологии такая методологическая стратегия обоснована в социологии жизни, которую в определенной степени разделяют Ю.Г. Волков, И.Ф. Девятко, С.И. Григорьев, В.А. Ядов и другие12. Своеобразный синтез общества и личности олицетворяют антропосоциетальный подход, обоснованный Н.И. Лапиным, а также поиск Ю.М. Резника13. При конструктивистском подходе существенными оказываются мо-
дусы времени - настоящее, представленное в ценности, будущее, выраженное в цели, и прошлое, связанное с категорией «значение». В центр внимания ставятся сознание и поведение человека, его отношение и реакция на изменения своего статуса, места не просто как отдельного индивида, но и члена определенной социальной группы, сообщества. Данная концепция предполагает также одновременный анализ общественной среды (макро-, мезо- и микроусловий) социальной жизни человека. Следовательно, социология жизни органически сочетает в себе субъективные факторы и объективные условия, реально функционирующее сочетание взаимоотношений общества и человека. Суть социологии - «человек в обществе, общество в человеке» (П. Бергер)14.
Социология (как и любая другая наука) призвана предлагать свои модели, изучая фрагменты объективной реальности. Однако в реальной жизни социолог встречается не со структурами, системами, конструкциями, а с сознанием и поведением людей, анализ которых приводит к познанию различных форм организации общественной жизни - институциональной, стратификационной, управленческой и др. Все это позволяет сделать вывод, что конструктивистская стратегия, выраженная в концепции социологии жизни, преодолевает крайности в трактовках сути социологии, оперируя понятиями социальной реальности, ее универсальностью, уникальностью и надындивидуальностью, измеряемыми посредством элементов сознания, поведения и окружающей среды15. Методология социологии выступает в двух ипостасях: как принципы исследования социальной реальности, что находит отражение в парадигмах, концепциях, и как основа, база проведения конкретных исследований, что предполагает рассмотрение видов социологических исследований и методов, в них применяемых.
Примечания
1 Новые направления в социологической теории / Пер. с англ. Л.Г. Иони-на. М., 2008; Современная западная социология: Крестоматия / Авт.-сост. Г.Н. Соколова, Л.Г. Титаренко. М., 2011.
2 Вехи российской социологии (1950-2000-е гг.) / Отв. ред. Ж.Т. Тощен-ко, Н.В. Романовский. СПб., 2010.
3 Баразгова Е.С. Нетрадиционная социология в России? // Социологические исследования. 1997. № 10. С. 16.
4 Здравомыслов А.Г. Социология: теория, история, практика. М., 2008; Он же. Поле социологии в современном мире. М., 2010; Левада Ю.А. Индексы социальных настроений в «норме» и в кризисе // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. М., 1998.
№ 6; Осипов Г.В. Введение в социологическую науку. М.: Наука: Вече, 2010; Руткевич М.Н. Общество как система: Социологические очерки. СПб., 2001; Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М., 1998.
5 Кравченко С.А. Социология: парадигмы через призму социологического воображения. М., 2007; Молевич Е.Ф. Общая социология: Учеб. пособие. Ч. 1-2. Самара, 1997.
6 Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1998; Мертон Р.К. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль. М., 1996. С. 431.
7 См., напр.: Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер с англ. под ред. Б.Ю. Кагарлицкого. СПб., 2001.
8 Турен А. Возвращение человека действующего: Очерк социологии: Пер. с фр. М., 1998; Бурдье П. Начала / Пер. с фр. А.В. Шматко. М., 1994; Бауман З. Мыслить социологически: Пер. с англ. М., 1996; Бауман З. Текучая современность. СПб., 2008.
9 Турен А. Указ. соч.
10 Белл Д. Эпоха разобщенности: размышления о мире XXI в. / Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М., 2009.
11 Гидденс Э. Устроение общества: Очерки теории структурации. М., 2003.
12 Волков Ю.Г, Мостовая И.В. Социология: Учебник. М., 1998; Девят-ко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М., 2003; Григорьев С.И. Виталистская социология. Парадигма настоящего и будущего. Барнаул, 2001; Ядов В.А. Указ. соч.
13 Резник Ю.М. Социальное измерение жизненного мира. М., 2001.
14 Бергер П. Приглашение в социологию. Гуманистическая перспектива. М., 1996.
15 Подробнее см.: Тощенко Ж.Т. Социология. Общий курс. М., 2009. В ней дана трактовка концепции социологии жизни и авторская интерпретация объекта и предмета социологической науки.
