CC BY
22
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 11 (265). История. Вып. 50. С. 21-26.
О СОСТОЯНИИ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ БАШКИРИИ
XVII-XIX ВЕКОВ
В статье дается описание трагической судьбы архитектурного и археологического наследия Башкирского края в XVII, XVIII, XIX вв. Рассмотрены факторы природного и антропогенного характера, повлиявшие на потерю объектов культурного наследия. Анализ в статье разнородных источников и литературы позволил представить целостную картину произошедшего.
Ключевые слова: архитектура, горный завод, церковь, археология, крепость, курган, башкирские восстания, кладоискательство, культурное наследие, Южный Урал, Башкирия.
Активное экономическое освоение регионов, загрязнение, бесхозность, грабительские раскопки - эти и другие беды в разной степени сегодня касаются памятников культуры федерального и регионального значения. В этой ситуации для напоминания и предостережения, сколь губительными могут быть последствия тех или иных явлений для культурно-исторического наследия, исследования в статье, затрагивающие историю потерянных объектов археологии и архитектуры, представляются особенно важными и актуальными.
Весь обширный материал источников проблемы данной статьи включает в себя исследования по истории России, Башкортостана и его городов, религиоведению, археологии, архитектуре, этнографии и краеведению. Интерес представляют периодические издания со статьями и заметками о состоянии памятников истории и культуры региона, о фактах разрушения культурных объектов. Сюда относятся также дореволюционные российские законодательные и нормативные акты, посвященные вопросам создания, сохранения и использования культурного наследия. Отдельные упоминания об утраченных объектах культуры Башкирского края мы находим в исторических трудах участников уральских академических научных экспедиций во второй половине XVIII в.1 Важные сведения нам дают доклады о разрушении заводов в ходе башкирских восстаний2. Также довольно значимыми здесь являются материалы Уфимского губернского статистического комитета, среди прочего, занимавшегося в XIX в. и описанием древностей3. Именно его сотрудникам Н. А. Гурвичу и Р. Г. Игнатьеву принадлежат первые небольшие статьи о потерянных па-
мятниках старины Уфимской губернии4.
Сегодня историография вопросов исторического опыта в области сохранения и использования культурного наследия России и ее регионов включает десятки научных работ. Среди них труды ученых Нижегородского университета - Ю. Г. Галая5, И. В. Михее-вой6 и И. М. Чуковой7, рассматривающих государственно-правовой аспект охраны памятников старины в дореволюционной России; работа Формозова8, раскрывающая проблему сохранения культурного наследия с точки зрения отношения к ней дореволюционного российского общества. Из научных исследований, относящихся к исследуемому региону, примечательна диссертация И. М. Минеевой9 по истории исследования и сохранения археологического наследия Южного Урала. Однако специальных исследований, изучающих утраченное культурное наследие Башкортостана и раскрывающих причины его потери в рассматриваемый период, до сих пор не проводилось. Лишь по косвенным материалам можно представить, что происходило с культурным наследием Башкирского края в период с XVII по XIX в.
Итак, для исследования состояния культурного наследия края в дореволюционной России в первую очередь необходимо дать характеристику архитектурных и археологических объектов того времени.
С добровольным вхождением Башкирии в состав Русского государства история архитектуры страны и края развивается одними и теми же путями. Развитие архитектуры Башкирии, начиная с середины XVI в., можно даже рассматривать как чувствительный индекс социальных изменений в стране. Экономический климат и социальные доминанты
каждого нового исторического этапа России создают в крае свою архитектуру и свои города.
Так, Уфа и Бирск, построенные как города-крепости, к концу XVII в. становятся одними из подобных крепостных сооружений России, которые не только играют огромную роль в исторической жизни страны, но и представляют собой великолепные произведения архитектуры. По словам историка русского зодчества Н. П. Крадина: «Цепь крепостей, опоясавших северо-западные, южные и юго-восточные границы Русского государства, отражала достижения страны не только в области фортификационного искусства, но и в области архитектурно-художественной мысли, являясь концентрированным выражением форм и конструктивных приемов древнерусского деревянного зодчества»10.
Горные заводы, появившиеся впервые на Южном Урале, вообще были целым явлением в градостроительстве России ХУШ-Х1Х вв. Эти заводские поселения с собственной церковью, школой, дворами рабочих семей в те годы именовались просто «заводами», хотя по экономическому значению превосходили многие города. Сегодня они являлись бы интереснейшими объектами индустриального культурного наследия Башкортостана. Илья Эренбург, путешествовавший по Уралу, даже сравнивал горные заводы здешних мест со средневековыми замками феодалов в Европе11. К 1773 г. на Урале уже существовало 129 таких «замков»12.
Со времени русского освоения края активное строительство крепостей и городов-заводов изменили не только военно-стратегическую ситуацию в регионе, но и церковно-религиозную. На смену отдельным русским населенным пунктам пришла их разветвленная сеть, при этом во многих из них почти сразу же были выстроены храмы. Так было сформировано первое архитектурное наследие края. Можно предполагать, что уже сформированное к этому времени археологическое наследие отличалось здесь редким многообразием. И до сих пор Южный Урал является интереснейшей территорией изучения археологических культур. Здесь представлены памятники всех эпох, начиная от палеолитических стоянок древних людей и заканчивая городищами раннего и мавзолеями позднего средневековья.
Однако факторы природного и антропогенного характера не позволили большинству
из этих объектов археологии и архитектуры сохраниться до наших дней.
Уфа, с самого начала построенная как крепость из растущих вблизи дубовых деревьев, была очень подвержена пожарам. Причин пожара было много, а средств борьбы с ними почти не было. Самыми разрушительными для Уфы и ее архитектуры были пожары 1759, 1803, 1804, 1816, 1821 гг. Уфа горела постоянно до тех пор, пока в 1831 г. на средства горожан не создали пожарную коман-ду13. После этого больших пожаров в Уфе не было, впрочем, как и многообразия древних памятников архитектуры. Об этом Р. Г. Игнатьев писал в 1883 г.: «Уфе скоро исполнится только 300 лет, но здесь уже ничего не сохранилось: древний ее замок, кремль или детинец, сгорел в 1759 году, уцелела одна башня, но и ее сломали; недавно сломано старинное каменное здание, очень еще крепкое, бывшей воеводской канцелярии. Церквей старых уже нет, кроме святой Троицкой, бывшего, основанного в 1660 году, Смоленского собора, но и тот перестроен в 1824 году заново; в то же время, уничтожено бывшее при нем кладбище и все надгробия внутри собора.. ,»14.
Абсолютно все памятники археологии, за исключением расположенных в пещерах, гротах или скрытых на большой глубине на возвышенных участках, были подвержены влиянию природно-климатического фактора. Так, с течением времени каменные курганы теряли свою изначальную форму (обычно округлая высокая насыпь) и расплывались, а небольшие земляные и грунтовые курганы сливались с окружающей почвой, так что распознать их можно было только по косвенным признакам. Разрушение стен средневековых городищ происходило также под воздействием ветровой и дождевой эрозии. Кроме этого, существенный ущерб оказывали речные системы, на берегах которых обычно строились крепости.
Но все же намного более пагубные последствия для наследия прошлого, чем время и стихийные бедствия, оказывал сам человек. Как отмечал Михаил Петрович Погодин в своем вступительном докладе на I археологическом съезде в Москве в 1869 г., древние памятники материальной культуры «ломались, переделывались, исправлялись, замазывались, истреблялись без всякой пощады, курганы распахивались <.> сосуды, монеты переправлялись»15. Среди таких человеческих факторов потери культурного наследия,
как грабежи, беспорядки, вандализм и равнодушие, есть один, который объединяет их всех, - это войны. Очень часто в истории военные конфликты оставляли целые регионы без объектов материальной культуры.
Так было и в Башкирии. Многочисленные башкирские восстания в XVII-XVIII вв. были вызваны колониальной экспансией русского самодержавия, захватом башкирских земель, строительством на них заводов, крепостей, монастырей, вытеснением башкир с их родовых вотчин, усилением налогообложения и попытками насильственной христианиза-ции16. В результате повстанцы, вооруженные в основном саблями, луками и стрелами, стараясь избегать стычек с правительственными войсками, выжигали символы этой политики -монастыри, заводы, русские деревни и города. Эти события по масштабам отрицательного воздействия на архитектурное наследие были сродни самым разрушительным природным катастрофам.
Беспрерывные башкирские волнения с 1676 по 1684 г. и восстания 1662, 1736, 1774 гг.17 привели к тому, что только созданные города, заводы, храмы, церкви и монастыри были сразу же разрушены.
Среди безвозвратных потерь - первые постройки городов Бирск, Белорецк, Белебей, Стерлитамак, сотни выжженных дотла деревень, церкви и храмы XVI-XVII вв. И лишь Уфа как город-крепость была неприступна для повстанцев. Но и здесь вскоре после осады в 1773 - начале 1774 г. войсками Пугачева и Чики-Зарубина сгорела единственная в крае церковь стрелецкой постройки XVII в.
Вместе с городами, деревнями и церквями в крае восставшие разоряли и местные монастыри. После этих погромов мирные иноки не решались опять собираться на пепелищах. К примеру, в ходе народных бунтов 1676 г. был сожжен и не восстанавливался 1-й Вознесенский мужской монастырь Стерлитамакского уезда. Об основателях его ничего неизвестно, однако сведения о нем относятся к правлению Федора Иоанно-вича. Есть письменные свидетельства, что в 1596 г. строился Преображенский мужской монастырь в Бирском уезде. Мы не знаем, успели ли его отстроить, но предание говорит, что монастырь тоже был разорен до основания в один из многих бывших в крае бунтов и уже не восстанавливался. Возможно, исчезли еще более древние монастыри
края, построенные на месте пустынножи-тельств времен Золотой Орды18.
К XIX в. в Уфимской провинции уцелело лишь два монастыря - Успенский мужской и Рождественский женский. В период правления Екатерины II они, как и 822 монастыря по всей стране, оказались «сверхштатными» и были упразднены. В 1764 г. имения Успенского монастыря были отобраны в казну, а братия размещена по другим монастырям. Рождественский монастырь по указу Святейшего Синода был переведен в город Слободской Вятской губернии, оставшаяся после перевода монашествующих Рождественская церковь сгорела в пожаре 1816 г.18
Разрушения же заводов - символов порабощения местного населения царской властью на Южном Урале - в ходе народных восстаний и, в особенности, восстания Пугачева были особенно сильными. Сообщения в Оренбургское горное начальства от Якова Твердышева о разорении заводов дают яркую картину произошедшего: «А ныне по приведению в усмирение Башкирцев, оказалось, что во время известного государственного злодея Емельки Пугачева и его сообщников, Башкирцами вышеозначенные наши медные и железные заводы не только разорены, при разграблении на них состоявшего капитала в заводских материалах и в разных припасах, медь, железо и наличные деньги, и крестьянскую всю пожить, скот и хлеб, при медных: при Воскресенском, Преображенском, Архангельском, Верхоторском, Покровском, при железных: при Симском, Юрезянском, Белорецком, Устья-Катавском и лесопилоч-ном Симском фабрики, вешняки и в плотинах слан, магазейны, пильные и все заводские строения и крестьянские домы и с имеющимися при тех заводах деревнями <...> до основания пожжены»19. Всего к 1774 г. прекратили свою деятельность 92 завода, то есть %
"20
всех уральских предприятий20.
После пожаров и разрушений постройки городов и деревень не ремонтировались, а заменялись на новые и часто вообще не восстанавливались. Некоторые заводы были восстановлены, однако с прежней мощью работать уже не могли и вскоре за ненадобностью приходили в упадок. Такая судьба была у архитектурного наследия края в XVII-XVIII вв.
Что же касается археологического наследия, то, несмотря на социально-политические катаклизмы и природные бедствия, на терри-
тории Южного Урала были факторы, которые до определенного времени позволяли его хорошо сохранять. К этим факторам можно отнести сравнительную труднодоступность культурных объектов башкирского края, удаленность многих из них от основных дорог. Вполне щадящим оказался и образ жизни древних племен, населявших Южный Урал: хозяйство коренного населения, основанное на охоте, рыболовстве, а затем на скотоводстве, не требовало масштабных земляных работ, а значит, и не тревожило законсервированные грунтовыми отложениями древности.
Но уже со времени земледельческого освоения края и, в особенности, его индустриального развития на Южном Урале населением и правительством края стали производиться целенаправленные раскопки.
Появившийся у населения интерес к хранящимся в земле древностям на начальном этапе был обусловлен поиском изделий из драгоценных металлов, которые можно было бы продать или переплавить, другими словами - кладоискательством. О деятельности кладоискателей на Южном Урале очень мало прямых свидетельств. Это объяснимо, так как о самом процессе поиска кладов и его результатах знали только участники дела. Однако даже отрывочные сведения, собранные по Уфимской губернии: отдельные упоминания в Уфимских губернских ведомостях и Справочной книжке Уфимской губернии за 1883 г., свидетельствуют о распространении грабежей. К примеру, по сообщению Н. А. Гурвича, недалеко от места археологических находок в 1873 г. на озере Лазоревого в 12 верстах от Уфы «был курган, которого остались только признаки; курган с незапамятных времен уничтожен, конечно, кладои-скателями»21.
Начиная с 20-х гг. XVIII в., рудознатцами в Уфимской провинции проводится повсеместная разведка полезных ископаемых. Горные заводы возобновляют добычу меди на месте древних «чудских» медных шахт. Эти работы стали следствием слухов, дошедших до царя Алексея Михайловича в 1668 г., о несметных богатствах, таящихся в башкирских землях22. В то же время и проблема кладои-скательства получает еще больший размах в связи с индустриальным развитием края. С целью поиска клада и из любопытства в разных районах Уфимской губернии раскапываются до основания множество курганов, в особен-
ности находящихся в горнозаводских дачах, купленных заводчиками у башкир. По рассказам местных жителей были раскопаны и разграблены курганы горнозаводских дач Уфимского и Стерлитамакского уездов. Были ли там находки и куда они делись - неизвестно23.
Между тем вплоть до XVIII в. в России не было ни одного закона, регулировавшего данный вопрос. Первый закон о кладах был принят только в 1723 г., в котором говорилось: «А кто, кроме воров, и разбойников, и рекрут, где какую руду или поклажи прямо знает, и таким о том доносить заблаговременно без всякой утайки, за что, ежели подлинно докажет, то может быть от Его Императорскаго Величества пожалован»24. Однако принятый закон не улучшил кризисного положения, а напротив, положение с сохранением древних памятников даже ухудшилось. После 1723 г. возможность получения за находку «государева жалованья» вовлекла в поиски кладов и рудных месторождений еще большее количество людей. Так, в 1782 г., при постройке в Уфе домов уфимского наместника и наместнических присутственных мест был раскопан большой курган, где, кроме других вещей, нашли конский прибор из чистого золота, который был отослан Уфимским наместником Якобием к Императрице Екатерине II. Но этот случай был скорее исключением, чем правилом.
Из-за безнаказанности случайных находчиков и кладоискателей за присвоение предметов клада, а также необязательности сообщения о находках сложившаяся государственная монополия на клады не имела почти никакой силы, инструкции центральной власти в провинциальной Башкирии почти не выполнялись. Характерным тому примером могут служить события, освещенные в одном из номеров Оренбургских губернских ведо-мостей25. В 1827 г., когда по вновь утвержденному плану Уфы проводили несколько новых улиц, были полностью разрушены курганы, в которых находились золотые, серебряные, медные и железные вещи, оружие, конские приборы, скелеты, остатки гробов и каменных склепов. Ценные вещи из золота и серебра расхищали рабочие или владельцы близлежащих домов, остальное, то, что для них не имело цены, бросалось и истреблялось.
С 30-х гг. XIX в. в Уфимской губернии формируется сеть научных и общественных организаций, в деятельности которых изуче-
ние и собирание древних памятников занимает одно из важнейших мест. Но, к сожалению, несмотря на все положительные стороны этих событий, поздние ограбления отличаются от древних сокрушительным характером. Если до XIX в. грабители ограничивались самыми ценными вещами, то в поздние времена полностью уничтожали скелеты погребенных и забирали все вещи, которые «сообразно со степенью древности и редкости»26, могли иметь ценность для коллекционеров и государства.
Таким образом, разграбление курганов в ходе земледельческого и промышленного освоения края после добровольного вхождения Башкирии в состав Русского государства, пожары на архитектурных объектах и их целенаправленное разрушение участниками башкирских восстаний привели к существенному сокращению историко-культурного потенциала Башкирии и тем самым определили его кризисное состояние в дореволюционной России. В этих условиях еще более значимым стало сохранение оставшейся части культурного наследия региона. Авторы данной статьи надеются, что рассмотренные и другие проблемы со временем все меньше будут касаться памятников культуры Башкортостана и подобные исследование хоть как-то помогут обществу учесть и не допустить ошибки прошлого.
Примечания
1 См.: Лепехин, И. И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства : в 4 т. СПб. : Альфарет, 2010; Паллас, П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи : в 2 ч. СПб. : Императ. Акад. наук, 1809; Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург : Тип. Б. Бреслина, 1887. 405 с.
2 См.: Разорение Вознесенского медного завода // Рус. старина. 1875. Т. 12. С. 390; Разорение заводов Твердышева и Мясникова : со-общ. с прим. Н. К. Чупина // Там же. С. 540.
3 См.: Гурвич, Н. А. Сборник Статистически исторических и археологических сведений по бывшей Оренбургской и нынешней Уфимской губерниям, собранных и разработанных в течение 1866 и 67 гг. Уфа : Тип. Уфим. гу-берн. правления, 1868. 118 с.
4 Гурвич, Н. А. Исторические памятники и остатки (следы) // Справочная книжка Уфимской губернии. Уфа : Печатня Блохина, 1883.
С. 11-12; Игнатьев, Р. Г. : 1) Памятники доисторических древностей Уфимской губернии // Справочная книжка Уфимской губернии. Уфа : Печатня Блохина, 1883. С. 328-355; 2) Краткое известие о бывших монастырях в Уфимской губернии // Там же. С. 356-367.
5 См.: Галай, Ю. Г. : 1) Деятельность МВД дореволюционной России по охране памятников старины : учеб. пособие / Ю. Г. Галай, И. В. Михеева. Н. Новгород : Изд-во Ни-жегород. юрид. акад., 1999. 46 с.; 2) Правотворчество Министерства внутренних дел Российской империи по охране памятников старины : учеб. пособие. Н. Новгород : Изд-во Нижегород. юрид. акад., 2001. 91 с.; Галай, Ю. Г. : 1) Охрана памятников старины как культурно-экономическая мера безопасности России XVIII - начала XX века. Н. Новгород : Нижегород. юрид. акад., 2007. 263 с.; 2) Земли родной минувшая судьба. Охрана историко-культурного наследия в дореволюционной России. Н. Новгород : Изд-во Нижегород. гос. ун-та, 2008. 243 с.
6 См.: Михеева, И. В. Правотворческая деятельность Министерства внутренних дел Российской империи по охране памятников истории и культуры в XIX - начале ХХ века. Историко-правовой аспект : дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. 177 с.
7 См.: Чукова, И. М. Государственно-правовая охрана церковных памятников старины в дореволюционной России : дис. . канд. ист. наук. Н. Новгород, 2006. 196 с.
8 См.: Формозов, А. А. Русское общество и охрана памятников культуры / Центр. совет Всерос. о-ва охраны памятников истории и культуры. М. : Совет. Россия, 1990. 108 с.
9 См.: Минеева, И. М. Сохранение, использование и государственная охрана археологического наследия Южного Урала во II половине XIX - начале XXI в. : дис. ... д-ра ист. наук. Казань, 2011.
10 Крадин, Н. П. Русское деревянное оборонное зодчество. М. : Искусство, 1988. 190 с.
11 Эренбург, И. День второй // Эренбург, И. Собр. соч. : в 8 т. М., 1991. Т. 3. С. 351.
12 Кашенцев, Д. Л. История металлургии Урала. М., 1938. Т. 1.
13 Тангаев, В. Из истории пожарной охраны // Ватандаш. 2010. Сент., № 9.
14 Игнатьев, Р. Г. Памятники доисторических древностей Уфимской губернии. С. 330.
15 Погодин, М. П. Судьба археологии в России // Тр. I Археол. съезда. 1869. Т. 1. С. 31.
16 Юнусова, А. Б. Ислам в Башкортостане. Уфа : Уфим. Полиграфкомбинат, 1999. С. 27.
17 См.: Порталь, Р. Урал в XVIII веке / пер. Л. Сахабгареевой. Уфа : Гилем, 2004. 286 с.
18 См.: Игнатьев, Р. Г. Краткое известие о бывших монастырях. С. 356-367.
19 Разорение заводов Твердышева и Мяснико-ва. С. 540.
20 Порталь, Р. Урал в XVIII веке. С. 207.
21 Гурвич, Н. А. Справочная книжка Уфимской губернии. С. 12.
22 Обыденнов, М. Ф. Тайны Уфимских хол-
мов. Уфа : Башк. книж. изд-во, 1986. С. 19.
23 Игнатьев, Р. Г. Памятники доисторических древностей Уфимской губернии. С. 352.
24 Новомбергский, Н. Клады и кладоискатель-ство в Московской Руси XVII столетия. // Журн. М-ва Нар. Просвещения. 1917. Ч. Ц^-VII, февр. С. 201.
25 Сомова, М. Описание г. Уфы // Оренбург. губерн. ведомости. 1864. № 34.
26 Меры к обнаружению сделанных находок // Зодчий. 1882. Вып. I. С. 99.
