CC BY
412УДК 343.1
О соотношении понятий «судопроизводство», «судебный контроль», «правосудие»
© В. А. Азаров *, 2009 © В. И. Иванов **, 2009
Судебный контроль и правосудие рассматриваются как самостоятельные формы реализации судебной власти в рамках судопроизводства. Раскрывается конституционно-правовой смысл состязательности и равноправия сторон как одного из принципов судопроизводства.
Ключевые слова: судопроизводство, судебный контроль, правосудие.
Вопросы определения и соотношения понятий процессуалистов. Ученые, занимающиеся вопросами «судопроизводство», «судебный контроль» и «право- уголовно-процессуального права, предлагают разные судие» вызывают непрекращающиеся диспуты среди варианты решения этой важной как в теоретическом,
* Постоянный автор нашего журнала.
** В нашем журнале публикуется впервые.
так и в практическом плане проблемы. Так, В. А. Лазарева, полагая, что судебная власть может быть определена как исключительное властное полномочие разрешать возникшие в обществе конфликты правового характера, считает единственной формой реализации судебной власти — правосудие '. Данную точку зрения поддерживает и В. В. Дорошков 2.
Придерживаясь в принципе озвученной позиции, ряд ученых-процессуалистов, тем не менее, признает реализацию судебной власти еще и в форме судебного контроля, отождествляя при этом его в той или иной мере с правосудием. В частности, И. Л. Петрухин рассматривает судебный контроль в качестве составной части (элемента) правосудия, оговариваясь, что судья, выдавая решения на право производства следственных действий, хотя и осуществляет судейские функции, разрешает конкретный процессуальный вопрос, возникающий на предварительном следствии, но все-таки не разрешает дело по существу 3.
В. М. Лебедев относит судебный контроль к особой форме осуществления правосудия на стадии предварительного расследования, аргументируя свою позицию тем, что на решение судьи, принятое по итогам рассмотрения жалоб на незаконность и необоснованность ареста и продление сроков содержания под стражей, распространяется кассационный порядок их пересмотра, и «кроме того, отнесение рассмотрения судом этих жалоб к виду правосудия позволяет обосновать необходимость соблюдения при этом основных, присущих правосудию принципов, в том числе принципа справедливости» 4.
Н. Н. Ковтун и А. П. Гуськова в силу присущих судебному контролю правовых свойств и признаков относят его к особой форме осуществления правосудия 5. В отличие от них, А. Д. Назаров полностью отождествляет данные понятия, полагая, что контрольная деятельность суда на досудебных стадиях есть также и отправление правосудия по уголовным делам 6.
Однако существует и другая, заслуживающая не менее пристального внимания, точка зрения на формы реализации судебной власти, общий смысл которой раскрыла О. В. Химичева: «Судебный контроль на досудебных стадиях представляет, с одной стороны, самостоятельное направление судебной власти, отличное от правосудия по уголовным делам, а с другой — самостоятельную уголовно-процессуальную функцию, осуществляемую на досудебном производстве» 7. При этом она отмечает, что осуществление правосудия предполагает разрешение судом уголовных дел по существу 8.
Судебный контроль также рассматривают как «самостоятельную судебную функцию, необходимую для усиления судебной власти» 9, основная цель реа-
лизации которой заключается в защите прав и законных интересов участников уголовного процесса.
Позиции, аналогичной мнению О. В. Химиче-вой, придерживается и В. Н. Галузо, указывая на самостоятельность функции судебного контроля 10.
Не отождествляет ни в какой мере судебный контроль и правосудие и Н. А. Колоколов. Аргументируя свою позицию, он так же, как и О. В. Химичева, полагает, что судебный контроль ни характером осуществляемых процессуальных действий, ни принимаемыми на досудебных стадиях уголовного процесса решениями не связан с разрешением уголовного дела по существу 11.
Представленные точки зрения ученых-процес-суалистов на формы реализации судебной власти в уголовном процессе не исчерпывают собой все предпринятые попытки раскрыть содержание понятий «судебный контроль» и «правосудие» и определить их соотношение.
Пристальное внимание исследователей к этой проблеме обусловлено двумя главными факторами: на теоретическом уровне — отсутствием единого, универсального подхода к определению и соотношению названных понятий; на практическом — возрастающей потребностью обеспечения защиты прав и законных интересов личности в условиях правоприменения.
Конституция Российской Федерации, закрепляя самостоятельность судебной власти, определяет, что суды Российской Федерации наряду с Президентом Российской Федерации, Федеральным Собранием и Правительством Российской Федерации осуществляют государственную власть в стране. Статья 118 Основного Закона содержит нормы, согласно которым:
1) правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом;
2) судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства.
Часть 3 ст. 123 Конституции РФ указывает на характерные признаки судопроизводства — состязательность и равноправие сторон. Обобщая названные положения Основного Закона, можно сформулировать предварительный вывод о том, что судопроизводство представляет собой единственное средство реализации судебной власти, формой которой в условиях состязательности и равноправия сторон выступает правосудие.
Дальнейший анализ конституционных норм, однако, показывает, что Основной Закон не раскрывает как таковое определение названного понятия.
Анализ уголовно-процессуального законодательства позволил установить, что признаки понятия «правосудие» содержатся в ст. 4 Закона от 8 июля
1981 г. «О судоустройстве РСФСР», согласно которой правосудие в РСФСР осуществляется путем:
1) рассмотрения и разрешения в судебных заседаниях гражданских дел по спорам, затрагивающим права и интересы граждан, государственных предприятий, учреждений, организаций, колхозов, иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций;
2) рассмотрения в судебных заседаниях уголовных дел и применения установленных законом мер наказания к лицам, виновным в совершении преступления, либо оправдания невиновных 12.
Принимая во внимание, что Закон от 8 июля 1981 г. «О судоустройстве РСФСР» в настоящее время не утратил юридической силы и применяется в части, не противоречащей Федеральному конституционному закону от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (ч. 2 ст. 35), а также что последний не содержит определения данного понятия для гражданского и уголовного судопроизводства, можно заключить, что значение термина «правосудие», закрепленное в ст. 4 Закона «О судоустройстве РСФСР», является базовым для этих видов судопроизводств. Различие же в содержании понятия «правосудие» для гражданского и уголовного судопроизводств обусловлено спецификой предмета регулирования гражданского и уголовного права.
Таким образом, под правосудием в уголовном судопроизводстве понимается судебная процедура установления вины подсудимых в совершении преступлений и назначения им справедливого наказания или оправдание невиновных, т. е. разрешения уголовных дел по существу (разрешение материально-правового спора). Данный вывод полностью подтверждается положениями ч. 2 ст. 8 («Осуществление правосудия только судом») Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а именно: «...никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в порядке, установленном УПК РФ» 13. Поэтому некорректны утверждения тех ученых, которые считают не соответствующим требованиям сегодняшнего дня определение правосудия, сформулированное в период действия советского уголовнопроцессуального законодательства 14.
Рассматривая правосудие как особую судебную деятельность, необходимо сразу же акцентировать внимание на ее главном компоненте — цели. Цель уголовного правосудия логически следует из его определения и заключается в разрешении материально-правового спора по существу, т. е. в констатации в актах правосудия факта виновности подсудимых в инкриминируемых им преступлениях
и определении справедливой меры наказания либо в оправдании невиновных.
Анализ ст. 6 УПК РФ показывает, что, в отличие от цели правосудия, цели уголовного процесса, кроме защиты нарушенных непосредственно преступлением материальных прав и законных интересов потерпевших, а также оправдания невиновных, включают в себя еще и защиту прав и законных интересов процессуального характера как потерпевших, так и иных участников уголовного судопроизводства (защиту от незаконного и необоснованного обвинения, заключения под стражу, ограничения конституционных прав и свобод и т. д.). Такое более широкое понимание цели уголовного процесса в сравнении с целью правосудия традиционно для отечественной юридической науки. «Цель уголовного процесса по каждому делу, — писал, в частности, М. С. Строгович, — не исчерпывается установлением истины и осуждением и наказанием конкретного виновника данного преступления, освобождением от ответственности невиновного человека: она состоит и в воспитательном воздействии на граждан, присутствующих на процессе, следящих за ним» 15.
Принимая во внимание то, что основное назначение любой процессуально-правовой деятельности состоит в реализации соответствующих норм материального права (разрешение материально-правовых вопросов виновности и ответственности лиц за противоправное поведение), а также что процессуальная деятельность участников уголовного процесса направлена не просто на разрешение материальноправового спора, а на справедливое его решение, реализуемое лишь при достижении истины по уголовному делу, и то, что уголовно-процессуальный закон закрепляет самостоятельность трех функций — обвинения, защиты и разрешения уголовного дела (ст. 15 УПК РФ), можно сделать вывод о том, что цель правосудия является главной частной целью уголовного процесса, в большей степени определяющей не только его направленность, но и характер. Это становится вполне понятным, если учесть то обстоятельство, что правосудие осуществляет только суд, а целям уголовного процесса подчинена еще и деятельность других его участников, желающих справедливого разрешения материально-правового спора.
Очевидно, что в контексте озвученных положений Конституции РФ и Закона «О судоустройстве РСФСР» судебная процедура установления вины подсудимых в совершении преступления и назначения им справедливого наказания или оправдания невиновных, в ходе которой суд осуществляет судебную власть на основе состязательности и равноправия сторон, является уголовным судопроизводством. В данном случае понятия «правосудие» и «судопроизводство» совпадают.
Однако не всегда деятельность суда, в процессе которой он реализует свои властные полномочия, сопряжена с установлением вины и определением меры наказания одному из участников уголовного процесса. Намного чаще встречаются случаи, когда путем использования своей власти суд создает лишь необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав либо констатирует факты несоответствия действий участников уголовного процесса уголовно-процессуальному закону и восстанавливает законность, не принимая при этом личного участия в определении вины указанных лиц и в назначении им наказания. В качестве примера можно привести положения ст. ст. 108, 125, 165 УПК РФ, в соответствии с которыми суд реализует принадлежащую ему власть (п. 1, 4-9 и 11 ч. 2 и ч. 3 ст. 29 УПК РФ), а значит, так же осуществляет уголовное судопроизводство. Для этих и подобных случаев Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 23 марта 1999 г. обозначил пределы судебной компетенции, указав, что «суд при проверке в период предварительного расследования тех или иных процессуальных актов не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по уголовному делу» 16.
Еще ранее аналогичную позицию занял Верховный Суд Российской Федерации, Пленум которого в своем Постановлении от 27 апреля 1993 г. № 3 «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей» запретил судье во время проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей входить в обсуждение вопроса о виновности содержащегося под стражей лица в инкриминируемом ему преступлении 17.
В соответствии со ст. 299 УПК РФ, при постановлении приговора, находясь в совещательной комнате, суд разрешает не только вопросы виновности лица и применения к нему наказания, но и вопросы, связанные с наличием преступного деяния; наличием смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств; определением вида исправительного учреждения и т. п. Поэтому при решении судьей вопроса, в частности, об избрании в отношении подозреваемого (обвиняемого) в качестве меры пресечения заключения под стражу задача судебного исследования будет заключаться только в установлении фактического наличия или отсутствия для этого оснований, а предметом изучения предстанут материалы уголовного дела, свидетельствующие о том, что подозреваемый (обвиняемый):
1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда;
2) может продолжать заниматься преступной деятельностью;
3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу (ст. 97 УПК РФ).
Буквальное толкование озвученных положений Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 г. в их юридической связи со ст. 299 УПК РФ позволяет сделать вывод, что, при решении вопроса об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого данной меры пресечения, судья вправе исследовать лишь доказательства, устанавливающие названные основания. Вопросы, в частности, квалификации совершенного преступления и законности привлечения к уголовной ответственности тех или иных лиц должны обсуждаться и решаться только стороной обвинения. Именно прокурор (руководитель следственного органа), санкционируя ходатайство дознавателя (следователя) об избрании указанной меры пресечения наряду с иными представленными доказательствами, должен подвергнуть их полному, всестороннему и объективному изучению.
Чтобы принять законное решение, судье как независимому арбитру необходимо сопоставить требования уголовно-процессуального закона с информацией, содержащейся в материалах уголовного дела, указывающей на основания избрания данной меры пресечения, а также с фактическим состоянием дел, т. е. провести сравнительное исследование «фактических и правовых оснований для избрания или продления данной меры пресечения при обеспечении лицу возможности довести до суда свою позицию, с тем, чтобы вопрос о содержании лица под стражей не мог решаться произвольно или исходя из каких-либо формальных условий, а суд основывался на самостоятельной оценке существенных для таких решений обстоятельств, приводимых как стороной обвинения, так и стороной защиты» 18. С этой целью, а также с целью реализации конституционного права на защиту лица, привлеченного к уголовной ответственности (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ), ст. 108 УПК РФ содержит требование обязательного присутствия в судебном заседании кроме представителей стороны обвинения еще и участников уголовного процесса со стороны защиты — подозреваемого или обвиняемого, а также их защитников. Судопроизводство при этом должно осуществляться на основе состязательности и равноправия сторон 19.
Вышеприведенный пример достаточно полно иллюстрирует тот факт, что судопроизводство, посредством которого судья разрешает вопрос о применении или продлении заключения под стражу, не совпадает в содержательном плане с судопроизвод-
ством при осуществлении правосудия. В отличие от последнего, оно направлено не на разрешение материально-правового вопроса (установление вины и назначение справедливого наказания либо оправдание невиновных), а ограничивается разрешением процессуально-правового спора о применении меры пресечения.
Данный пример является не единственным способом реализации судебной власти в досудебных стадиях уголовного процесса, цель которого отлична от целей правосудия. Так решению процессуально-правовых вопросов подчинены судебные процедуры:
— помещения подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебнопсихиатрической экспертизы;
— производства следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан;
— наложения ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях;
— временного отстранения подозреваемого или обвиняемого от должности;
— наложения штрафа;
— рассмотрения жалоб участников уголовного процесса на решения и действия (бездействие) дознавателя, следователя и прокурора.
Правовой анализ указанных судебных процедур показывает, что все они сопряжены либо с разрешением спорных вопросов процессуального характера между стороной защиты и стороной обвинения, либо с созданием необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей или осуществления предоставленных им прав. Таким образом, объединяющим их фактором является то, что все они инициированы вопросами процедурного характера, решение которых играет вспомогательную роль в раскрытии главного вопроса — разрешения уголовного дела по существу. Именно создание условий для установления объективной истины по делу и вынесение справедливого приговора составляют общее предназначение названных судебных процедур.
Осуществляя ли деятельность, связанную с разрешением ходатайств лиц, ведущих расследование, избирая ли в качестве меры пресечения заключение под стражу или принимая решение по временному отстранению подозреваемого или обвиняемого от должности, суд, не предрешая вопроса виновности подозреваемого или обвиняемого, в первую очередь ориентируется на закон. Именно проверка соответствия закону принятых решений дознавателя, следователя и прокурора составляет предмет судебного
исследования в этих и иных ранее перечисленных процессуальных действиях. Принимая во внимание, что сравнение фактического состояния параметра с заданным определяет суть контрольной деятельности как таковой 20, можно с уверенностью констатировать, что названная судебная деятельность по проверке законности решений дознавателя, следователя и прокурора является контрольной. Контрольная деятельность суда или, иными словами, судебный контроль так же, как и правосудие, в свете требований Конституции РФ представляет собой судопроизводство.
Сказанное выше дает достаточно оснований утверждать, что приведенные примеры судебного контроля в досудебных стадиях уголовного процесса объединены общей целью — созданием условий для надлежащего отправления правосудия путем судебного решения вопросов уголовно-процессуального характера. Данная цель судебного контроля так же, как и цель правосудия, служит частной целью уголовного процесса. Принимая во внимание ведущую роль цели в определении характера того или иного вида социальной деятельности 21, а также целевую дифференциацию судебного контроля и правосудия в рамках судопроизводства, можно утверждать о различии в частном характере последних и несве-дении их друг к другу. В этом случае можно говорить о соподчинении понятий «судебный контроль» и «правосудие» категории «судопроизводство». Поэтому понятия «судебный контроль» и «правосудие» соотносятся с понятием «судопроизводство» как вид и род, а их цели выступают частными целями по отношению к целям уголовного процесса.
Такая позиция в разграничении понятий «судопроизводство», «правосудие» и «судебный контроль» в полной мере согласуется с позицией Конституционного Суда Российской Федерации в этом вопросе: «.под осуществлением правосудия понимается не все судопроизводство, а лишь та его часть, которая заключается в принятии актов судебной власти по разрешению подведомственных суду дел, т. е. судебных актов, разрешающих дело по существу. В актах, разрешающих дело по существу, суд определяет действительное материально-правовое положение сторон. Именно разрешая дело. суд осуществляет правосудие в собственном смысле слова.» 22.
Наш подход к разграничению правосудия, судебного контроля и судопроизводства заставляет по-новому взглянуть на существенные признаки последнего. Часть 2 ст. 118 Конституции РФ определяет единственное средство реализации судебной власти — судопроизводство. Часть 3 ст. 123 Основного Закона наделяет судопроизводство характерными признаками — состязательностью и равноправием сторон. Как показывает предыдущий правовой ана-
лиз, эти признаки судопроизводства в полной мере проявляются лишь в одной из его форм реализации судебной власти — правосудии. Только при осуществлении правосудия судья полно и всесторонне подходит к изучению материалов уголовного дела. Действуя согласно закону и в рамках предъявленного обвинения, он, тем не менее, является свободным и независимым в изучении всех обстоятельств дела, представленных сторонами на принципах состязательности и равенства. Нельзя, конечно, не отметить, что элементы состязательности и равноправия сторон имеют место и при осуществлении судебного контроля на досудебных стадиях уголовного процесса: в судебных процедурах обжалования решений и действий (бездействия) дознавателя, следователя и прокурора; при решении вопроса об избрании в отношении подозреваемого (обвиняемого) заключения под стражу; при наложении денежного взыскания — т. е. там, где изначально допустим процессуальноправовой спор, требующий своего разрешения. Однако в этих случаях состязательность и равноправие сторон ограничены сферой своего применения — конкретным процессуально-правовым спорным вопросом, имеют отличный от аналогичных принципов правосудия характер, обусловленный частным характером судебного контроля, и проявляются не в виде цельной, развернутой системы, а в элементарном виде (представлены, как правило, нормативным закреплением возможности присутствия в суде представителей стороны защиты). Стоит ли поэтому говорить, что судебные процедуры разрешения процессуально-правовых вопросов при осуществлении судебного контроля и судебные процедуры разрешения материально-правового спора при осуществлении правосудия в части реализации принципов состязательности и равноправия сторон по своему объему значительно отличаются.
Рассматривая процедуры разрешения судьей вопросов об ограничении конституционных прав граждан, наложении ареста на имущество физических или юридических лиц, временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности или помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебномедицинской или судебно-психиатрической экспертизы, мы не найдем признаков состязательности или равноправия сторон. В этих случаях судья изучает лишь доводы стороны обвинения и при принятии решения руководствуется требованиями закона.
Приведенные примеры демонстрируют тот факт, что состязательность и равноправие сторон представляют собой лишь существенные признаки правосудия и характерны не для всех видов судебного контроля, а только для судебных процедур,
направленных на решение изначально допустимых процессуально-правовых спорных вопросов. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что состязательность и равноправие сторон — это частные признаки судопроизводства, а их конституционное закрепление обусловлено той значимой ролью, которая отводится правосудию в уголовном процессе. Как правильно замечено: «Наверное, ни у кого не оставляет сомнений тот факт, что осуществление правосудия составляет главное содержание судебной власти и основное средство ее реализации» 23.
Очевидно, что наши доводы в пользу выделения в судопроизводстве правосудия и судебного контроля как различных форм реализации судебной власти согласуются с позициями ученых-процессуалистов — сторонников О. В. Химичевой.
Если же в исследовании форм реализации судебной власти принять точку зрения В. А. Лазаревой (и ее сторонников) и рассматривать правосудие в качестве единственной формы реализации судебной власти, то в этом случае мы вынуждены будем поставить знак тождества между правосудием и судебным контролем (как соответствующим проявлением судебной власти). Объемы понятий «судопроизводство», «правосудие» и «судебный контроль» при этом полностью совпадут. Следовательно, существенные признаки «состязательность» и «равноправие сторон», в полном объеме присущие лишь правосудию, должны будут распространиться на все виды судебного контроля, что невозможно допустить в принципе при рассмотрении судом ходатайств дознавателей или следователей, а также субъектов ОРД, на проведение следственных и оперативно-розыскных действий, ограничивающих конституционные права граждан. Наличие стороны защиты при рассмотрении этих ходатайств не только усложнит саму процедуру рассмотрения, увеличит связанные с ней временные затраты, но и сведет на нет кропотливый труд дознавателей, следователей и должностных лиц органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность. Кроме того, полное отождествление правосудия с судебным контролем, по справедливому замечанию, приведет к ситуации, «когда любой шаг следователя, дознавателя, прокурора, по каким-либо причинам не устраивающий сторону защиты, будет оспариваться в суде в рамках уголовного производства по конкретному делу» 24.
В контексте изложенного подход В. А. Лазаревой и ее сторонников к исследованию форм реализации судебной власти в уголовном процессе представляется нам не отражающим в полной мере юридические положения Конституции РФ, уголовно-процессуального закона, а также сущность процессуальной деятельности участников стороны обвинения.
Обобщая результаты проведенного исследования форм реализации судебной власти в досудебных стадиях уголовного процесса, мы можем с уверенностью заявить о том, что судебный контроль в досудебных стадиях уголовного процесса — это осуществляемая в досудебных стадиях уголовного процесса судебная процедура разрешения вопросов процессуальноправового характера в целях создания условий для надлежащего отправления правосудия.
1 См.: Лазарева В. А. Судебная власть. Судебная защита. Судебный контроль: понятие и соотношение: лекции-очерки. — Самара, 1999. — С. 20-24.
2 См.: Дорошков В. В. Мировой судья. Исторические, организационные и процессуальные аспекты деятельности. — М., 2004. — С. 16.
3 См.: Петрухин И. Л. Прокурорский надзор и судебный контроль за следствием // Рос. юстиция. — 1998. — № 9. — С. 13.
4 Лебедев В. М. Судебная защита свободы и личной неприкосновенности граждан на предварительном следствии: учебное пособие. — М., 2001. — С. 8.
5 См.: Ковтун Н. Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России: монография. — Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2002. — С. 27; Гуськова А. П. Процессуально-правовые и организационные вопросы подготовки к судебному заседанию по УПК РФ: монография. — Оренбург: ИПК ОГУ, 2002. — С. 13.
6 См.: Назаров А. Д. Влияние следственных ошибок на ошибки суда. — СПб., 2003. — С. 206.
7 Химичева О. В. Концептуальные основы процессуального контроля и надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. — М., 2004. — С. 27. Также см.: Ее же. Судебный контроль за процессуальными действиями и оперативно-розыскными мероприятиями (досудебное производство): учебное пособие. — М.: Юридический институт МВД России, 1998. — С. 25.
8 См.: Химичева О. В. Концептуальные основы процессуального контроля и надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. — С. 206-207.
9 Азаров В. А., Таричко И. Ю. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России: монография. — Омск: Омск. гос. ун-т, 2004. — С. 147-148.
10 См.: Галузо В. Н. Судебный контроль за законностью и обоснованностью содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых на стадии предварительного расследования: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — М., 1995. — С. 21.
11 См.: Колоколов Н. А. Судебный контроль в стадии предварительного расследования: реальность, перспективы // Гос-во и право. — 1998. — № 11. — С. 32.
12 См.: Ведомости Верховного Совета РСФСР. — 1981. — № 28. — Ст. 976.
13 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (по состоянию на 20 апреля 2008 г.). — Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2008. — 239 с.
14 См., напр.: Дикарев И. С. Правосудие и судебный контроль в уголовном процессе: соотношение понятий // Гос-во и право. — 2008. — № 2. — С. 51.
15 Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. — М.: Наука, 1968. — Т. 1: Основные положения науки советского уголовного процесса. — С. 41.
16 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В. К. Борисова, Б. А. Кехмана,
B. И. Монастырецкого, Д. И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью „Моноком“» // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1999. — № 14. — Ст. 1749.
17 См.: Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам / сост.
C. Г. Ласточкина, Н. Н. Хохлова. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: ТК Велби, Проспект, 2006. — С. 357.
18 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 22 марта 2005 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан» // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2005. — № 14. — Ст. 1271.
19 Там же.
20 См.: Кнорринг В. И. Основы государственного и муниципального управления: учебник. — М.: Экзамен, 2004. — С. 214.
21 См.: Ропаков Н. И. Категория цели: проблемы исследования. — М.: Мысль, 1980. - С. 22.
22 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 января 2001 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова и Н. В. Труханова» // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 7. — Ст. 700.
23 Азаров В. А., Таричко И. Ю. Указ. соч. — С. 133.
24 Там же. — С. 132.
