CC BY
297
А. В. Жуков
О СИСТЕМНОСТИ ФРАЗЕОЛОГИИ
ANATOLIY V. ZHUKOV ABOUT THE SYSTEMABILITY OF PHRASEOLOGY
«В системе все взаимосвязано; в отношении языковой системы это правильно в такой же мере, как и в отношении всех других систем... Однако было бы грубой ошибкой, если бы этот общий взгляд привел к представлению о языке как о симметричной и гармоничной конструкции» [3:28].
В статье вводятся понятия внешней и внутренней системности на примере синонимии, вариантности, факультативности и антонимии фразеологизмов.
Ключевые слова: фразеологизм, компонент, внутренняя и внешняя системность, синонимия, вариантность, факультативность и антонимия фразеологизмов.
In the article the notions of the inner and outer systemability are introduced. Synonymy, antonymy, variability and facultativity of phraseological units are given as examples.
Keywords: a phraseologism, a component, an inner and outer systemability, synonymy, variability, facultativity and antonymy of phraseologisms.
Системность языка в целом, отдельных его уровней и подсистем является общепризнанным фактом. «Системность является важнейшей характеристикой языка. Можно считать установленным, что язык относится к системным образованиям. Однако термины „система" и „системный" в разных работах понимаются по-разному» [16: 12].
«Закону» системности подчиняются все основные единицы языка и категории. В этой связи язык справедливо называют системой систем. Однако системность языка не следует абсолютизировать, «потому что в любом языке, его норме можно обнаружить факты системные (структурные) и асистемные (деструктурные)» [12: 134]. Кроме того, свойство системности на разных уровнях языка и применительно к отдельным его подсистемам отличается качественным и количественным своеобразием.
В лингвистике XX века прочно укрепилось представление о системности лексики. «Учитывая особенности лексики, — подытоживает Д. Н. Шмелев, — мы должны заранее предположить, что установление системных связей здесь значительно сложнее, чем в грамматике или фонологии, нет поэтому ничего удивительного в том, что самое понимание
Материалы статьи частично использованы в публикации: Жуков А. В. К вопросу о системности фразеологизмов // I Кодуховские чтения. Межвузовский сборник научных и научно-методических статей. Ишим, 2009. С. 34-39.
Анатолий Власович Жуков
Доктор филологических наук, профессор , зав. кафедрой русского языка Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого ► Anatolij.Zhukov@novsu.ru
лексики как системы оказывается у различных исследователей весьма неоднородным» [17: 27].
В истории советской фразеологии одним из первых на проблеме системности фразеологических единиц заострил внимание исследователей В. Л. Архангельский [2]. Различные аспекты системности фразеологических единиц освещались в трудах В. В. Виноградова, А. В. Кунина, Н. М. Шанского, Р. Н. Попова, Л. И. Ройзензона, Ю. П. Солодуба, Ю. А. Гвоздарёва, М. И. Сидоренко, Н. Ф. Алефиренко и мн. др. Говоря о трудностях системного подхода при диахроническом изучении фразеологии, В. М. Мокиенко отмечает: «Изучение системности фразеологического состава еще не начато, а само понятие фразеологической системы (как, впрочем, и понятие языковой системы вообще) довольно неопределенно. Однако сам факт существования фразеологической системы и ее постоянного развития не подлежит сомнению» [13: 6].
Фразеологическая подсистема языка, являясь составной частью системы языка в целом, представляет собой достаточно однородное множество единиц, наделенных сходными системными свойствами. Хотя фразеологизм и не является самостоятельной уровневой единицей [10: 26], он в той или иной мере сближается в лексико-семантическом, грамматическом и в иных отношениях с основными единицами языка, прежде всего со словом. Своеобразие фразеологизма как единицы языка во многом определяется относительной целостностью его содержания (идиома-тичностью) и расчлененным характером его формы (раздельнооформленностью). Противоречие формы и содержания фразеологизма усиливается вследствие двойственной природы его компонентов, способных совмещать свойства деактуализо-ванного слова (на фоне актуального фразеологического значения) и полноценного слова (на фоне этимологического значения фразеологизма). Следовательно, «слово, став составной частью фразеологизма, не превращается в ничто» [7: 12].
Употребляемый в тексте (контексте) фразеологизм реализует не только собственное значение, присущее устойчивому обороту грамматические категории, но и обнаруживает системные
связи и отношения (прежде всего парадигматические и синтагматические) с другими фразеологизмами, а также со словами. Условно назовем указанные системные связи и отношения внешними.
Одновременно фразеологизм в силу присущей ему асимметрии содержания и формы [10: 32-34] проявляет сходные связи и отношения на уровне собственной компонентной структуры [7]. Будем называть эти отношения и связи внутренними. Наиболее показательны среди них отношения вариантности фразеологизмов, прежде всего лексической.
Внешние и внутренние системные отношения обнаруживают определенное подобие. Так, фразеологический оборот как целое находится с другими фразеологизмами в отношениях вариантности, синонимии, семантического сближения, гипонимии, тематического единства и т. д. В аналогичные семантические связи вступают и отдельные компоненты фразеологических единиц.
Например, глагольный оборот вывести на чистую воду кого, что открывает синонимический ряд, состоящий из девяти фразеологизмов с общим значением 'обнаружить перед всеми чьи-л. недостойные поступки, действия, разоблачить кого-л.': сорвать маску (маски) с кого, сорвать <все> покровы (покров) чьи (чей), <чего>, с кого, чего, раскрыть <все> карты чьи, кого, вывести наружу что, вывести на свет божий что, вывернуть наизнанку кого, что, <вытащить> за ушко да на солнышко кого [11: 104-105]. Заглавный фразеологизм наряду с другими оборотами, входящими в синонимический ряд, демонстрирует вариативность «вширь»: вывести на чистую воду кого, что, вывести на свежую воду кого, что; сорвать маску (маски) с кого, снять маску (маски) с кого; сорвать <все> покровы (покров) чьи (чей), <чего>, с кого, чего, сбросить <все> покровы (покров) чьи (чей), <чего>, с кого, чего, снять <все> покровы (покров) чьи (чей), <чего>, с кого, чего; раскрыть <все> карты чьи, кого, открыть <все> карты чьи, кого; вывести наружу что; вывернуть наизнанку кого, что, выворотить наизнанку кого, что. В данной плоскости парадигматического пространства при этом создается своеобразное напряжение, поскольку фразеологическая вари-
антность соприкасается и конкурирует с синонимией, тем более что «грани, отделяющие вариантность от синонимии, часто бывают зыбкими и подвижными» [9: 10]. Не случайно некоторые составители словарей в данном случае достаточно легко решают возникшую проблему именно в пользу синонимии, а не вариантности [18]. Кроме того, выделенные обороты семантически сближены с синонимическим рядом припирать (прижимать) к стене (к стенке) кого, загонять в угол кого, припирать (прижимать) в угол кого в значении 'неопровержимыми доводами, фактами заставлять кого-л. признать что-л.', вступают в синонимические отношения со словами разоблачить, обличить, изобличить, входят в общую фразео-тематическую группу «истина, правда — ложь, обман» и т. п.
На компонентном уровне многим названным фразеологизмам свойственна вариативность (особенно лексическая), разрастающаяся уже «вглубь»: вывести на чистую (свежую) воду кого, что, сорвать (снять) маску (маски) с кого, сорвать (сбросить, снять) <все> покровы (покров) чьи (чей), <чего>, с кого, чего, раскрыть (открыть) <все> карты чьи, кого, вывести (выворотить) наизнанку кого, что. Заметим попутно, что вариативные отношения осложнены в данном случае факультативностью.
Особенно примечательны в этой связи случаи совмещения факультативности и вариантности, т. е. вариантной факультативности типа бередить <душевные (старые)>раны <чьи, кого, кому, в ком, чем>, отсохни <у меня (мой)> язык!, <как (будто, словно, точно)> камень (груз) <с души (с сердца)> свалился (упал, спал) у кого, с кого, как (словно, точно, будто) по мановению (по манию) <волшебного> жезла (волшебной палочки), в самом <(полном)> соку и др.
Вместе с тем одни и те же отношения (например, парадигматические или синтагматические), но взятые либо со стороны их внешнего, либо со стороны их внутреннего проявления отличаются своеобразием. Так, фразеологическая парадигматика внешнего характера (синонимия или вариантность) охватывает, как правило, несколько оборотов, в то время как аналогичные
внутрифразеологические отношения чаще всего ограничены рамками отдельного фразеологизма и связаны с проблемой его тождества.
Существенным показателем регулярной системности отношений слова и фразеологизма являются также многочисленные примеры лек-сико-фразеологической синонимии типа гнуться в дугу — гнуться 'унижаться, раболепствовать'; стелиться (стлаться) под ноги кому — стелиться (стлаться) под кого-либо в сходном значении.
Многообразны и синтагматические связи приведенных выше и подобных фразеологических единиц. Например, глагольный оборот висеть (держаться) на волоске (на ниточке) 'находиться в крайне опасном положении, под угрозой исчезновения, гибели' употребляется при подлежащем со значением лица или отвлеченного предмета. Без сомнения, Горемыкин висел на волоске, и представлялось каждому решить мудреный вопрос, кто займет его место (Д. Н. Мамин-Сибиряк. Горное гнездо). [Посадник:] На волоске повисла воля наша. Тобой одним лишь Новгород стоит: Когда тебя убьют или захватят — В разброд как раз сидение пойдет, И легкая добыча будет князю (А. К. Толстой. Посадник). В ту пору дружба моя с Дмитрием держалась только на волоске (Л. Н. Толстой. Юность). Он находился в комнате человека, Жизнь которого висела на нитке (И. С. Тургенев. Накануне). Когда я ночью жду ее прихода, Жизнь, кажется, висит на волоске. Что почести, что юность, что свобода Пред милой гостьей с дудочкой в руке (А. А. Ахматова. Муза).
Характер управления при глагольных фразеологизмах русского языка может служить наглядным примером взаимодействия лексико-се-мантических и грамматических значений в сфере фразеологии. См. в этой связи [5]. «Нередко глагольный фразеологизм вступает в такие подчинительные отношения с другими словами, в которые не способен вступить ни один из его компонентов, взятых на правах самостоятельного слова вне фразеологизма. В подобных случаях фразеологизм совпадает в отношении управления со своим глаголом-идентификатором, т. е. смысловым эквивалентом» [8: 147]. Ср. глагольный оборот вставлять палки в колеса, управ-
ляющий дательным падежом существительного со значением лица.
Многие фразеологизмы, как известно, образуются по сходным структурно-семантическим моделям, что является важным, если не самым ярким, выражением внутренней системности фразеологических единиц, особенно с точки зрения этимологии и диахронии [13: 78]. Так, обороты, входящие в синонимический ряд вилять (вертеть, крутить) хвостом перед кем, ходить на задних лапках перед кем, становиться на задние лапки перед кем, ходить на цыпочках перед кем, лизать пятки (ноги, сапоги, руки) кому, у кого, гнуть спину (горб, шею) перед кем, гнуться в дугу (в три дуги) перед кем, ломать (ломить) шапку перед кем, ползать на коленях (на брюхе) перед кем, рассыпаться мелким бесом перед кем, рассыпаться <мелким> бисером перед кем, смотреть (глядеть, заглядывать) в глаза кому, извиваться (увиваться) ужом (вьюном) перед кем, стлаться (расстилаться) по земле перед кем, стелиться (стлаться) под ноги (под сапог) кому, стелиться (стлаться, расстилаться) ковром (ковриком, половиком, травкой) перед кем, забегать зайцем вперед, забегать на глаза к кому, юлить как бес перед заутреней перед кем, могут быть подведены под общую структурно-семантическую модель *«Совершать действие, принимать вид, позу (в том числе уподобляясь животному, вымышленному существу, предмету), несовместимые с представлением о высоком достоинстве человека, его независимости и т. п.». Ср. в этой связи также синонимический ряд: втаптывать (затаптывать) в грязь кого, что, смешивать с грязью кого, обливать (поливать) грязью кого, обливать помоями (выливать помои) кого (на кого), бросать (забрасывать, кидать) грязью в кого (кого), бросать (пускать) камень (камнем) в кого, показывать (указывать, тыкать) пальцами (пальцем) на кого, что, вешать собак на кого, бросать (наводить, набрасывать, кидать) тень на кого, что 'с резким осуждением отзываться о ком-, чем-л., предъявлять обвинения (часто несправедливые), возводить вину на кого-л.' [11: 95-96].
Одним из традиционно веских аргументов в пользу системности семасиологических единиц,
подкрепленным, как правило, отсылкой к фактам фонологии или грамматики, является наличие достаточно четких противопоставлений в сфере лексики или фразеологии. По аналогии с «классическими» оппозициями один из членов противопоставленной пары при этом условно признается маркированным, сильным, а другой — напротив, немаркированным, слабым. См.: [4].
Так, приводимые выше обороты, представленные в виде корреляций сорвать маску (маски) с кого ^ сорвать <все> покровы (покров) чьи (чей), <чего>, с кого, чего и снять маску (маски) с кого ^ сбросить <все> покровы (покров) чьи (чей), <чего>, с кого, чего, осознаются как инварианты (синонимы), а не как варианты. См. в этой связи [6: 320, 331].
Еще более ярким примером инвариантных отношений являются антонимические корреляции типа без царя в голове ^ с царём в голове, белая кость ^ чёрная кость, бить <прямо> в цель ^ бить мимо цели, входить (войти) в колею (русло) ^ выбиваться из колеи, гладить (погладить) по шерсти (шёрстке) кого ^ гладить против шерсти кого, заваривать (заварить) кашу ^ расхлёбывать кашу, задирать (поднимать) хвост ^ прижимать хвост, звёзд с неба не хватает (не хватал) кто ^ хватать звёзды с неба, идти (пойти) в гору ^ идти под гору, лёгок на подъём ^ тяжёл на подъём, плыть по течению ^ плыть против течения, птица высокого полёта ^ птица низкого полёта и под.
В связи с рассматриваемым выше кругом явлений целесообразно использовать понятие нейтрализации. «Нейтрализации подвергаются несущественные или малосущественные в данный момент или для данных условий различия элементов, иными словами, различия, не существенные для реализации данной функции» [16: 90]. Известно, что фразеологизмы обладают не только разной степенью синонимичности [9: 10], но и вариантности [1: 101]. Так, в случае лексического варьирования эта степень обычно тем выше, чем ближе в семантическом плане варьирующие компоненты. Однако в некоторых случаях семантическое сходство и даже тождество компонентов оказывается несущественным: перебегать
(переходить, преграждать) дорогу при невозможности перебегать (переходить, преграждать) *путь кому. Ср., с другой стороны: становиться (встать стоять) на пути (дороге) у кого, кого, чьём. В редких случаях имеет место нейтрализация антонимических отношений компонентов (пришей (не пришей) кобыле хвост). Особой формой нейтрализации в области фразеологии является также факультативность компонентов (ср. <белый> свет не мил кому — свет не мил кому; войти в <свою> колею (в русло) — войти в колею (в русло); идти на дно <камнем> — идти на дно; катиться <вниз> по наклонной плоскости — катиться по наклонной плоскости и под.). Таким образом, компоненты, находящиеся в одной и той же позиции, могут быть функционально тождественны (темный лес — дремучий лес для кого что) или, напротив, функционально несовместимы (перебегать дорогу — перебегать *путь кому). «Однако несовместимость (как и совместимость) признаков редко абсолютна, чаще она относительна, ограничена условиями места, времени, отношения и обычно выявляется как преобладающая тенденция» [14: 98].
Видимо, следует разграничивать понятия оппозиция, корреляция, с одной стороны, и дихотомия, антиномия — с другой. Если первые характеризуют, как правило, относительно самостоятельные группы и классы (множества) языковых единиц, противопоставленные в том или ином плане друг другу, то вторые намечают наиболее острые, противоречивые стороны или тенденции в системе в целом.
Итак, системность это не столько «закон», сколько необходимое условие существования и функционирования языковых единиц, в том числе и фразеологизмов, их самоорганизации и развития «в процессе взаимодействия элементов системы с внешней средой» [15: 212] — прежде всего с ближайшим лексическим окружением и текстом в целом.
Внутренние системные связи (например, отношения фразеологической вариантности и факультативности) в большей мере способствуют сохранению тождества фразеологизма, а внешние (например, отношения фразеологиче-
ской синонимии), напротив, больше направлены на преодоление границ и целостности фразеологической формы и содержания. Внешняя системность фразеологизмов развертывается в первую очередь в синтагматике, а внутренняя, основываясь на генетических связях оборотов, носит преимущественно парадигматический характер. Особенно показательны в этом плане отношения синонимии и вариантности фразеологизмов. Внешняя и внутренняя системность есть следствие функциональной направленности и целесообразности фразеологических единиц. Внешние и внутренние системные связи — это те видимые и невидимые скрепы, определяющие единство и цельность фразеологизма, гармонию его формы и содержания, его коммуникативную, экспрессивную и художественно-эстетическую действенность.
Наименее разработанный аспект проблемы системности фразеологизмов связан с изучением оппозиций в сфере фразеологии. В данном случае имеются в виду оппозиции, затрагивающие преимущественно план содержания, вещественную семантику фразеологических единиц.
ЛИТЕРАТУРА
1. Амосова Н. Н. Основы английской фразеологии. Л., 1963.
2. Архангельский В. Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии. Ростов н/Д., 1964.
3. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.
4. Булыгина Т. В., Крылов С. А. Оппозиции // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М., 1990. С. 348.
5. Виноградов В. В. О взаимодействии лексико-семан-тических уровней с грамматическими в структуре языка // Мысли о современном русском языке: Сб. ст. / Под ред. акад. В. В. Виноградова; Сост. А. Н. Кожин. М., 1969. С. 5-23.
6. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. Вып. 1. М., 1960. С. 215-262
7. Жуков В. П. О парадигматических и синтагматических свойствах компонентов фразеологизма // Актуальные проблемы русской фразеологии. Л., 1983. С. 12-19.
8. Жуков В. П. Семантика фразеологических оборотов. М., 1978.
9. Жуков В. П. Фразеологическая синонимия и словарь фразеологических синонимов // Жуков В. П., Сидоренко М. И., Шкляров В. Т. Словарь фразеологических
синонимов русского языка / Под ред. В. П. Жукова. М., 1987. С. 3-10.
10. Жуков В. П., Жуков А. В. Русская фразеология. М., 2006.
11. Жуков В. П., Сидоренко М. И., Шкляров В. Т. Словарь фразеологических синонимов русского языка / Под ред. В. П. Жукова. М., 1987.
12. Кодухов В. И. Общее языкознание. М., 1974.
13. Мокиенко В. М. Славянская фразеология. М., 1989.
14. Никитин М. В. Основы лингвистической теории значения. М., 1988.
15. Рузавин Г. И. Методология научного познания. М., 2005.
16. Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. М., 1977.
17. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). М., 1973.
18. Фразеологический словарь русского литературного языка: В 2 т. / Сост. А. И. Федоров. М., 1997.
[«КАКИМ Я ВИЖУ РУ
(Продолжение. Начало на с. 20) забегаю в Макдоналдс за гамбургерами и картошкой фри?» (Нина Алхазова, студентка филологического факультета СПбГУ).
Послушав современную русскую речь, конечно, можно начать говорить о чистоте языка, проблеме культуры речи... Но ведь любое изменение в языке — природный процесс, обусловленный изменениями в культуре, в сознании людей. Русская культура крайне открыта для всего нового. С установлением международных связей, развитием средств коммуникации общаться на межкультурном уровне становится еще проще. В процессе такого общения неизбежно „взаимовливание" иных культурных ценностей, понятий. Однако заимствуя, мы не стремимся создать новые средства выражения, но принимаем уже существующие в других языках. Слова, будто пересаженные растения, начинают жить своей жизнью в новом языковом пространстве. Такая особенность нашей культуры определяет роль русского языка в межкультурном диалоге. Русский язык может стать базой, посредником для коммуникации других культур» (Маслова Мария, студентка филологического факультета СПбГУ).
Изменения в русском языке участники конкурса связывают не только с вторжением заимствований, грубой сниженной лексики, искажением норм правописания, но и с обеднением языка. Ускорение темпа жизни, внедрение современных средств связи (смс, электронная почта) влекут за собой упрощение языка. Некоторые даже высказывали опасение, что следующие поколения россиян, воспитанные на схематично-сокращенных вариантах письма, не смогут понять обычный текст начала XXI века. «Русский язык становится „суше", скуднее. Мы теряем дар слышать певучесть русского языка, видеть все его богатство» (Байчорова Айша Османовна, Санкт-Петербургская классическая гимназия № 610). Технические средства письма, его компьютеризация как будто лишают письменную речь индивидуального начала, обезличивают ее. «Но что-то исчезает из напечатанного сочинения, письма. Помню бабушкины письма. Неровным почерком выводила она с трудом эти самые близкие сердцу слова. „Здравствуйте, мои родные Валенька, Оленька. Пишу вам из деревни Карабузино и шлю большой привет". Всего один класс образования в дореволюционной деревенской школе, а как любила и знала она, моя милая бабушка, нашу русскую речь. И помню, что ни делает — все да с присказкой, все да с любовью.
Читала неведомые стихи и певала песни редкие. И ни разу за свою жизнь не произнесла слова грубого. А вот теплота нашего языка останется. Почему нам так уютно с Пушкиным, так невыразимо певуче с Есениным и Цветаевой и так хочется кри-
[хроника]
КИЙ ЯЗЫК ЗАВТРА»]
чать навзрыд с Высоцким. Струна моего языка сейчас ой как натянута! А вдруг оборвется?» (Образцова Ольга Владимировна, гимназия № 56 Петроградского района).
Авторы эссе отмечали специфику использования языка в Интернете, фиксируя при этом динамику отношения пользователей к случаям грубых отступлений от норм русского правописания, использования ненормативной лексики, которые многими пишущими в Интернете теперь рассматриваются как проявление дурного тона, отсутствия культуры. Забота о культуре речи в сфере интернет-общения становится модной. Так называемый «олбанский» язык — сетевой жаргон, распространившийся в русском сегменте Интернета, большинство принимает и понимает как языковую игру. «Я не думаю, что языковая игра подобного рода может оказать негативное влияние на русский язык. Но подобная языковая игра подтверждает тот факт, что русский язык — это живой, подвижный и динамично развивающийся организм» (Сотникова Илона, студентка филологического факультета СПбГУ).
Однако было бы большим упрощением представлять взгляд на современный русский язык только с одной — негативной — стороны. Каждый из участников конкурса, по сути, признавался в любви к родному языку, находил свой угол зрения и свои краски в представлении богатства и силы русского языка: «Наш язык — это наше богатство, которое трудно переоценить, но в то же время ценить его — это особое умение. Это дар, доставшийся нам от предков, который мы в свою очередь должны передать своим детям, вложив в него часть своей истории» (Флейшер Екатерина, студентка филологического факультета СПбГУ).
«Это, прежде всего, вечная загадка красоты и таланта, которую несет в себе искусство, и в том числе искусство слова. Язык и речь — это своего рода метафоры нашей мысли, эмоционально-чувственной сферы, формы существования человеческой души, интеллекта, сознания и самосознания. Поэтому необходимо, чтобы слово для школьника стало явлением, событием, „ключом" к познанию мира, себя, других и высшего смысла» (Романенко Марина Николаевна, школа № 514 Калининского района Санкт-Петербурга).
Представление о языке неотрывно от человека, который им пользуется. Вот как об этом сказала Анна Коссинская: «У каждого русский язык свой, и в этом разнообразии проявляется его красота. Значит язык — это люди, которые на нем говорят, читают или пишут. И меняться он будет сообразно тому, как
(Продолжение на с. 48)
