CC BY
180
Сер. 2. 2007. Вып. 3
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Р.А. Наливайко
О РУССКО-ЛИТОВСКИХ ИСТОЧНИКАХ XV в. "ANNALES POLONIAE" ЯНА ДЛУГОША
Корпус известий по истории Руси и Литвы, содержащийся в «Анналах Польши» Яна Длугоша до сих пор является малоизученной темой в историографии. Необходимо сразу же оговориться по поводу названия работы Я. Длугоша. Долгое время она фигурировала в историографии как "Historia Polonica" (История Польши): именно так она издавалась в XVII-XIX вв. от первого Добромильского издания 1615 г. до издания А. Пжезджецкого 1860-70-х годов. Сам Я. Длугош называл в тексте свое произведение по-разному: "annales", "historia" или "chronicon".
Автограф «Анналов» не имеет титула, но на переплете XVIII в. вписано "Annales Poloniae loa. Dlugosch ad annum 1406. Autographum"1. Именно такое название ("Annales Poloniae") было использовано в последнем издании 1964-2005 гг. В историографии также принято именовать произведение Я. Длугоша хроникой, мы же в данной статье будем использовать название «Анналы».
(Анналы» разделены на 12 книг, которые охватывают время от Всемирного Потопа до 1480 г. Это произведение достаточно объемное, слог Я. Длугоша громоздкий, что осложняет работу по переводу. Возможно, именно это обстоятельство долгое время объясняло и сейчас объясняет отсутствие перевода на русский язык всего корпуса известий Я. Длугоша, относящихся к Руси и Литве. «Анналы» в течение XIX-XX вв. несколько раз переводилась на польский язык, но этот перевод не всем доступен.
Несомненным достижением явилось появление в 2004 г. перевода первых шести книг «Анналов», содержащих известия до 1239 г., осуществленного Н.И. Щавелевой2. Большая часть русских известий Я. Длугоша теперь введена в научный оборот, хотя вне поля зрения Н.И. Щавелевой остался ряд известий второй половины XIII в., которые посвящены деятельности Даниила Галицкого и его преемников.
Русские известия в достаточной степени изучены, и отдельные сюжеты попадали в сферу внимания исследователей, некоторые, такие, как А А. Шахматов3, Е.Ю. Перфецкий4 и другие, даже предложили свой взгляд на весь корпус русских известий. Последняя попытка проанализировать русские известия «Анналов» Я. Длугоша была сделана Б.М. Клоссом, перу которого принадлежат два раздела, посвященные кодикологическому исследованию автографа Я. Длугоша и русским источникам первых шести книг в уже упомянутой работе Н.И. Щавелевой5. Мнение Б.М. Клосса на настоящий момент является последним словом в историографии XIX-XX вв. относительно русских известий Я. Длугоша.
Для дальнейшего изучения «Анналов» необходимо привлечение известий XIV-XV вв., а с этим материалом дело обстоит гораздо сложнее. Это так называемые «литовско-русские» известия, посвященные Великому Княжеству Литовскому. Никто из исследователей, комментировавших древнерусские известия, не пытался их связать с последующими. Исключение здесь составляет Ю. А. Лимонов6, однако его работа представляет собой лишь общий обзор. Поэтому целостного представления в историографии
© Р.А. Наливайко, 2007
о русских источниках «Анналов» Я. Длугоша пока не существуем Отсутствует также и перевод, хотя часть известий за период с 1386 по 1411 г. был переведена А. Г. Стратанов-ским в работе, посвященной Грюнвальдской битве7. Но поскольку в центре внимания были отношения Литвы с крестоносцами, многое из того, что относится к истории Русско-Литовского государства, оказалось непереведенным: это рассказ о смерти киевского князя Скир-гайло в 1394 г., о столкновении литовского князя Витовта с татарами под 1397 и 1399 гг., рассказ о завоевании Смоленска под 1403 г,, известие о подчинении Владиславом-Ягайло Подольской земли под 1404 г., наконец, о войне Витовта с Москвой 1406 и 1408 гг.
Корпус известий 1411-1480 гг. остается полностью непереведенным на русский язык и практически неисследованным, хотя к этому материалу исследователи зачастую обращаются.
Настоящая статья посвящена одному из сюжетов, представленных в «Анналах» Я. Длугоша, который мог быть заимствован из русско-литовских летописей. Сам термин «русско-литовские» летописи также является условным, иначе их называют «белорусско-литовскими» или в историографии XIX в. «западнорусскими».
Заимствования из русско-литовских летописей начинаются с десятой книги, причем повествование дается с описания смерти литовского князя Гедимина и раздела Литвы между его сыновьями. На основе русско-литовских летописей рассказано о борьбе сыновей Гедимина за власть и установлении дуумвирата Ольгерда и Кейстута в 1341-1345 гг., а затем о борьбе Кейстута с племянником Ягайло и, наконец, о борьбе Ягайло с двоюродным братом Витовтом в 1377-1392 гг. Далее много внимания уделено деятельности Витовта как великого князя Литовского в 1392-1430 гг. Здесь Я. Длугош все активнее начинает пользоваться дополнительными источниками: рассказами очевидцев и др. Крайне подробно, на основе привлечения многочисленных источников, в том числе, возможно, русско-литовских, рассказывается о попытке коронации Витовта в 1439-1430 гг. Значительное место в «Анналах» занимает описание войны 1430-1435 гг. между претендентами на великое княжение литовское - Свидригайло и Сигизмундом. Затем следует рассказ о правлении в Литве Сигизмунда до 1440 г. и его гибели, а также о начале правления Казимира IV в Литве и его избрании Польским королем.
Если в рассказе о событиях древнерусской истории до конца XIII в. Я. Длугош цитировал русские летописи, выступая в большинстве случаев компилятором, причем отдавал предпочтение русским летописям, а не польским хроникам, то анализ информации Я. Длугоша за Х1У-ХУ вв. ставит перед исследователем ряд вопросов. Это прежде всего сам характер рассказа: события ближе ко времени Я. Длугоша. Здесь у него появляется возможность использовать разные источники: прусские хроники, польские источники, воспоминания очевидцев и, наконец, летописи, созданные на территории Великого Княжества Литовского, так называемые русско-литовские летописи. Повествование Я. Длугоша становится сложным сочетанием вышеуказанных источников, однако здесь он использовал письменные источники гораздо шире, чем это считалось ранее, на что обращают внимание комментаторы «Анналов»8. Достаточно странно, например, выглядят слова А. Прохаски в исследовании о последних годах правления Витовта, что якобы Я. Длугош был «современным» событиям историком.9 На момент смерти Витовта Я. Длугошу было 15 лет, а эти события он описывал спустя три десятилетия, поэтому взгляд на Я. Длугоша как историографа XV в. требует пересмотра.
Если говорить о русско-литовских источниках, то здесь «Анналам» не повезло: большинство исследователей, изучавших сами русско-литовские летописи, основное
внимание уделяли М. Стрыйковскому, у которого летописный материал представлен гораздо полнее, причем он часто сам указывает свои источники и выступает компилятором. Кроме того, к его времени, к концу XVI в., сложились основные летописные своды, дошедшие до нашего времени. Про Я. Длугоша такое сказать нельзя: в его повествовании, в отличие от древнерусских известий, не прослеживается единого летописного свода, в его распоряжении находился, очевидно, летописный материал, посвященный отдельным сюжетам. Вместе с тем Я. Длугош использует в своем рассказе несколько различных источников: польские, немецкие, русские, и зачастую сложно выявить грань между ними.
В историографии со времен А. Семковича и К.Н. Бестужева-Рюмина прочно утвердилось мнение, что Я. Длугош пользовался русско-литовскими летописями только для рассказа о XIV в. А. Семкович указал, что первые следы использования этих летописей прослеживаются с 1382 г. Верхнюю грань использования летописей он точно не определил, но подразумевал 1390-е годы10.
К.Н. Бестужев-Рюмин привел латинский текст известий «Анналов», относящихся к Руси и Литве с 1302 по 1383 г., определив, таким образом, именно эту грань, однако собственно известия, почерпнутые из летописей, составили здесь лишь малую часть". Как справедливо отметил А. Семкович, использование летописей действительно начинается с известия 1382 г., предшествующий же ему рассказ, касающийся Руси и Литвы, базируется либо на польских, либо на немецких хрониках (имеются в виду прусские хроники). Известия после 1383 г. и весь материал XV в. остались без внимания К.Н. Бестужева-Рюмина, как представляется, из-за внушительного объема (весь корпус известий 1302-1383 гг. составляет около 75 тыс. печ. знаков, в то время как только описание коронационного проекта Витовта в 1429-1430 гг. - 85 тыс., а рассказ о войне 1430-1435 гг. - 160 тыс.).
И. А. Тихомиров полагал, что Я. Длугош взял из литовских летописей лишь перечисление детей Гедимина, известие о свержении Явнута, описание борьбы сЯгайло и Кейстутом и Витовтом, известие о смерти Кейстута и рассказ до 1392 г., до водворения Витовта в Литве включительно. Дальнейшее описание литовских событий, по мнению исследователя, было взято Я. Длугошем не из литовских летописей, следовательно, верхняя планка заимствований была определена в 1392 г.12
Если же речь заходила о материале XV в., исследователи, как правило, считали, что источник Я. Длугоша не был письменным: С. Смолька утверждал, что эти сведения Я. Длугош мог слышать из уст своего наставника, краковского епископа Збигнева Олеш-ницкого, активного участника событий 1430-1450-х годов, либо от кого-либо другого13. Данное мнение спорно, так как установлено, что Я. Длугош стал собирать материалы для своих «Анналов» после 1455 г., а создание первой редакции датируется 1460-ми годами14. К этому времени самого Збигнева уже не было в живых, известия же Я. Длугоша слишком подробны, чтобы они могли быть составлены по памяти на основе рассказов епископа, либо иных устных источников.
Данную историографическую традицию попытался подвергнуть сомнению Ю. А. Лимонов, указав, что в сообщении о битве на р. Ворскле в 1399 г. есть следы использования русских источников. Подобные же аналогии исследователь усмотрел в рассказе о смерти киевского князя Скиргайло в 1394 г. Кроме того, Ю. А. Лимонов попытался предположить, что общий источник русских летописей и «Анналов» прослеживается и при изложении событий XV в. Как пример был приведен эпизод из рассказа о попытке коронации Витовта в 1430 г.15
Ю.А. Лимонов также предположил, что Я. Длугош привлекал к работе не западнорусскую летопись, а ее протограф, который заканчивался 30-ми годами XV в. Однако
свою точку зрения он не подкрепил надежными примерами, не привлек другие известия, что позволило исследователю белорусско-литовского летописания H.H. Улащику посчитать гипотезу Ю.А. Лимонова неубедительной16 и остаться на позициях И.А. Тихомирова.
При сопоставлении текста «Анналов» и литовско-русских летописей исследователи уделяли внимание следующим известиям: смерти князя Гедимина и разделу Литвы между его сыновьями Ольгердом и Кейстутом, борьбе Кейстута с племянником Ягайло в 1377-1382 гг., а затем борьбе самого Ягайло с двоюродным братом Витовтом в 1382-1392 гг. Только Ю. А. Лимонов попытался привлечь материал XV в., но сделал это вскользь и мнение свое не расширил. Никто из исследователей не пытался проследить, существует ли подобное сходство на материале XV в.
Действительно, русско-литовские летописи, известные науке на конец XIX в., материала для такого сопоставления не представляют, хотя переклички с рассказом Я. Длугоша можно увидеть в хронике Быховца: схожие подробности убийства литовского князя Сигизмунда, одинаковая причина смерти его сына Михаила в Москве.
Мы же попытаемся в настоящей статье проследить сходство текста «Анналов» Я. Длугоша с таким памятником литовско-русского летописания, как «Кроника литовская и жмойтская» (КЛЖ). Она введена в научный оборот Н. Н. Улащиком в 1968 г., он же первый дал характеристику этому источнику, датировав его составление серединой XVIII в.17 H.H. Улащик уделил основное внимание хронике М. Стрыйковского, определив в качестве источников КЛЖ также Синопсис, М. Вельского, Гваньини, Кояловича18. Я. Длугошу среди этого перечисления места не нашлось, хотя аналогий в текстах «Анналов» и КЛЖ достаточно много. Вместе с тем практически все указанные Н. Н. Улащиком польские историки так или ин^че использовали в своей работе «Анналы» Я. Длугоша. Все это, конечно же, осложняет любое построение, поскольку крайне сложно сказать, в каком случае известие КЛЖ взято из русско-литовского источника, а где из польских хроник. Автор КЛЖ не пользовался непосредственно текстом «Анналов», но значительное количество текстологических совпадений может свидетельствовать о наличии общего источника.
В качестве примера подобного соответствия можно привести ряд эпизодов, связанных с отношениями литовского князя Витовта с татарами. Выбор наш определяется тем, что данные известия вне всяких сомнений взяты Я. Длугошем из письменных источников и эти источники явно не польского происхождения.
Первым таким эпизодом назовем известие 1416 г. о нападении татарского войска во главе с Едигеем на Киев. Осада города оказалась неудачной, но татарам удалось разорить окрестности. Очень похожее известие под 1429 г. находим в КЛЖ (здесь и далее перевод Я. Длугоша - наш):
"Annales Poloniae"
Thartarorum princeps Ediga [...] venit cum valido exercitu contra Russiam et improvise in civitatem Kiyow irruens spoliavit earn et omnia eius vicinia omnesque ecclesias spoliatamque igne incendit, multamque
«Анналы Польши»
Татарский князь Едигей [...] приходит с сильным войском против Руси, и, неожиданно напав на город Киев, разоряет его и все его окрестности, и все церкви разорив предает огню. И многие семьи и людей
КЛЖ
Великие войска татарские з Едигом своим царем до князства Киевского вторгнули, М'Ьсто самое Киев сплюндровали, зра-бовали и спалили, але замку взяти не могли, люб то его велми добывали, -
familiam et hominum multi-tudinem utriusque sexus in captivitatem deduxit. Et licet Castrum Kiyow obsidione cin-xisset et eius obsidionem aliquante» tempore continuasset, faciendo fréquentes pro illius conquisicione impugnaciones, Polonis tarnen et Ruthenis, qui arcem observabant probe res-istentibus, coactus fiait ab illo facere discessionem [...]19
обоего пола уводит в рабство. И хотя замок Киев окружил осадой и провел в его осаде значительное время, осуществляя многочисленные штурмы для его завоевания, вынужден был от этого отступить, поскольку поляки и русские, которые охраняли замок, должным образом сопротивлялись [...]
также и Печерский монастырь спалили20.
Здесь же автор КЛЖ приводит похвалу князю Витовту: «Витолт своею делностю и мензетвом всему свету славным был и цари татарские его слухали и без его воли орд нигде не ординовали». Аналогий «Анналов» с КЛЖ достаточно, хотя Я. Длугош не пишет о разорении Печерского монастыря. КЛЖ текстологически близка к хронике М. Стрыйковского, но есть и отличия: если в КЛЖ про разорении Киева сказано «сплюндровали, зрабовали и спалили», у М. Стрыйковского - "зр1ш^го\¥аН, г1ирШ, враИН"21; так же как и в «Анналах», у М. Стрыйковского нет упоминания о Печерском монастыре, следовательно, в КЛЖ видны следы некоего не зависимого от М. Стрыйковского источника.
Далее в КЛЖ после комплимента Витовту, под этим же 1429 г. содержится рассказ о междоусобной борьбе между татарскими ханами. Сходное повествование находим и у Я. Длугоща, датированное 1418 г.:
"Annales Poloniae"
Thartarorum cesar Kerem-berden, morte patris sui Soltan Zeledin, qui et Wladislaum Polonie regem et Alexandrum Withavdum in singulis expedicionibus Pruthenicis iuverat, sequuta, in patrium solium evectus, hostilia in Alexandrum Withavdum et principatus suos moliri, Alexandri amicicia contempta, cepit. Cui vicissitudinariam hostilitatem Withawdus ostensurus et ex imperio ilium deiecturus, alium principem Tartarorum Bethsubulan in imperatorem aput Vilnam schuba
«Анналы Польши»
Татарский Император Керемберден после того, как последовала смерть его отца Золтан Зеле-дина, который и Владиславу королю Польши и Александру-Витовту во всех прусских походах помогал, был избран на отцовский престол, начал проявлять враждебность к Александру-Витовту и замышлять против его княжества, пренебрегая дружбой с Александром. Которому Витовт взаимную враждебность собираясь продемонстрировать и изгнать его из
КЛЖ
[...] гды царь Зеледин заволский умер, с которым Витолт братер-ство м-Ьл, и з ордами своими на Прусы ходил, Керембердек, сын его, осЪл, а столец отцев-ский, хотячи шаблею от Витолта отбити, чого Витолт не стерпел, почал готоватися з войском, хотячи Керембердека з панства зсадити, Токта-миша Бедзбула в Вилни короновал, яко заволских татар звычай потребовал, убравши его в злотоглав, шлык на него зложил перловый, мовячи,
de purpura aurea vestitum creat, constituit et ordinat, et gentibus que illum sequebantur, alias suas gentes Tartarí cas adiungens ad dimicandum contra Keremberden hostem suum transmittit. Pugna autem atroci inter utrumque conserta. Bethsubulan cum sua gente succumbit, et a Keremberden victus, capite eciam truncatus est. Non / post multos denique dies et
ipse Keremberden a fratre suo germano Ieremferden occisus imperium occupavit maiorique prudencia usus, ducem magnum Alexandrum non secus quam usus genitor coluit, propter quod thronus suus ducis Alexandri adhesione et amicicia fuit ilico stabilitus, et ipse Ieremferden singulas expediciones cum Alexandra Withawdo in quoscunque hostes obibat
империи, другого императора Бетсбулана, в императоры в Вильне возводит, устанавливает и назначает, надев на него шубу золототканого пурпура, и к войску, которое за ним следовало, другое свое татарское войско прибавив для битвы посылает против своего врага Керем-бердена. Битва жестокая между обоими была устроена, Бетсбулан со своим войском был разгромлен и побежденный Керембер-деном был лишен головы. Через несколько дней и сам Керберден был убит своим братом Еремферденом, который захватил империю и используя большую предусмотрительность, великого князя Александра не иначе, как отца начал почитать. Поэтому трон его был тотчас укреплен помощью и дружбой князя Александра, и сам Еремферден с Алек-сандром-Витовтом ходил во все походы на любых врагов.
иж Тактомыш цар завол-ский новый. И орды Заволской часть едина при нем стояла, а часть другая Керембердека за цара м1;ла, а скоро тые два царики войну з собою о царство сточили и долго шабли свои в крови татар своих зобополне гарто-вали. Наостаток Керем-бердек Токтомиша звитя-жил. А гды то учув Витолт, зараз Еремфердека, рожо-ного брата Токтомишовага, котрый утекл з той битвы, знову короновал в Вилни на царство, убравши в золотоглав, и шапку перловую взложил на него, и дал ему в руки шаблю. И так з мурзами и уланами и маршалка своего литовского Радивила з ним до орды послал з войском. А гды его Радивил на сто-лици посадил отцевской и, принявши от него голд, в поля тягнули, и отнял часть орды Керемберде-ковы, потом обадва царики войну срогую над Волгою р^кою звели з собою [...] А там, гды орда Керемберде-кова надб-Ьгала, выпавши козаки в тыл оной орде Керембердоковой, поразили еЪ. И так Еремфердек выиграл и царство опано-вал, а самого Керембердека, поимавши, замордовал, а Витолтови през Радивила присяга завше на потребу его зо всЪми татарами служити, и послал ему дары великие .
Здесь необходимо отметить, что данный сюжет в КЛЖ практически дословно совпадает с аналогичным рассказом М. Стрыйковского24. Как видно, в сообщении об участии Витовта в междоусобной борьбе среди татар в КЛЖ присутствует указание на маршалка Радивила, чего нет у Я. Длугоша; рассказ КЛЖ более подробный, Бетсбулан назван также именем Тохтамыщ, указано место битвы между Керемберденом и Бетсбуланом - «над Волгой рекой». В данном известии «Анналов» и КЛЖ отразился эпизод борьбы за власть в Орде в период ослабления Едигея.
В повествовании Я. Длугоша и КЛЖ есть ряд ошибок: Керимберды был братом Джелал ад-Дина, а не его сыном25. Из действующих лиц выпал Едигей, а дело представлено лишь как борьба между сыновьями Тохтамыша.
Эта серия известий завершается в «Анналах» сообщением о заключении договора между Едигеем и Витовтом в 1419 г.; аналогию этого рассказа видим и в КЛЖ, где рассказ отнесен к тому же 1429 г.:
«Annales Poloniae»
Dux Thartarorum Ediga, potens et insignis nimis, cuius arbitrio universum Tartarorum regebatur imperium, Alexandrum ducem magnum Lithuanie, [...] specialibus et nota-bilibus-nunciis ad eum directis, tres camelos panno rúbeo opertos ac septem et viginti equos cum ea legacione transmittit [.. .]26
«Анналы Польши»
Князь Татар Едигей чрезвычайно могущественный и значительный, волей которого управлялась вся империя татар, направил к Александру великому князю Литовскому [...Значительных и знатных послов, трех верблюдов, накрытых красным полотном и двадцать семь коней с этим посольством отправил [...]
КЛЖ
Того ж року и Едыга, царь перекопский, славный, Витолтови присяг верность, и помочь давати на неприятеля его, быле бы толко от Литвы з своим царством был безпеч-ный27.
В данном случае более подробен Я. Длугош; Едигей представлен как равноправный переговорщик, а не стремящийся получить защиту от Литвы. Детали, которые приводит Я. Длутош - верблюды в качестве дани, 27 коней - не находят аналогий в КЛЖ, ни у М. Стрыйковского. Здесь же следует указать, что данный эпизод в КЛЖ отличается от текста хроники М. Стрыйковского28.
Хотя исследовавший КЛЖ H.H. Улащик подразумевал, что ее текст в целом вторичен по отношению к М. Стрыйковскому, как видно, все не так однозначно и проблема соотношения литовско-русских летописей «Анналов» Я. Длугоша и хроники М. Стрыйковского требует дальнейшего исследования.
Таким образом, серия известий Я. Длугоша 1416-1419 гг., посвященная татарским делам, скорее всего, была почерпнута из литовско-русских источников, причем если в «Анналах» видим три разных известия, в КЛЖ - они объединены под 1429 г. - год явно ошибочный и условный. Цель данного рассказа в КЛЖ прославить деяния князя Витовта, представив ряд эпизодов его участия во внутритатарских делах, показав его роль в поставлении и свержении ханов. Аналогии этому можно увидеть и в других памятниках литовско-русского летописания, как, например, в Супрасльской летописи29. Из подобного
же источника мог черпать свои сведения и Я. Длугош, который не раз приводил комплименты Витовту, причем даже в ущерб его двоюродному брату, польскому королю Влади-славу-Ягайло.
Из этих примеров видно, что взгляд на русско-литовские источники «Анналов Польши» Я. Длугоша нуждается в пересмотре и дальнейшем изучении уже с привлечением нового материала, не известного историкам XIX в., такого, как «Кроника литовская и жмойтская». Использование Я. Длугошем литовско-русских летописей на 1392 г., как видно, не заканчивается; :в качестве верхней планки можно предварительно предложить, следуя Ю. А. Лимонову; 1430-е годы, хотя этот тезис требует отдельного исследования и уточнения.
1 Semkowicz-Zarembina W. Powstanie i dzieje autographu Annalium Jana Dhigosza. Krakow, 1952. P. 6.; DqbrowskiJ. Dawne Dziejopisarstwo Polske. Wroclaw; Warszawa; Kraków, 1964. P. 215.
2 Щавелева H. И. Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша (книги I - VI): Текст, перевод, комментарий. М„ 2004.
3 Шахматов A.A. История русского летописания. T. I, Кн. 1. Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. СПб., 2002.
4 PerfeckijE. Historia Polonica Jana Dhigosze a Ruské letopisetství. Praha, 1932.
5 Щавелева H. И. Указ. соч. С. 23 - 52.
6 Лимонов Ю. А. Культурные связи России с европейскими странами в XV-XVI веках. JI., 1978.
I Длугош Ян. Грюнвальдская битва. М., 1962.
8 Rozbiór krytyczny Annalium Poloniae Jana Dhigosza z lat 1385-1444. Wroclaw; Warszawa; Kraków, 1961. P. V.
9 ProchaskaA. Ostatnie lata Witolda. Studium z dziejów intrygi dyplomatycznej. Warszawa, 1882. P. 1.
10 SemkowiczA. Kiytyczny rozbiór dziejów polskich Jana Dlugosza (do roku 1384). Kraków, 1887. P. 54-55.
II Бестужев-Рюмин К. H. О составе русских летописей до конца XIV века. СПб., 1868.
12 Тихомиров И. А. О составе западнорусских, так называемых Литовских летописей // ЖМНП, 1901. С. 80.
13 Smolka S. Kejstut i Jagello // Pamiçtnik Akademii umiçtnosci w Krakówe. Kraków, 1890. T. 8. P. 130.
14 Щавелева. H. И. Указ. соч. С. 23-3.
15 Лимонов Ю. А. Указ. соч. С. 92-93.
16 УлащикН. Н. Введение в изучение Белорусско-литовского летописания. М., 1985. С. 82.
17 Улащик H. Н. «Литовская и жмойская кроника» и ее отношение к хронике Быховца и М. Стрыйковскому // Славяне и Русь. М„ 1968. С. 363.
18 Там же. С. 362.
19 Joannis Dlugossii Annales seu Chronicae incliti regni Poloniae. Liber undecimus (1413-1430). Varsaviae, 2000. P. 65.
20 ПСРЛ. T. 32. Белорусско-литовские летописи. M., 1975. С. 80.
21 Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, zmodska i Wszystkiej Rusi. Cracoviae, 1582. P. 547.
22 Joannis Dlugossii Annales seu Chronicae incliti regni Poloniae. P. 90.
23 ПСРЛ. T. 32. Белорусско-литовские летописи. С. 80.
24 Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, zmodska i Wszystkiej Rusi. P. 549-550.
25 Лэн-Пуль Ст. Мусульманские династии: Хронологические и генеалогические таблицы с историческими введениями. М., 2004. С. 166.
26 Joannis Dlugossii Annales seu Chronicae incliti regni Poloniae. P. 109.
27 ПСРЛ. T. 32. Белорусско-литовские летописи. С. 80.
28 Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, zmodska i Wszystkiej Rusi. P. 550.
29 ПСРЛ. T. 35. Летописи белорусско-литовские. M., 1980. С. 59.
Статья принята к печати 5 мая 2007 г.
