CC BY
93
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
УДК 81-22
О РОЛИ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ОППОЗИЦИЙ В ФОРМИРОВАНИИ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ
КАТЕГОРИЙ АНГЛИЙСКИХ АДЪЕКТИВНЫХ ИМЕН
Антонова М.Б.
В статье рассматривается принцип формирования концептуальных оснований двух категорий качественных прилагательных в английском языке, а именно: «Ментальные характеристики человека» и «Характеристики внешности человека». На примерах демонстрируется, что их концептуальные основания складываются из архетипических концептов, образующих бинарные оппозиции. В частности, выявляются такие архетипические концептуальные оппозиции, как СВЕТ - ТЬМА, СВОЙ - ЧУЖОЙ, ЖИЗНЬ - СМЕРТЬ.
Ключевые слова: архетипический, концептуальная оппозиция, концептуальное основание категории, прилагательные качественные.
Человек концептуализует окружающий мир еще на доязыковом уровне, в результате чего в подсознании складывается ментальная репрезентация мира. Эта репрезентация носит упорядоченный характер благодаря категоризации, которая суть «главный способ придать воспринятому миру упорядоченный характер» и «за внешним разнообразием атрибутов разных объектов и событий увидеть некое сходство или даже относительное их тождество» в противовес различию других [1, с.96,307].
Главными концептуальными категориями, как считает Р. Джекендофф, являются семь онтологических категорий, или концептуальных «частей речи» (conceptual "parts of speech"): Предмет, Событие, Состояние, Место, Путь, Качество и Количество. Каждая из этих концептуальных частей речи находит свое выражение в разных синтаксических категориях [2, с.34]. В частности, концептуальная «часть речи» Качество в английском языке передается при помощи единиц, относимых к категории имен прилагательных.
Адъективные имена английского языка изучались в разных аспектах. В структурной лингвистике основное внимание уделяется вопросам словообразования прилагательных [3; 4; 5 и др.], а также лексической семантике имени прилагательного: в свое время при помощи метода компонентного анализа определялись общие понятийные семы и индивидуальные, устанавливались интенсификаторы признака, темпоральные и оценочные компоненты значения, градуальные семы размерного признака, семы свойства, каузации эмоций и т.д. [6; 7; 8 и др.]. С развитием ономасиологической теории изменились вопросы, которые ставили перед собой исследователи. Теперь исследователи сосредоточиваются на закономерностях передачи того или иного содержания посредством языковых форм. В номинативном пространстве прилагательных английского языка были выделены двадцать типов значений, которые детерминируют способы их выражения словообразовательными средствами языка [9]. С точки зрения когнитивно-дискурсивного подхода рассматривались формы языковой репрезентации английских имен прилагательных и их функционирование в различных дискурсах [10]. Поскольку одной из задач когнитивная лингвистика ставит описание языковой картины мира и концептуальной системы конкретных языков, то вполне предсказуемо появилось значительное количество исследований, в том числе сопоставительных, групп прилагательных английского языка, репрезентирующих те или иные концепты [11; 12 и др.].
Цель нашего исследования - определить принцип, по которому формируются концептуальные основания лек-сико-семантических категорий качественных прилагательных в английском языке. Наша гипотеза состоит в том, что эти концептуальные основания образуются определенным набором архетипических концептуальных оппозиций.
Безусловно, не все качества одновременно стали различаться сознанием человека, и в языках репертуар признаков, обозначаемых при помощи прилагательных, варьируется. По замечанию Е.С. Кубряковой, выбор признаков, подлежащих обозначению, всегда субъективен и культуро-зависим, т.к. прилагательные выделяют лишь некоторые условные стороны объекта [1, с.281-282]. На основании типологического изучения языков (африканских, австралийских и языков индейцев Америки), Р. Диксон пришел к выводу о том, что существуют открытые - большие, средние и малые - категории прилагательных, а также закрытые, исчисляемые ряды прилагательных [13]. Поскольку языковое обозначение получают наиболее значимые с точки зрения данного языкового социума признаки [13, с.50], то сопоставление вербализованных признаков позволило определить среди них универсальные, выделяемые мышлением человека, независимо от его принадлежности к тому или иному языковому коллективу. В итоге Р. Диксон подразделил прилагательные на семь семантических групп, выделив ядерные, которые встречаются в языках с большими и малыми категориями прилагательных, и периферийные, которые типичны для больших и средних категорий. К ядерным принадлежат такие семантические группы, как «размер», «возраст», «оценка» и «цвет»; к периферийным - «физические свойства», «свойства человека», «скорость». Кроме того, в некоторых языках с обширными адъективными категориями также представлены следующие семантические группы: «трудность», «сходство», «характеристика», «количество», «местоположение», «порядковые числительные» [14, с.3-5].
Исследование Р. Диксона продемонстрировало некоторые универсальные принципы классификации качеств посредством адъективных имен. Об универсальности принципов категоризации также свидетельствуют работы в области типологии языков, в частности, исследования Дж. Денни [15, с.156,148].
Единообразие многих принципов категоризации объясняется тем, что человеку как биологическому виду свойственны единые изначальные архетипы мышления, осознания внешнего мира [16, т.9, с.175; 17, с.12]. О сход-
стве процессов концептуализации и категоризации мира говорят данные истории языков, этнографии и культурологии. Так, зарубежные и отечественные исследователи (C. Lévi-Strauss, В.В. Иванов, В.Н. Топоров, Е.М. Меле-тинский и др.) отмечают, что человеческому мышлению свойственно упорядочивать явления окружающего мира в виде антиномических пар. При этом наблюдается определенная последовательность формирования антиномий, находящихся на разных уровнях абстракции: «первоначальными "кирпичиками"» мифологических классификаций являются бинарные оппозиции, которые «упорядочивают и концептуализуют данные элементарно-чувственного восприятия» (верх/низ, теплый/холодный, близкий/далекий, светлый/темный, правый/левый и др.) [18, с.85,230]. Эти оппозиции «затем "объективируются" и дополняются простейшими соотношениями в космическом пространственно-временном континууме (день/ночь, солнце/луна, лето/зима, небо/земля, север/юг...), в социуме (свой/чужой, мужской/женский...), или на грани социума и космоса, природы и культуры (вода/огонь, сырой/вареный, дом/лес...), вплоть до... таких фундаментальных антиномий, как жизнь/ смерть, счастье/несчастье и т.п.» [18, с.230]. Существуют наиболее частотные бинарные оппозиции [19, т.2, с.450-456], причем обычно один элемент оппозиции маркирован положительно, противоположенный - отрицательно.
Повсеместно в архаических культурах повторяется одна и та же система бинарных оппозиций, что позволяет говорить об универсальности их семантических оснований: «В архаических культурах Евразии. и всего мира фиксируется устойчивая система бинарных оппозиций, характеризующих структуру физического, психического и социальных миров» [20, с.501].
Интересно, что это свойство человеческого мышления описывать мир «системой основных содержательных двоичных противопоставлений (бинарных оппозиций), определявших пространственные, временные, социальные и т. п. его характеристики» [20, с.451], проявляется и в философских учениях древних. В частности, пытаясь найти элементы мироздания, или начала, пифагорейцы вывели бинарную классификацию начал: «предел и беспредельное, нечетное и четное, единое и множество, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, хорошее и дурное, квадратное и продолговатое» [цит. по 20, с.502].
Мы предполагаем, что бинарные оппозиции, о которых говорят культурологи, играют существенную роль в формировании семантики языковых единиц, в том числе, прилагательных, составляющих объект нашего исследования, и, возможно, являются основанием их категоризации, включая выделение самого класса прилагательных в языковой системе.
Бинарные классификации, выявленные в культурах разных народов мира, имеют под собой «некоторые общесемантические основания, которые проявляются и в естественных языках» [18, с.231].
Здесь необходимо остановиться на употреблении терминологии. В 1970-е годы, когда описывались вышеперечисленные оппозиции, они получили название «семантических», поскольку в центре внимания культурологических исследований находилась смысловая сторона элементов, составляющих оппозицию.
В когнитивной лингвистике в настоящее время семантика языковой системы рассматривается как двухуровневый феномен, включающий собственно семантический уровень (внешний) и концептуальный уровень (глубинный) [21; 22, с.44-51]. Таким образом, «начала» пифагорейцев, архетипы К. Юнга, семантические оппозиции, по-видимому, следует относить к глубинным, концептуальным, структурам человеческого сознания, которые впоследствии (при формировании языковой системы) могут объективироваться и объективируются в виде семантических феноменов - значений языковых единиц или компонентов их значений.
По мнению Е.Г. Беляевской, архетипические концептуальные оппозиции составляют концептуальное основание всех феноменов языковой системы [23, с.68], что нашло свое подтверждение в исследованиях категоризации в сопоставительном плане. Например, на материале таких романо-германских языков, как английский, немецкий, французский, испанский и итальянский Л.В. Порохницкая установила, что образование эвфемизмов, относящихся к одной и той же номинативной области, происходит на единой для всех указанных языков концептуальной основе, которая имеет иерархическую структуру. Элементарные концепты (движение, жизнь, контейнер и др.) могут выступать в качестве строевых элементов для более сложных метафорических концептов (путешествие, спорт, медицина и др.). Исследование Л.В. Порохницкой охватывало как традиционные номинативные области (пьянство, смерть, секс), имеющие многовековую историю, так и возникшие относительно недавно и активно развивающиеся (наркомания, гомосексуализм) [24], и выявило в них одинаковые тенденции в формировании эвфемизмов, а также единств общего концептуального базиса, продуцирующего эвфемистические номинации.
Аналогичные результаты были получены в итоге изучения лексико-семантической категории времени в английском языке, включающей как собственно лексемы, относящиеся к разным частям речи, так и сверхслов-ные единицы. Концептуальное основание данной категории представляет собой иерархически организованную концептуальную структуру, в которой четыре архетипических когнитивных составляющих (свет/тьма, движение/покой, представления о пространстве и стихиях) образуют более сложные комбинации. При этом было установлено, что эти архетипические составляющие также функционируют в целом ряде родственных и неблизкородственных английскому языков [25].
Как явствует из приведенных данных, языковую категоризацию в разных языках обусловливают одни и те же концептуальные примитивы, которые могут по-разному комбинироваться между собой, составляя сложные комбинации.
Далее на примере лексико-семантических категорий английских прилагательных «Ментальные характеристики человека» и «Характеристики внешности человека» покажем, что концептуальные основания их семантики
также формируются архетипическими концептами, образующими оппозиции. Для демонстрации хода нашего исследования и доказательства выдвинутой гипотезы мы выбрали эти категории прилагательных в силу того, что они обозначают признаки, относящиеся к разным уровням обобщения, и, на первый взгляд кажется, что их семантика должна основываться на совершенно разных когнитивных основаниях. Ментальные качества человека принадлежат к области абстракций, они недоступны непосредственному наблюдению, они проявляются косвенно в поведении, суждениях, деятельности индивида. Напротив, внешние характеристики человека, такие как красивый/некрасивый, оценивают конкретный результат зрительного восприятия. Однако надо отметить, что и ментальные, и внешние характеристики человека, практически, как и вся категория качественных адъективных имен, обусловливаются принятой в данном социуме нормой и субъективной оценкой говорящего.
Исследование проводилось по методике, предложенной Е.Г. Беляевской [26], в частности, для того, чтобы выявить концепты, составляющие концептуальное основание указанных категорий качественных прилагательных в английском языке, привлекались сведения об этимологии прилагательных. Для сбора данных о происхождении и исторических изменениях в семантике слов использовались как этимологические словари английского языка, так и словари праиндоевропейских корней и этимологии латинского языка (см. Список литературы и словарей). Поскольку этимология слов может по-разному трактоваться в разных лексикографических источниках, мы в основном опирались на данные Большого Оксфордского словаря [27].
Согласно полученным этимологическим данным, в семантике целого ряда английских адъективов, называющих ментальные характеристики человека, реконструируется представление о светлом - темном: bright 1741 г. 'умный' восходит к праинд.-евр. *bhereg- 'сиять; сияющий, белый'; brilliant 1848 г. 'выдающийся своим умом или талантом' от итал. brillare 'сиять' (предположительно, от греч. названия камня berullos) [27]; enlightened 1663 г. 'просвещенный', luminous 1450 г., illuminate XV в., illuminated (архаич.) XV в. 'просвещенный' восходят к праинд.-евр. основе *leuk- 'свет' [27].
Как уже говорилось, «мышление имеет телесную основу», т.е. определяется «чувственным опытом» человека [15, с.9-10]. А это означает, что чувственный опыт является источником воображения, что наше «мышление является воплощенным и образным» [6, с.16], в частности, разум и знания интерпретируются через ассоциации со светом. Например, Дж. Лакофф и М. Джонсон выделяют концептуальную метафору Ideas are light-sources 'Идеи - это источники света' [28, с.80]. Соответственно, человек, наполненный знаниями, идеями, сам становится источником света. Эти ассоциации отражены в семантике вышеуказанных прилагательных, исторически первым значением которых выступало значение качественной характеристики предмета - «светящийся, излучающий свет, наполненный светом», с последующим метафорическим переносом на качество интеллектуальной деятельности человека.
Напротив, отсутствие знаний, полное невежество уподобляется погруженности во тьму: benighted XVII в. 'невежественный' восходит к праинд.-евр. основе *nek(w)t- 'ночь'; прил. dim, восходящее к протогерм. *dimbaz 'темный' в др.-англ. означало 'темный', а в 1892 г. возникает вторичное, метафорическое значение 'тупой, глупый' [27].
Архетипическая концептуальная оппозиция СВЕТ - ТЬМА также определяет семантику прилагательных, именующих внешние признаки человека, в частности, признак «красивый - некрасивый». Так, прил. divine (inf.) 'изумительный, великолепный' (метафорическое значение - XV в.) восходит к праинд.-евр. основе *dyeu-/dei-1 'сиять' [27; 28, с.183]; прил. sightly XVI в. 'красивый', unsightly XVI в. 'некрасивый' восходят к праинд.-евр. *sekw-2 'видеть' [28, с.897; 29]. Отметим, что категории английских прилагательных, обозначающих ментальные характеристики человека и внешность человека, включают более 400 и 120 единиц соответственно. Происхождение 44 и 15 из них соответственно содержит указание на оппозицию СВЕТ - ТЬМА (напр.: wise, prudent, far-eyed; fanciable, nice-looking и др.).
Следующей архетипической концептуальной оппозицией, входящей в концептуальное основание анализируемых субкатегорий, является оппозиция СВОЙ - ЧУЖОЙ. Благодаря объективации абстрактного понятия «знание», трактуемого как предмет, который возможно взять, сделать «своим», возникает концептуальная метафора Understanding is grasping 'Понимание - это схватывание' [30, с.44]. Человек, обладающий знанием, как бы является его хозяином, владельцем: apt 1535 г. 'очень способный', adept XVII в. 'знающий, опытный' восходят к от праинд.-евр. основе *ap- 'брать, хватать' [27]. Красота всегда привлекает взоры окружающих, притягивает к себе, захватывает, делает людей своими поклонниками: prepossessing 1805 г. 'привлекательный' восходит к лат. гл.possidere 'иметь, обладать, быть хозяином чего-л.' [27; 31], от праинд.-евр. *poti-s [28, с.842] 'хозяин, владелец'; ravishing XV в. 'восхитительный' является дериватом гл. ravish 1300 г. 'захватывать кого-л. силой', от лат. гл. rapere 'хватать' [27; 31], от праинд.-евр. *hrp-i- 'хватать' [32, с.514].
Наряду с этим, человек квалифицируется как «свой - чужой» с точки зрения принадлежности к тому же коллективу, что и говорящий. Показателем возможности включения лица в какой-либо коллектив является качество коммуникации между этим лицом и говорящим.
Дар речи является важнейшей способностью человека, отличающей его от животных. Как указывают исследователи, классификация «говорящий - неговорящий» восходит к эпохе индоевропейского языка, при этом они полагают, что с даром речи отождествлялась разумность человека, его способность мыслить, размышлять. Данное заключение вытекает из «факта этимологической соотнесенности в разных индоевропейских диалектах лексемы со значением "говорить" и лексемы со значением "думать", "мыслить", "помнить"» [33, т.1, с.473]. Тем самым в мировидении древних вербальное общение приобретает особое значение не только для причисления кого-либо к
рангу себе подобных, но и для оценки интеллектуальных способностей человека. И одной из главных причин, по которой человек воспринимается как чужой, даже враждебный для конкретного социума, является его неучастие в акте коммуникации. Так, мысли и намерения неговорящего, немого человека остаются скрытыми, что вызывает у окружающих недоверчивое, подозрительное отношение: исконно англ. прил. dumb в др.-англ. языке имело единственное значение destitute of speech 'немой'. К 1323 году у слова развивается вторичное значение foolish, stupid, ignorant 'глупый, тупой, невежественный' [27].
Принципиальное значение имеет и содержательная сторона коммуникации. Так, человек, говорящий одно и то же, неважное и бессмысленное для слушающего, ассоциируется с кукушкой, чей монотонный, беспрестанно повторяемый крик считается свидетельством глупости (The reason that a silly or mad person is described as a cuckoo is that... the bird's monotonously repeated call suggests simple-mindedness) [34]: cuckoo 1906 г., cuckooed 1918 г. (сленг) [35, с.304] 'чокнутый, сумасшедший' мотивированы звукоподражательным сущ. cuckoo 'a silly person'.
Что касается категоризации признаков «красивый - некрасивый», то она также основывается на качестве коммуникации. Так, прил. adorable (inf.) 1710 г. 'очаровательный, восхитительный' восходит к лат. lorare 'говорить, просить' (праинд.-евр. источник не установлен [32, с.435-436]); enchanting 1712 г. 'очаровательный, обаятельный, прелестный' восходит к лат. гл. incantare, cantare 'петь' [27; 31], от праинд.-евр. *kh2n-e- 'петь' [32, с.87-88]; alluring XVI в. 'притягательный, привлекательный, соблазнительный' восходит к протогерм. *lothran 'звать' [27]. В категории прилагательных, обозначающих ментальные характеристики человека, этимология 43 единиц содержит указание на оппозицию СВОЙ - ЧУЖОЙ (familiar, politic, gifted, able-minded и др.), и семантика 20 прилагательных, именующих характеристики внешности человека, базируется на данной концептуальной оппозиции (charming, fascinating, taking и др.).
В формировании концептуального основания анализируемых субкатегорий также участвует архетипиче-ская концептуальная оппозиция ЖИЗНЬ - СМЕРТЬ. Представление о жизни связано с представлением о здоровье, причем физическое и умственное здоровье считались неразрывно связанными. Проявлением физического здоровья полагается наличие физической силы: адъектив crafty др.-англ. 'искусный' восходит к протогерм. *krab-/kraf- 'физическая сила' [27].
Разум может трактоваться в терминах конкретизированного объекта, в результате чего возникает онтологическая метафора The mind is a brittle object 'Разум - это хрупкий объект' [30, с.54]. Подобные «метафоры являются неотъемлемой частью модели внутреннего мира человека, свойственной» английской культуре; «они настолько естественны и так пронизывают наше мышление, что воспринимаются как самоочевидные, прямые описания мыслительных процессов» [30, с.54]. Уподобление разума хрупкому предмету, который может легко повредиться, проявилось в концептуальных основаниях следующих адъективов: cracked XVII в. (inf.) 'выживший из ума' от др.-англ. звукоподражательного гл. crack 'растрескаться'; crazy XVII в. 'безумный', uncrazy XVII в. 'психически нормальный' от to craze 'разбиться вдребезги' от др.-сканд. *krasa с этим же значением [27].
То, что представляется опасным для жизни, безусловно наделяется отрицательной характеристикой. Уродливость может интерпретироваться как нечто, таящее в себе угрозу для здоровья окружающих, и концептуализироваться как страх, например: frightful 1700 г. (inf.) 'безобразный, уродливый' восходит к протогерм. *furkhtaz 'испуганный' [27]; horrible 1300 г. 'отвратительный, отталкивающий' - от лат. гл. horrere 'приходить в ужас, бояться', восходящего к праинд.-евр. *ghers- 'ощетиниться от страха' [27]. Концептуальная оппозиция ЖИЗНЬ - СМЕРТЬ лежит в основе семантики 44 прилагательных, обозначающих ментальные характеристики человека (sage, sapient, sane, weak-headed и др.), и в основе 11 прилагательных, характеризующих внешность человека (awful, dazzling, ghastly, tasty и др.).
Таким образом, несмотря на различие в уровне абстракции, семантика адъективов, образующих лексико-се-мантические категории «Ментальные характеристики человека» и «Характеристики внешности человека» в английском языке, складывается на базе одних и тех же архетипических концептуальных оппозиций, в частности, СВЕТ -ТЬМА, СВОЙ - ЧУЖОЙ и ЖИЗНЬ - СМЕРТЬ. Каждый из входящих в оппозицию концептов структурирован определенным образом, включает индивидуальный набор концептуальных составляющих, причем нужно подчеркнуть, что «содержание концепта, в принципе, до конца неисчислимо» [22, с.51]. Результаты проведенного анализа позволяют заключить, что бесконечное разнообразие синонимических и антонимических значений создается благодаря актуализации разных концептуальных составляющих каждого архетипического концепта, входящего в оппозицию.
Следовательно, можно предположить, что указанные архетипические оппозиции играют существенную роль в формировании категории качественных прилагательных английского языка в целом, и для подтверждения данного предположения необходимы дальнейшие исследования. Обращение к глубинным, концептуальным структурам, лежащим в основе семантики прилагательных, по-видимому, может позволить построить общую схему концептуального основания языковой категории качественных прилагательных в английском языке и в дальнейшем сопоставить ее со схемами этой категории в других языках.
The paper focuses on the principle underlying the conceptual bases formation of two categories of qualitative adjectives in English, namely «Mental characteristics of human beings» and «Characteristics of human beings' appearance». It is demonstrated that their conceptual bases are built by certain archetypical concepts forming binary oppositions. In particular, the following archetypical conceptual oppositions are analysed: LIGHT-DARKNESS, FRIEND-FOE, LIFE-DEATH. Keywords: archetypical, conceptual opposition, conceptual basis of a category, qualitative adjectives.
Список литературы
1. Кубрякова Е.С. Язык и знание. М.: Языки славянской культуры, 2004. 560 с.
2. Jackendoff R. Languages of the mind: essays on mental representation. Cambridge: Massachusetts Institute of Technology, 1992. 200с.
3. Вертоградова Л.А. Продуктивные способы образования прилагательных в современном английском языке (на материале адъективных новообразований 40 -70х г.г. ХХ века): дис. ... канд. филол. наук. -Ростов-на-Дону, 1984. 176 с.
4. Бричева М.М. Структурно-семантическая и этимологическая характеристика словообразовательного поля прилагательных в современном английском языке: дис. ... канд. филол. наук. Пятигорск, 2006. 176 с.
5. Волкова Е.А. Словообразовательное поле английских прилагательных: этимологический и структурно-семантический аспекты: дис. . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2010. 191 с.
6. Шипицына Г.М. Структурные семемы качественного прилагательного и методы выделения ее компонентов: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1972. 25 с.
7. Козлова И.А. Градуальные ряды как способ представления семантической организации лексико-семанти-ческой группы (на материале английских прилагательных) // Ученые записки МГЛУ Выпуск 429. 1994. С. 59-65.
8. Глушкова А.А. Лексико-семантическое поле качественно-относительных прилагательных в современном английском языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Н. Новгород, 2005. 22 с.
9. Харитончик З.А. Имена прилагательные в лексико-грамматической системе современного английского языка. Минск: Вышэйшая школа, 1986. 96 с.
10.Афанасьева О.В. Адъективный класс лексики в современном английском языке и формы его языковой репрезентации: дис. ... д-ра филол. наук. М., 1994. 396 с.
11. Тимченко В.О. Английская синонимика в русле когнитивной лингвистики: опыт гештальтного анализа: на материале прилагательных, вербализующих моральные качества: дис. ... канд. филол. наук. Владивосток, 2004. 183 с.
12. Новиков Ф.Н. Динамика культурных кодов и ее отражение в семантическом поле цветообозначения: в русском, английском и французском языках: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2012. 22 с.
13. Dixon R.M.W. Where have all the adjectives gone? Berlin, N.Y., Amsterdam: Mouton Publishers, 1982. 258с.
14.Dixon R.M.W., Aikhenvald A. Adjective classes. A cross-linguistic typology / ed. by Dixon R.M.W., Ai-khenvald A. Oxford: Oxford University Press, 2004. 370 с.
15.Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи. М.: Языки славянской культуры, 2004. 792 с.
16. Манн Т. Собрание сочинений в 10 томах. Т.9. М.: Художественная лит-ра, 1960. 688 с.
17.Юнг К.Г. Психологический комментарий к «Тибетской книге мертвых» // Тибетская книга мертвых. Бардо Тхёдол. М.: Эксмо, 2005. С. 5-18.
18.Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 408 с.
19.Иванов В.В., Топоров В.Я. Славянская мифология // Мифы народов мира / гл. ред. С.А. Токарев. Энциклопедия. В 2-х томах. М.: Советская энциклопедия, 1992.
20.Подосинов А.В. Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии. М.: Языки русской культуры, 1999. 720 с.
21.Беляевская Е.Г. Три парадигмы семантических исследований (чем отличается когнитивный подход к лексической семантике от «традиционного») // На стыке парадигм лингвистического знания в начале XXI века: грамматика, семантика, словообразование. Калининград: Изд-во Калининградского ун-та, 2003. С. 60-72.
22.Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика. Введение в когнитивную лингвистику: курс лекций. Изд. 4-е, испр. и доп. Тамбов: Изд-во Тамбовского ун-та, 2014. 236 с.
23.Беляевская Е.Г. Концептуальные структуры с постоянным и переменным фокусом // Когнитивные исследования языка. Вып. IX: Взаимодействие когнитивных и языковых структур. М.: Ин-т языкознания РАН; Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2011. С. 59-69
24.Порохницкая Л.В. Концептуальные основания эвфемии в языке (на материале английского, немецкого, французского, испанского и итальянского языков): Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2014. 45 с.
25.Гулимова А. Д. Концептуальные основания лексико-семантической категории времени в современном английском языке : Дис. ... канд. филол. наук. Москва, 2015. 230 с.
26.Беляевская Е.Г. Воспроизводимы ли результаты концептуализации? (К вопросу о методике когнитивного анализа). Вопросы когнитивной лингвистики. 2005. №1. С. 5-14.
27.The Oxford English Dictionary. 2nd edition. 20 vol. set. Oxford: The Clarendon Press, 1989.
28.Pokorny J. Indogermanisches Etymologisches Wörterbuch, 1959. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.proto-indo-european.ru/dic-pokorny/iew-p.htm (дата обращения: 30.06. 2016)
29.Watkins Calvert. The American Heritage Dictionary of Indo-European Roots. 2nd ed., Houghton Mifflin Co., 2000. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.proto-indo-european.ru/dic-watkins/ier-p.htm (дата обращения: 25.06. 2016)
30.Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.
31. Большой латинско-русский словарь. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://linguaeterna.com/ vocabula/alph.html (дата обращения: 25.06. 2016)
32. Vaan de, Michiel. Etymological Dictionary of Latin and the Other Italic Languages. Leiden-Boston: Brill, 2008.
33. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. В 2-х томах. Т. 1. Тбилиси: Изд-во Тбилисского университета, 1984. 1328 с.
34. Cresswell J. Oxford Dictionary of Word Origin. Oxford: Oxford Univ. Press, 2010.
35.Ayto J. The Oxford Dictionary of Slang. Oxford: Oxford Univ. Press, 2003.
Об авторе
Антонова Марина Борисовна - кандидат филологических наук, доцент; доцент кафедры английского языка Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Москва), antonovamb@yandex.ru
УДК 811.133.Г25
ПРОБЛЕМА ПЕРЕДАЧИ ПОЭТИЧЕСКОЙ ФОРМЫ (НА МАТЕРИАЛЕ ФРАНЦУЗСКИХ ПЕРЕВОДОВ «ЕВГЕНИЯ ОНЕГИНА»)
Богинская А. П.
В статье исследуется поэтическая форма различных переводов романа «Евгений Онегин» на французский язык. Работа базируется на описательном принципе. Цель исследования: провести сопоставление поэтической формы французских переводов «Евгения Онегина» и показать, какие варианты выбирают переводчики, в зависимости от определяющих литературных тенденций того или иного периода и личных предпочтений, на протяжении более чем полуторавековой истории переводов одного художественного текста. В корпус параллельных текстов вошли 16 из 17 известных нам на сегодняшний день полных переводов романа, а также несколько переводов фрагментов.
Ключевые слова: художественный перевод, теория перевода, Пушкин А.С., «Евгений Онегин», корпусные исследования, параллельные тексты, поэтическая форма, французский язык, русский язык.
Переводы художественного текста позволяют преодолеть языковые границы и переместить оригинал в новую культурную среду. Однако при этом переходе, как известно, невозможно избежать потерь или модификаций. Причем в наибольшей степени это касается поэтического перевода, поскольку формальная сторона поэтического текста играет, быть может, не менее важную роль, чем его «содержательная» составляющая. Переводчик в каждом случае должен вырабатывать индивидуальную стратегию. Часто он вынужден жертвовать некоторыми аспектами оригинала, которые могут компенсироваться за счет других приемов [3]. Якобсон, считавший поэзию непереводимой, допускал лишь возможность межъязыковой «творческой транспозиции» оригинала [4].
В работах, посвященных анализу переводов стихотворного текста, заметное место занимает проблема передачи поэтической формы. Решение данного вопроса зависит от многих факторов: особенностей оригинала, целей и установок переводчика, соотношения систем стихосложения языка оригинала и языка перевода, определяющих литературных тенденций того или иного периода и т.д. В настоящей статье представлены результаты анализа передачи поэтической формы во французских переводах романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Исследование проводилось на основе обширного корпуса текстов, в который вошли 16 из 17 известных нам на сегодняшний день полных переводов, один перевод с купюрами и три перевода фрагментов оригинала. В нашей работе мы придерживались описательного принципа и, в отличие от классических предписывающих теорий перевода, избегали оценочных суждений. Также мы только частично коснулись индивидуальных теоретических концепций некоторых авторов рассматриваемых переводов (проспективные теории перевода) [13].
Среди проблем, связанных с переводом «Евгения Онегина» (текст стилистически разнороден, содержит многочисленные отсылки к русским реалиям пушкинской эпохи и т.п.) передача формального аспекта, ставшего, своего рода, «визитной карточкой» романа в стихах, играет важную роль. Ключевая особенность построения текста - онегинская строфа, состоящая из 14 стихов (три четверостишия, соответственно, с перекрестной, парной и опоясывающей рифмой и заключительные строки снова с парной рифмой) [2]. При переводе на французский язык передача поэтической формы осложняется принципиальными различиями между русской и французской системой стихосложения. Русская силлабо-тоника основывается на регулярном чередовании ударных и безударных слогов, в то время как во французской силлабике основной мерой стиха считается равное во всех единицах число слогов с обязательным ударением на последнем слоге [1]. Классическое французское стихосложение предписывает строгие правила подсчета слогов и вводит ограничения на употребление целого ряда форм. Например, словоформы, в которых [э] находится в позиции после ударного гласного (prie, pries, prient), не могут находиться перед словом, начинающимся с согласного звука [9]. В XX веке допускается нарушение некоторых классических правил, и французские поэты получают возможность писать в более свободной манере.
Ввиду значительных различий между французской и русской системами стихосложения, каждому французскому переводчику «Евгения Онегина» приходится либо отказываться от поэтической формы, либо выбирать стихотворную форму, наиболее адекватно, с его точки зрения, передающую особенности оригинала. Цель нашей работы, таким образом, сводится к тому, чтобы на основе корпуса параллельных текстов провести сопоставление
