CC BY
54
редать читателю то особое отношение к миру, которое заключено в тексте и характеризует самого автора.
А.А. Тертычный, исследуя методы авторской оценки в публицистике, отмечает: «Выступать «заместителями», «представителями» определенных качеств предмета могут не только оценочные слова, но и некие «имена» предметов. Такие «имена» имеют определенную историю своего становления и называются в журналистике и литературе «образами», или «образными сравнениями». Образное сравнение есть не что иное, как прикладывание образа к оцениваемому предмету, приписывание этому предмету качеств и свойств, стоящих за самим образом» [7, с. 109-110]. Таким образом, публицист, получая информацию из окружающей действительности, перерабатывает ее, а затем воссоздает в образах, одновременно давая ей оценку и отражая свое отношение. При этом образы, которыми автор «информирует» читателя, получают возможность воздействовать на процесс восприятия текста, выполняя названную нами выше суггестивную функцию.
Так, субъективно-оценочное отношение автора текста к описываемым явлениям действительности, составляющее суть прагматического типа информации в публицистике, находящее свое воплощение в образных, как, впрочем, и во всех языковых, средствах, отражает личностную позицию публициста и поэтому должно исследоваться с учетом лингвофило-
софских представлений, наиболее отвечающих природе этого явления. Этим представлениям, в свете прагматики, в полной мере отвечает семантическая сущность категории модальности, отражающей совокупность взглядов автора на окружающую действительность. Т.к. естественные языковые высказывания, связанные с модальными понятиями, отличаются чрезвычайным разнообразием, то «описание условий употребления модальных показателей предполагает апелляцию к прагматическому фактору» [1, с. 293].
Обоснованность обращения к изучению модальности публицистического текста и его языковых средств объясняется тем, что эта языковая категория обязательно сопровождает весь творческий процесс создания данного типа текста, выступая текстообра-зующей категорией, воплощающей авторский замысел и содержащей оценку отображаемой действительности, т.к. «способ восприятия и изображения действительности автором есть личностное отношение к миру, и, как таковое, оно будет зафиксировано в его идее, раскрываемой в словесной ткани всего произведения, включая все средства соответствующего языка» [4, с. 139].
В связи с этим изучение сущности категории модальности и изучение образных средств как выразителей модальных отношений в публицистике в контексте прагматики представляется нам актуальным и заслуживающим внимания.
Библиографический список
1. Васильев Л.М. Категория предикативности, модальности, экспрессивности и эмоциональности в языке // Материалы 5 межобластной конференции языковедов Поволжья. Меле-кесс, 1961.
2. Дильтей В. Описательная психология. Наука, М.,1974.
3. Ибрахим Мохамад. Семантико - прагматические аспекты средств и методов языкового воздействия: автореф. ... канд. филолог. наук. Краснодар, Изд-во Куб.Г.У.1997.
4. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М., Наука, 1975.
5. Пражский лингвистический кружок. М., 1967.
6. Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации / под ред. А.А. Тертычного М.: Флинта, 1990.
7. Тертычный А.А. Аналитическая журналистика: познавательно- психологический подход. М.: Флинта, 1998.
8. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М., 1977.
9. Эстетика / под ред. А.А. Беляевой. М., Просвещение, 1989.
УДК 323. 26
О РОЛИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОМ ДВИЖЕНИИ РОССИИ Т.А.Соколовская1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Рассматривается идеологическая полемика внутри социал-демократической партии, в которой приняли участие ведущие теоретики: Г.В.Плеханов, П.Б Аксельрод, А.Л.Гельфанд, Ю.О.Мартов, А.Н.Потресов. В дискуссии выявился главный недостаток искровской практической работы: переоценка самодовлеющего значения партийного центра в области организационного строительства партии. Рассматривается сформулированная П.Б Аксельро-дом задача воспитания «рабочей интеллигенции», которой придавалось особенно большое значение, т.к. предполагалось, что она, выйдя из пролетарских слоев, сохранит со своим классом тесную связь и поможет ему организоваться. Библиогр. 20 назв.
Ключевые слова: социал-демократия; интеллигенция; проблема самоорганизации; рабочий класс; меньшевизм.
1Соколовская Татьяна Александровна, кандидат исторических наук, тел.: (3952) 412678. Sokolovskaya Tatiana, Candidate of History, tel.: (3952) 412678.
ON THE ROLE OF INTELLIGENTSIA IN RUSSIAN SOCIAL DEMOCRATIC MOVEMENT T.A. Sokolovskaya
National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The article deals with the ideological polemics within the Social Democratic Party, which brought together the leading theorists: G.V. Plekhanov, P.B. Axelrod, A.L. Gelfand, Yu.O. Martov, A.N. Potresov. The discussion revealed the main drawback of the «Iskra» practical work: overestimation of the self-sufficient importance of the party center in the field of organizational party-building. The author considers the stated by P.B. Axelrod task to bring up the «working intelligentsia», which was given a particular importance, since it was assumed that having come out of the proletarian layers it would save a close relationship with its class and help it to organize. 20 sources.
Key words: Social Democracy; intelligentsia; problem of self-organization; working class; Menshevism.
В начале ХХ века партийное единство социал-демократической элиты взорвала дискуссия по вопросам конституирования рабочей партии. Ожесточенная идеологическая полемика привела к необходимости критического анализа развития российского социал-демократического движения.
Первым такую попытку предпринял Г.В.Плеханов. Уже в первых его статьях, размещенных на страницах «Искры», прозвучала мысль об интеллигентском характере социал-демократического движения и его оторванности от рабочих [1].
В дальнейшем это утверждение стало важным элементом рефлексии по поводу партийного кризиса и вариантов выхода из него. Вслед за Плехановым П.Б Аксельрод писал: «Социал-демократическая партия, пролетарская по своей теоретической основе и программе, возникла в России как радикальная интеллигентская оппозиция самодержавному режиму» [2]. Нарушения в процессе возникновения и эволюции российской социал-демократии он связывал с отсталостью российской общественно-политической практики в сравнении с европейскими странами, с организационной аморфностью и политической индифферентностью рабочего класса России. Развивая мысль, Аксельрод утверждал, что рабочий класс в Европе являлся субъектом и объектом своего собственного классового воспитания и объединения. Развитие классового самосознания и самодеятельности пролетариата являлось на Западе процессом саморазвития и самовоспитания. Российская социал-демократия в этом смысле выпадала из привычного социально-политического контекста. В силу указанной специфики общеисторической ситуации, в российской социал-демократии доминирующая роль принадлежала интеллигенции. Процесс социал-демократического саморазвития и самовоспитания, объединение и развитие революционной самодеятельности концентрировались в данном случае в самой интеллигенции. Успехи движения сводились к расширению круга адептов научного социализма среди интеллигенции, к углублению ее социал-демократического сознания, к усовершенствованию ее организации, к увеличению размаха ее деятельности и, наконец, - к вовлечению все более широких слоев пролетариата в сферу влияния интеллигентской организации [3].
В рассуждениях Аксельрода относительно гегемонии интеллигенции в социал-демократическом движении обращает на себя внимание ряд важных высказы-
ваний о ее организующей миссии. Предполагалось, что своим воздействием на пролетариат интеллигенция вызовет к жизни самостоятельное, сознательно-классовое движение среди рабочих масс, компенсирует тем самым отсталость и политическую неоформленность рабочего класса. В числе ее главных задач значилась помощь становлению пролетариата в качестве самостоятельной политической силы, подготовка его к самостоятельной политической роли. При этом воздействие интеллигенции на пролетариат Аксельрод определял в соответствии с марксистским классовым подходом как воздействие социально чуждого элемента. Таким образом, сложность ситуации еще более усиливалась: противоречие между передовой теорией и отсталой практикой дополнялось противоречивым взаимодействием интеллигенции и рабочего класса.
Выход из указанных противоречий российские марксисты видели в правильном сочетании борьбы за общедемократические и пролетарские цели. Под этим углом зрения подготовительный процесс буржуазной революции должен был явиться процессом политического воспитания и объединения пролетариата в социал-демократическую партию. Буржуазная революция, таким образом, выступала как средство достижения главной цели социал-демократической деятельности.
«Но история распорядилась далеко не так, как нам хотелось, - писал Аксельрод. - Она, за нашей спиной, доставила преобладающую роль в нашем движении не цели, а средству, не нашей основной, принципиальной задаче, а тем исторически более элементарным задачам, без, по крайней мере, частичного осуществления которых не было объективной возможности последовательно и всесторонне преследовать первую» [3].
Мысль в данном случае ясна. «Преобладающая роль средства» означает, что обращение интеллигенции к пролетариату вызывалось не классовой борьбой последнего, а стремлением интеллигенции найти массовую опору в борьбе против самодержавия, в которой она была заинтересована более всего другого.
Прогнозируя развитие общедемократической тенденции, Аксельрод гипотетически конструирует ситуацию, при которой социал-демократы будут иметь революционную политическую организацию интеллигенции, ведущую за собой в качестве боевой
армии рабочие массы России. При этом он добавляет: «А для довершения своей злой иронии история, пожалуй, поставила бы нам еще во главе этой революционной организации не просто социал-демократа, а самого что ни на есть «ортодоксального марксиста» [3]. Это было завуалированное указание на Ленина как на выразителя определенной тенденции в движении, которая поддерживалась не столько волей сильной личности, сколько реальными фактами действительности.
Один из влиятельных деятелей социал-демократии Парвус (А.Л.Гельфанд) в письме Аксель-роду писал сразу после выхода статьи: «Я с удовольствием прочитал Вашу статью в последнем номере «Искры». Вы вскрыли больное место политики социал-демократии в России» [4].
Критическому разбору статьи Аксельрода были подвергнуты с двух противоположных сторон: Лениным в брошюре «Шаг вперед, два шага назад» и Акимовым (В.П.Махновец) в очерках истории социал-демократии [5].
Активный деятель социал-демократического движения, делегат II съезда РСДРП, наиболее последовательный противник «искровства», Акимов не согласился с некоторыми оценками исторического развития партии, сделанные Аксельродом. В данном случае речь идет об оценке «экономизма» и роли интеллигенции в социал-демократическом движении.
Акимов держался той точки зрения, что экономическая борьба, которую вели социал-демократы в период «экономизма», была хоть и неразвитой, но правильной формой классовой борьбы пролетариата, она имела для него воспитательное значение. Ак-сельрод же в оценке этого течения полностью остался на позиции старой «Искры».
Заслуживает внимания указание Акимова на необходимость дифференцированной оценки деятельности социал-демократической интеллигенции. Он напоминал, что помимо той части социал-демократов, которые были убеждены, что самостоятельное, сознательное движение пролетариата невозможно без подчинения его идейному влиянию и политическому руководству со стороны интеллигенции, существовала и другая ее часть, стремящаяся свою деятельность подчинить интересам развития рабочего движения, его конституирования. В противном случае пришлось бы согласиться с тем, что роль интеллигенции в социал-демократическом движении по определению носила негативный характер.
Взгляды Плеханова и Аксельрода на характер кризиса в партии разделялись всеми меньшевистскими лидерами. Они все, так или иначе, в своих статьях возвращались к основным концептуальным моментам их анализа, дополняя его новыми идеями по мере осознания глубины кризиса. Весьма интересную интерпретацию кризиса в партии дал А.Н.Потресов, который в своих статьях более других акцентировал внимание на специфичной для России проблеме интеллигенции и ее роли в социал-демократическом движении [6].
Следует отметить, что анализируя феномен интеллигенции, Потресов имеет в виду ее определенную часть, а именно: революционно-демократическую. Рассуждения Потресова базируются на положении, что интеллигентский состав социал-демократии явился кардинальной и в своем роде роковой ее особенностью. Для обоснования этого тезиса Потресов критику социал-демократической интеллигенции помещает в общереволюционный контекст, в соответствии с которым за интеллигенцией закрепляется определенный статус и содержание. Во-первых, интеллигенция рассматривается им как общественный слой, не способный к самостоятельному самоопределению и проявлению инициативы. Стимулом для ее групповой консолидации, согласно его утверждению, всегда являлась потенциальная революционность народной массы. Во-вторых, интеллигенция определяется автором как носительница определенного типа сознания.
Ретроспективный анализ развития интеллигентского революционаризма, предпринятый Потресовым, дал ему основание утверждать, что каждый период «революционно-интеллигентской активности» начинался с культа масс и заканчивался культом группового интеллигентского «Я», который становился своего рода идеологическим центром, где формировались организационные и тактические идеи, имевшие большое влияние на общественное мировоззрение.
В соответствии со своей концепцией Потресов изложил историю развития социал-демократического движения в России от «экономизма», который выражал собою «культ масс», до культа профессионального революционера и «всероссийского группового аппарата для руководительства массой», который явился выражением интеллигентского группового самосознания. Эта трансформация сопровождалась адаптацией марксистской теории к нуждам революционной интеллигентской среды. Образцом такого приспособления теории стал, по мнению Потресова, тезис «борьбы со стихийностью», осуществлять которую должен был профессиональный революционер. Идею борьбы со стихийностью рабочего движения Потресов назвал «грандиозно-утопической претензией» революционной интеллигенции [7].
Отличительной чертой развития интеллигентской социал-демократии Потресов справедливо считал ее оторванность от среды, интересы которой она стремилась выражать. Исключительная замкнутость кружковой интеллигенции, оторванность ее от внешнего мира имели серьезные негативные последствия, в частности, в деле организационного строительства. Потресов так характеризовал ее организационные усилия: «Это была организационная работа над средой и в пределах кружковой интеллигенции, это было не что другое, как процесс ее собственной консолидации» [7]. Этот процесс практически не затрагивал рабочие массы. Именно поэтому так безуспешна была попытка конституирования партии, а раскол стал хроническим недугом социал-демократии.
Акцентирование редакцией внимания на роли интеллигенции в становлении и развитии партии имело, бесспорно, важное значение. По некоторым подсче-
там, в течение 1892-1903 гг. 40% участников социал-демократического движения были интеллигентами [8].
Тема отношений социал-демократической интеллигенции и рабочих, идея доминирующей роли интеллигенции в становлении социал-демократии проходит через многие работы Ю.О.Мартова. На страницах «Искры» Мартов писал о том, что рабочей партией организация социал-демократов является только идейно, что ее интеллигентский характер особенно резко определился в «искровскую» эпоху. Состояние партии он определял следующим образом: она, «как нельзя менее, похожа на организацию пролетариата, ибо последний не составляет ее ядра, а целиком находится вне ее» [9].
Разрешение противоречия Мартов видел в развитии политической деятельности партии, в реформировании ее практической работы в социал-демократическом направлении. Мартов настойчиво предлагал ввести рабочих в круг вопросов общественной жизни, добиваться коллективного вмешательства их в сферу этих вопросов как самостоятельной политической силы, использовать различные собрания рабочих для выработки коллективного мнения. Только на почве политической деятельности класса, полагал Мартов, может осуществиться организация передовых элементов пролетариата.
Отметим, что призывы к самостоятельной деятельности класса находятся в некотором противоречии с дальнейшей констатацией фактов. В частности, в цитируемой статье Мартов указывал на невысокую степень политического развития рабочих, на их политическую пассивность, «благодаря которой русские рабочие не умеют сами организовываться в политические союзы, самоуправляющиеся, воспитывающие своих членов и самостоятельно переваривающие всю сложность социал-демократической программы» [9].
Подтверждая свои более ранние взгляды об интеллигентском происхождении РСДРП, интеллигентском характере организации, о неучастии рабочих в определении стратегического и тактического курса партии, Мартов много позже сделал вывод, что подобное положение оказало большое и вредное влияние на всю историю социал-демократического рабочего движения. Он считал, что рабочим и интеллигенции в социал-демократических организациях был присущ антагонизм, возникший вследствие противодействия интеллигенции организационному демократизму рабочих.
Проблема взаимодействия интеллигенции и рабочих не была выдуманной в интересах фракционной полемики, она имела под собой вполне реальные основания, поскольку отмечалась не только меньшевиками. В переписке членов ЦК А.И.Любимова, В.А.Носкова (август 1904 г.) сообщалось о глухом ропоте рабочих против интеллигенции [10].
В дискуссии о роли интеллигенции приняли участие практически все меньшевистские лидеры, в том числе Л.Д.Троцкий. Он, вслед за остальными, подчеркивал непролетарский характер социал-демократической партии, определял ее как организа-
цию, стоящую над пролетариатом и руководящую примитивными проявлениями его классовой борьбы [11].
Наконец, по проблеме интеллигенции высказался «внефракционный» А.Л.Парвус, сотрудничавший в «Искре». Он придерживался мнения, что особая роль интеллигенции в русской социал-демократии определила централизованный, заговорщический характер социал-демократической организации, над созданием которой работала «Искра». Следуя марксистским традициям, он утверждал: «Рабочая агитация и организация следуют законам массовой классовой борьбы, а интеллигенция как общественный слой развивает свои собственные агитационные и организационные приемы и свою собственную политическую логику» [12].
Анализ партийного кризиса с точки зрения его исторических предпосылок привел меньшевиков к необходимости переоценки искровского периода в социал-демократическом движении. Очень осторожная вначале критика искровских организационных и тактических принципов постепенно становится все более решительной и развернутой.
Идею об ограниченности искровской практики разделял Ф.И.Дан. В статье «От пропагандистских кружков к политической партии» он на фоне краткого обзора исторического развития социал-демократии характеризовал ее искровский период. Дан полагал, что «искровство» явилось следствием наличных внутрипартийных условий. Он отмечал, что возникнув, направление «Искры» не старалось использовать уже сложившиеся в предшествующий период организации рабочих, напротив, ее организационная практика способствовала разрушению начавшихся складываться тесных организационных отношений с ними [13].
В своей критике Дан пошел еще дальше. Он утверждал, что у «Искры» очень рано обнаружилось отрицательное отношение к признанию необходимости построить партию на сознательном участии рабочих масс. И констатировал: «Партия все больше и больше строилась по типу тесной организации, со стороны руководящей втянутой в движение рабочей массой» [14].
В докладе Амстердамскому международному конгрессу в августе 1904 года Дан повторил основные идеи своей статьи, добавив к недостаткам искровской практической работы следующее: переоценка самодовлеющего значения партийного центра в области организационного строительства партии.
Критический анализ деятельности «Искры» и социал-демократии в искровский период содержится в многотомном меньшевистском послереволюционном исследовании по истории общественных движений [15]. В нем социал-демократическая партия искровского периода охарактеризована как заговорщическая, бланкистская. Вполне определенно отмечены негативные факторы организационной политики «Искры»: крайняя централизация, сектантская замкнутость, оторванность руководящего слоя от массы и его безответственность, отрыв от участия в партийной жизни
низов организации. В исследовании утверждалось мнение, что под организационным влиянием «Искры» складывалась специфическая структура местных организаций, они приобретали вид агитационных групп с небольшим количеством членов из интеллигентов, оторванных от местного движения.
В связи с критическим анализом организационной деятельности «Искры» меньшевики первые указали на формирование специфического слоя «партийной аристократии», который составляли агенты «Искры» и верные искровцы, входящие в комитеты. Так образовывался слой партийной верхушки, который в послеоктябрьский период составил партийную номенклатуру, усвоившую известные стереотипы революционной морали и поведения.
Таким образом, факт раскола и последующее развитие партийного конфликта дали основание редакции «Искры» констатировать состояние кризиса в социал-демократическом движении. Причины кризиса меньшевистские теоретики выводили из особенностей исторического развития социал-демократии, акцентируя внимание при этом на специфике ее организационно-практической деятельности в искровский период. Как на главную, определяющую особенность этого развития меньшевистская редакция указала на его интеллигентски-кружковый характер.
Выход из кризисного состояния социал-демократической партии меньшевистские лидеры видели в развитии политической деятельности партии в социал-демократическом направлении, в превращении интеллигентской социал-демократической организации в действительную пролетарскую классовую партию. Организация активного участия рабочих в политической жизни понималась как основа социал-демократической тактики, способствующей классовому и политическому самоопределению пролетариата.
Одним из наиболее признанных авторитетов в области разработки проблем организации рабочего класса почитался П.Б.Аксельрод. В течение многих лет он разрабатывал идеи конституирования рабоче-
го класса в «класс для себя», превращения его из аморфной социальной массы, из «ручного стада» (выражение П.Б. Аксельрода) в самостоятельную политическую силу.
Важнейшей задачей в процессе организации рабочего класса П.Б.Аксельрод считал выделение из его среды собственной «рабочей интеллигенции», которая, развиваясь и поглощая в себе «интеллигентов», сливаясь с ними, смогла бы приобрести то положение в социал-демократии, которое соответствовало бы ее программе и ее принципиальному назначению как партии пролетариата. Задаче воспитания «рабочей интеллигенции» Аксельрод придавал особенно большое значение, ибо считал, что она, выйдя из пролетарских слоев, сохранит со своим классом тесную связь и поможет ему организоваться.
Мысль о рабочей интеллигенции, организующей свой собственный класс, не оставляла Аксельрода на протяжении всей его деятельности в качестве партийного теоретика. Один из творцов интеллигентской социал-демократической партии, Аксельрод сознавал ее историческую обусловленность и ограниченность, он указывал на необходимость ее преодоления, смотрел на интеллигентскую социал-демократию, как на переходную организацию и орудие в историческом процессе образования классовой политической организации рабочих масс [20].
В ходе революции 1905 года перед опасностью вырождения социал-демократии он призывал партийную организацию выполнить свой «последний долг» -помочь передовым элементам пролетариата совершить внутрипартийную революцию с целью устранения режима организационной опеки интеллигенции и замены ее режимом организационного самоуправления самих рабочих.
Таким образом, итогом критики исторического опыта социал-демократии стало убеждение (по крайней мере, у части партийной элиты), что деятельность социал-демократической партии должна быть самодеятельностью рабочих.
1. Искра. 1903. № 1.
2. Аксельрод П.Б.Объединение российской социал-демократии и ее задачи // Искра. 1903. № 55; 1904. № 57.
3. Искра. 1904. № 57.
4. Социал-демократическое движение в России. М.;Л., 1928. С.108.
5. Ленин В.И. Полн. собр.соч. Т.8. С.354-401; Акимов В. (Махновец В.П.) Очерк развития социал-демократии в России. СПб., 1906. С.112-122.
6. Потресов А.Н. О кружковом марксизме и об интеллигентской социал-демократии. // Искра. 1904-1905. № 98, 106,107, 111. Переиздано в кн.: Интеллигенция. Власть. Народ. М., 1993. С.241-275.
7. Интеллигенция. Власть. Народ. М., 1993. С.252.
ский список
8. Ложкин В.В. Состав рабочих социал-демократов и их роль в создании ленинской партии. // Вопросы истории. 1983. № 7. С. 69-70; Ерофеев Н.Д. Указ.статья. С.128, 130.
9. Искра. 1904. № 69. Приложение.
10. РЦХИДНИ. Ф.17. Оп.1. Д.239. Л.1об.
11. Троцкий Л.Д. Наши политические задачи. // К истории русской революции. М.,1990. С.68.
12. Искра. 1905. № 11131.
13. Искра. 1904. № 68.
14. Мартов Л. История российской социал-демократии. М.; Пг., С.87.
15. Общественное движение в России в начале ХХ века. В 5-ти т. СПб., 1909-1914 .
