CC BY
87
КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ЯЗЫКОВОЙ КАТЕГОРИЗАЦИИ
УДК 81’23 - 81’44
С. А. Чугунова*
О роли движения в понимании времени: язык и образное мышление «On the role of motion in comprehension of time: anguage and image cognition»
Практически в любом языке мира темпоральность может выражаться метафорически в терминах пространства и движения. Это объясняется тем, что движение, перемещение играет для человека первостепенную роль. Представление времени зависит от своеобразия категориального кластера глагола. Статья фокусируется на том, что сопоставление семантики глаголов движения в языках из разных типологических классов, а также непосредственное общение с носителями этих языков позволяют исследователям говорить о различиях в образных репрезентациях, навязанных различиями в глагольной семантике.
Practically in any language of the world temporality can be expressed metaphorically in terms of space and motion. It is explained by the crucial role of (loco)motion in human life. Conceiving of time depends on the specificity of the categorial cluster of the verb. The article considers that comparison of meaning of motion verbs in languages belonging to typologically distinct classes, as well as direct communication with native speakers of such languages, makes the researchers speak of differences in image representations, determined by differences in verb meaning.
Ключевые слова: движение, концептуализация времени, образная
репрезентация, глагольная семантика, типологические классы языков, когнитивная метафора, языковая относительность.
Key words: Motion, conceptualization of time, image representation, verb meaning, typological classes of languages, cognitive metaphor, language relativity.
Представление о времени является ключевым в категориальной сетке мышления и в модели мира, выстраиваемой каждой культурой [3]. Специалисты в области теории когнитивной метафоры заявляют, что человек пришел к осознанию времени через наблюдение за движением, последовательностью сменяющих друг друга событий [13; 16]. Отсюда практически в любом языке мира темпоральность может выражаться метафорически в терминах пространства и движения: ср.: рус. яз. время идет (летит, ползет,); англ. яз. time flows on forever, time flies; фр. яз. le temps file, le temps passe vite; нем. яз. die Zeit fliegt, fur alte Menschen vergeht die Zeit scheinbar schneller; эстон. яз. aeg lendab
*
Кандидат филологических наук, доцент, докторант кафедры английского языка, Тверской государственный университет; email
<chugunovasveta1 @rambler.ru>
‘время летит’, aeg moodub ‘время идет’; бурят. яз. эхи захагуй ‘время тянется’, углоо удэрынь болобо ‘наступил следующий день’; яз. Chindali (банту) liinga yaakwaana nayini ‘when the ninth month comes’; турец. яз. Zaman akip gitti ‘Time flew and went, Zaman gok huh akiyor ‘Time flows very rapidly’, Gelecek elimden kagiverdi ‘The future escaped suddenly from my hands’ (Примеры взяты из: [1; 4; 5; 7; 18]).
С позиций теории когнитивной метафоры время - результат вторичной концептуализации, в результате чего темпоральные концепты копируют структуру концептов пространства и движения вместе с языковыми выражениями последних. Сторонники этой теории ищут поддержку в положениях экологии зрительного восприятия [10; 11], по которым время - иллюзия, если не поддается непосредственному наблюдению. По результатам своих экспериментов Дж. Гибсон заключает, что все, что мы воспринимаем, это текстурные поверхности и их изменения (события) в среде, которая ригидна и неизменна. Феноменологический взгляд на природу темпоральности не отрицает значения внешней среды, но настаивает на том, что темпоральный опыт нельзя рассматривать как результат концептуализации продуктов внешнего сенсомоторного опыта. Темпоральный опыт, внутренний, субъективный, предшествует концептуализации так же, как и внешний, сенсомоторный. Другое дело, что нейронно-физиологический механизм (перцептуальный момент), позволяющий связывать разномодальную информацию о стимуле в целостный перцепт и далее связывать текущий и предшествующий, а также прогнозируемый перцепты в единый континуум восприятия, возник как отклик, реакция организма на взаимодействие с опасной и полной неожиданностей внешней средой. Вот почему когнитивные модели темпоральности структурируют в себе продукты сенсомоторного опыта индивида. Однако такое допущение не идет вразрез с внутренним происхождением темпоральности. Психологи много пишут о том, что человек способен прямо и буквально ощущать длительность (duration) и одновременность (simultaneity), причем независимо от восприятия внешних изменений, т. е. движения, благодаря чему формируется концепт времени. Эти ощущения тесно связаны с физиологическими процессами в визуальном отделе коры головного мозга (visual cortex) и других его участках. Когнитивная метафора не объясняет, откуда берутся эти ощущения [9].
Споры между учеными продолжаются, но одно не подлежит сомнению. Движение, перемещение играет для человека первостепенную роль, от способности воспринимать движущийся объект зависит его выживание. Есть также данные о том, что с самого рождения младенец воспринимает мир вокруг себя как бы в потоке еще до того, как научается самостоятельно передвигаться в пространстве. Таково устройство нашего зрительного аппарата (the optic array), которое не зависит от культурных и географических различий [10; 11].
Если перефразировать В. И. Карасика [2], темпоральность - это та смысловая область, которая, с одной стороны, подвержена универсализации (причем практически каждое предложение в большинстве языков мира располагает грамматическими и/или лексическими средствами, указывающими на времянахождение описываемого события; пространственный и причинный аспекты ситуации такого обязательного языкового статуса не имеют) [20], а с другой стороны, проявляет самобытность. Так, специалисты сходятся на том, что представление времени в конкретном языке (и в мышлении), кроме прочего, зависит от своеобразия категориального кластера глагола [2: 184].
В английском языке движение времени (длительность)
манифестируется с помощью большого разнообразия глаголов с
признаком способа движения. Лексический темпоральный концепт «длительность» лексемы time, учитывающий субъективное ощущение затянутой длительности (protracted duration), выражается с помощью таких глаголов, как move slowly, drag, crawl (time seemed to be dragging). Ощущение статичности времени передается с помощью таких глаголов, как stand still, stop, freeze: time stood still, ощущение ускоренной длительности (temporal compression) - move fast, fly, whizz, zoom (time sneaked by), или disappear, vanish, has gone (time has passed). В последнем случае темпоральный концепт
перерабатывается в терминах движения, которое больше не воспринимается. Но не только лексический концепт «длительности» манифестируется в языке в терминах движения. Время как «темпоральная матрица» находит выражение с помощью глаголов неограниченного движения flow, run, pass, move on, go on (time flow on forever). Время, представляемое как «темпоральный момент» или «темпоральное событие», перерабатывается в соответствующие лексические концепты и передается глаголами дейктического
движения come, arrive, approach, get closer, move up on (the time for action has arrived; the young woman’s time (=childbirth) approached) [9].
Сопоставляя глаголы движения, используемые в метафорических значениях на материале английского и турецкого языков, автор статьи [18] выдвигает предположение, что носители английского языка опираются на более сложную и детализированную репрезентацию времени в метафоре TIME AS A MOVING ENTITY в своем сознании, чем носители турецкого языка. Концептуальная составляющая первых оказывается насыщенной большими нюансами темпорального опыта: time creeps / crawls / drags и т. д. Исследователь основывает свой вывод на фактах языка, собранных им из литературы и непосредственных опросов взрослых и детей. В отличие от английского, турецкий язык не демонстрирует большого разнообразия в оттенках способа движения. При этом автор опирается на типологию языков Л. Талми [26; 27], впервые опубликованную в [25].
Л. Талми, признавая в качестве доминантного признака события его направленность (path of motion), предложил разделить все языки
на две группы. В первой группе языков (verb-framed languages) этот признак передает, как правило, только семантика глаголов (exit, ascend, enter), во второй группе (satellite-framed languages) его могут передавать частицы и/или префиксы: go out, go up, go in. К первой группе языков, кроме тюркских, были отнесены семитские, романские, хинди, японский, корейский, баскский, современный греческий языки, а также язык глухонемых американцев и голландцев. Во вторую группу, кроме германских, вошли славянские, финно-угорские и китайский языки [19; 21; 23]. Сразу заметим, что типология Л. Талми, основанная на выделенных признаках движения, вероятно, не является исчерпывающей. Д. Слобин [24] предлагает еще одну группу языков: equipollently framed languages, которую он разделяет на serial-verb languages (Niger-Congo, Hmong-Mien, Sino-Tibetan, Tai-Kadai, Mon-Khmer и австронезийские) и bipartite-verb languages (Algonquian, Athabaskan, Hokan, Klamath-Takelman, Jaminjungan).
Далее, кроме направления движения, т. е. признака, который обязательно выражается в языке (he went into / entered the room), возможна передача еще одного признака - способа движения (manner of motion): he crawled into the room. В этом случае ведущим семантическим признаком глаголов в таких языках, как английский и, например, русский (S-languages), становится именно способ действия, а направление движения выражается частицей/предлогом и/или префиксом: он вполз в дом. Такие языки, как турецкий (V-languages), при необходимости выразить признак способа движения вынуждены использовать придаточные отглагольные конструкции, поскольку основной глагол выражает только направление движения, а это осложняет синтаксическую структуру. В результате информация о способе движения в речи зачастую опускается. Например, вместо того, чтобы сказать нечто вроде he entered the house by running (eve ko§arak girdi), носитель турецкого языка скажет просто he entered the house (eve girdi) [18]. Точно так же в работе [24] демонстрируется англоязычный пример с переводом на испанский язык: I ran out the kitchen door, Sali por la puerta de la cocina (‘I exited the kitchen door’) / past the animal pens, pase por los corrales (‘passed by the animal pens’) / towards Jason’s house. y me dirigi a casa de Jason. (‘and directed myself to Jasin’s house.’). Для испанского переводчика возникает дилемма: или он будет всякий раз переводить глагол to run (corriendo), для чего всякий раз потребуется осложнение придаточным, ибо если употребить его только в первом придаточном, это будет означать, что в последующих сценах способ движения уже другой, или он не будет уточнять способ движения лица вообще, как мы и наблюдаем в приведенном примере. Поэтому в языках этой типологической группы (verb-framed languages) способ движения уточняется только в том случае, если это важно для контекста, когда грозит недопонимание, и он редко уточняется, когда конкретное движение распространяется на последовательность сцен (grounds of motion).
Отсюда неудивительно, что в языках группы S (sattelite-framed languages) обнаруживается богатая парадигма глаголов движения, выражающих нюансы способа движения. Для сравнения в статье [18: 240-241] приводятся списки глаголов, семантизирующих признак способа движения, полученные в результате выборки из художественной литературы и прессы турецкого и английского языков (ср.: англ. 145 vs. турецк. 41), а также непосредственного общения с их носителями (ср.: англ. 95 vs. турецк. 34). Такая же картина наблюдается и в других языках. Например, французский глагол bondir может переводиться такими английскими глаголами, как jump, leap, bound, spring, skip, gambol, испанский escabullirse как creep, glide, slide, slither. Французскому глаголу courir и турецкому ko§mak могут соответствовать английские глаголы run, scramble, scuttle и сербохорватские trcati, leteti, kaskati, французскому grim per и турецкому tirmanmak - английские climb, clamber, swarm и сербохорватские pentrati, peti se, koprcati [24: 316].
Все сказанное распространяется и на выражение в турецком языке времени, ассоциируемого с движущимся объектом [18]. Информация, полученная нами от информанта из Турции (мы просили перевести несколько метафорических выражений с русского на турецкий), это также подтверждает. Приведем некоторые примеры: Время идет (zaman gidiyor), время бежит (zaman *ko§uyor - по-турецки так не говорят, как не говорят время летит (zaman *uguyor), но можно сказать zaman su gibi akip gidiyor ‘время течет, как вода’). Последний пример хорошо иллюстрирует тот факт, что признак образа движения (течет) передается другими языковыми средствами, а именно словоформой ak/p, включающей глагол ak (‘течь’), а основной глагол не изменяется: gidiyor (‘идет’).
Как было сказано выше, автор статьи [Op. cit.] выдвигает предположение о различиях в содержании образов движущегося времени в сознании носителей таких разных языков, как английский и турецкий, обусловленных различиями в структурах языков. В представлениях туркоговорящих такой признак, как способ движения времени, оказывается куда более размытым, периферийным, чем в представлениях носителей английского языка.
Если говорить о мысленных образах в сознании носителей языков, принадлежащих двум языковым типам, нельзя не сослаться на изыскания Д. Слобина [24]. Автор и его исследовательская группа просили носителей испанского и английского языков описать в вербальной письменной форме образы, инициированные в их сознании чтением художественной литературы. Так, например, носители испанского языка читали отрывок из романа Изабель Альенде "La casa de los esptritus” (‘The House of the Spirits’). Носители английского языка читали буквальный перевод, в котором, как и в оригинале, не было глаголов с семантикой способа движения, но было достаточно информации относительно сцены и внутреннего состояния протагониста, способной помочь читателю делать выводы относительно признака способа движения. Ср. оригинал и перевод: Tomo sus maletas y echo a andar por el barrial y las piedras de un sendero que conducfa al pueblo. Camino mas de diez minutos, agradecido de que no lloviera, porque a duras penas podia avanzar con sus pesadas maletas por ese camino y comprendio que la lluvia lo habria convertido en pocos segundos en un lodazal intransitable. ‘He picked up his bags and started to walk through the mud and stones of a path that led to the town. He walked for more than ten minutes, grateful that it was not raining, because it was only with difficulty that he was able to advance along the path with his heavy suitcases, and he realized that the rain would have converted it in a few seconds into an impassable mudhole’ [Op. cit.: 317].
В результате в описаниях образов практически всех англоговорящих фигурируют глаголы, характеризующие способ движения главного героя (stagger, stumble, trudge), а также еще более детализированные описания (he dodges occasional hazards in the trail; he rocks from side to side; slowly edges his way down the trail). Напротив, только самая незначительная доля испаноговорящих из Мексики, Чили и Испании представила подобные описания. Записи подавляющего большинства содержали очень мало или совсем не содержали глаголов данной семантики. Их описания образов наполнены деталями относительно сцены (например, грязный, каменистый путь). Носители испанского языка часто уточняют, что представляли череду статичных образов, похожих на неподвижные кадры или фотографии. Любопытно, что билингвы в обоих языках показывают, что их образы по части особенностей интересующих нас признаков зависят от языка чтения [Op. cit.: 318]. На наш взгляд, ситуация с билингвами сходна с той, что описывается в исследованиях Л. Бородицки [6], и, скорее, опровергает сильную версию теории лингвистической относительности, которую, как известно, прежде всего связывают с именем Бенджамина Ли Уорфа [28].
Корейский психолингвист K. Oh [17] демонстрировал носителям корейского и английского языков серию видеоклипов, в которых индивид выполнял различные действия, включая такие движения, как неспешный выход из здания (strolling out of the building), усталая ходьба по тропинке (trudging along a path) и т. д. Напомним, что
корейский язык принадлежит типологической группе V, английский - S. Испытуемые были монолингвами и тестировались у себя дома. Позднее им задавались неожиданные вопросы о деталях просмотренных когда-то клипов. Корейцы и американцы не продемонстрировали различий в запоминании относительно направления движения или признаков, не связанных с движением, например, одежды или предметов в руках персонажей клипов. Однако американцы продемонстрировали значительно лучшую память относительно нюансов способа движения: ширины шага, размаха рук, скорости движения. Эти признаки не закодированы эксплицитно в семантике глаголов stroll и trudge, но они составляют сенсомоторный образ данных способов движения. Автор исследования предполагает, что англоговорящие, усваивая соответствующие лексические единицы, обращают особое внимание в том числе и на эти компоненты того или иного способа движения. Таким образом, внимание субъекта оказывается детерминированным особенностями языковой структуры. Исследования, проводившиеся на невербальном материале с англо- и испаноязычными, также показывают, что носители английского демонстрируют лучшие способности к категоризации движения по его способу. Авторы [12] склонны считать, что за этим стоит языковая обусловленность.
На основании собственных исследований, а также результатов, полученных другими специалистами, Д. Слобин [24] делает вывод относительно различий в иконической составляющей ментального содержания, отображающего одно и то же событие у носителей испанского и английского языков. Если, например, тот и другой воспринимают вбегающего в дом человека, то в центре внимания англоязычного реципиента оказывается именно способ проникновения в дом (running in), в то время как испаноязычный реципиент сосредотачивает внимание на изменении состояния: сначала человек оказывается в одном месте (вне дома), потом - в другом (внутри дома). То, каким образом это случилось (он вполз, вошел, вбежал и т. д.), не имеет большого значения. Автор схематизирует образы события в сознании носителей обоих языках как The man ran into the house / El hombre entro a la casa corriendo: ср. англ. He ran in vs. исп. entro ‘[he] entered’. В подтверждение своих предположений Д. Слобин [24: 320] приводит интроспективные наблюдения носителей языков, принадлежащих типологической группе V (испанский, иврит, японский), в которых они признаются, что, например, бег и перемещение никогда не слиты в их сознании в один сенсомоторный образ, как это может быть у англоязычного субъекта. Скорее, это будут уже два раздельных образа, два расщепленных компонента события. Поэтому, если внимание сосредоточено на перемещении, оно по определению не может быть сосредоточено на его способе. Все это позволяет ученому сделать вывод о некорректности изучения мышления человека без учета особенностей языковых структур.
Обусловленность мышления структурами языка остается спорным вопросом языковедения, психолингвистики и в целом когнитивной науки; это же касается мышления в терминах пространства и движения. Есть исследования, которые демонстрируют межкультурные различия при выполнении испытуемыми заданий по пространственной ориентировке [14], установлению пространственных связей [8], запоминанию движущихся событий [17], и таким образом поддерживают положения теории лингвистической относительности, о которой здесь уже шла речь. Другие ученые настаивают, что мышление не зависит от языковых вариаций, и это показывают экспериментальные исследования по изучению пространственной ориентировки [15], запоминанию движущихся событий [19]. По замечанию В. И. Карасика [2: 101], истина, скорее всего, находится посередине, и язык не отражает мир, а интерпретирует его.
Со своей стороны, в заключение, сделаем предположение о том, что различия в образных репрезентациях, структурирующих в себе аспект движения, могут быть актуальными и для когнитивных моделей темпоральности, построенных на метафоре движения: «модели движущегося времени» (the Complex Moving Time model), «модели движущегося Эго» (the Complex Moving Ego model) и «модели временной последовательности» (the Complex Temporal Sequence model) (см. [9]).
Список литературы
1. Бардамова Е.А. Время в бурятской языковой картине мира // Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: сб. науч. тр. - Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2007. - Вып. 3.
2. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. - М.: Гнозис, 2004.
3. Мищенко С. В. Метафоризация мифологизированного времени в различных лингвокультурах: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Тверь, 2005.
4. Русско-эстонский словарь //http://poliglos.info/dict/ dfind.php
5. Электронные словари ABBYY Lingvo //http://www.lingvo.ru/
6. Boroditsky L. Does language shape thought?: Mandarin and English speakers’ conceptions of time // Cognitive Psychology. - 2001. - Vol. 43. - № 1.
7. Botne R. Cognitive schemas and motion verbs: Coming and going in Chindali (Eastern Bantu) // Cognitive Linguistics. - 2005. - Vol. 16. - № 1.
8. Bowerman M. & Choi S. Shaping meanings for language: Universal and language specific in the acquisition of spatial semantic categories // M. Bowerman & S. C. Levinson (Eds.), Language Acquisition and Conceptual Development. - Cambridge: Cambridge University Press, 2000.
9. Evans V. The structure of time: Language, meaning, and temporal cognition. -Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Pub. Co., 2004.
10. Gibson J. Events are perceivable but time is not // J.T. Fraser & N. Lawrence (Eds.), The study of time II. - New York, NY: Springer-Verlag, 1975.
11. Gibson J. The ecological approach to visual perception. - Boston: Houghton Mifflin, 1979.
12. Kersten A.W., Meissner C.A., Schwartz B.L. & Rivera M. Differential sensitivity to manner of motion in adult English and Spanish speakers. Paper presented to Biennial Conference of the Society for Research in Child Development, Tampa, Florida, 2003 (April).
13. Lakoff G. & Johnson M. Philosophy in the flesh: The embodied mind and its challenge to western thought. - New York, NY: Basic Books, 1999.
14. Levinson S., Kita S., Haun D. & Rasch B. Returning the tables: Language affects on spatial reasoning // Cognition. - 2002. - Vol. 84. - № 2.
15. Li P. & Gleitman L. Turning the tables: Language and spatial reasoning // Cognition. - 2003. - Vol. 83. - № 3.
16. Nunez R., Motz B. & Teuscher U. Time after time: The psychological reality of the Ego- and Time-Reference-Point distinction in metaphorical construals of time // Metaphor and Symbol. - 2006. - Vol. 21. - № 3.
17. Oh K. Language, cognition and development: Motion events in English and Korean: Doctoral dissertation in Psychology, University of California at Berkeley, 2003.
18. Ozgali§kan §. Metaphor meets typology: Ways of moving metaphorically in English and Turkish // Cognitive Linguistics. - 2005. - Vol.16. - № 1.
19. Papafragou A., Massey C., & Gleitman L. Shake, rattle, ‘n’ roll: The representation of motion in language and cognition // Cognition. - 2002. - Vol. 84. - №
2.
20. Radvansky G.A., Zwaan R., Federico T. & Franklin N. Retrieval from temporally organized situation models // Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory & Cognition. - 1998. - Vol. 24. - № 5.
21. Slobin D. Mind, code and text // J. Bybee, J. Haiman & S.A. Thompson (Eds.), Essays on language function and language type: Dedicated to T. Givon. - Amsterdam: John Benjamins, 1997.
22. Slobin D. Language and thought online: Cognitive consequences of Linguistic relativity // D. Gentner & S. Goldin-Meadow (Eds.), Language in mind: Advances in the investigation of language and thought. - Cambridge, MA: MIT Press, 2003.
23. Slobin D. The many ways to search for a frog: Linguistic typology and the expression of motion events // S. Stromqvist & L. Verhoeven (Eds.), Relating events in narrative: Typology and contextual perspectives. - Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 2004.
24. Slobin D. Linguistic representations of motion events: What is signifier and what is signified? // C. Maeder, 0. Fischer & W.J. Herlofsky (Eds.), Outside-in - inside-out. Iconicity in language and literature 4. - Amsterdam, Philadelphia: John Benjamins Pub. Co., 2005.
25. Talmy L. Semantics and syntax of motion // J.P. Kimball (Ed.), Syntax and semantics. - New York: Academic Press, 1975. - Vol. 4.
26. Talmy L. Lexicalization patterns: Semantic structure in lexical forms // T. Shopen (Ed.), Language typology and semantic description, Vol. 3: Grammatical categories and the Lexicon. - Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
27. Talmy L. Toward a cognitive Semantics. - Cambridge, MA: MIT Press, 2000. - 2 vol.
28. Whorf B. Language, Thought, and Reality: Selected Writings of Benjamin Lee Whorf. - Cambridge, MA: MIT Press, 1956.
