CC BY
96
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
УДК 94(470)«08/16»(045)
Д.А. Котляров
О РИТУАЛЬНОМ ПОВЕДЕНИИ ИВАНА IV В КАЗАНСКОМ ПОХОДЕ 1552 года
Анализируются особенности ритуального поведения царя Ивана IV в решающем походе на Казань 1552 г. Особое внимание уделяется анализу религиозной роли главы государства.
Ключевые слова: Иван IV, Казань, Летописец начала царства, Троицкая повесть о взятии Казани, «слезное моление», ритуальное поведение.
Отражение взятия Казани русскими войсками в литературе середины XVI в. неоднократно попадало в поле зрения историков и рассматривалось с различных позиций. Идеологическое обоснование внешнеполитических действий Ивана IV в отношении Казани получили определённое освещение в исследовательской литературе, но, как представляется, возможности здесь далеко не исчерпаны [5. С. 284-294]. Интересен акцент, сделанный в ряде произведений и сохранившийся в официальном летописании середины XVI в., на особенностях ритуального поведения и, в частности, на ряде «слезных молений» Ивана Грозного и его приближённых перед решающими знаковыми, определяющими дальнейший ход истории страны событиями, зависящими именно от его действия или, наоборот, бездействия, каким и был поход на Казань в 1552 г. Каков смысл, каково символическое значение ритуалов, последовательно исполняемых царём параллельно с распоряжениями его в качестве главы русского войска? Представляется, что этим действиям монарха придавалось государственное, общественное значение, их исполнение было необходимым для выполнения царём возложенной на него после венчания на царство власти.
Необходимо обратиться к памятникам, наиболее близким по времени создания к описываемым событиям. К числу таких произведений в нашем случае относятся «Летописец начала царства» и «Троицкая повесть о взятии Казани».
В этих произведениях существенное значение при изложении событий «Казанского взятия» приобретает постоянно нарастающее религиозное обрамление действий государя как главного актора, берущего на себя ответственность за свой народ и за исход предстоящего похода в силу божественного предопределения его исторической миссии. Тем самым происходящему придается ещё больший символизм, на что, видимо, и рассчитывали авторы текста. Поэтапно проанализируем последовательно развертывающуюся параллельно изложению хода боевых действий серию царских богослужений, имевших конечной целью покорение враждебного Казанского царства через овладение его столицей, и постараемся выявить заложенный в них смысл [4. С. 177-190].
В Троицкой повести первое «слезное моление» царя происходит после принятия на царском совете решения о начале казанского дела в Троице-Сергиевом монастыре: «И прийде во обитель и вниде в святую церковь, и ко образу святому живоначальней Троицы, юже сам он благочестивый царь украсилъ златом и бисеромъ и камением многоценным, припадаетъ и слезы многие изливаетъ, таковая глаголет» [1. С. 516]. После этого царь обращается с пространной молитвой, «едва от мно-гихъ слезъ возможе проглаголати» к мощам Сергия Радонежского. Царь в молитве сравнивает предстоящий ему поход на Казань с победой своего предка Дмитрия Донского на Куликовом поле и умоляет святого о покровительстве задуманному «делу»: «Ты прадеда нашего великого князя Дмитрия молитвою своею вооружи на безбожнаго Момая и безо всякого сомнения дерзати ему повел^. И пророческий дар от Бога восприял еси, и сказав ему, яко: “Враги своя победиши и во своя с великими победами и похвалами возвратишися”. Якоже того, тако и нас вооружи и огради своими молитвами на супротивныя враги наша» [1. С. 518]. В «Летописце начала царства» (далее - ЛНЦ) о поездке царя в Троице-Сергиев монастырь перед решающим походом на Казань не сообщается. В этом возможно увидеть наличие определённой конкуренции за идеологическое обоснование казанского взятия между троицким и высшим московским духовенством во главе с Макарием, а следовательно, отражение их борьбы за влияние на царя (конечно, данный тезис может носить только характер предположения).
В ЛНЦ после прощания царя с царицей под заголовком «О походе» содержится описание государевой молитвы перед образом Богородицы в Успенском соборе Кремля «с плачемъ на долгъ часъ» о покровительстве «граду», «людем» и «всему царству», а затем «к чюдотворнымъ мощемъ Петра
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
чюдотворца и Ионы чюдотворца, такоже много время со слезами молящеся, тому единому сведущи». Только после этого царь благословляется у митрополита Макария в присутствии архиепископа, епископов и «всего освященного собора» и «восходитъ на конь свои и шествуетъ, аможе богомъ наставлен» [2. С. 80]. Подробное описание царских молений не случайно предшествует началу военных действий и исполнению царём своих обязанностей по руководству собранным войском и вполне сопоставимо с ними по объёму текста. А. В. Аксанов справедливо сравнивает поведение Ивана IV в процессе последнего казанского похода с действиями его предков - Дмитрия Донского накануне Куликовской битвы и Ивана III перед походом на Угру [3. С. 17].
Из Коломны царь обращается с письмом к Макарию (от которого за несколько дней до этого получил благословление на поход) с тем, чтобы он «во всах святых м^стех по монастыремъ и по со-боромъ, вел^лъ подщатися на молитву и на постъ настоящаго для времяни» [2. С. 82]. Очевидно, насколько важно было для Ивана Васильевича в преддверии войны с пока неизвестным результатом получить своего рода «небесное» покровительство, достигаемое молитвами и постами всего русского духовенства во главе с митрополитом Макарием и его самого как предводителя порученных ему от Бога людей. И поэтому царь не откладывает молитву и не прекращает её даже ради непосредственного руководства военными действиями.
Получив известие из Тулы о нападении крымского хана, Иван IV, пожертвовав едой ради пищи духовной, направляется в Успенскую церковь, где повелевает епископу Феодосию служить вечерню в честь Рождества Иоанна Предтечи, «обычеи бо имяше царь благочестивыи никогда же погрішити закономъ уставнаго правила». По окончании службы царь слёзно молится перед образом Успения Богородицы, получает благословление от епископа Феодосия и, приказав «не изсходити изс церкви, дондеже что богъ произведетъ», садится на коня и направляется со своим полком к Туле для отражения крымского нашествия [2. С. 83].
Перед выступлением на Казань государь слёзно молится в Успенской церкви в Коломне перед иконой Богоматери, «иже на Дону была с преславным великим княземъ Дмитрием Ивановичем». Через три дня во Владимире царь начинает свой «ритуальный поход» с молитвы в Успенском соборе, а затем «по вс^мъ святым мастом и по манастыремъ, ту бывшим обходить, и молить создателя бога и пречистую его богоматерь и великих чюдотворцовъ, и у родителеи своих прежде почивших госуда-реи благословляется, и у настоятелеи архимарита и игуменов и протопопов, а завещаетъ настоателем с великим молением о молитве и пост^ о настоящем семъ д^ле» [2. С. 85]. В Муроме царь молится в соборной церкви Рождества Богородицы, обращаясь «к сродником своим великимъ чюдотворомъ князю Петру и княгини Февронии и по вс^мъ святым местом обходитъ с молениемъ» [2. С. 86]. Перед выступлением из Мурома в Ильин день в той же соборной церкви Иван Васильевич «молебная с великими слезами на много чяс совершивъ и призва всесильнаго бога на помощь и пречистую его богоматерь и великих чюдотворцов, такоже и святых своих сродниковъ, такоже и молитвы пресвя-щенаго православнаго събора и всего народа крестиянска молитвы» [2. С. 92]. Перечисляются все духовные покровители предпринимаемого царём «государева и земского дела», отмечается, что не только молитвы духовенства, но и обращение к Богу всего православного населения будет содействовать успеху в войне.
Стан войска на р. Кивата в бассейне р. Суры пришёлся на Преображение Господне, в связи с чем царь и Владимир Андреевич причастились «неизреченных таинъ Христовых», что вооружило их «благочестиемъ на нечестивыя» [2. С. 93]. 13 августа, дойдя до Свияжска, царь направляется в церковь Рождества Богородицы, обращается к её образу с благодарственной молитвой и просит помощи у иконы св. Сергия в избавлении «крестиянству от поганых». На богослужении присутствовали «все князи и бояре». 18 августа перед переправой на казанскую сторону царь вновь уже один приходит «в соборную церковь Рожества пречистые и, молебная п^въ, припадаетъ к образу пречистые и к чюдо-творному образу Сергия чюдотворца, со многими слезами молящася на много время, Таино молитвы возсылающи, тому единому в^дущю, благословяетса от протопопа и от всего священнаго чину, иже ту пребывающю» [2. С. 93-94].
23 августа после подхода основных русских войск к Казани «вел^л государь хоругви крестиян-ские розвертати, сиеречь знамя на них образ господа нашего Иисуса Христа нерукотворенныи, наверху водруженъ животворящии крестъ, иже б^ у прародителя его, государя нашего достохвальнаго великого князя Дмитрея на Дону (сравнение предстоящей битвы с Куликовской победой - Д.К.), и вел^л начяти молебная». Сошедшие с коней Иван IV, князь Владимир Андреевич, бояре и воеводы
О ритуальном поведении Ивана IV в Казанском походе 1552 года ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
«начя молбены пати престному образу Спасову и честному кресту на исхоженье ратным». Сам царь, глядя на знамя и животворящий крест, «непрестанны слезы лиющи и молитвы к богу непрестанно восылающю» [2. С. 95]. Смысл этих публичных действий царя, последующего его обращения к воинам царского полка, их ответа в единении усилий всех участников похода (от царя до каждого простого воина), их вера в достижение общей цели - победы над Казанью: «На мног же чяс прослезиша-ся вси полцы, видящи образ Христовъ и помощи просящи». Затем царь получает благословение у протопопа Андрея, который обращается к царю со словами: «Дерзаи, слуго божии, ибо тои победит враги, яко челов^колюбецъ, человеколюбив бо владыка нашь Христосъ». Протопоп «оградил» царя крестом и благословил его. Интересна следующая фраза летописца: «Повел^ же государь вс^м полком крестом огражятися, всходит на аргомакъ и радуетса зело государь духовною радостию. Вси его воини, избравъ лутше смерть, неже живот тл^ннои, хотящим венятися за Христа, и охрабр^вшеся вс^ благодатию святого духа» [2. С. 96]. Каждое удачное предприятие против казанцев расценивалось как проявление божьей помощи, «щедроты».
Получив известие об удачном завершении похода на Арскую сторону, царь Иван в храме «много молитвенная со слезами изрече втаине и явственне возвещает: “что ти воздам, владыко, противу твоему благодаренью, но токмо слезы и сердце сокрушенно...”» [2. С. 102]. Кульминацией ритуальных действий царя становится подготовка к решающему штурму Казани. Назначив приступ на воскресенье 2 октября 1552 г., Иван Васильевич отдал распоряжение воинам: «.и очистятся вс^ и у отцовъ духовных исповедаются, достоины же благодати сподобятся, приближи бо день, дондеже пити опьщая чяша вс^мъ» [2. С. 104]. Ночь с субботы на воскресенье «быв государь наедин^ со отцем своим духовным Андр^емъ протопопом». Одевая на себя кольчугу, царь услышал колокольный звон и, усмотрев в этом божью благодать, велел совершить заутреню. Отдав необходимые распоряжения о размещении полков, он «литоргию велал начяти, хотяше бо святыни вкусити и, сверша литоргию отдати божия богови и поїхати в свои полкъ». Автор летописи обращает особое внимание на то, что царь и его приближённые участвовали в богослужении вооружёнными и в доспехах. В тексте следует царская молитва перед образами Христа, Богоматери и св. Сергия. При чтении дьяконом фразы из Евангелия от Иоанна: «и будет едино стадо и единъ пастырь», раздались взрывы, обрушившие городскую стену вместе с защитниками Казани. Даже начавшийся штурм не отвлек царя от завершения службы. В ответ на просьбу приближённых ехать к войскам, ждущим его руководства, Иван Васильевич ответил: «Аще до конца п^ния дождемъ, да совершенную милость от Христа получимъ». Только по завершении всех необходимых ритуалов, «причястився святыя воды и доры вкусив, тако и богородина хл^ба, и литоргии скончянне бывши», благословлённый протопопом Андреем, «молитвою вооружен», отдав повеление не прекращать молитвы, царь отправляется к своему полку [2. С. 105-106].
Проанализировав религиозную обрядовую сторону поведения Ивана IV при взятии Казани, можно прийти к заключению о строгом следовании царём своему социальному назначению - быть главой православного царства. В изложении событий казанского похода 1552 г. акцент делается на выражении государем земской воли, интересов всего русского народа, единении народа и власти и божественном покровительстве. Верховный властитель принимает на себя бремя ответственности за грехи подвластного населения и за его дальнейшую судьбу, и его ритуальное поведение должно быть образцовым. В его «слезных молитвах» проявляется не малодушие, а искреннее стремление царя обеспечить своему народу покровительство высших сил в качестве посредника между подвластными ему людьми и Богом. И эта роль воспринималась самим царём и его окружением, во всяком случае, столь же, если не более, важной, чем его военные распоряжения. Этот мотив становится ключевым в летописании, излагающем события «Казанского взятия» и развивается в письменных сочинениях, произведениях архитектуры и иконописи, созданных в середине XVI в. и становится в дальнейшем существенным моментом в идеологическом обосновании царской власти [5. С. 294].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 2004. Т. 10: XVI век.
2. Полное собрание русских летописей. М., 1965. Т. 29.
3. АксановА.В. Московско-казанские отношения (1445-1552 гг.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Тюмень, 2011.
4. ПлюхановаМ.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995.
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
5. Шмыкова М.Л. Идеологическое обоснование внешней политики Русского государства в середине XVI века (на примере присоединения Казанского и Астраханского ханств) // Россия и Удмуртия: история и современность: материалы Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 450-летию добровольного вхождения Удмуртии в состав Российского государства. Ижевск, 2008.
Поступила в редакцию 18.10.11
D.A. Kotlyarov
The ritual behaviour of Ivan IV. in the Kasan’ campaign of 1552
The article deals with the ritual behaviour of Tsar Ivan IV in the definitive campaign against Kasan’ in 1552. The special attention is paid to the analyses of the religious role of the sovereign.
Keywords: Ivan IV, Kazan, «tears’ praying», ritual behaviour.
Котляров Дмитрий Алексеевич, кандидат исторических наук, доцент
ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2) E-mail: kotlyarovD@gmail.com
Kotlyarov D.A.,
candidate of history, associate professor Udmurt State University
426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/2 E-mail: kotlyarovD@gmail.com
