11РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ REGIONAL PROBLEMS
Курилов Владимир Иванович, доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, директор Юридической школы Дальневосточного федерального университета, г. Владивосток, Россия. E-mail: law@dvfu.ru
Фалалеев Алексей Георгиевич, кандидат физико-математических наук, директор Центра новых технологий интернационализации университетов Дальневосточного федерального университета, г. Владивосток, Россия. E-mail: falaleev.ag@dvfu.ru
Курилова-Рич Лана Владимировна, M.B.A., доктор права, магистр налогового права, адвокат, г. Беллвью, штат Вашингтон, США.
О РЕФОРМЕ РОССИЙСКОГО ЮРИДИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ: ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ОПЫТА РЕСПУБЛИКИ КОРЕЯ, США И ЮРИДИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА РФ
Статья посвящена исследованию проблем современного юридического образования в России и возможностей его реформирования. Приводится сравнительный анализ российской, корейской и американской моделей юридического образования и систем поступления в юридические школы.
Подробно рассмотрены общие проблемы реформы российского юридического образования. В частности, в качестве одной из главных проблем авторы выделяют падение качества юридического образования. Многие из российских вузов не обеспечены преподавательскими кадрами соответствующего уровня, системой контроля качества, современными библиотечными и другими материально-техническими ресурсами. Кроме того, отмечается недостаточное финансирование программ юридического образования со стороны государства.
В качестве примера успешных изменений авторы приводят реформу системы юридического образования Республики Корея, которая изменила не только структуру юридических школ и ступени юридического образования по американскому образцу, но и внедрила компетенции и ценности, лежащие в основе работы американских юридических школ. В реформе были учтены не только достоинства, но и недостатки американского юридического образования, широко обсуждавшиеся к тому времени в США.
В статье описывается «американская» модель юридического образования и концепции J.D. как в наибольшей степени устоявшаяся на мировом рынке труда в этой профессии. Помимо этого в статье изложен опыт орга-
низации экзамена LSAT (Law School Admission Test) и система поступления в юридические школы США.
Возможные направления реформы юридического образования в России проанализированы на примере одной из ведущих и старейших юридических школ России Юридической школы Дальневосточного федерального университета (ДВФУ).
Ключевые слова: юридическое образование, реформа юридического образования, образовательные методы, поступление в юридические школы, программа J.D. (Juris Doctor), процентильная система оценки, bar exam.
Vladimir I. Kurilov, S.J.D., LL.D., professor, Honored Professor of the Higher Education of the Russian Federation, Director, School of Law, Vladivostok, Russia. E-mail: law@dvfu.ru
Alexey G. Falaleev, Candidate of Physical and Mathematical Sciences, director of the Center for New Technologies for internationalization of universities at Far Eastern Federal University, Vladivostok, Russia. E-mail: fal al eev. ag@dvfu. ru
Kurilova-Rich Lana V., MBA, J.D., LL.M in Taxation Law, Bellview, Washington, USA.
ON THE REFORM OF RUSSIAN LEGAL EDUCATION: USING THE EXPERIENCE OF THE REPUBLIC OF KOREA, THE UNITED STATES AND LAW SCHOOL OF THE FAR EASTERN FEDERAL UNIVERSITY
OF RUSSIA
The article examines the problems of the modern legal education in Russia and possibilities for its reforms. It provides a comparative analysis of Russian, Korean, and American models of legal education.
The authors identify degradation of the quality of legal education as one of the main problems in Russian legal education. Many of Russian universities are not provided with adequate teaching staff, quality control system, modern library and other material resources. Moreover, there is inadequate funding of legal education from the state.
The article reviews the reform of legal education system of the Republic of Korea as an example of successful changes. It has modified the structure of law schools, raised the level of legal education based on the American model, introduced the competencies and values forming the basis of American law schools. The reform took into account not only benefits, but also drawbacks of American legal education which are widely discussed in the United States.
The "American" model of legal education and the concept of JD as the most well-established in the global legal market are also discussed in the article. Addi-
tionally, this article describes the system of LSAT (Law School Admission Test) and the process of admission to law schools in the United States.
Possible directions for reform of legal education in Russia are analyzed on an example of Far Eastern Federal University School of Law, one of the leading and oldest law schools in Russia.
Key Words: legal education, legal education reform, education methods, admission to law school, J.D. program (Juris Doctor), percentile evaluation system, bar exam.
Введение
Юридическое образование традиционно является одним из самых консервативных. Часть формируемых им профессиональных компетенций, например, в области риторики, юридического письма и латинского языка восходят к античной эпохе. Тем больший интерес вызывают реформы, способные улучшить качество юридического образования в современную эпоху. Они проходят самый жёсткий фильтр согласований и необходимых изменений нормативно-правового обеспечения на самых различных уровнях, вплоть до высших законодательных и исполнительных органов.
Многие из этих реформ, прежде всего опирающиеся на сложные информационные технологии, встречают естественное сопротивление академической среды. Это сопротивление зачастую оправданно. Например, юридическое образование лучших российских вузов в наименьшей степени пострадало от «бума» низкокачественных дистанционных технологий в 1990-е годы, в то время как «передовые» вузы, предлагавшие высшее юридическое образование на компакт-дисках, нанесли огромный ущерб всей правовой системе страны выпуском безграмотных и беспомощных «специалистов».
В то же время, простая и эффективная работа на современных интегрированных платформах электронного обучения (LMS) и в режиме видеоконференций стала обычной практикой новейшего времени в ведущих юридических школах многих стран без какого-либо сопротивления академической среды. Эти технологии облегчают взаимодействие преподавателя со студентами в очной форме обучения и становятся необходимыми для качественного заочного обучения, позволяя эффективно организовать обучение студентов-заочников «между сессиями», в течение всего семестра. Без электронных систем антиплагиата, интегрированных в LMS, эффективный контроль самостоятельной работы студентов в нынешнюю эпоху просто невозможен.
Какие же реформы, на наш взгляд, наиболее востребованы системой российского юридического образования?
Общие проблемы реформы российского юридического образования
Одна из главных проблем - падение качества юридического образования: за последние два десятилетия в результате увеличения количества вузов, готовящих юридические кадры, от 52 на все 15 республик бывшего СССР до 1200 в одной только Российской Федерации. Многие из этих вузов не обеспечены компетентными преподавательскими кадрами, системой контроля качества, современными библиотечными и другими материально-техническими ресурсами.
Большинство образовательных программ этого профиля были открыты вузами в коммерческих целях, многие - в тяжелых финансовых условиях 1990-х годов, при крайней недостаточности ресурсов, отсутствии бюджетных мест и ориентации исключительно на «платных» студентов, в том числе на широкие круги малообеспеченного населения, что определило «демпинговые» цены большинства предлагаемых вузами образовательных программ.
С одной стороны, увеличение количества лиц с юридическим образованием - объективная потребность формирования правового государства и рынка труда. С другой стороны, большое количество неподготовленных юристов - это угроза для государства и общества, дискредитация юридического диплома в глазах работодателей.
Эта проблема уже многие годы вызывает серьёзную озабоченность высшего руководства страны. Она нашла отражение в Указе Президента Российской Федерации от 26 мая 2009 г. № 599 «О мерах по совершенствованию высшего юридического образования в Российской Федерации».
В соответствии с этим Указом, Правительству Российской Федерации было поручено оказать содействие Общероссийской общественной организации «Ассоциация юристов России» в разработке и внедрении в практику механизма общественной аккредитации государственных и негосударственных образовательных учреждений ВПО, осуществляющих подготовку юридических кадров, обеспечить разработку и общественное обсуждение федеральных государственных стандартов ВПО по направлению подготовки (специальности) «юриспруденция».
В данных стандартах предусмотрено увеличение объема практической части образовательной программы. Это вполне согласуется с отзывами выпускников, имевших возможность сравнить российские и зарубежные образовательные юридические программы за время непосредственного обучения на них и последующего трудоустройства. Эти отзывы практически единодушны - в российских образовательных программах по юриспруденции слишком большое место занимает изучение теоретического материала, оторванного от реальных потребностей последующей профессиональной деятельности. При обучении в американских юридических школах, как и в вузах многих других развитых стран, приоритет отдаётся формированию компетенций и навыков, наиболее востребованных в юридических профес-
сиях. Оценка знаний студента опирается на выполненные им работы, максимально приближенные к практике.
Эта современная парадигма высшего профессионального образования, общая для широкого круга направлений подготовки, была учтена при разработке Федеральных государственных образовательных стандартов (ФГОС), процедур лицензирования образовательной деятельности и государственной аккредитации, в том числе в области юридического образования с участием Ассоциации юристов России.
Однако за прошедшие пять лет со дня выхода президентского Указа № 599 реальное его влияние на качество подготовки российских юридических кадров оказалось минимальным - подавляющее большинство вузов, готовящих специалистов этого профиля, не только не прошли общественную аккредитацию, но и не пытались её пройти, как заведомо не соответствующие минимальным требованиям.
Например, аккредитацию Ассоциации юристов России к апрелю 2013 г. прошли, согласно перечню на сайте этой ассоциации, только 104 вуза. Это количество оказалось значительно меньшим, чем ранее предполагавшееся (до 200). Более 1000 вузов от попытки аккредитации воздержались.
Широкую известность получило заявление Главы Счетной палаты РФ, председателя Ассоциации юристов России Сергея Степашина. На заседании комиссии АЮР по общественной оценке качества высшего юридического образования в РФ 27 ноября 2012 г. он заявил, что в 2013 г. количество юридических вузов будет сокращено в разы, а сама аккредитация завер-
*
шится в 2013 г. [1; 2] .
Другой важной инициативой в области реформы российского юридического образования стало создание 12 октября 2007 года Ассоциации юридического образования (АЮРО) как рабочего органа Учебно-методического объединения по юридическому образованию вузов России (УМО). Ассоциацией была организована общественная аккредитация, которую прошли всего 53 вуза, ведущих обучение по юридическим программам ВПО. Основная масса российских «юридических» вузов эту аттестацию также проигнорировала. Думаем, основная причина этого - в сведениях, которые вузы должны представить в рамках этой аттестации. В них содержатся ответы именно на те вопросы, которые отличают качественное юридическое образование от некачественного - обеспеченность учебного процесса кадрами, финансовыми, информационными, материально-техническими ресурсами, мнение студентов, выпускников, работодателей и мн. др.
Концепции и критерии обеих аккредитаций, АЮР и АЮРО, во многом сходны, как и список первых нескольких десятков вузов, прошедших эти
Уточним, что в число 1200 вузов, готовящих юристов, согласно данным С.В. Степашина, очевидно входят и незаконно действующие вузы, либо филиалы, поскольку общее количество официально зарегистрированных вузов РФ, по данным Росстата на 2013 г., составляет 1046.
аккредитации. МГУ, СПбГУ, все ведущие университеты в этой области, включая ДВФУ, прошли обе эти общественные аккредитации в числе первых 20-ти. Это означает, что в профессиональном юридическом сообществе в высокой степени имеется консенсус, «что такое хорошо и что такое плохо» в российском юридическом образовании - в частности, в каких именно вузах качественное юридическое образование сосредоточено.
Проблема в том, что этот консенсус пока никак не отразился на деятельности более чем 1000 остальных вузов, не прошедших ни одну из этих аккредитаций и продолжающих «успешно» готовить будущих юристов.
Очевидно, что решение этой проблемы приведёт к ликвидации одной из самых обширных ниш коммерческого высшего образования. Это затрагивает интересы многих студентов, выпускников и самих вузов. Социально-экономические последствия закрытия юридических образовательных программ у основной массы российских вузов вызывают не меньшую озабоченность, чем высокая вероятность отсрочки этой реформы или многократного уменьшения её масштабов из-за активного лоббирования тех, на чьих финансовых интересах она скажется.
Реформа системы юридического образования Республики Корея
В связи с российской реформой юридического образования заслуживает внимательного изучения опыт наших соседей по Азиатско-Тихоокеанскому региону. Перенос лучших особенностей образовательной модели какой-либо страны на другую национальную почву выглядит задачей очень сложной: в США, например, эта модель формировалась в течение многих десятилетий для совершенно иной правовой системы и менталитета.
Между тем, в недавней истории имеются примеры такого переноса, эффективной реформы системы юридического образования на основе заимствованной модели в масштабах всей страны. Один из самых интересных примеров - Республика Корея, где радикальное сокращение количества аккредитованных юридических школ и «американизация» юридического образования произошли в результате недавней реформы.
Решение о проведении этой реформы было принято южнокорейским правительством в 2007 г. после дебатов, занявших несколько десятилетий. Система корейского юридического образования, сформировавшаяся в период японской оккупации, была признана безнадёжно устаревшей, реформы предыдущих лет, приведшие к появлению большого количества юридических школ без реального обеспечения этими школами качества, -ошибочными. Реформа была начата принятием в июле 2007 г. «Закона о юридической магистратуре» (Graduate Law School Act, GLSA). Этот закон делал совершенно ясным, что планируется не только изменение структуры юридических школ и ступеней юридического образования по американскому образцу, но и внедрение компетенций и ценностей, лежащих в основе работы американских юридических школ. В реформе были учтены не
только достоинства, но и недостатки американского юридического образования, широко обсуждавшиеся тогда в США.
К тому времени юридическое образование Республики Корея опиралось на программы бакалавриата в многочисленных юридических школах, иронически называемых «cram schools» (&am - букв. «впихивать». Термин «cram» можно по отношению к этим школам толковать двояко - 1) активная политика по привлечению абитуриентов, коммерческая направленность самих школ и 2) вместо фундаментальной университетской подготовки - «натаскивание» студентов на успешную сдачу национального экзамена на право заниматься профессиональной юридической деятельностью (bar exam).
Количество выдаваемых лицензий на право заниматься этой деятельностью было ограничено законом - не более 1000 в год. В результате менее чем 5% выпускников юридических школ удавалось сдать этот экзамен. Согласно корейской традиции, данный экзамен можно сдавать неограниченное количество раз, в результате чего многие посвятили сдаче этого экзамена годы, совершенствуя в cram schools методики успешного тестирования вместо реальной подготовки к профессии.
При детальном анализе распределения по вузам выпускников, успешно сдавших экзамен, выявилась еще более драматичная картина: 90% выпускников, успешно сдавших bar exam, окончили cram schools, в то время как из лучших классических юридических школ высокие шансы на прохождение экзамена имели только выпускники Сеульского национального университета. Шансы выпускников других юридических школ, дающих качественное фундаментальное юридическое образование, оказывались очень низкими, они не выдерживали конкуренции с cram schools по самому главному для выпускников параметру - шансам допуска к юридической профессии.
В результате в правительстве возобладал негативный взгляд на такую систему юридического образования. Она привлекала значительные финансовые средства абитуриентов и их родителей за счёт неоправданных ожиданий на возврат этих средств после начала профессиональной юридической деятельности и создавала для юридических школ слишком большой соблазн готовить студентов к экзамену, а не к профессии.
Оппоненты упрекали Сеульский национальный университет, наиболее влиятельный при обсуждении вопросов реформы на правительственном уровне, и юридическую систему страны в целом в создании «виртуальной олигархической монополии», искусственно высокой планки, поддерживающей общее количество юристов в стране на уровне 10 000, а ежегодно выдаваемых лицензий - на уровне 1000. Это привело к ситуации, когда отношение количества юристов к общему числу жителей составляет в Республике Корея примерно 1:5000, в то время как в США - 1:300. В результате юридические услуги недоступны большинству жителей из-за их высокой стоимости, а сама профессия юриста является одной из самых высокооплачиваемых в Республике Корея.
Другая проблема, которую была призвана решить реформа, связана с растущей интернационализацией корейской экономики и высшего образования, отставанием качества, методик и контента юридического образования от современных потребностей страны, её правовой системы и работодателей. Правительством было признано, что Корея - одна из самых глоба-лизованных стран мира и должна сохранять эту позицию и в будущем, что на мировом рынке труда в области юридических услуг и в юридическом образовании происходит стандартизация на основе модели, условно называемой «американской». При реализации этой модели были учтены особенности корейской правовой и экономической системы; буквального копирования внешней модели не произошло, поэтому название «американская» модель для корейской реформы является еще более условным.
Реформа корейского юридического образования была организована в двух основных направлениях: 1) сокращение количества вузов, дающих юридическое образование, 2) переход от юридического бакалавриата к магистратуре, обязательной для допуска к профессиональной юридической деятельности. Уточним, что термин «магистратура» используется в данном контексте условно - как наиболее близкий к реалиям современной российской системы образования, только как наиболее близкий к аналогичному российскому термину - в действительности же в Корее был осуществлен переход к 3-летней программе J.D. (Juris Doctor), для зачисления на которую необходимо первое высшее образование как минимум на уровне бакалавриата. На концепции и методиках этой программы мы остановимся позже.
Из всех корейских юридических школ на основе общенационального конкурса были выбраны 25 для создания J.D., включая 15 столичных и 10 школ за пределами Сеула, чтобы обеспечить доступность качественного юридического образования в регионах. Общая квота ежегодного набора была установлена на уровне 2000 чел., с индивидуальными квотами каждой юридической школы в пределах 40-150 чел.
Корейскую реформу юридического образования зачастую называют реформой 2009 г., потому что именно с этого года было начато обучение по новым 3-летним программа J.D. В феврале 2012 г. состоялся первый выпуск этих программ. Проблемы начались уже вскоре после него - выяснилось, что старый bar exam, бывший до реформы главной планкой качества для юридических школ, после внедрения современных методик преподавания и содержания учебных материалов J.D. оказался недостаточно совместимым со знаниями и навыками, полученными выпускниками новых программ. В настоящее время идёт реформа bar exam, направленная на его полное соответствие компетенциям, получаемым в рамках программ J.D.
Об «американской» модели юридического образования
и концепции J.D.
На основе глубокого изучения мирового опыта, в том числе мнений успешных выпускников, - насколько полученные ими в вузе знания помог-
ли при трудоустройстве и практической деятельности, Республикой Корея была выбрана целостная модель высшего юридического образования и системы контроля его качества - условно эту модель часто называют американской, поскольку она восходит к 1763 г., когда в штате Делавар состоялся первый bar exam, и к концу XIX века, когда Гарвардский университет впервые предложил концепцию 3-летней программы J.D. (Juris Doctor), основанной на сочетании кейсового и сократического методов (изучении юридических прецедентов методом Сократа).
«Американская» модель юридического образования может с тем же основанием быть названа «западной», поскольку её лучшие черты были использованы вузами многих стран Европы задолго до того, как эта модель стала общепризнанной в США. Например, Гарвард, впервые выдвинувший концепцию J.D. (Кристофер Лэнгдел), окончательно перешёл к этой системе только в 1969 г., когда она уже использовалась сотнями вузов за пределами США. Эту модель можно назвать и мировой, поскольку она взята на вооружение образовательными системами Японии, Китая, Республики Корея, Сингапура и многих других стран АТР.
Безусловно, идеальных образовательных моделей не существует, как и идеальных правовых систем. Но в мировом юридическом образовании возобладала парадигма программ J.D. и bar exams как основной формы независимого от юридических школ способа оценки знаний их выпускников. Эта парадигма внедряется в разных странах с учётом национальной специфики, но главные её черты сохраняются. Рассмотрим их на примере системы юридического образования США, где эта парадигма была создана и получила наибольшее развитие.
Уникально само положение программ J.D. в традиционной системе высшего образования, где магистратура следует за бакалавриатом. В американской системе юридического образования магистратура существует, и для поступления на неё степень J.D. необходима. Таким образом, эта программа J.D. находится между бакалавриатом и магистратурой, оставаясь при этом вполне самостоятельной ступенью юридического высшего образования. Для подавляющего большинства американских юристов именно она является главной и достаточной; следующая ступень, LL.M., интересна только немногим, совершенствующимся в узких областях права.
В российском понимании J.D. - это, безусловно, программа уровня магистратуры и почти аспирантуры, поскольку для поступления на неё, как и в российскую магистратуру, необходимо базовое высшее образование на уровне бакалавриата, и сама программа требует трех лет изучения вместо двух в российской магистратуре. Программа J.D. оказалась конкурентоспособной не благодаря, а вопреки её формальному признаку как «недомаги-стратуры». Это программа полноценной подготовки к профессиональной деятельности, вплотную связанная с практикой, причём преподаваемая успешными практиками, то есть именно то, чем теоретически должны быть все программы «высшего профессионального образования» в российской
терминологии. Именно программа J.D. в наибольшей степени устояла на мировом рынке труда в этой профессии. Тем больший интерес вызывает концепция этой программы.
Сочетание кейсового и сократического методов, используемое и во многих других профессиях, оказалось особенно востребованным в юридической сфере, поскольку одной из важнейших профессиональных задач юристов является достижение консенсуса, умение отстоять свою позицию с учётом других; такой подход получил наиболее широко применение в рамках систем суда присяжных и американского прецедентного права.
Уточним, однако, что, по отзывам практирующих американских юристов, метод Сократа является основой, скорее, учебного процесса по программам J.D., чем последующей профессиональной деятельности. Студенты выступают на занятиях, представляя свои самостоятельные работы, и должны защищать свои выводы в устных дебатах с преподавателем и другими студентами; это заставляет их по крайней мере лучше готовиться к занятиям, чтобы не выглядеть профанами в глазах своих сокурсников и самого преподавателя. Эта методика безусловно совершенствует умение критически мыслить и формирует навыки аргументированной публичной речи, но в профессиональной деятельности ведение дебатов методом Сократа занимает весьма скромное место. Современные методы убеждения присяжных и клиентов значительно более сложны, а оппоненты-юристы и судьи руководствуются, в первую очередь, объективными данными рассматриваемого дела и существующими прецедентами, нежели искусством ведения диалога того или иного юриста.
Отличительной особенностью данной образовательной модели подготовки юристов является ориентация на формирование навыков критического анализа. Эта модель нацелена на отбор интеллектуалов.
Характерным примером в данном случае может служить процентиль-ная система (иначе называемая «curved grading») при оценке знаний студентов, когда преподаватель имеет право поставить не более 5 или 10 отличных оценок на группу из 100 студентов, какими бы выдающимися ни были их знания. Работодатель при выборе кандидатов на вакансию учитывает и бренд самой юридической школы, и процентиль выпускника. Утраченное ныне в российском образовании значение оценки «отлично» вполне соответствует этому подходу: если «отлично», значит студент отличается от других, сколь угодно хорошо подготовленных.
Американский студент юридической школы приходит на лекцию не за тем, чтобы услышать какие-либо истины от преподавателя - он их обязан знать до начала лекции. Собственно, лекций в российском понимании в юридических школах США нет вообще Студент - активный участник образовательного процесса, а не пассивный слушатель. Знакомый каждому российскому преподавателю термин «горловая нагрузка» непереводим на современный международный язык юридической профессии.
Всё, что преподаватель хотел бы сказать своим студентам устно, он сказал в самом начале семестра в письменном виде, в своём силлабусе и
ссылках на учебники. Приходя на занятия, он ожидает, что студенты всё это уже прочли, и главное - уже попытались применить полученные знания в своей самостоятельной работе, например, при разработке assignments, которые зачастую требуют построить линию защиты или обвинения по конкретному делу. Задания самостоятельной работы составлены так, чтобы процесс их выполнения требовал в 2-3 раза больше времени высокоинтеллектуальной работы студента, чем посещение им аудитории.
На занятие студент приходит, чтобы обсудить с преподавателем и сокурсниками прочитанный материал и свои самостоятельные работы, понять, какие правила или законы нужно извлечь для себя из прочитанного кейса. Студенты активно задают вопросы, поскольку далеко не просто, особенно в первый год обучения, разобраться, как работать с кейсами. Преподаватель учит анализировать прочитанное, делать выводы, уметь понять, как из кейса извлечь то или иное правило, то есть связать практику с теорией. Но преподаватель не будет тратить свое время на то, чтобы рассказать аудитории, что же конкретно происходило в данном кейсе и о чем студенты должны были прочитать на сегодня. Поэтому студент, который не прочел заданный материал, чаще всего просто не сможет включиться в обсуждение и понять, о чем вообще идет речь. Он чувствует себя крайне дискомфортно и перед преподавателем, и перед сокурсниками.
Большинство преподавателей нетерпимо относятся к тем студентам, которые являются на лекцию без подготовки. А студенты, прочитавшие и изучившие заданный материал, с интересом обсуждают прочитанное, защищают свою точку зрения, спорят, и таким образом совершенствуют навыки, необходимые для этой профессии, учатся делать выводы из каждого кейса. И вот этот навык студент пронесет через всю карьеру юриста. Система «curved grading» заставляет студентов соревноваться между собой. Они тоже высказывают критические замечания во время защиты самостоятельной работы, и поэтому неуспевающий студент ощущает «прессинг» не только от преподавателя, но и от своих сокурсников.
Кейсовый подход, опора на практический опыт - важнейшая черта американского юридического образования. Типичная российская академическая карьера, когда успевающий выпускник становится преподавателем без какого-либо перерыва на практическую деятельность, в юридической школе США немыслима. Опыт юридической деятельности ценится в вузах значительно выше, чем ученая степень. Большинство преподавателей юридических школ имеют за спиной только J.D., некоторые узкие специалисты в особо сложных отраслях права имеют также степень LL.M. в той или иной отрасли права. Но главное для преподавателя - это нести в аудиторию свой личный практический опыт работы. Преподаватель - либо успешный практикующий юрист, либо специалист, недавно оставивший этот вид деятельности. Его присутствие в классе - это передача студентам реального жизненного опыта работы, а также, возможно, для кого-то и надежда на трудоустройство, и на авторитетную рекомендацию при поиске работы.
Можно отметить в этой связи, что российские аккредитационные требования, ограничивающие долю совместителей, и скудное федеральное финансирование «бюджетных» мест делают привлечение успешных практиков-юристов к преподавательской деятельности практически невозможным, за исключением разве что самых престижных вузов.
Как показывает мировой опыт, изменение этой ситуации вполне возможно и не так затратно, как это представляется на первый взгляд: например, преподаватели юридических школ США имеют хорошие заработки, однако практическая деятельность, как правило, приносит им значительно большие доходы. Конкурентными преимуществами вуза в условиях меньшей оплаты является то, что работа преподавателя считается престижной, менее стрессовой, с нормированными рабочими днями. Эти аспекты становятся особенно привлекательными в конце юридической карьеры, когда состоявшиеся профессионалы начинают видеть свою самореализацию не в упрочении своего материального благополучия, к этому времени уже достигнутого, а в передаче своего опыта и выявлении талантливых студентов, подготовке своей смены в тех фирмах, в которых они работают или работали. Многие практики готовы работать на полставки или ведут всего один предмет в семестр, но такой, в котором их реальные достижения и опыт наиболее интересны.
Типичный пример, характеризующий специфику J.D. программ, - организация «mock trials», в рамках которых студенты имитируют заседание суда, выполняя роли защитника, обвинителя, истца, обвиняемого, свидетелей, присяжных и судей. Каждый такой кейс тщательно готовится по заданию преподавателя, который, как правило, имеет свой личный опыт работы с судами. Студенты заранее готовят линии защиты и обвинения, опираясь на обширный анализ законодательства. Результат их работы - победа или поражение в судебном процессе - максимально приближен к их будущей профессиональной деятельности.
Особенность bar exams во многих странах - проверка способности соискателя выдать качественный «конечный продукт» его профессиональной деятельности: исковое заявление, юридическое заключение, ходатайство и т.п. Подготовка студентов по программам J.D. направлена прежде всего на формирование навыков этой деятельности и критическую оценку результатов работы студента. Система bar exams в большинстве штатов США имеет свои особенности, разработку «готовых» юридических документов не предусматривает в принципе. Например, в штате Вашингтон это - проверка теоретических знаний по целому ряду дисциплин, занимающая два полных дня, после чего на третий день сдается обязательный дополнительный экзамен по профессиональной этике. На этих экзаменах от соискателя написание юридических документов не требуется - проверяется прежде всего основа знаний и умение критически мыслить по широкому кругу дисциплин. Соискателю лицензии на право заниматься профессиональной юридической деятельностью даются ситуации, максимально приближенные к ней, но эти «задачи» написаны так, что решать их не нужно. Не ну-
жен ответ, что решит суд. Соискатель обязан выявить все главные и возможные проблемы, связанные с этим делом, и систематизировать их - то есть профессионально поставить задачу для её дальнейшей разработки.
Другая методическая особенность J.D. программ - вопросы с готовыми вариантами ответов, «multiple choice», составляют существенную, но не единственную, а зачастую и далеко не главную часть экзаменационной работы. В экзаменах многих юридических школ США вопросы с готовыми вариантами ответов отсутствуют вообще. Как правило, студенты пишут объёмные эссе на темы, к которым невозможно заранее подготовиться «вызубриванием» каких-то глав учебника или статей законодательства - ответы на эти вопросы требуют прочных навыков юридического письма и критического мышления. Это же относится и к самостоятельной работе в течение семестра - студенты пишут эссе, демонстрируя свои способности к критическому анализу по узкой, поставленной преподавателем проблеме, например, конкретному иску.
Пользование внешними информационными ресурсами во время экзамена, как правило, запрещено. Это выглядит разительным отличием от реальной профессиональной деятельности, где в распоряжении юристов имеются мощные средства поиска информации, а также технический персонал, «para-legals», обеспечивающий этот поиск. Но сами вопросы экзамена учитывают эту информационную и кадровую среду. Они составлены так, что для ответа на них не требуется знание наизусть юридических статей, точных их названий, дат и номеров. Вместо этого требуются фундаментальные знания и аналитические навыки, позволяющие экзаменуемому «без подсказки» определить, в каком направлении следует организовать поиск детальной информации, дать задания техническому персоналу, что сразу ответить потенциальному клиенту, обращающемуся с какой-либо проблемой, быстро оценить перспективы судебного процесса или мирового соглашения по любому конкретному случаю, внятно аргументировать свою позицию.
«Списать» на экзаменах или представить чужой реферат вместо самостоятельной работы не просто невозможно - это считается высшим нарушением профессиональной этики, которая прививается студенту-юристу с первого дня учебы, и затем взращивается на протяжении всей юридической карьеры. За неэтичное поведение студента могут исключить из школы, а юриста - лишить профессиональной лицензии. Учитывая стоимость и длительность юридического образования, высокие доходы в этой профессии, перспектива отчисления или лишения лицензии представляется жизненным крахом, неприемлемым риском.
Еще одна важная особенность данной образовательной модели - практическая работа студентов в системе юридических клиник, позволяющих начать профессиональную деятельность с помощью преподавателей ещё до завершения учебной программы. Но об этой системе мы расскажем далее, на примере ДВФУ, где она была внедрена одной из первых в стране.
Сократический метод в сочетании с кейсовым вполне может быть применён и для защиты тезисов данной статьи.
Считаете ли Вы, что «американская» модель юридического образования применима в России?
Вполне вероятный ответ - «Нет».
Считаете ли Вы, что справедливый суд, опирающийся на закон, нужен в России, а без него успешное развитие страны и демократического общества невозможно?
Наиболее вероятный ответ - «Да».
Согласны ли Вы, что вузы должны готовить юридические кадры для правового общества, даже если оно ещё только создаётся?
Согласны ли Вы, что Ваши собственные интересы в суде должен защищать адвокат, который не подведёт Вас из-за недостаточного знания законов, неумения убедить судей и присяжных?
Согласны ли Вы, что практические навыки адвоката и его умение критически мыслить более важны, чем его теоретические знания по широкому кругу вопросов?
Согласны ли Вы, что образовательную программу юридической школы следует строить так, чтобы она готовила выпускников к успешной практической деятельности?
Согласны ли Вы, что концепция и реальная успешная практика программ J.D. более близка к решению к этой задачи, чем нынешняя российская система «юридического образования» силами 1200 вузов?
И так далее.
Об экзамене LSAT (Law School Admission Test) и системе поступления в юридические школы США
Как измерить способность критически мыслить? Экзамен LSAT, результаты которого учитываются при поступлении в правовые школы США и других стран, направлен прежде всего на оценку именно этой способности. От результатов этого теста зависит, в школы какого уровня сможет поступить абитуриент. Только 203 школы права США аккредитованы American Bar Association (ABA), из них 200 - полностью и 3 - условно. За пределами этой аккредитации - рынок «мельниц дипломов» и дистанционного обучения.
Наиболее известный рейтинг U.S. News включает только школы, аккредитованные ABA. Высший эшелон (tier) этого рейтинга - так называемая группа T14, включающая 14 наиболее известных юридических школ, которые год от года меняют свое относительное положение в этом рейтинге, но неизменно остаются в самой этой группе. В общей сложности обычно выделяются 4 tiers юридических школ США. Одно из характерных отличий, их разделяющих, помимо стоимости обучения, - минимальный балл LSAT, требуемый при поступлении.
Сложившаяся российская практика, когда на платное обучение в юридические вузы принимаются не слишком интеллектуальные студенты, с посредственным баллом ЕГЭ, в США немыслима. Радикально отличаются и
концепции экзаменов ЕГЭ и LSAT. Во-первых, LSAT сдают не выпускники средних школ, а люди, за плечами которых - высшее образование на уровне бакалавриата. Во-вторых, LSAT измеряет не качество «вызубривания», а интеллектуальный уровень абитуриента. Выпускники лучших юридических школ США имеют разные судьбы и степень успешности профессиональной карьеры, но всех их отличает блестящий уровень интеллекта, высокая планка которого задаётся уже при поступлении в эти школы. Брендом той или иной юридической школы являются прежде всего её выпускники, и посредственностей, «купивших» диплом, среди них нет в принципе.
Основной контент экзамена LSAT - объёмные тексты, близкие по уровню и стилю к тем, с которыми абитуриенту придётся столкнуться при обучении в юридической школе. Экзамен оценивает способность логически мыслить, разобраться в сложном споре или наборе предлагаемых фактов, определить основную мысль и структуру аргументации, способность находить логические ошибки. Один из разделов экзамена содержит логические дедуктивные головоломки. LSAT основан на multiple choice, выборе ответов из нескольких вариантов, однако одна из самых важных его частей -эссе, которое не оценивается в баллах экзамена, но отсылается в юридическую школу. Таким образом, шансы абитуриента на поступление зависят не только от полученных баллов, но и от мнения комиссии самой юридической школы о качестве письменной работы абитуриента.
Мнение приёмной комиссии формируется не только результатами экзамена LSAT и транскриптами дипломов бакалавриата, хотя GPA (Grage Point Average, средний балл за всё время обучения на предыдущей программе высшего образования) очень сильно влияет на то, может ли данный кандидат быть принят в данную юридическую школу.
Набор требований и рассматриваемых документов формируется самой юридической школой - в этом самое существенное различие с российской системой зачисления по баллу ЕГЭ после средней школы. Комиссия может принимать во внимание не только GPA, но и перечень изученных дисциплин бакалавриата, изученные курсы магистратуры при их наличии, уровень вуза, в котором получено высшее образование на уровне бакалавриата, достижения абитуриента за пределами учебной деятельности, например, в науке или профессиональной деятельности, личные обстоятельства абитуриента - «кто он и откуда»: к какой расе принадлежит, к какому полу и национальности. Это особенно важно для США, поскольку не так давно подавляющее большинство студентов-юристов были белые мужчины. Учитываются ранее преодолённые абитуриентом трудности и проблемы, лидерские навыки и достижения, рекомендательные письма, письменные работы в формате, установленном самой юридической школой. Если у человека есть какие-то недостатки в академическом транскрипте, но этот кандидат в чем-то уникален (иностранец, или принадлежит к расовому меньшинству, или человек много путешествовал, много повидал, говорит на других языках), то такому человеку может быть отдано предпочтение, по-
скольку любая школа стремится подобрать диверсифицированный состав студентов, чтобы они сами были друг другу интересны.
Поэтому система приёма в юридические школы США, несмотря на наличие стандартизованного экзамена, не имеет ничего общего с российской практикой зачисления по ЕГЭ на бесплатное обучение и с посредственным баллом ЕГЭ - на платное. Сравнение эффективности этих двух систем оказывается далеко не в нашу пользу.
Опыт Юридической школы ДВФУ
Внедрение модели J.D. и bar exams требует реформы на уровне федерального законодательства и решений правительства РФ. Но большое количество возможных направлений реформы юридического образования на основе лучшего мирового опыта открыты на уровне отдельных вузов и их юридических школ. Мы расскажем о некоторых из них на примере одной из ведущих и старейших юридических школ России - Юридической школы Дальневосточного федерального университета.
Традиции юридического образования Дальнего Востока России восходят к 1899 г., когда во Владивостоке был основан Восточный институт (ныне ДВФУ), первое высшее учебное заведение к востоку от Байкала. В сентябре 1919 г. при Восточном институте был создан первый на Дальнем Востоке юридический факультет. 17 апреля 1920 г. Восточный институт был реорганизован в Государственный Дальневосточный университет, включающий юридическое отделение. Традиции дальневосточного юридического образования были прерваны в период сталинских репрессий, приведших к закрытию всего университета. Вскоре после его восстановления, в сентябре 1958 г., Минвуз СССР принял решение о возвращении юриспруденции в стены университета и об открытии в нём специальности «правоведение».
В настоящее время Юридическая школа ДВФУ является из крупнейших центров юридического образования и науки в Российской Федерации. Образовательная программа «Юриспруденция» Дальневосточного федерального университета в 2011 г. вошла в число лучших образовательных программ инновационной России.
Юридическая школа ДВФУ является единственным высшим учебным заведением на Дальнем Востоке, которое ведет образовательную программу по всем уровням юридического образования - бакалавр, специалист, магистр, кандидат наук, доктор наук.
Последний, более чем тридцатилетний период истории юридического образования в ДВГУ/ДВФУ был переломным. Юридический факультет, преобразованный в 1995 г. в Юридический институт, а в 2011 - в Юридическую школу ДВФУ, последовательно возглавляли Н.И. Овчинников (1975-1982 гг.); В.И. Курилов (1982-1990 гг., с 1995 г. - по настоящее время), четырежды избранный на должность ректора ДВГУ и работавший в этой должности с 1990 по 2011 гг.; С.Д. Князев (1990-1995 гг.), ставший с
1995 г. председателем Избирательной комиссии Приморского края, с 2008 г. - судьёй Конституционного суда РФ. Этот период характеризовался переходом от советской системы подготовки юристов к организации учебного процесса, аккумулирующей лучший отечественный (дореволюционный, советский) и зарубежный опыт юридического образования. В 1976 г. ведущие ученые юридического факультета ДВГУ разработали и опубликовали модель специалиста-юриста, которая была рекомендована Минвузом РСФСР для изучения и практической апробации.
В развитие этой модели деканат юридического факультета в начале 80-х годов разработал индивидуальный учебный план, который по целому ряду позиций отличался от типового и был сориентирован на углубленную, фундаментальную, общетеоретическую подготовку юристов, сопряженную с развитием практических навыков работы по избранной специальности.
Студентам предоставлялись на выбор большое количество факультативных курсов - черта высшего образования мирового класса, до сих пор в большинстве российских вузов отсутствующая. Формированию у студентов глубоких знаний и профессиональной правовой культуры способствовали развернутая система практик (обшей продолжительностью 22 недели), включая ознакомительную (учебную), производственную и преддипломную; широкий диапазон специализаций (государственно-правовая, экономико-правовая, судебно-прокурорская, следственно-криминалистическая, международно-правовая), предлагающих студентам на выбор более 50 оригинальных авторских спецкурсов и спецсеминаров.
Студенты писали в процессе обучения 8 курсовых работ по всем базовым учебным дисциплинам юридического профиля - по две в год вместо одной. По каждой из этих дисциплин они выбирали узкие темы для углубленного изучения на уровне качественного научного анализа.
Подготовка дипломных работ велась по прямым заявкам государственных органов и юридических служб предприятий. Успевающим студентам предоставлялось право готовить дипломные работы с 4-го курса, наиболее успевающим - с 3-го. Некоторые из этих работ были сопоставимы по масштабу и уровню с кандидатскими диссертациями.
Темы многих курсовых работ также предлагались правовыми органами и включали зачастую рассмотрение студентами большого количества реальных судебных дел. Обобщения и выводы лучших студентов по этим делам, как правило, рекомендовались правовыми органами к изучению своими сотрудниками.
С 1982 г. были заключены договора с Прокуратурой Приморского края, судебными органами, УВД. В те же годы был сформирован Научно-методический совет, включавший ведущих юристов-практиков. Этот совет обсуждал вопросы взаимодействия теоретической подготовки студентов с их будущей профессиональной деятельностью, принимал решения, обеспечивающие активное вовлечение правовых органов Приморского края в
подготовку студентов. Создавались группы целевой подготовки студентов для работы с Прокуратурой и судами.
Даже по меркам сегодняшнего дня такая организация учебного процесса находилась на мировом уровне по обеспечению его связи с практикой и качеству самостоятельной работы студентов.
С 1990-х гг. эта реформа была в значительной степени свёрнута из-за проблем, общих для всего российского юридического образования. Мы коснёмся этих проблем и возможных путей их решения в разделе 8.
Важнейшим направлением деятельности Школы в настоящее время является интернационализация образования. Основными зарубежными партнерами Школы являются: Школа права и Восточно-Азиатский Юридический образовательный центр Университета Висконсин (г. Мадисон, штат Висконсин, США), Школа Томаса Джеферсона (г. Сан-Диего, США), Кен-намский университет (Республика Корея), Токайский университет (Япония), Университет Васеда (Япония), Университет Нагоя (Япония), Хэй-лундзянский университет (КНР), Университет Чиньхуа г. Пекин (КНР), Университет Шучоу (Тайбэй), Национальный технологический институт (Тайбэй), Азиатская Академия международного права (Сямэнь, КНР), Шанхайский транспортный университет (КНР), Пекинский университет политики и права (КНР) и др.
Юридическая школа ДВФУ одной из первых в стране внедрила в учебный процесс клиническое юридическое образование, позволившее связать воедино традиционные формы и методы учебной работы с формированием у студентов практических умений и навыков, необходимых для их будущей профессиональной деятельности. Юридическая клиника «Эфора» создана в 2000 г. на основании Приказа Минобразования РФ № 433 от 30 сентября 1999 г. «О правовых консультациях («правовых клиниках») для населения на базе вузов, осуществляющих подготовку юридических кадров». Клиника является структурным подразделением Юридической школы ДВФУ.
В юридической клинике ДВФУ прошли обучение и получили соответствующий диплом 172 студента, более 40 обучается в настоящее время. Студенты осуществляют личный прием граждан по правовым вопросам, консультирование, анализ нормативно-правовых актов, подготовку (составление) юридических документов, представительство граждан и организаций в судах, иных органах публичной власти. Развитие клинического юридического образования имеет не только сугубо учебные цели. Благодаря ему у тех граждан, кто не в состоянии обратиться за помощью к профессиональным адвокатам, имеется реальная возможность получить бесплатный доступ к правовой информации и юридическим услугам на базе университета.
Юридическая помощь гражданам оказывается студентами в форме консультаций, составления исковых заявлений, кассационных жалоб и иных документов, представления интересов клиентов в государственных органах, органах местного самоуправления в соответствии с законодательством Российской Федерации. Практическая работа сотрудников клиники
проводится под руководством и контролем со стороны преподавателей Юридической школы.
О прямой социальной востребованности юридической клиники свидетельствует то, что за период ее работы за правовой помощью обратилось более 4,5 тыс. жителей Приморского края.
Работодатели в период прохождения общественной аккредитации специальности «Юриспруденция» единодушно отмечали более высокий уровень подготовки студентов, прошедших обучение в юридической клинике, по сравнению с остальными студентами.
Развитие клиники, более широкое вовлечение в её деятельность студентов Юридической школы ДВФУ приближает модель юридического образования ДВФУ к международному формату J.D.
Дальнейшие планы развития Юридической школы ДВФУ
Основное направление развития Юридической школы ДВФУ на ближайшие годы - её дальнейшая интернационализация, реформа образовательного процесса на основе компетентностного подхода, лежащего в основе Федерального государственного стандарта и модели J.D. как на уровне бакалавриата, так и магистратуры. В рамках этой реформы предусматривается развитие отношений с зарубежными партнерами из числа ведущих юридических школ АТР, открытие новых совместных образовательных программ, расширение международной академической мобильности, проведение исследований в области компаративного права для выработки рекомендаций по реформе российского законодательства и реформе российского юридического образования.
В реформе учебного процесса Юридической школы ДВФУ предусматривается широкое использование активных и интерактивных форм проведения занятий для формирования и развития профессиональных знаний у студентов. Сокращается удельный вес занятий лекционного типа, увеличивается удельный вес практических (семинарских) занятий. Практические занятия проводятся по всем дисциплинам (модулям) базовой части, а также по дисциплинам (модулям) вариативной части. В учебный план вводится юридическое письмо (legal writing), ресурсы LMS используются как для очной, так и для заочной формы обучения, внедряется система антиплагиата, сами вопросы самостоятельных работ формулируются так, чтобы исключить возможность использования готовых рефератов.
Предложения по реформе российского юридического образования
Многое из «американской» модели юридического образования и концепции J.D. нашло отражение в Федеральном государственном стандарте для направления магистратуры «юриспруденция». Реформа юридического образования, проводимая ДВФУ, не выходит за рамки ФГОС и собственных образовательных стандартов ДВФУ, но наполняет их новым содержа-
нием, основанным на изучении мировой практики и международных тенденций развития юридического образования.
В этом же направлении развиваются и другие ведущие юридические школы страны. В то же время, единственной задачей «коммерческих» юридических образовательных программ многих вузов остаётся получение максимально высокой прибыли, зачастую в ущерб качеству образования. Подобная «массовизация» юридического образования, зачастую оборачивающаяся его профанацией, на наш взгляд, абсолютно недопустима.
Следуя опыту южнокорейской реформы юридического образования, считаем целесообразным утверждение на уровне Правительства Российской Федерации: 1) перечня юридических факультетов и школ, имеющих право на ведение магистерских программ с допуском к профессиональной юридической деятельности после их окончания; 2) квот ежегодного набора абитуриентов на магистерские программы по каждому из вузов, указанных в данном перечне; 3) запрета на допуск к профессиональной юридической деятельности для лиц, принимаемых на работу государственными органами, или представляющих интересы сторон в судебных органах в качестве адвокатов по уголовным делам, но не имеющих магистерской степени одного из указанных в данном перечне вузов.
Это позволило бы создать высокий конкурс среди абитуриентов магистерских программ лучших юридических вузов и отбирать из абитуриентов только самых способных, в том числе и среди «платных».
При составлении квот ежегодного набора имеет смысл в максимальной степени использовать данные общественных аккредитаций соответствующих факультетов и школ, обеспечить сохранение сети лучших региональных вузов, при определении общей квоты по стране - оценить реальную потребность рынка труда в выпускниках.
Подчеркнём, что даже эта высокая планка обязательной магистерской степени является более низкой по сравнению с США и многими другими странами, в которых степень J.D. является обязательной для юриста: 6 лет обучения по программам бакалавриата + магистратуры в российской системе вместо 7 лет (бакалавриат + J.D.) в американской.
Считаем целесообразным и введение единого экзамена на допуск к профессиональной юридической деятельности - bar exam. Напомним, что преобладающая мировая тенденция реформы юридического образования - к bar exam допускаются только лица, имеющие степень J.D., на выборные и назначаемые должности в суде и прокуратуре - только лица, bar exam сдавшие.
Реализация нашего предложения позволит радикально ограничить количество вузов, выпускающих профессиональных юристов, и в то же время оставить нишу для более широкого круга вузов, ведущих предварительное обучение будущих юристов на уровне бакалавриата. Юристы-бакалавры, выпускаемые этими вузами, могут составить профессиональную прослойку paralegals - технической поддержки (наведение справок по законодательству, подготовка базовых версий юридических документов по заданиям про-
фессиональных юристов, функции на уровне юрисконсультов, помощников адвокатов и судей, секретарей-референтов). Часть выпускников-бакалавров этих вузов будут поступать на магистерские программы лучших юридических школ - в этой связи целесообразно введение российского аналога экзамена ЬБЛТ. За выпускниками юридического бакалавриата останется и значительная ниша профессиональной деятельности по представительству сторон в гражданских делах.
Предлагаемое ограничение допуска к профессиональной юридической деятельности может стать первым шагом более системной реформы, для обоснования которой нам придётся остановиться на финансовых аспектах функционирования советской, современной российской и американской образовательных систем в области юриспруденции.
Рассмотренная в разделе 6 образовательная модель, которая успешно действовала в ДВГУ с начала 1980-х годов, обеспечивала тесную связь учебного процесса с практикой, опиралась на некоммерческую систему отношений с правовыми органами в условиях высокой самостоятельности факультета при формировании учебного плана и требований к студентам. Другим был менталитет юристов-практиков и преподавателей - вопросы материального вознаграждения были для них второстепенными, если требовалась сверхурочная работа для обеспечения качества профессиональной подготовки студентов.
Мотивация самих студентов тоже была другой - все они были зачислены по высокому конкурсу на бесплатную для них престижную программу, недоступную ни в одном другом вузе Дальнего Востока России. Если в рамках этой образовательной программы требовалась самостоятельная работа «на пределе трудности», с удвоенным количеством курсовых работ и интенсивной практикой, студенты воспринимали это как нечто неизбежное и важное для их будущей профессии.
Эта модель оказалась финансово несостоятельной после перехода к рыночной экономике, когда появился рынок платного юридического образования в условиях крайне низкой платежеспособности основной массы населения. Привлечение успешных юристов-практиков к учебному процессу стало финансово возможным только для самых элитных программ, доступных ничтожной доле населения и только на платной основе. Основная же масса абитуриентов оказалась перед выбором между «демпинговыми» вузами, предлагавшими «лёгкое» обучение по доступной цене, и юридическими факультетами «старой школы», пытающимися поддержать хотя бы минимальную планку качества и соответствующую стоимость обучения, но привлечь при этом хотя бы часть платных абитуриентов.
Создалась парадоксальная ситуация: чтобы обеспечить качество бесплатного обучения при совершенно недостаточном федеральном финансировании «бюджетных мест», необходимо привлекать большое количество «платных» студентов, чтобы за счёт их средств поддержать зарплаты преподавателей и затраты на полноценное ресурсное обеспечение. Получается,
что «бесплатных» студентов поддерживает не столько само государство, сколько студенты «платные». Инвесторами платного обучения, как правило, являются родители студентов, которые зачастую испытывают серьёзные материальные трудности и берут кредиты, чтобы дать своим детям качественное образование. Если спросить этих инвесторов, нравится ли им попутно и принудительно оплачивать обучение других студентов, тем более принятых на обучение за государственный счёт, их ответ вряд ли будет положительным. Здесь, возможно, имеет место юридическая коллизия, связанная с ущемлением прав этих инвесторов, с разным уровнем оплаты со стороны государства и других заказчиков образовательной услуги за обучение в одних и тех же классах.
Этот тезис можно проиллюстрировать «Нормативными затратами на реализацию основных профессиональных образовательных программ высшего профессионального образования (программы бакалавриата, подготовки специалиста, магистратуры) по специальностям (направлениям подготовки) на единицу государственной услуги на приём 2012/2013 гг.».
Согласно этому документу, федеральное финансирование 1 бюджетного места по направлению бакалавриата «юриспруденция» составило 60,2 тыс. руб., то есть около $1940, магистратуры - примерно на том же уровне, 70,6 тыс. руб. В то же время «платные» студенты, получающие тот же объём образовательных услуг в тех же классах, составляют в ДВФУ, например, 75% от общего количества студентов и платят за обучение 135 тыс. руб. в год, то есть в 2,24 раза больше, чем платит государство за студентов-«бюджетников».
Но и этих средств недостаточно для широкого привлечения к преподаванию успешных юристов-практиков. Для сравнения: в группе T14 ведущих американских юридических школ, согласно рейтингу U.S. News, стоимость обучения составляет в среднем $52052 в год (данные 2013 года), то есть примерно в 27 раз выше нынешнего российского федерального финансирования. Подчеркнём, что финансирование и софинансирование обучения талантливых и малоимущих студентов со стороны многочисленных благотворительных фондов и государственных программ США идёт по расценкам платного обучения, устанавливаемым самими вузами, то есть на уровне около $ 50 000 в год.
В то же время, даже на юрфаке МГУ стоимость платного обучения составляет в настоящее время всего $ 9 350 в год, для топ-100 российских юридических вузов её можно оценить на уровне $ 3 000 в год, «демпинговые» юридические программы большинства вузов гораздо дешевле.
Эту огромную разницу в стоимости обучения по юридическим программам нельзя объяснить только разницей в благосостоянии России и США - эти страны различаются всего в 4,66 раза по валовому национальному доходу на душу населения (The World Bank: World Development Indicators, 2012). Большая разница заключается в самой модели финансирования юридического образования.
«Единица государственной услуги» по юридическому образованию на уровне бакалавриата в размере 60 200 руб. означает, что при среднем размере класса в 25 студентов, 50%-ной доле аудиторной нагрузки в общей трудоёмкости, определённой ФГОС, фонде оплаты ППС 50% (довольно высокий процент при адекватном обновлении и развитии материально-технической базы), с учётом страховых взносов, при годовой аудиторной нагрузке преподавателя в 200-300 учебных часов, согласно мировым нормам, средняя зарплата преподавателя должна составлять 11-17 тыс. руб. в месяц.
Для практикующего юриста, преподающего 1 учебный курс в семестр, оплата при этих условиях должна составлять всего несколько тысяч руб. в месяц. Этот уровень финансирования изначально ориентирован на максимум поточных лекций, увеличение аудиторной нагрузки преподавателей до немыслимых в международном понимании значений (700800 часов в год), минимальное привлечение успешных юристов-практиков к учебному процессу - то есть заведомо низкое качество юридического образования.
Ещё более разителен уровень государственного финансирования юридической магистратуры - 70,6 тыс. руб., примерно на одном уровне с бакалавриатом. Российская магистратура, созданная в рамках Болонского процесса для максимальной совместимости отечественного образования с мировым - принципиально иная ступень ВПО, стоимость обучения по которой за рубежом в 1,5-2 раза выше по сравнению с бакалавриатом. При нынешнем размере государственного финансирования магистратура превращается в механическое продолжение худшего сорта «экономичного» бакалавриата со всеми его недостатками, перечисленными выше.
Нынешнюю модель этого финансирования в России можно оценить как порочный круг: выпуск избыточного количества малоподготовленных юристов -> перенасыщенный рынок труда и разочарование работодателей -> низкие зарплатные ожидания и перспективы трудоустройства в глазах абитуриентов и их родителей -> ограниченный поток финансовых средств от новых абитуриентов -> отчаянная конкуренция между вузами путем поддержания низкой стоимости обучения за счёт качества образования -> минимальное участие в образовательном процессе успешных юристов-практиков -> см. начало этой цепочки. А без «платных» студентов поддержание качества обучения за счёт скудного федерального финансирования невозможно в принципе.
С точки зрения кадрового состава преподавателей, этот замкнутый круг выглядит, скорее, как нисходящая спираль: низкооплачиваемые вакансии преподавателей привлекательны только для выпускников, не имеющих успешного опыта практической работы в этой профессии. Они пересаживаются в кресло преподавателя со студенческой скамьи, зная только то, что им дали предыдущие преподаватели, и готовят подобных им самим «профессионалов», которых ждёт та же судьба - либо преподавание в вузах, их выпустивших, либо на новых «демпинговых» юридических программах.
Таким образом, нынешняя стоимость «единицы государственной услуги» только усугубляет традиционную беду российского образования, разрыв между «высшим профессиональным образованием» и реальными потребностями профессии, в то время как наибольшие ресурсы должны быть направлены, с нашей точки зрения, именно на преодоление этого разрыва.
Понятно, каким образом бюджетное финансирование программ по юриспруденции оказалось столь низким: оно было установлено единым для обширного перечня гуманитарных направлений без лабораторных работ. Не был принят во внимание тот факт, что для большинства этих направлений практический опыт преподавателя имеет мало значения по сравнению с юридической профессией - выпускник юридического факультета неконкурентоспособен без участия в его подготовке успешных высокооплачиваемых практиков, а преподаватель - без практического опыта в этой профессии.
Этот «порочный круг» вполне можно превратить в восходящую спираль следующим образом: ограничение допуска к профессиональной юридической деятельности магистерской степенью, полученной в вузе, прошедшем общественную аккредитацию -> большое количество выпускников юридического бакалавриата, желающих получить магистерскую степень в лучших юридических вузах за неимением других альтернатив перед началом профессиональной деятельности -> возможность высокого конкурса, позволяющего отобрать самых перспективных и мотивированных абитуриентов как на платное, так и на бесплатное обучение -> приток в лучшие юридические вузы значительных финансовых средств, позволяющих обеспечить высокое качество образовательных программ -> повышение престижа профессии и качества юридических услуг -> сохранение притока «платных» абитуриентов, позволяющее со временем перевести всю систему юридического образования на преимущественно платную основу и финансирование фондами, созданными самыми успешными выпускниками.
Существенная часть этого предложения - государственное финансирование «бюджетных» мест на уровне платного обучения, при условии стоимости платного обучения не ниже 120 тыс. руб. в год и наличия у вуза более чем 50% платных студентов как минимального показателя востребованности юридических образовательных программ этого вуза у населения и его престижа в глазах работодателей.
Мы не будем повторять многочисленные предложения по внедрению сильных сторон американского юридического образования и корейской реформы, высказанные в соответствующих разделах статьи. Это внедрение может состояться только при соответствующем финансировании и высокой планке допуска к юридической профессии.
Реализация наших предложений позволила бы создать качественную систему юридического образования мирового уровня в масштабах всей страны.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. «Глава Счетной палаты Степашин: в 2013 году будут сокращены не менее 1 000 юридических вузов» [Электронный ресурс] // Газета.ру. - Режим доступа: http://www.gazeta.ru/social/news/2012/12/03/n_2646149.shtml.
2. Образовательные организации высшего образования [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population /obraz/vp-obr1.htm.
REFERENCES
1. «Glava Schetnoi palaty Stepashin: v 2013 godu budu sokrashcheny ne menee 1 000 yuridicheskikh vuzov» [" Stepashin, The head of the Accounting Chamber: no less than 1000 law schools will be shut down in 2013". Gazeta.ru]. Available at: http://www.gazeta.ru/social/news/2012/12/ 03 / n_2646149.shtml (accessed 23 November 2014).
2. Obrazovatel'nye organizatsii vysshego obrazovaniya [Educational institutions of higher education]. Available at: http://www.gks.ru/free_doc/new_ site/population/obraz/vp-obr1.htm (accessed 23 November 2014).
Губин Андрей Владимирович, кандидат политических наук, руководитель научных программ Азиатско-Тихоокеанского регионального центра РИСИ, доцент Школы региональных и международных исследований ДВФУ, г. Владивосток. E-mail: andrey.gubin@mail.ru
КРИЗИС АМЕРИКАНСКОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ СТРАТЕГИИ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
Сегодня в «Большой Восточной Азии» существует несколько потенциально опасных зон конфликтности. Это связано, прежде всего, с конкуренцией государств за контроль над морскими пространствами, которые могут стать ареной для военных действий в случае утраты стабильности регионального климата. При этом для региона характерно явление «секьюритиза-ции» всех военно-морских инициатив ведущих игроков - они неизменно воспринимаются соседями как угроза. В новых геополитических условиях традиционная американоцентричная система безопасности в виде «ступицы и спиц» в АТР претерпевает значительные изменения - ряд государств стремится к самостоятельности, американских гарантий более недостаточно.
Хотя Вашингтон географически и внерегиональный игрок в Восточной Азии, но он намерен использовать военно-морские силы (ВМС) для укрепления собственных политических позиций. Более того, Аляска, Алеутские острова, Гуам фактически находятся в регионе, что повышает и уязвимость США от возможных враждебных действий. В этой связи американское руководство испытывает крайнюю озабоченность «гонкой морских вооруже-
