CC BY
69
УДК 821.161.1-192:785 ББК Ш33(2Рос=Рус)64-45+Щ318.5 Код ВАК 10.01.03 ГРНТИ 17.07.25
М. Ю. ОСОКИН
Москва
О ПРОИСХОЖДЕНИИ НЕКОТОРЫХ РАННИХ ПЕСЕН «СЕКТОРА ГАЗА» И ОДНОГО «НЕЛЕПОГО СЛУХА»
Аннотация. Заметки о неочевидных теперь контекстах песен группы «Сектора газа» «Колхозный панк», «Наркоман», «Видак», «Снегурочка» и о предшественниках Юрия «Хоя» Клинских в исполнении обсценных частушек. Диалектную стилистику «Колхозного панка», как выясняется из ранних концертных записей, подсказала песня «Лапти», тему «Видака» - песня «Видео» группы «Мираж» с альбома «Звезды нас ждут» (1986); «Наркоман», попытка создания трансгрессивной песни в «донаркотический» период творчества, заимствует образы из «Дьяво-лиады» М. Булгакова.
Ключевые слова: русский рок; рок-поэзия; рок-музыка; рок-группы; песни; музыкальное творчество; рок-музыканты; матерные частушки.
Сведения об авторе: Осокин Михаил Юрьевич, кандидат филологических
наук.
Контакты: Moo 4, Tambon Tasao, Amphor Muaeng, Uttaradit 53000 Thailand; mike. o sokin@gmail .com.
M. OSOKIN
Moscow
ON THE ORIGIN OF SOME EARLY SECTOR GAZA'S SONGS AND ONE "ABSURD GOSSIP"
Abstract. The notes on some unobvious contexts of Sektor Gaza's songs that a lot of people could not recognize now such as "Kolkhoz Punk", "Junkie", "Snegurochka", and on Yury Klinskikh's predecessors in obscene chastushkas in Soviet Union. It is discovered in early videos of the concerts the dialectal style of "Kolkhoz Punk" was inspired by the Russian folk song "Lapti". "Vidak" ("VCR") was prompted by a song "Video" from the album "Stars waiting for us" by the «Mirage» group. The song "Junkie" seems to be written on the borrowed scenes from "Diavoliada" by M. Bulgakov.
Keywords: Russian rock; rock poetry; rock music; rock bands; songs; musical creativity; rock musicians; obscene ditties.
About the author: Osokin Mikhail Yurievich, Candidate of Philology.
Это продолжение заметок, изданных в два приёма под названием «Газовый фактор», которые - при всей наивности, примитивности и наукообразии, особенно первой их части, опубликованной в 2001 г. на сайте SGFC и вошедшей в расширенном виде в книгу «"Сектор газа" глазами близких» [4, с. 51-69], - были первым опытом комментирования песен и описания поэтики «Сектора газа» (1987-2000). «Газовый фактор» - термин нефтедобывающей промышленности, именующий отношение количества выде-
© Осокин М. Ю., 2021
лившегося газа к количеству нефти, метафорически обозначал предмет статьи: песни «Сектора газа» как продукты переработки прочитанного, просмотренного и прослушанного её лидером и автором всех композиций Юрием Клинских (1964-2000), далее для краткости - Хой. Первая часть включала описание некоторых приёмов (техники травестирования, или перелицовки текстов) и наблюдения за конкретными песнями: о «Лирике» как описании сексуальной фантазии, об «Утопленнике» как реминисценции баллады Лермонтова «Любовь мертвеца», развитии этой темы и лермонтовской фразеологии в позднейших текстах и о зарифмовывании русских подстрочников песен группы Carcass в «Чёрном вурдалаке». Во второй предпринимались попытки разобраться, как и из чего рождались панк-опера «Кащей бессмертный», «Метаморфоза», «Туман» и другие композиции.
«Колхозный панк». Когда у «Колхозного панка», который станет визиткой «Сектора», ещё не было дефинитивной музыкальной темы, в ранних воронежских концертных вариантах, в том числе в ДК 50-летия Октября («Полтинник») в 1989 г., в проигрыше использовалась мелодия народной песни «Лапти», а между вторым и третьим куплетом Хой пел:
Лапти липовые, вы не бойтесь, носитя,
Тятька новыя сплететь.
Эти строки не входили ни в ранний некачественный магнитоальбом «Колхозный панк» (1989, далее КП1), записанный в студии при «Полтиннике», ни в окончательный официальный вариант студии Gala Records 1992 г., но следы их необратимо осели в тексте. Из этой песни, надо полагать, перешли диалектные окончания глаголов настоящего времени на мягкое -ть и яканье («бьёть мятлой», «презираюсь за мой выщеп шухяр-ной», «дёргаидаь», «батькя», «в селе все лаюдаь» и т. д.). Это свойства южнорусских говоров, в том числе воронежского, но Хой так не говорил: за исключением лексики и 'г' фрикативного на месте смычного, диалектные особенности в его речи не выражены.
Цитата, конечно, ироническая, для него «Лапти» - часть официоза, может быть, наименее тошнотворная. Хой ненавидел то, что разрешалось или навязывалось и совершенно вытесняло то, что слушал он. При этом официоз градировался от общедоступных русских народных песен, которые нравились, например, его бабке, матери и иногда ему самому [10, с. 63], до густопсовых идеологических - патриотических и пионерских, мертворождённых по определению, поскольку, как он скажет, «никому не нравилось то, чего не может нравиться вообще» [10, с. 130].
«Колхозный панк» станет считаться образчиком стиля «панк-жлоб-рок». Так «Сектор» представлялся на афишах в период савинского менеджмента (первого московского директора группы Сергея Савина, который в конце 1989 г. занялся организацией концертов «Сектора»), хотя определение «жлоб-рок» уже использовалось: на изобретение термина претендовала новосибирская команда «Путти», основанная в 1983 г. Одна-
ко в случае с «Сектором» оно имело другое значение. Воронежский фольклор расшифровывает жлоб как 'житель Воронежской губернии' и возводит к словарю В. И. Даля. Ничего подобного у Даля нет, но и Хой, и все воронежцы знали эту «расшифровку». Местный фельетонист в 1990 г. острил в газете: «Региональное патриотическое общество "Анти-Склероз" резко протестует против определения В. Даля: "Жлоб - житель Воронежской и Тамбовской губерний..." В сентябре будет проведена научная конференция под девизом: "Мы не жлобы, жлобы не мы!"» [8]. Хой сам упомянул об этом значении в интервью газете в Вологде, где «Сектор» выступил 2-3 ноября 1991 г.: «Поговорив с солистом группы Юрой Хоем, выяснил, почему он (да и все остальные) - жлоб. Оказывается, не потому что жадный и грубый. Дело в том, что жлоб, согласно словарю Даля - житель Воронежской губернии» [11, с. 1]. «Жлоб-рок» здесь фактически означало «воронежский рок», то есть региональную принадлежность.
«Наркоман». «Наркоман» написан в конце 1980-х, когда Хой о наркотиках, кажется, имеет ещё представления самые приблизительные, по крайней мере в другой песне (о гашише) спето:
Но дорого стоит хороший дурман: Мак, анаша, конопля, солутан
(«План», альбом «Зловещие мертвецы», 1990)
Позже, когда он разобрался, что конопля и анаша - это примерно одно и то же, он будет петь: «Мак, анаша, кокаин, солутан», но другая фактическая ошибка осталась: солутан (сало, салют) никогда не стоил дорого, эта микстура от кашля, содержавшая эфедрин, потому и была так популярна среди советских торчков, что продавалась за копейки. Однако в это время Хою хотелось написать «трансгрессивную» песню, и она по необходимости, вопреки манифесту «Я пою жизнь» [9], получилась «литературной». Начало песни «Наркоман» из альбома КП1 (июнь 1989 г.) -
Часы пробили сорок раз Кукушка гаркнула в трубу, Мы колем вены каждый час, Хоть это видел я в гробу -
отсылает к «Дьяволиаде» М. Булгакова, которую в сентябре 1988 г. переиздали массовым тиражом - полмиллиона экземпляров:
В отдалении глухо начали бить часы. Бам... бам... «Это у Пеструхиных», - подумал Коротков и стал считать. Десять... одиннадцать... полночь, 13, 14, 15... 40...
- Сорок раз пробили часики, - горько усмехнулся Коротков, а потом опять заплакал. Потом его опять судорожно и тяжко стошнило церковным вином [1, с. 166].
Это могло сойти за случайность, если бы в «Дьяволиаде» не было других часов с вопящей кукушкой:
- Ку-ку! - радостно крикнула лесная кукушка и выскочила из нюренбергского разрисованного домика на стене.
- Ку-клукс-клан! - закричала она и превратилась в лысую голову. - Запишем, как вы работников лупите! [1, с. 173].
Этот текст мог привлечь внимание любившего мистику Хоя многообещающим, но обманчивым названием: повесть скорее о сумасшествии, чем о дьявольщине. «Дьяволиада», по характеристике её автора, «повесть дурацкая, ни к чёрту не годная», - рубленая, обрывочная, как будто читателю что-то недосказывается, а показывается фрагментарно, как почти вся ранняя морфинистская проза Булгакова, в том числе «Морфий», «Необыкновенные приключения доктора», «Красная корона», «Китайская история» и другие тексты, вошедшие в ту же книгу 1988 г. Обстоятельного наррати-ва, как в классической прозе, нет, и таким же фрагментарным получился «Наркоман»: остается принципиально неясным, кто это «мы» («Мы колем вены каждый час») - собирательное обозначение наркоманов как касты или группы торчков в каморе, в составе которой колется «лирический герой». Дальше «мы» исчезает, и наркоман сосредоточивается на собственных галлюцинациях, страхах и параноидных состояниях: изменах и стремах («густой лес», «леший», «я наточил свою косу», «закрою двери на замок»), дважды сменяющихся отходом, или апатией («Хоть это видел я в гробу», «Хоть мне, признаться, всё равно»), а в финале - догоном, повторной инъекцией («И наберу в шприц красный мак»).
«Наркоман» стоит особняком в творчестве Хоя, в одном ряду с перенасыщенным поэтизмами «Туманом», выделяясь из общего корпуса его текстов повышенной тропностью - образностью, обычно ему не свойственной. Набор образов описывает изменённое сознание, в котором время растягивается (часы бьют сорок раз, хотя в этой реальности могут пробить максимум 12, а инъекции в этой искаженной хронометрии делаются каждый час, позволяя не выходить из этого состояния), акустика усиливается (кукушка «гаркает в трубу», то есть звук часов с кукушкой воспринимается как оглушительный крик; булгаковская реминисценция объясняет, что это именно настенные часы, причем в «Дьяволиаде» из них кричала живая, немеханическая кукушка). Дальше Хой уже самостоятельно выжимает сюрреализм из двоящегося смысла слов: «Меня придавит насмерть колесо» (колесо в прямом значении и колесо как 'таблетка') и т. п. Фанта-зийность форсирована тем, что в тексте описано одновременное употребление наркотиков с противоположным эффектом - перечислены почти все виды наркоманских практик (инъекции, таблетки и курение).
«Видак». Многие тексты Хоя либо пародийно отсылали к советским эстрадным (иногда - рокерским) песням, либо были их переделками: сказалось влияние Е. Летова («Коммунизм») и С. Жарикова («ДК»), последнее охотно признавали и Хой [10, с. 30-31, 35], и Жариков [4, с. 131-137]. «Ангел секса» пародирует «Птицу счастья» (1980) Пахмутовой и Добронравова, «Аборт или роды» - «Волю или разум» (1986) «Арии» и т. д.
В «Эстрадной песне» («Плуги-вуги», 1989), пафосом напоминающей «В магазине грампластинок» (1983) А. Новикова, Хой составит центон из строк надоевших ему советских шлягеров. Сейчас неочевидно, что трамплином для песни «Видак» послужила советская эстрадная песня. Источник Хой сам назвал в конферансе на первом концерте в Воронеже 9 июня 1988 г.: «Следующая песня про видеомагнитофон. Есть много вариантов. Поют и "Мираж", и все, теперь наш вариант». На концерте памяти А. Башлачёва в Череповце 29 апреля 1989 г. (это первый выездной концерт «Сектора» - самое первое их выступление за пределами города, организованное по линии горкома комсомола) он сообщил, что Воронеж считается столицей видеотехники, а по поводу песни добавил: «Но это не "Мираж"». Имеется в виду песня «Миража» «Видео» с альбома «Звёзды нас ждут» (1987), где были такие слова:
У меня теперь миллион друзей
Их привёл ко мне новый чародей
Всё, что захочу, мне покажет он
Мир осветит нам он со всех сторон.
Видео, видео, - снова я вижу мерцающий свет.
Видео, видео - стоит включить - и меня с вами нет.
Видео, видео - это не сказка, это не сон.
Видео, видео - стану такой, как она и как он.
Хой пишет «Видак», отталкиваясь от ситуации (герой приходит к «другу» смотреть видео) и предпоследней строки припева «Миража», отсюда первая строка: «Этот шухер, этот сон, - видеомагнитофон». Это одна из первых песен «Сектора газа» с альбома «Плуги-вуги» (1989), не вышедшего за пределы Воронежа; она была перезаписана зимой 1991/92 г. и включена в альбом «Гуляй, мужик!» (1992), когда уже ассоциаций с полузабытым «Видео» не вызывала.
«Снегурочка». В «Снегурочке» Хоя опознается ещё одна «шансонно-эстрадная» цитата - из песни «Борода» Ильи Словесника, на которую в 1988 г. был снят первый клип на советском ТВ (в формате короткометражки в 1980 г. экранизирована песня «Из вагантов» в исполнении Игоря Иванова на музыку Д. Тухманова, но в формате набора мелькающих под музыку кадров с компьютерной графикой ролик Словесника, видимо, был первым).
«Всю постель изгадила, вот беда, / Подвела меня моя транда» -написано поверх куплета Словесника:
Повстречался на мосту с молодой И нечаянно уколол бородой. Ох, холодной оказалась вода, Подвела меня моя борода.
В песне Словесника, пригодной для использования на ТВ, обсценная рифма загнана в подтекст («Ежли спросит, кто, мол, волос где? / Знаю, где это! Да на бороде!»). Песню эту Хой, несомненно, знал, а позже познако-
мился со Словесником, в 1997 г. в интервью программе «Карамболь» минского телеканала БТ он скажет: «Недавно с Нью-Йорка приехал Илья Словесник, вот [который] про бороду поёт, и мы с ним разговорились. Он говорит: сколько ты выпустил дисков? Я говорю: Одиннадцать. Он так офигел, говорит: ты если бы в Америке столько получил, то есть выпустил 11 дисков, и с такой популярностью раскупали, ты купил бы Красную площадь» [10, с. 89].
Рефрен «Снегурочки» -
Здравствуй, дедушка Мороз, Борода из ваты! Ты подарки нам принёс, Пидарас горбатый? -
взят в готовом виде из городского фольклора. Это известная всем пародия на тексты новогодних детских утренников, в народе функционирующая с продолжением: «Нет, детишки, не принес: / Денег не хватило! - / Так зачем же ты пришел, / Ватное мудило?» (один из нескольких вариантов). В 1991 г. она попадает в другой контекст. Гитарист Игорь Кущев рассказывал, что после концерта в Рязани, где впервые была исполнена «Снегурочка», их забрали в милицию и потребовали разъяснений:
В Рязани, значит, - а тогда ещё Горбачёв у власти был, а мы только записали «Расскажи, Снегурочка, с кем была... Здравствуй, дедушка Мороз <...>», - а первый концерт мы на площадке работаем <.. > Юрка ко мне подходит на сцене: давай «Снегурочку». Я говорю: «Юр, ну пацаны её не знают». (Я-то её знаю: мы же в студии писали.) - «Да давай, я её спою». Короче, «Снегурочку» спел про горбатого, ну, нас сразу - оп, и туда, прям с концерта. Привозят туда, говорят: «Ты кого имел в виду горбатого?» (Там же Горбачёв был.) - «Кого-кого - Деда Мороза». Короче, там кончилось всё дело тем, что мы в милиции потом всем автографы раздавали. Им надо было этот ход сделать, поскольку там администрация города присутствовала на концерте. А потом говорят: «Вы сейчас поедете на второй концерт, делайте там что хотите» [14].
Реакцию рязанской милиции и администрации можно объяснить. В фольклоре стихи были действительно про Деда Мороза, сгорбившегося от тяжести подарков, но в самиздате в это время распространялся пастиш Александра Трубина, где они перенаправлены на Горбачёва. Стихи эти зафиксированы в мюнхенском еженедельнике «Материалы самиздата» за 1991 г.:
Здравствуй, дедушка Мороз! Борода из ваты. Ты подарки нам принес, Иль отнял горбатый? Были норка и лиса, Много горностая Не донёс по адресам Отняла их Рая! [16, с. 14].
Горбатый - это Горбачёв, Рая - его жена Раиса Максимовна, всюду его сопровождавшая и раздражавшая советских людей манерой шикарно одеваться в эпоху тотального дефицита. Там же напечатаны другие политические куплеты А. Трубина: «Долбани меня резиной, / Чтоб взлететь над суетой. / Милицейскою дубиной / Разгони в спине застой» или «Отважный комиссар Каттани / Взят на службу нами. / Но никак не поймет, балбес, / Что главная мафия - ...!» [16, с. 14]. Комиссар Каттани - Коррадо Катта-ни, герой Микеле Плачидо в четырёх сезонах сериала «Спрут», которые показывали в СССР с 1986 по 1991 год; отточие, понятно, «КПСС».
Трубин политизировал уже готовый текст о Деде Морозе: по свидетельству писателя О. В. Попова, 1965 г.р., фольклорный вариант существовал как минимум с начала 1980-х, «просто позже все подряд стали пристегивать к бичеванью соввласти»; ассоциация была на поверхности. В случае с «Сектором» в Рязани сыграла роль привычка: советское двоемыслие вынуждало авторов загонять актуальный политический подтекст в песни, сценарии фильмов и научные исторические статьи, а цензоры, привыкшие декодировать «диссидентство», отыскивали второе дно даже там, где его нет.
«Частушки». Первые матерные частушки начал записывать под аккомпанемент на синтезаторе в США советский эмигрант Виктор Чинов под псевдонимом Витюша Слесарев, взятым в подражание Вилли Токареву. Если Токарев считается основоположником эмигрантского шансона, то Слесарев - матерного эмигрантского. Он уехал в середине 1970-х, занимался бизнесом (держал радиомагазин и поднялся на торговле вокменами), выпустил двадцать кассет, копируя записи Аркадия Северного, которые стали появляться в СССР во второй половине 1980-х гг. Среди его записей есть три альбома частушек (1986) и три альбома 1987 гг. с исчерпывающими их содержание названиями: «Мат по-белому», «Мат по-чёрному» и «Мат-перемат». Матерные частушки («На горе стоит верблюд, / Его семеро ебут, / Двое в жопу, двое в нос, / Довели его до слёз») перемежались с нематерными, которые Слесарев сопровождал матерным конферансом: «Мы с милёнком в выходной / Целовались за избой, / Целовались бы ищо, / Да болит влагалищо. Да, жаль милёнка, хороший ёбарь был, сила, нахуй» (эта частушка, кстати, вошла в композицию «Сектора газа»).
Другой предшественник «Сектора газа» в СССР - группа «Агас» («Ага-си», «Ахас»), выпустившая в 1988 г. в Казани альбом без названия. Авторами большинства песен были исполнитель Агас Акобджанян, по имени которого называлась группа в подпольной звукозаписи, тогда студент механического факультета Казанского химико-технологического института им. С. М. Кирова (КХТИ), и Алексей Мутовкин из Нижнекамска. Третьим треком в альбом вошла композиция «Азия-Евразия», известная под названием «Армянские частушки». Частушки, как и остальные песни альбома, исполнялись с густым армянским акцентом и с припевом «Опа-опа, Америка-Европа, / Азия-Евразия, / Что за безобразия». Фамилия солиста не афишировалась: за такие записи можно было получить срок, Агаса тут же объявили
во всесоюзный розыск, и ему пришлось уехать из Казани. В разговоре со мной Акобджанян подтвердил: «Объявили розыск в конце 1988 года. Последствий никаких, просто год скрывался и всё, а в 1990 году - демократия, свобода слова, и розыск сняли». (1 августа 1990 г. вышел закон «О печати и других средствах массовой информации», отменявший цензуру.) В «Армянских частушках» были три текста, которые вошли в трек Хоя:
Девки в озере купались, Хуй резиновый нашли, Целый день они ебались, Даже в школу не пошли.
Полюбила парня я
Оказалось (здесь так. -М. О.) без хуя, На хуя мне без хуя, Если с хуем дохуя.
Полюбила тракториста И, как водится, дала, Три недели сиськи мыла И соляркою ссала.
В 1989 г. выходит фильм Киры Муратовой «Астенический синдром», где пассажирка метро произносит в камеру такой монолог: «Хуй тебе в жопу, я ему говорю, а он мне говорит: хуй тебе, а я ему отвечаю, что, ёб твою мать, я ебала твою маму, твоего папу, твоего бабушку.». Это был первый полноценный мат в отечественном кино. На Берлинале в 1990 г. Муратова получила за «Астенический синдром» «Серебряного медведя», в СССР начался скандал. Председатель Государственного комитета по кинематографии А. И. Камшалов требовал убрать мат, за фильм вступалась творческая интеллигенция. Однако это была фестивальная картина. Броня советского ханжества пробивалась средствами фольклора, который - впрочем, тоже далеко не всегда, - воспринимался широкой публикой иначе, лояльнее: не как деградация высоких искусств, интеллигентские «порнография», «бескультурье» и т. д., дискредитирующие «свободу печати», а как возвращённое народное творчество, где нет «разврата», а только комизм.
В 1988 г. Сергей Мирошниченко снял документальный фильм «Частушка XX век» (Свердловская киностудия), в котором исследовался феномен частушки, в том числе был раздел «Частушки с картинками». В 1989 г. Мирошниченко получает за кино гран-при на I Всероссийском фестивале неигровых фильмов в Волгодонске, и его показывают по ТВ. Впервые в национальном эфире звучат слова «мать твою ети» и «манда-вошечки» в частушках: «Меня мама родила / Такую кривоногую, / Ну и мать твою ети, / Мне не в армию идти <.> Мне Коля подарил / Четыре мандавошечки, / Чем я буду их кормить: / Они ж такие крошечки». (Обе частушки спела одна исполнительница). В 1991 г. фильм отрецензировал воронежский «Молодой коммунар»:
Частушка - жанр уникальный, потому что именно в ней народ писал и пел то, что думал на самом деле - о «верхах», и о своём «нижнем» положении. Писал, пел и не стеснялся! Поэтому кое-что будет резать ваш слух - кое-что, далёкое от «стерильности». Но из песни и слова не выкинешь, а уж из частушки <...> и подавно! <...> Лента стала событием на втором (воронежском) фестивале неигрового кино 1990 года. [6].
Другим источником текстов для Хоя могли стать вышедшие в 19911992 гг. массовыми тиражами сборники матерных частушек из коллекции поэта-фронтовика Николая Старшинова (1924-1998), из которых первыми по времени были книжки «Частушки с картинками» (1991), «Разрешите вас потешить» и «Ой, Семёновна», обе 1992 г.
Хой записал свои «Частушки», где уровень обсценности будет зашкаливать, в 1992 г. (альбом «Гуляй, мужик»), когда мат уже перестаёт быть приметой контркультуры и авангарда. Газеты интерпретировали отмену цензуры как снятие запрета на нецензурные слова и уже через месяц начали этим пользоваться1. Мат в это время обсуждается (хотя и не используется) на страницах «Молодого коммунара» (с 1992 г. - «Утро»), который был тогда в Воронеже рупором «гласности». Там, например, печатается статья «Поганое слово» писателя Леонида Жуховицкого (близкого к диссидентским кругам и ставшего известным во время оттепели). Он сравнивает мат с «рвотой после отравления» и приходит к выводу, что люди матерятся оттого, что «жизнь наша сложна, тяжела и во многом и нечиста».
<...> мат как водка чем больше пьёшь, тем больше привыкаешь. Вот и по себе замечаю - всё чаще стало не хватать парламентских выражений. Порог допустимого снизился катастрофически: в дамском обществе свободно произносят такое, что лет двадцать назад и в мужской-то компании не звучало. Впрочем, наши эмансипированные подруги и здесь стали опережать нашего брата, что особенно тоскливо [7, с. 5].
«Сектор», не будучи первопроходцем, заметно экстенсифицировал уже запущенный процесс растабуирования мата в начале 1990-х в период савинского менеджмента, когда к раскрутке группы подключились мощности и механизмы попсы. Савин, возглавлявший тогда Центр хулиганской музыки [5, с. 38], в творческий процесс и звукозапись не вмешивался и, хотя запрещал своим подопечным ругаться матом на концертах [15, с. 60], штрафовал только за спиртное, поэтому запрет регулярно нарушался, а контролировать он мог только некоторые московские и петербургские выступления. Когда в регионах приходилось оправдываться,
1 Как проходила легализация обсценной лексики, - языка свободной России, противостоящего разложившемуся советскому, - описано в «Логомахии» (2010) М. Золотоносова на материале петербургского «Час-пика», книжных и литературно-журнальных текстов; в «Языковом вкусе эпохи» (1994) В. Костомарова на материале газеты «Новый взгляд»; в «ДСП» Г. Гусейнова (2003) на примерах из «Коммерсанта», «Независимой газеты» и самиздата. Хуже освещена история легализации мата на ТВ - в телерепортажах и прямых трансляциях: это было время прямых эфиров, которые не успевали запикивать.
ссылались на общую тенденцию, заданную из Москвы. Выступавший с «Сектором» воронежский рок-бард Красный Огурец (Альберт Попов), комментируя запрет гастролей в Ульяновске, заметил:
Явного мата в концертной программе нет, а некоторые слова, принимаемые ранее за мат, сейчас можно услышать и с киноэкрана, и со сцены, и прочитать в книгах и газетах. Они легализованы. То, что не запрещено, автоматически разрешено, не так ли? [13, с. 3].
Об одном «нелепом слухе». В 1999 г. на вопрос журналистки «Какой был самый нелепый слух о тебе?» Хой ответил:
- Что я «голубой». Дело было так. Пили мы после концерта в комнате музыкантов. Ну, перебрал, не смог доползти до своей комнаты, уснул на месте. А ночью как раз над кроватью, на которой я должен был базироваться, рухнул потолок. Ну, журналисты за это дело сразу ухватились - почему это Клинских спал не у себя, а в номере с мужчиной? [2].
Эпизод с упавшим потолком неоднократно пересказывался, в том числе в центральной прессе, но безо всяких сексуальных интерпретаций. Речь идёт о концерте в Луганске, который состоялся 30 июня 1991 г. на второй месяц активных гастролей, когда «Сектор» двинулся на юг с воронежским Красным Огурцом и савинскими группами «Ласковый бык» и «Эмигранты». Музыкантов поселили в гостинице «Октябрь» (ныне «Украина»), построенной пленными немцами. Из рассказа бас-гитариста Сергея Тупикина (1965-2018), записанного Алексеем Елецких [4, с. 71-72], известно, что Хой заночевал в номере, где остановились Тупикин и гитарист Владимир Лобанов; в интервью иркутской газете Хой уточнил, что ему пришлось туда идти, потому что Савин «привёл к себе какую-то чувиху» [4, с. 139]. В позднейшем интервью Тупикин утверждал, что попойка была с Алексеем Блохиным (1963-2015), солистом «Ласкового быка»:
Балка упала на его кровать, а он с «Ласковым маем». ой, «быком». «Ласковый бык», не «май»! Они сидели где-то там. А балка перебила, если бы он лежал, то его давно бы не было. Я сам смотрел: балка перебила, и нет кровати. А он был с «Ласковым быком» [3].
В декабре 2009 г. Блохин в разговоре со мной упомянул, что участвовал в луганских гастролях: «С Юрой Хоем мы <...> выступали на одной сцене всего три раза: один раз на совместных гастролях в Луганске и два раза в сборных концертах "Звуковой дорожки" у Артура Гаспаряна». (Это интервью по нескольким причинам не получилось и осталось неопубликованным; о случае с обвалившимся потолком я не спросил, поскольку тогда не было оснований полагать, что он с ним связан.)
Возмутившая Хоя интерпретация восходит к воронежской студенческой газете «Ассамблея». В 1992 г. Дмитрий Денисенко - тогда студент первого курса журфака Воронежского университета (в нулевых - журналист, работавший в воронежской газете «Коммуна») написал для «Ассам-
блеи» (№ 1. 1992) заметку «Ой, девочки. А Хой...», в которой изложил случай в Луганске, приправив своими гомоэротическими домыслами. С опровержением выступил Альберт Попов - Красный Огурец и по совместительству корреспондент «Молодого коммунара», от которого, скорее всего, Хой узнал и о той статье:
Автор ставит под сомнение достоверность информации, прошедшей в «МузОбозе» и затем перепечатанной рядом газет <...> Д. Денисенко утверждает, что побывал на месте происшествия. Вот что он раскопал под обломками штукатурки: «Во-первых, Юра Хой и Тупикин жили в одном номере, так что Юра мог ночевать лишь на другой кровати. Во-вторых, вообще-то не ночь была... Обе кровати стояли друг с другом, и опавший кусок в полёте всё же зацепил плечо Хоя, что привело к небольшой травме». Дальше юный Шерлок Холмс поражает читателя гениальной догадкой: «Не понятно, однако, почему, по счастливой случайности, кровати оказались сдвинуты: то ли номер до этого снимали молодожёны, то ли мальчикам стало холодно друг без друга?»
Таким образом, даётся недвусмысленный намек на гомосексуальные связи музыкантов. Ну а заголовок? Так и просится на язык: «Ой, девочки! А Хой "голубой"!»
Что тут сказать? Вообще-то, в обычной компании за подобные бездоказательные утверждения морду бьют. Цивилизованные же люди подают в суд за оскорбление. Так что Д. Денисенко следует избегать встречи с «Сектором газа». Неизвестно, какие меры группа может предпринять.
Относительно приведённых в заметке фактов. Как очевидец случившегося и, более того, автор самой информации, распространённой по каналам агентства «АМИ», ещё раз поясняю: Хой не мог жить с Тупикиным, так как всегда живёт в «люксе», хотя может быть прописан и в другом номере (чувствуете разницу?). Потолок обвалился именно в «люксе», а не в номере Тупикина. Следовательно, никакой «небольшой травмы» не было. В «люксе» же остался ночевать директор программы Сергей Савин, которого и разбудил ранним утром (ещё было темно) нежданный обвал.
Неизвестно, через сколько времени Д. Денисенко оказался на месте, во всяком случае, даже не на следующий день. За это время кровати могли сто раз сдвинуть и раздвинуть, раз уж это такой принципиальный вопрос. А если они и были сдвинуты, то что тут такого?
Словом, в заметке «клюква» на «клюкве» сидит и «клюквой» погоняет. Редактор газеты «Ассамблея» Андрей Золотухин извинился за этот «ляп». Но я всё же решил опубликовать это опровержение [12, с. 2].
Литература
1. Булгаков, М. А. Дьяволиада / М. А. Булгаков // Булгаков М. А. Записки на манжетах. Ранняя автобиографическая проза / сост., вступительная статья и примечания В. Сахарова. - М. : Художественная литература, 1988. - С. 142-177.
2. Веденьева, Е. Солист «Сектор газа» Юрий Хой: пьянство спасло от смерти / Е. Веденьева // Экспресс-газета. - 1999. - № 41, октябрь.
3. [Воценко Э.] Сергей Тупикин - бас-гитарист «Сектор Газа» рассказывает о гастролях и о музыкантах «Сектора». Видео снимал Александр Рудаков. Задавал вопросы Эдик Воценко. - Текст : электронный //
УоиТиЪе-канад «Сектор Газа/ВидеоколлекциЯ», 9 марта 2017 г. - иКЬ: https://www.youtube.com/watch?v=CdcXsFfsaug (дата обращения: 19.03.2021).
4. Гноевой, Р. «Сектор газа» глазами близких. Иллюстрированная история жизни и творчества Юрия - Хоя - Клинских и группы «Сектор газа» / Р. Гноевой. - М. : Антао, 2004. - 384 с., 40 с. илл.
5. Державин, А. Гуляй, анархия / А. Державин // Пульс. - 1991. -№ 5. - С. 38.
6. Егоров, В. Фильмотека. Частушка XX век / В. Егоров // Молодой коммунар. - 1991 - 26 января. - № 11.
7. Жуховицкий, Л. Поганое слово / Л. Жуховицкий // Молодой коммунар. - 1991 - 5 марта. - С. 5.
8. Измайлов, Н. Ахинея / Н. Измайлов // Молодой коммунар. - 1990. -8 сентября [= Студенческий вестник. - № 15]. - С. 8.
9. Коноплёв, С. Юрий Клинских: «Я пою жизнь» / С. Коноплев // Молодой коммунар. - 1990. - 24 марта, суббота. - № 36 (9358). - С. 8.
10. Курбанов, А. Говорит Хой: Прямая речь Юрия Клинских / А. Курбанов. - М. : [Б. и.], 2015. - 253 с.
11. Нива, Е. Жлобы на гастролях / Е. Нива // Вологодские новости. Газета городского совета народных депутатов. - 1991 - 5 ноября. - № 139. -С. 1.
12. Попов, А. Ой, мальчики, «клюква»! / А. Попов // Молодой коммунар. - 1992 - 27 февраля, четверг. - № 24 (9657). - С. 2.
13. Попов, А. По следам их выступлений / А. Попов // Утро. Воронежская областная молодежная независимая газета. - 1992 - 28 марта, суббота. - № 37 (9670). Экспериментальный выпуск. - С. 3.
14. Романцов, Р. Игорь Кущ о «Секторе газа» (интервью в магазине «Музторг») / Р. Романцов. - Текст : электронный // УоиТиЬе-канал Романа Романцова, 2016. - иЯЬ: https://www.youtube.com/watch?v= W8MADlKCr5U (дата обращения: 19.03.2021).
15. Тихомиров, В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю. Иллюстрированная история жизни и творчества Юрия - Хоя - Клинских и группы «Сектор газа» / В. Тихомиров. - М. : Антао, 2001. - 304 с.
16. Трубин, А. «Здравствуй, дедушка Мороз!..», «Долбани меня резиной.», «Отважный комиссар Каттани...» / А. Трубин // Материалы Самиздата / Радио «Свобода». Исследовательский отдел, Архив Самиздата. -Мюнхен : б. и., 1991. - С. 14.
