CC BY
26
Нечаева В.М. Методический аспект обучения переводу как второй специальности // Рус. яз. за рубежом. - 1986. - № 2. - С. 75-79.
Шанский Н.М. Сопоставление как один из методических приемов обучения русскому языку нерусских // Рус. языкознание и лингводидактика. - М.: Рус. яз., 1985.
Шатилов С.Ф. Некоторые вопросы сопоставления иностранного и родного языков в методических целях // Рус. яз. за рубежом. - 1985. - № 5. - С. 61-64.
TRANSLATION ISSUES IN RUSSIAN-KARAKALPAK DICTIONARIES
OF SYNONYMS
G.A. Kallibekova
When studying Russian as a foreign language it is necessary to turn to the native language data too. The learner's bilingual dictionary of synonyms clearly illustrates methods of teaching Karakalpak pupils Russian. The dictionary does not give text translation, but it provides information about a word: its meaning, compatibility, stylistic features, grammatical meaning, etc. The main thing in supplying synonymic groups with translation is to give semantically equivalent synonymic groups and/or isolated Karakalpak synonyms, which will facilitate and promote communication skills acquisition when learning Russian.
© 2009
Е.М. Маркова
О ПРОЕКТЕ НОВОГО СЛОВАРЯ РУССКО-ЧЕШСКИХ МЕЖЪЯЗЫКОВЫХ ОМОНИМОВ
Несмотря на большое количество изоморфных лексем в современных славянских языках, при сравнении их семантики наблюдается значительное несоответствие. В исследовательской литературе слова двух или нескольких родственных языков, имеющих близкое (с учетом фонетических особенностей данных языков) звучание, но различающихся в той или иной степени в значении, называются часто межъязыковыми омонимами (напр., в работах А.А. Реформатского, М.Ф. Рыльского, М.П. Кочергана, Й. Влчка, И.С. Ровдо, Н.В. Заславской и др. авторов). Учитывая, что в рамках одного языка омонимами называются слова, звуковое и графическое сходство которых является результатом случайного совпадения, не совсем правомерно относить к явлениям омонимии лексические единицы, имеющие общий этимологический источник. Хотя некоторые лингвисты (напр., Д.Н. Шмелев [Шмелев 2003: 91]) и возражают против того, чтобы ограничивать факты омонимии только случаями совпадения различных по происхождению слов, нам представляется необходимым дифференцировать явления, относимые к межъязыковой омонимии, считая омонимичными изоморфные структуры двух или нескольких языков, не имеющие общего источника происхождения или настолько разошедшиеся в значении, что не позволяют говорить об их былом семантическом единстве.
Строго говоря, к явлениям межъязыковой омонимии можно отнести лишь такие факты случайного внешнего совпадения лексем двух языков, как, напр., рус. вор 'злоумышленник' и чеш. vor 'плот', рус. давка 'состояние тесноты в толпе' (от глагола давить) и чеш. dävka 'порция' (от глагола dävat 'давать'), рус. подводник 'специалист по подводным работам', 'моряк, служащий в подводном флоте' (образовано из сочетания под водой) и чеш. podvodnik 'мошенник' (от podvädet 'обманывать', 'мошенничать', ср. с рус. подводить кого-л.). Межъязыковыми омонимами можно по праву считать и факты параллельного образования как результат наличия в разных славянских языках общего корпуса корневых морфем и словообразовательных аффиксов, а также однотипных деривационных моделей типа рус. младенец 'грудной ребенок' и чеш. mlädenec 'молодой человек', рус. школьник 'учащийся школы' и чеш. skolnik 'школьный сторож', рус. прачка 'работница, занимающаяся стиркой белья' и чеш. präcka 'стиральная машина', рус. родина 'родная страна, отечество' и чеш. rodina 'семья', рус. посадка 'занятие места', 'приземление', 'размещение саженцев в земле', 'посаженные деревья' и чеш. posädka 'экипаж', 'гарнизон', рус. белка 'небольшой лесной зверек-грызун с пушистым хвостом' и чеш. belka, известного в чешских диалектах в значениях: 'белая корова или белый конь', 'вид белого рыхлого хлеба', 'белая мука', 'вид ранней (белой) черешни' [PSJC], рус. историзм пристав 'в царской России: начальник полиции небольшого района; судебный исполнитель' и чеш. pristav 'порт, пристань', рус. (разг.) обнова 'недавно приобретенная, новая вещь' и чеш. obnova 'возрождение, восстановление', 'свежий, только что выпавший снег' [PSJC], рус. плот 'связанные вместе бревна для сплава по воде' и чеш. plot 'ограда, забор' (ср. рус. плетень), рус. веник 'связка прутьев или веток для подметания полов, парения в бане' и чеш. (уст.) venik 'веточка с цветами, фруктами, букет из листьев' [PSJC], рус. сушка 'маленькая баранка' и чеш. suska 'худая женщина' [PSJC] и др. Сюда же можно отнести и родственные лексемы, которые утратили этимологическую связь и не имеют ничего общего в значении, такие как рус. гвоздь 'металлический стержень' и чеш. hvozd 'густой лес', рус. гряда 'узкая полоса вскопанной земли в огороде', 'ряд небольших гор' и чеш. hrada 'насест для кур' и т.п. Как свидетельствуют приведенные примеры, семантическое несовпадение однокоренных слов родственных языков не всегда является следствием развития значений общего этимона. Иногда явления, относящиеся к праславянским лексическим рефлексам, и параллельные образования бывает трудно разграничить, поэтому во многих исследованиях они зачастую смешиваются. Даже «Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд» под ред. О.Н. Трубачева не избежал подобного смешения.
Лексемы, восходящие к общему этимону и сохранившие в той или иной степени связь с архисемой, не совсем правомерно называть межъязыковыми омонимами. В литературе можно встретить разные названия подобных лексем: межъязыковые соответствия, или корреляты (Р.А. Будагов, А.Е. Супрун, Т.Г. Наделяева, А.А. Ховалкина, С. Сятковский, Д. Коллар, Д. Червенкова и др.), аналогизмы (К. Готлиб), гетеронимы (Г.А. Селиванов), межъязыковые паронимы (В.Н. Манакин); встречаются и такие нетерминологические названия, как отождествляемые лексемы (Б. Конопелько), обманчивые межъязыковые
сходства (Э. Гросбарт), наконец, образное - «ложные друзья переводчика» (С.В. Шахрай, А.И. Журавлев, В.В. Акуленко и др.). Подобная лексика была предметом рассмотрения и в методическом аспекте в силу того, что она часто является причиной лексико-семантической интерференции. Достаточно назвать здесь работы С.М. Грабчикова, В.Н. Вагнер, М. Рогаля, Э. Гочевой, М.И. Даняканевой и других исследователей.
О неправомерности отнесения родственных лексем, значение которых явно указывает на общий этимон, к явлениям омонимии свидетельствует и то, что такие крупнейшие ученые-лингвисты, как М.М. Покровский и В.В. Виноградов называли их «вариациями значений слова» [Покровский 1959: 36], «историческими вариантами», «разветвлениями одного слова»: «С исторической точки зрения вся совокупность омонимов, развившихся из одной смысловой единицы, может быть рассматриваема как разветвления одного слова, как его исторические вариации, если есть возможность установить непосредственную генетическую связь между разными значениями и показать непрерывность их развития» [Виноградов 1968: 119]. Все относимые сюда лексические единицы обладают этимологически общим корнем, «семный состав которого «рассыпался» по разным языкам, преобразовался в других смысловых комбинациях, расширился или сузился в значениях, развил новые семантические ответвления» [Манакин 2004: 166]. Но внимательное рассмотрение подобных слов с этимологической точки зрения позволяет увидеть следы их былой семантической близости.
В силу устойчивости праславянского лексического фонда в современных славянских языках подобных лексем среди изоморфных структур подавляющее большинство, причем спектр семантических расхождений их весьма широк: от оттенков в значениях до энантиосемии. В приведенном ниже фрагменте даны примеры некоторых русско-чешских соответствий среди соматической лексики, большая часть которой - лексемы праславянского происхождения.
рус. бровь 'дугообразная полоска волос
над глазной впадиной'
рус. обочина 'место около, вдоль дороги'
рус. веко 'кожный покров глаза', рус.
диал. веко, вечко — 'крышка от туеса или
лукошка'
рус. рот 'полость между нижней и верхней челюстями'
рус. губа (мн. ч. губы) 'кожная складка, образующая край рта', рус. губа 'гриб на стволах деревьев', рус. диал. 'гриб' рус. шея 'часть тела, соединяющая голову с туловищем'
рус. вяз 'дерево' (долговязый 'длинношеий')
рус. палец 'любой палец'_
чеш. brva 'ресница' (ст.-чеш. brva 'бровь')
чеш. oboci'бровь'
чеш. viko 'крышка (чемодана, коробки, кастрюли и т.д.)' (vicko 'веко')
чеш. ret 'губа' (rty — 'губы')
чеш. huba 'пасть' (hubicek 'поцелуй') чеш. houba 'гриб'
чеш. sij'e 'перешеек'
чеш. vaz 'затылок, т.е. задняя часть черепа'
чеш. palec 'большой палец'_
Источником образования межъязыковых омонимов являются и дублетные формы в одном из языков. Так, фонетические дублеты рус. пленка — пеленка,
сохранив общее семантическое ядро 'оболочка, покрытие', размежевались семантически: пленка стало обозначать 'кожицу, оболочку, тонкий слой, покрывающий что-л.', 'прозрачную ленту для снимков', 'тонкий прозрачный материал из синтетического полимера', а пеленкой именуют кусок ткани, в которую заворачивают младенцев, что семантически соответствует чеш. plenka.
Межъязыковые омонимы иногда представляют собой и результаты языковых контактов. В разных языках могут получить развитие разные значения заимствуемого слова. Примерами служат рус. маляр и чеш. malir 'художник'. Нередко наблюдается и семантическое «смещение», девиация, при заимствовании, в том числе из одного славянского языка в другой. Так, из чешского в русский язык была заимствована лексема табор, которая ныне употребительна только в сочетании цыганский табор 'группа кочующих цыганских семейств', в то время как чеш. tabor — 'лагерь'. Чеш. prûmysl, в отличие от своего источника рус. промысел 'добывание, добыча, охота на кого-л.', 'мелкое ремесленное производство', 'промышленное предприятие добывающего типа', стало обозначением промышленности, а чеш. umëniполучило значение 'искусство', в то время как в русском языке умение — 'способность делать что-л.'.
Таким образом, можно выделить несколько факторов образования межъязыковых формальных соответствий: праславянский лексический фонд, заимствования из других славянских языков, заимствования из одного славянского языка в другой, параллельные образования. В зависимости от источника образования изоморфные лексемы двух близкородственных языков, дифференцированные семантически, могут быть обозначены разными терминами. Вместе с тем, стремясь к терминологическому единообразию при лексикографическом описании лексем и принимая во внимание распространенность и устойчивость термина межъязыковые омонимы, представляется возможным использовать этот термин для обозначения всех групп изоморфизмов, учитывая определенную его условность.
Опыт лексикографического описания межъязыковых омонимов представлен в следующих известных работах: Й. Влчек «Ûskali ruské slovni zasoby. Slovnik rusko-ceské homonymie a paronymie» (Praha, 1966), А.И. Журавлев, С.С. Захаров «Ложные друзья» переводчика с чешского языка (словарь)» (М., 1977), М.П. Кочерган «Словарь русско-украинских межъязыковых омонимов» (Киев, 1990) и др. Из последних работ этого жанра можно назвать словарь русско-польских межъязыковых омонимов: K. Kusal «Rosyjsko-polski slownik homonimow miçdzyjçzykowych» (Wroclaw, 2002).
Создание нового словаря межъязыковых омонимов русского и чешского языков вызвано необходимостью представления результатов исследовательской деятельности в лексикографическом виде, обновления и дополнения имеющегося словарного материала и неологизации этого жанра. По нашему замыслу, словарь должен включать в себя изоморфные лексемы, представляющие собой разные типы межъязыковых формальных соответствий, указанных выше. Расширению лексического состава словаря послужит включение диалектного материала, содержащего зачастую лексемы, вытесненные из литературного языка, а также разговорных, просторечных, стилистически маркированных, устаревших единиц. При этом целесообразным, на наш взгляд, является указание на
однокоренные лексемы, сохранившиеся в литературном языке. По нашему мнению, в словаре, особенно если речь идет о прилагательных и глаголах, должен быть дан при необходимости минимальный контекст, представляющий собой реализацию тех или иных синтагматических связей слов, ибо о расширении семантического объема слова свидетельствует расширение его сочетаемостных возможностей. Семантическая валентность — способность слова сочетаться с другими словами — важный показатель его семантической характеристики.
Показательны в этом отношении переносные значения некоторых прилагательных. Так, рус. слепой полностью соответствует чеш. slepy в основном значении 'лишенный зрения', а также в переносном значении 'лишенный критического видения предмета' (напр., в сочетании слепая любовь — slepa laska). Однако чешским прилагательным стали называть также явления, обладающие признаком 'не имеющий чего-либо' (в основе данного переноса лежит ассоциация 'не имеющий зрения' — 'не имеющий чего-либо другого'). В результате подобного переноса в чешском языке стали возможны такие словосочетания, как slepa ulicka (рус. глухой переулок), slepe okno (рус. глухое окно), slepa rana (рус. холостой выстрел), slepy pasazer (рус. безбилетный пассажир). Это должно найти отражение в словаре межъязыковых омонимов нового типа.
Все это дополнит и расширит картину межъязыковых корреляций, что будет представлять интерес не только для русских и чехов, изучающих иной славянский язык, для переводчиков, студентов, но и для лингвистов, всех, кто интересуется вопросами сравнительной лексикологии, семасиологии, межъязыковых соответствий. Словарь такого широкого лексического охвата, в котором будут репрезентированы не только семантические расхождения изоморфных лексем, но и лексические аналогизмы, может быть обозначен как «Словарь русско-чешских межъязыковых омонимов и лексических соответствий».
ЛИТЕРАТУРА
Виноградов В.В. Проблемы морфематической структуры слова и явления омонимии в славянских языках // Славянское языкознание. VI Междунар. съезд славистов. — М.: Наука, 1968. - С. 53-119.
Манакин В.Н. Сопоставительная лексикология. — Киев: Знання, 2004.
Покровский М.М. Соображения по поводу изменения значений слов // М.М. Покровский. Избранные работы по языкознанию. — М.: Изд-во АН СССР, 1959. — С. 36-60.
Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. — М.: УРСС, 2003.
PSJC: Prirucni slovnikjazyka ceskeho. T. 1—9. — Praha, 1935—1957.
DRAFT DICTIONARY OF RUSSIAN-CZECH INTER-LINGUISTIC HOMONYMS
E.M. Markova
The paper puts forward the draft of a new dictionary of Russian-Czech homonyms highlighting the necessity of its compiling. It also presents inter-linguistic homonymy with factual evidence of linguistic isomorphism provided homonyms differ semantically in two kindred languages.
