CC BY
61
О ПОТЕНЦИАЛЕ КОММУНИКАТИВНОГО ПОДХОДА В ИССЛЕДОВАНИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ
Н. И. МАЛЫШЕВА*
В статье рассматриваются методологические перспективы коммуникативного подхода (в авторской трактовке А. В. Полякова) для исследования политических и правовых учений. А. В. Поляков, используя указанный подход, смог выявить коммуникативные начала в идеях тех мыслителей, которые много столетий тому назад занимались социальной проблематикой. На примере идейного наследия одного из классиков рационалистического естественного права Самуила Пуфендорфа (1632-1694) иллюстрируются некоторые методологические возможности коммуникативного подхода в интерпретации концепций правоведов прошлого. При этом бесперспективным является представление о методологических подходах, которые считаются классическими или постклассическими, как об альтернативных, поскольку постклассическая методология складывается не на пустом месте. Более конструктивно вести речь об их взаимодополняемости в условиях конкуренции различных подходов. Автор статьи обращает внимание на две основные опасности, подстерегающие интерпретаторов, использующих новаторскую «постклассическую» методологию: радикальную «модернизацию» чужих идей и полагание собственного методологического подхода исследователя единственно верным. Коммуникативная парадигма во многом исключает указанные опасности, возникающие в числе прочего в связи с тем, что интерпретатор анализирует идейное наследие с учетом уровня накопленных к его времени знаний, на основе своих собственных идеологических, философских и методологических установок. Дополнительными гарантиями представляются самокритичность интерпретатора и конструктивная критика со стороны других специалистов в области истории учений о государстве и праве. В конечном счете «коммуникативное прочтение» сложившихся политико-правовых теорий позволит обнаружить новые смыслы в уже прочитанных текстах и приблизиться к их пониманию.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: методология истории политических и правовых учений, коммуникативная парадигма, коммуникативная теория права А. В. Полякова, Самуил Пуфендорф.
* Malysheva Nataliya Ivanovna — candidate of legal sciences, associate professor of the Department of Theory and History of State and Law, St. Petersburg State University. E-mail: [email protected] © Малышева Н. И., 2015
106
Малышева Наталия Ивановна, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории
государства и права Санкт-Петербургского государственного университета
MALYSHEVA N. I. ON THE POTENTIAL OF THE COMMUNICATIVE APPROACH IN THE STUDY OF POLITICAL AND LEGAL DOCTRINES
The article deals with the methodological perspectives of the communicative approach (in the interpretation of A. V. Polyakov) for studying the political and legal doctrines. Using this approach, Polyakov A. V. identifies the communicative principles in the ideas of those thinkers who were engaged in the social issues centuries before. Based on the ideological heritage of Samuel Pufendorf (1632-1694), one of the classical scientists of rationalist natural law, the study illustrates certain methodological aspects of the communicative approach in the interpretation of concepts of the legal scholars of the past. At the same time the study finds it unpromising to consider the recognized classical or post-classical methodological approaches as alternative ones since the post-classical methodology has not been established from the scratch. It is far more constructive to handle them as complimentary ones under the conditions of competition of different approaches. The author emphasizes two main dangers that the interpreters face while using the innovative "post-classical" methodology: that is, radical "modernization" of other researches' ideas and self-assurance of having the only true methodological approach. To a large extent, the communicative paradigm eliminates the mentioned dangers which basically arise due to the fact that the interpreters analyze the ideological heritage relying on the level of knowledge accumulated by their time and based on their personal ideological, philosophical and methodological orientations. Consequently, the additional guarantees suggested in the article are the interpreters' self-criticism and constructive criticism on the part of other experts in the field of history of state and law doctrines. The author concludes that "communicative perspective" of the prevailing political and legal theories will reveal new meanings in the read-over texts and will enable to get closer to their reasonable understanding.
KEYWORDS: methodology of the history of political and legal doctrines, communicative paradigm, communicative theory of law by A. V. Polyakov, Samuel Pufendorf.
К числу наиболее обсуждаемых проблем современной юридической науки, без сомнения, относятся проблемы методологического плана. Несколько лет назад И. Л. Честнов посетовал на отсутствие серьезных исследований в области методологии истории политических и правовых учений, отметив потенциал идей Д. И. Луковской, в основе которых, по его мнению, лежит рефлексивная методология (включая саморефлексию автора).1 Как пишет Д. И. Луковская, в процессе исследования и изучения политико-правовых учений прошлого используются следующие методы: исторический (историко-хронологический), конкретно-исторический, портретный (пор-третно-индивидуализирующий), сравнительный, историко-проблемный.2
Попробуем ответить на вопрос, насколько изменилась методологическая ситуация в указанной сфере научного знания в ответ на вызовы постклассики.
1 Честнов И. Л. Диалогическая методология в истории политических и правовых учений // Современная юридическая наука и ее проблематизация: Труды междунар. науч.-теор. конф. Санкт-Петербург, 28 марта 2009 г. / под общ. ред. С. В. Волковой, Н. И. Малышевой. СПб., 2009. С. 34.
2 Луковская Д. И. Предмет и методология истории политических и правовых учений // Правоведение. 2007. № 3. С. 211.
107
Если обратиться к текстам диссертаций на соискание степени кандидата юридических наук в области истории учений о праве и государстве, то, как правило, в них указывается, что методологическую базу исследования составляют общие научные методы, такие как анализ, синтез, индукция, дедукция, сравнение, абстрагирование, системный, функциональный методы, метод моделирования, а также специальные методы (хронологический (исторический), формально-юридический, сравнительно-правовой методы, метод периодизации). Достаточно часто вспоминают метод интерпретации, описательный, биографический методы. Реже встречаются указания на использованные методы герменевтики, семиотики.
И. Л. Честнов, говоря о перспективах истории политических и правовых учений в ситуации постмодерна, выделил несколько основных направлений, среди которых: «новая историческая наука», или история ментальностей, микроистория, лингвистическая история и история понятий, историческая герменевтика.3 Как видно из приведенного выше перечня наиболее активно используемых методов научного познания, постклассический инструментарий используется не очень активно. И на то есть причины.
Отметим, что, например, классический портретный, или биографический, метод во многом является весьма близким микроисторическому анализу. И подобного рода аналогии и сходства можно найти при сопоставлении многих из тех методов, которые считаются классическими или постклассическими, что вполне естественно, поскольку постклассическая методология складывается не на пустом месте. Поэтому бесперспективно представление о методологических подходах на основе классической или постклассической теории права как об альтернативных. Более конструктивно вести речь об их взаимодополняемости, о возможностях с помощью новых подходов обнаружить, описать, понять или почувствовать ранее скрытые от исследователя или непонятые в свое время проявления права. И здесь особое место занимает методология истории политических и правовых учений как истории теорий, идей, концепций о государстве и праве.
Сегодня в центре нашего внимания коммуникативная теория права А. В. Полякова и ее методологический потенциал. Данная концепция уже сама является предметом научных исследований, причем анализируется она с разнообразных методологических позиций и совсем не просто воспринимается российским научным сообществом.
А. В. Поляков, являясь одним из признанных лидеров науки истории политических и правовых учений, полагает, что коммуникативные начала (явные или скрытые) можно найти у многих «классических» мыслителей, начиная с Платона, серьезно занимавшихся социальной проблематикой. А. В. Поляков отмечает, что знаменитая максима И. Канта, в соответствии с которой «человек должен всегда восприниматься как цель и никогда как средство», не может быть понята вне коммуникативного контекста.4
3 См. об этом подробнее: Честнов И. Л. История политических и правовых учений: теоретико-методологическое введение. СПб., 2009.
4 Поляков А. В. Право и коммуникация // А. В. Поляков. Коммуникативное право-понимание. Избр. труды. СПб., 2014. С. 14.
108
Поскольку для истории политических и правовых учений одинаково важны идеи, условно относимые как к теории, так и к философии права, то интерес представляет и мыслекоммуникация, и экзистенциальная коммуникация, которые можно именовать гуманитарной коммуникацией, имея в виду, что данная коммуникация возникает только между людьми.5
В контексте мыслекоммуникации, расшифровывая «смысл» послания из прошлого, современный исследователь политико-правовых учений обращается к тексту с учетом конкретно-исторических особенностей как ушедшей эпохи, так и сегодняшнего дня. Важно определить и то, какая разновидность коммуникации (монологическая, диалогическая или полилогическая) оформлена тем или иным текстом.
Исходя из указанных посылок, А. В. Поляков обнаруживает в истории классической правовой мысли попытки осмыслить права человека, весьма созвучные постклассическим правовым исканиям, стремящимся рассматривать права человека в единстве формального, ценностного и деятельного подходов. Наиболее впечатляющую попытку интерпретации прав человека в данном ключе в Новое время, по мнению Полякова, предпринял Гуго Гро-ций, выводя их фактически из его (человека) коммуникативной природы. Естественное право, по Гроцию, это и есть «общительность», т. е. то, что с известной долей условности можно характеризовать как «коммуникация».6
У автора данной статьи есть и собственный опыт использования новаторского потенциала методологии Андрея Васильевича, интересный тем, что его оригинальная коммуникативная теория права рождалась и развивалась одновременно с моими собственными научными изысканиями. В 1995 г. в начале исследования политико-правового наследия Самуила Пуфендорфа как типичного представителя раннего немецкого Просвещения многие характеристики учения этого знаменитого немецкого правоведа казались предопределенными. Пуфендорфа традиционно относят к числу классиков рационалистического естественного права, характеризуют как систематизатора и популяризатора идей Гроция. Не без влияния «первой редакции» коммуникативной теории права Андрея Васильевича (который, в конечном счете, стал научным руководителем моего диссертационного исследования,7 завершенного в 2005 г.) был сделан вывод о том, что немецкий правовед сумел выйти за рамки естественно-правового право-понимания. Сосредоточив внимание на государственно-правовом бытии индивида не только в рамках универсальной системы естественного права, но и в условиях конкретной социальной действительности, Пуфендорф в определенной степени предвосхитил социологическое правопонимание.
А. В. Поляков подчеркивает, что правовое взаимодействие (правовая коммуникация) осуществляется между субъектами, осознающими, что
5 Там же. С. 23.
6 Поляков А. В. Антрополого-коммуникативное обоснование прав человека // Там же. С. 35.
7 Малышева Н. И. Государство и индивид в политико-правовом учении Самуила Пуфендорфа. Дис. ... к. ю. н. СПб., 2005.
109
одни из них имеют принадлежащие им правомочия, а другие обязаны своими действиями исполнять правовые обязанности.8 В связи с этим интересно обратиться к проблеме соотношения прав и обязанностей в учении Пуфендорфа.
Немецкий мыслитель более трех веков тому назад издал свои бессмертные произведения. В 1672 г. вышел в свет главный труд Пуфендорфа «О праве естественном и народов» («De jure naturae et gentium libri okto»). Год спустя сам Пуфендорф сделал извлечение из него и издал под загла-вием «Об обязанности человека и гражданина по закону естественному» («De officio hominis et civis juxsta legem naturalem libri duo»).
В продолжающихся новых исследованиях творческого наследия Пуфендорфа отмечается, что особенный интерес идейное наследие немецкого ученого в России вызывало во второй половине XIX в. в рамках «возрожденного естественного права», и делается прямая отсылка к кандидатской диссертации А. В. Полякова.9 Думается, что еще более уместно было бы обратиться к более зрелой работе Андрея Васильевича «Российская идея "возрожденного естественного права" как коммуникативная проблема (П. И. Новгородцев versus Л. И. Петражицкий)», где творчество П. И. Нов-городцева в интерпретации Полякова является впечатляющим примером коммуникативной философии права, отражающим общую интегральную и коммуникативную направленность русской философии права.10 Данное замечание представляется важным, поскольку Новгородцев уделил серьезное внимание методе, используемой в концепции Пуфендорфа.11
Но вернемся к идеям Пуфендорфа. Одно из центральных мест в его научных воззрениях занимает учение о человеческих должностях, или обязанностях, под которыми он подразумевает человеческие действия. Как указывал немецкий мыслитель, люди узнают о своих обязанностях из трех источников: из света разума, из постановлений законодательной власти и из незыблемого откровения Божественной сущности, определяющего обязанности человека как христианина. Из света разума вытекают общие обязанности человека, исполнение которых делает вообще возможным сообщество людей. Из постановлений законодательной власти следуют обязанности человека как члена определенного народа и государства.12
8 Поляков А. В. Коммуникативная концепция права // Коммуникативное правопо-нимание. Избр. труды. С. 9.
9 Перевезенцев С. В. Теория естественного права в трудах Самуила Пуфендорфа // Историческое образование. 2014. № 2 // http://thezis.ru/zhurnal-istoricheskoe-obrazovanie-2.htm (дата обращения 28.07.2014).
10 Поляков А. В. Российская идея «возрожденного естественного права» как коммуникативная проблема (П. И. Новгородцев versus Л. И. Петражицкий) // А. В. Поляков. Коммуникативное правопонимание. Избр. труды. С. 330.
11 Новгородцев П. И. Общий взгляд на развитие немецкой философии права от Пуфендорфа до Канта // Под знаменем науки. М., 1902. С. 453.
12 Пуфендорф С. О долге человека и гражданина в соответствии с предписаниями естественного права // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. Т. 2 / отв. ред. Н. А. Крашенинникова. М., 1999. С. 725.
110
Согласимся, что это весьма типичное для мыслителя-юснатуралиста рассуждение. Однако подчеркнем, что в трактовке Пуфендорфа обязанности тесно связаны с правами. Философ делает акцент именно на обязанностях, а не на правах, так как для него именно обязанности первичны, поскольку право, не обеспеченное обязанным поведением других людей, правом в истинном смысле не является. Пуфендорф называет основным естественным законом закон человеческой общительности, согласно которому всякий человек в меру своих сил должен хранить человеческое «содружество».13 Но вопреки классической естественно-правовой методе, царившей на том этапе развития научного знания, отправной точкой политико-правового учения Пуфендорфа является не абстрактный человек, живущий в соответствии с постоянными, неизменными и совершенными законами естественного права, а конкретный человек, взаимодействующий с другими, выступающий как «продукт» развития западной цивилизации, современной Пуфендорфу.
Для немецкого мыслителя очевидно, что человек формируется под влиянием целого комплекса факторов, среди которых выделяются окружающая нас географическая среда («небо», «земля»), физическое строение («тело»), возраст, здоровье, пища, социальное происхождение («род»), образованность и т. д.14
Серьезное внимание он уделял частноправовым отношениям, таким как отношения собственности, родственные, договорные отношения, рассмотрение которых Пуфендорфом подтверждает, что в итоге он во многом ассоциирует естественное состояние с современной ему социальной действительностью. Он рассматривает индивида не только как подданного, но и как члена общества, относительно независимого от государства. Немецкий философ констатирует наличие сферы общественной жизни, где присутствие государства должно быть минимальным, т. е. частноправовой сферы. Структура общества выглядит у Пуфендорфа многоуровневой, включающей государство, обладающее верховной властью суверена, группы и объединения индивидов, а также отдельных индивидов, выступающих в отношениях с сувереном в качестве подданных. По Пуфендорфу, нет необходимости в излишней государственной регламентации всех сторон жизни индивида и общества, так как в самом обществе и сознании индивидов заложены механизмы саморегуляции, основанные в числе прочего на взаимных правах и обязанностях индивидов. Обязанности очень часто возникают из договоров. Он подчеркивает, что сила договоров основывается на свободе волеизъявления сторон договорных отношений, заинтересованности их друг в друге, взаимообусловленности прав одной стороны
13 Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному. Книги две / Сочиненныя Самуилом Пуфендорфом; Ныне же на российскии с латинскаго переведенныя, повелением благочестивейшия великия государыни Екатерины Алекси-евны, императрицы и самодержицы всероссийския, благословением же Святейшаго правительствующаго всероссийскаго синода / пер. И. Кречетовского. СПб., 1726. Кн. 1. С.65-69.
14 Там же. С. 15.
111
обязанностями другой.15 Проведенный Пуфендорфом анализ обязанности человека соблюдать обещания и договоры позволил ему утверждать, что соглашения между людьми составляют основу правового взаимодействия людей в обществе. Напомним, что в контексте коммуникативного подхода правовое взаимодействие и есть правовая коммуникация, но рассматриваемая лишь как часть правовой реальности, поскольку взаимодействием право не исчерпывается.
Частноправовые начала выявляются и при анализе сложной конструкции общественного договора, разработанной немецким ученым. По Пу-фендорфу, государство выступает как результат совокупности договоров, при этом результатом первого договора является общество индивидов, еще лишенное специальной организации и руководящей власти. Индивиды в таком обществе уже не находятся в естественном состоянии, однако это еще и не государственное состояние в собственном смысле этого слова. В результате первого договора отдельные индивиды соединяются вместе, далее они устанавливают образ правления, и во втором договоре объединенные индивиды подчиняют свои воли воле одного лица (физического или собирательного).16 Соответственно, первый договор, по которому отдельные индивиды соединяются вместе, носит частноправовой характер. Именно воля отдельных индивидов для Пуфендорфа является основой договорных отношений. Воля людей, направленная на заключение общественного договора, в конечном счете детерминирована потребностями человеческого общества.
По мнению А. В. Полякова, в постнеклассической науке коммуникация представляет собой понятие, обобщающее и уточняющее и в определенном смысле заменяющее классическое понятие социального. Одним из условий формирования человека является овладение им языком. Естественный язык и языковое общение предполагают возможность человека понимать смысл адресованных ему вопросов и отвечать на них, т. е. совершать специфические человеческие акты коммуникации.17 Пуфендорф в свое время уделил речи как неотъемлемому сущностному качеству человека серьезное внимание, рассматривая ее как «орудие содружества человеческого, поскольку человек от естества к содружественному житию определен».18 Полагаем, что таким образом нами достаточно убедительно проиллюстрированы некоторые методологические возможности коммуникативного подхода в исследовании политико-правовых учений на примере идейного наследия Самуила Пуфендорфа.
А. В. Поляков активно использует коммуникативную методологию, исследуя российскую правовую мысль в коммуникативном контексте, что
15 Там же. С. 186-193.
16 Там же. Кн. 2. С. 403-405.
17 Поляков А. В. Антрополого-коммуникативное обоснование прав человека // А. В. Поляков. Коммуникативное правопонимание. Избр. труды. С. 41.
18 Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному. Книги две... Кн. 1. С. 216-217.
112
позволяет ему выделять новые «грани» в творчестве мыслителей прошлого, а иногда и предлагать новое прочтение их трудов. По сути, новаторство было присуще ему и до того, как сложилась его оригинальная теория. Так, в статье «Либеральный консерватизм Б. Н. Чичерина», опубликованной в 1993 г., А. В. Поляков, сравнив выявленный им смысл идей политико-правовой концепции русского мыслителя с его характеристикой как виднейшего представителя русского либерализма,19 подверг сомнению такую одномерную оценку. Заслуживает огромного уважения систематическое обращение А. В. Полякова в поисках новой концепции правопонимания не только к зарубежному опыту, но и к научным разработкам российской дореволюционной школы правоведения.20
Позднее, когда А. В. Поляков складывает построения своей собственной коммуникативной теории права, он уже четко определяет методологические предпосылки решения определенных исследовательских задач, например рассмотрение либерализма и консерватизма как разных вариантов социальной коммуникации.21 В предисловии к публикации перевода статьи Г. Д. Гурвича «Два величайших русских философа права», посвященной творчеству Б. Н. Чичерина и В. С. Соловьева, Поляков называет важнейшим обстоятельством то, что сформулированные российскими учеными идеи «человекоразмерности» права предвосхитили и подготовили постепенный переход к коммуникативной стратегии в постклассической юриспруденции.22 В центре внимания Полякова постоянно находятся взгляды видных российских мыслителей. Например, исследуя учение Л. И. Петражицкого, Поляков подчеркивает, что тот обращал внимание на способность правовой, императивно-атрибутивной психики объединять людей, содействовать их взаимопониманию и взаимодействию, т. е. выполнять коммуникативную функцию.23 Поляков полагает, что достаточно цельная теория правовой коммуникации была разработана Н. Н. Алексеевым.24
А. В. Поляков приходит к серьезному выводу: российский социологический и психологический позитивизм тщательно проработал разные аспекты эксплицитной правовой коммуникации, но в силу методологической «разоруженности» обошел стороной проблему имплицитной правовой
19 Поляков А. В. Либеральный консерватизм Б. Н. Чичерина // А. В. Поляков. Коммуникативное правопонимание. Избр. труды. С. 185.
20 См., напр.: Поляков А. В. Может ли право быть неправым? Некоторые аспекты дореволюционного российского правопонимания // Там же. С. 187.
21 Поляков А. В. Либерализм и консерватизм в контексте русского постмодерна // Там же. С. 265.
22 Поляков А. В. Из истории философии права: Г. Д. Гурвич и русская постклассическая правовая мысль конца XIX — начала XX в. // Там же. С. 278. — Кстати, Л. С. Мамут в отличие от А. В. Полякова считает, что напрасно говорить о том, что Г. Д. Гурвич внес конкретный вклад в развитие теории правовой коммуникации (цит. по: Волкова С. В., Малышева Н. И. Международная научная конференция «Право и коммуникация»: к юбилею профессора А. В. Полякова // Правоведение. 2015. № 1. С. 205).
23 Поляков А. В. Российская теоретико-правовая мысль: опыт прошлого и перспективы на будущее // Там же. С. 297.
24 Там же. С. 306.
113
коммуникации, идея которой как раз находилась в центре внимания сторонников «возрожденного естественного права».25 Уточним, что коммуникация, в которой преобладает формальное начало, по Полякову, может быть названа формальной, механической или эксплицитной коммуникацией. Внешняя форма определяется необходимостью передачи текстуальной, знаковой информации, чтобы через внешнее взаимопонимание и взаимодействие сделать возможным достижение индивидуальных целей. Имплицитные начала правовой коммуникации связаны с ее внутренними ценностями. Имплицитная цель предполагает внутреннее, сущностное взаимопонимание. Стремление уйти от формального понимания права, одухотворить его, найти для него опору в нравственности, по мнению Полякова, вытекало из приоритета имплицитной коммуникации в русском правовом сознании.26
Е. В. Тимошина выделяет одну из основных методологических идей, фундирующих коммуникативную концепцию права профессора А. В. Полякова и вместе с тем определяющую способ интерпретации истории правовой мысли в рамках коммуникативного подхода, — это деление теории (философии) права на классическую и постклассическую.27 С одной стороны, Е. В. Тимошина представляет дополнительные аргументы в пользу актуального теоретико-методологического значения данной концептуальной схемы, с другой стороны, обращает внимание на те затруднения, которые несет с собой постмодернистская эпистемология и которые очевидно требуют разрешения.28 В частности, по ее мнению, понятие стиля научного мышления приобретает важное методологическое значение именно для социогуманитарного знания, в том числе для теории (философии, социологии) права, вследствие того, что взаимосвязанные постпозитивистские понятия парадигмы, научного сообщества и научной революции, генетически связанные с рефлексией над особенностями познавательного процесса в естественных науках, не являются адекватными методологическими инструментами для концептуальной реконструкции истории теоретико-правового знания.29
Полагаем, что заслуживают отдельной дискуссии вопросы определенности категории «стиль научного мышления»,30 ее соотношения с понятием
25 Там же. С. 300.
26 Там же. С. 295.
27 Тимошина Е. В. Классическое и постклассическое правопонимание как стили мышления // Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции: К 60-летию Андрея Васильевича Полякова. Коллективная монография. В 2 т. Т. 1. Коммуникативная теория права в исследованиях отечественных и зарубежных ученых. СПб., 2014. С. 63.
28 Там же. С. 65.
29 Там же. С. 73.
30 Е. В. Тимошина уточняет на первый взгляд смущающий своей неопределенностью и кажущейся избыточностью термин «стиль теоретико-правового мышления», рассматривая его в качестве «объективной мыслительной структуры» (в терминологии К. Манхейма), которая, обладая собственными закономерностями возникновения и развития, представляет собой систему характеризующих ее устойчивых онтологических, эпистемологических и аксиологических признаков (см.: Там же. С. 68).
114
научной парадигмы,31 перспективности и конкурентоспособности теоретико-методологической посылки, что классическое и постклассическое право-понимание представляют собой своеобразные стили теоретико-правового (философско-правового) мышления. Отметим во многом разделяемое нами мнение Н. В. Варламовой, согласно которому в юриспруденции тип право-понимания предстает как своеобразный аналог парадигмы Т. Куна, правда, с некоторым смещением акцентов значения данного термина. В эпистемологическом значении парадигмой в юриспруденции и выступает тип право-понимания, определяющий принципиальные подходы к теоретическому познанию права, т. е. предмет и метод соответствующей концепции права.32 С точки зрения оценки возможностей исследования идей мыслителей прошлого с позиций современности интересным представляется высказывание Е. В. Тимошиной о том, что выделение классического и постклассического правопонимания является не столько периодизацией истории правовой мысли, сколько ее концептуализацией, и в этом смысле классическое и постклассическое правопонимание представляют собой не хронологические периоды в истории правовых идей, но именно типы как специфические стили мышления.33 Однако это, безусловно, не должно вводить в соблазн исследователя истории политико-правовых учений, «обнаружившего» в «творческом багаже» того или иного знаменитого мыслителя, традиционного позиционировавшегося как классика, идеи, созвучные постклассическому правопониманию, делать поверхностные выводы и квалифицировать его учение как предтечу того или иного современного подхода. Так, Пуфендорфа отличало наличие в научном арсенале новых для его времени методов исследования государственно-правовых явлений. Любую государственно-правовую проблему Пуфендорф решал исходя из природы человека, что подтверждает его приверженность антропологическому методу исследования. Рассматривая ту или иную проблему, он учитывал ее прямую связь с современной ему действительностью, которая служила материалом для рассуждений. Ученый часто использовал примеры из политической жизни других народов, применяя метод сравнительного правоведения, отцом-основателем которого традиционно считают Монтескье.34 Как отмечает Л. С. Мамут, в методическом отношении актуальна устремленность Пуфендорфа на то, чтобы предварительно точно уяснить социологический смысл явлений, становящихся объектами юридического и политико-теоретического анализа.35 Однако методологическое
31 Е. В. Тимошина, ссылаясь на В. Н. Поруса, полагает, что если стилеобразующим элементом является фундаментальная теория, то в этом случае «парадигма» может рассматриваться как «ядро» стиля (см.: Там же. С. 74).
32 Варламова Н. В. Типология правопонимания и современные тенденции развития теории права. СПб., 2010. С. 12.
33 Тимошина Е. В. Классическое и постклассическое правопонимание как стили мышления. С. 81.
34 Аннерс Э. История европейского права. М., 1994. С. 275.
35 Мамут Л. С. Политические и правовые теории немецкого Просвещения // История политических и правовых учений XVII-XVIII вв. / отв. ред. В. С. Нерсесянц. М., 1989. С. 174.
115
новаторство Пуфендорфа не изменило его идентификации как представителя естественно-правового правопонимания.
Конечно, можно приветствовать использование типологии, фиксирующей стилевые различия классического и постклассического право-понимания, изначально предполагающей их взаимную соотнесенность, позволяющей дифференцировать «радикальные, но преемственные» трансформации в развитии правовой мысли и деструктивные идеи и течения, последовательно уничтожающие как ценность научной рациональности, так и саму идею права.36 Впрочем, проблемы соотнесенности классики и постклассики и дифференциации «конструктивных» и «деконструктив-ных» теорий анализируются и на основе других методологических приемов.
А. В. Поляков в своих трудах ссылается на коммуникативную парадигму.37 На вопрос, в чем же научная новизна коммуникативной парадигмы в праве, отвечает И. Л. Честнов: «Коммуникативность — это сконструи-рованность, интерсубъективность, человекоразмерность, практическая воспроизводимость, ментальная, социокультурная обусловленность и кон-текстуальность правовой реальности».38 Как было проиллюстрировано ранее, коммуникативный подход в исследовании политических и правовых учений уже продемонстрировал свой созидательный методологический потенциал. Перефразируя слова И. Л. Честнова применительно к истории учений о праве и государстве, отметим, что значение постклассики — в возможности переосмысления политико-правового мирового наследия на основе новой постклассической картины мира, а перспективность коммуникативной парадигмы — в «прививке» нового угла зрения39 на «вечные» для истории политических и правовых учений проблемные темы, всегда занимавшие лучшие умы человечества.
Представляется, что Андрею Васильевичу удается находить себе «союзников» среди мыслителей прошлого. Исповедуемый им коммуникативный подход позволяет вывести строй идей, черпающих основные черты и параметры права из его функции как средства социального общения, из наметок, обнаруживаемых еще в сочинениях Аристотеля, стоиков, средневековых схоластов, Гроция и других мыслителей Нового времени, исходя
36 Тимошина Е. В. Классическое и постклассическое правопонимание как стили мышления. С. 82.
37 См., напр.: Поляков А. В. Российская теоретико-правовая мысль: опыт прошлого и перспективы на будущее // А. В. Поляков. Коммуникативное правопонимание. Избр. труды. С. 307.
38 Честнов И. Л. Перспективы постклассической коммуникативной теории права // Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции: К 60-летию Андрея Васильевича Полякова. Коллективная монография. В 2 т. Т. 1. Коммуникативная теория права в исследованиях отечественных и зарубежных ученых. С. 21.
39 Ср.: «Значение постклассики — и в экспликации этого положения несомненна заслуга А. В. Полякова — это переосмысление исходных начал юридической науки на основе новой постклассической картины мира... Перспективность обновления теории права с позиций коммуникативной парадигмы, разрабатываемой А. В. Поляковым, состоит, с моей точки зрения, прежде всего, в "прививке" нового угла зрения на юридическую проблематику» (Там же).
116
из основной идеи коммуникации — взгляда на другого человека как на личность, способную к пониманию и взаимодействию, каковое (на институциональном уровне) рассматривается как необходимое условие существования человеческой личности и права.40 При этом, с одной стороны, не отрицаются серьезные разногласия между представлениями мыслителей прошлого и современными представлениями о коммуникативной природе права, которые выражаются как минимум в различии методологических установок и концептуального аппарата, а с другой — отмечается известная преемственность не только между идеями прошлого и современностью, но и между различными направлениями в рамках коммуникативного подхода.41 Интересный пример своего рода преемственности — это параллели, выявленные при сопоставлении некоторых положений теории Петражицко-го и взглядов представителей современной коммуникативной философии права. Так, объяснение Петражицким права как механизма бессознательного приспособления людей к эволюционно отбираемым, наиболее социально адекватным образцам поведения с точки зрения коммуникативного подхода в некоторой степени напоминает описание эмерджентности права, о которой размышляли В. Кравиц, Г. Тойбнер и др.42 Не гиперболизируя тезис о том, что истоки современных коммуникативных концепций права можно отчасти найти в русском философско-правовом дискурсе начала XX в., нельзя в некоторых случаях не заметить разительного сходства методологических установок, например между построениями Г. Д. Гурвича и идеями институциональной теории Г. Шельски.43
Анализируя интереснейшие заключения, сделанные Поляковым на основе коммуникативного подхода, обратим внимание на следующее. Вполне естественно возникает вопрос — как не допустить возможной радикальной «модернизации» идей мыслителей прошлых лет, осуществляя их актуализацию, поскольку интерпретатор анализирует идейное наследие с учетом уровня накопленных к его времени знаний, на основе своих идеологических, философских и методологических установок. Выход здесь есть — самокритичность интерпретатора и конструктивная критика со стороны коллег.
Помимо излишнего «осовременивания» есть и другая опасность — полагать тот или иной методологический подход единственно верным. К счастью, вторая опасность коммуникативному подходу в редакции А. В. Полякова не грозит, поскольку им не отрицается конкуренция подходов. Известно уважительное отношение Андрея Васильевича к предыстории коммуникативного подхода. В то же время «коммуникативное прочтение» сложившихся политико-правовых теорий позволяет обнаружить новые смыслы в уже прочитанных текстах и приблизиться к их пониманию, чтобы лучше понять настоящее и заглянуть в будущее государства и права.
40 Антонов М. В., Поляков А. В., Честнов И. Л. Коммуникативный подход и российская теория права // А. В. Поляков. Коммуникативное правопонимание. Избр. труды. С. 549.
41 Там же. С. 549-550.
42 Там же. С. 561.
43 Там же. С. 568.
117
