CC BY
91
ы
Ерохин А.М.
«О понятиях «этнос», «этничность», «этническая идентичность», «нация»...»
ИМ
О ПОНЯТИЯХ «ЭТНОС», «ЭТНИЧНОСТЬ», «ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ»,
«НАЦИЯ» В РОССИЙСКОМ СОЦИОКУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ
А.М. Ерохин
Подобно тому, как в истолковании понятия «нация» большая часть российских обществоведов отличается от западных тем, что увязывает ее с этническим происхождением, так и в интерпретации понятия «этнос» большинство российских исследователей склонны считать этнич-ность извечным свойством человеческого живого существа. «Извечность» свойства следует понимать в том смысле, что оно рассматривается как естественное, прирожденное, т.е. данное природой, генетически наследуемое качество. Однако при-рожденность и генетическую наследуемость этничности, ее связь с живым человеческим организмом не следует отождествлять с биологической данностью и за-данностью, постоянством и неизменностью животной конституции и организации. Как доказали Дарвин, Морган и Вейсман, даже в области живого нет ничего абсолютно постоянного и неизменного. Но речь идет даже не об этом.
На исходе ХХ в., после снятия внутренних перегородок в мире по классово-идеологическому признаку, этнология оказалась в самом центре идейных борений. Некоторые ее идеи и подходы вдруг оказались под мощным натиском внена-учных факторов. Почему? Потому что у расизма на Западе вновь появилось «скромное обаяние» (1). Появилась и новая глобальная, апеллирующая к гуманизму и либерализму тенденция в науке. Мировая наука перестала делиться на «советскую» (поначалу - «пролетарскую»)
и «буржуазную». Но все ли «ненаучно» из того, что не пропускает глобальный цензурный фильтр под названием «полит-корректность»? Вопрос можно и перевернуть: какое отношение к критериям научности имеет он сам?
Приписывать примордиализму биологический редукционизм, антиисторизм или внеисторизм - типичная банальная ошибка либо стереотипный интеллектуальный ход (за которым могут стоять идеологические мотивы). Подобно тому, как процедура краниологических измерений сама по себе не превращает антрополога, который их делает, в нациста - нацистом можно быть по убеждению, а не по профессии - так и психогенетический взгляд на этничность, исследовательский поиск ее социобиологических предпосылок еще не делает ученого расистом или нацистом, а потому не должен возбраняться по соображениям политкорректно-сти. Из того, что Н.Н. Миклухо-Маклай не только наблюдал за образом жизни ново-гвинейских папуасов, но и занимался, в том числе, антропологическими замерами, еще не следует делать вывод о том, что он был сторонником «расового подхода». Как раз наоборот, именно он выступал с гуманистических позиций против расизма и колониализма. Аналогичное относится и к так называемому «классовому подходу»: ведь если считать при-мордиализм неприемлемым из соображений политкорректности, то логично было бы отказаться тогда и от принципа со-
циологизма на том основании, что существовали большевистское «классовое чутье» и сталинский ГУЛАГ.
Биологический редукционизм в трактовке нации и этноса, имеющий расистские импликации и неизбежно ведущий к расистским выводам, - это то, что всегда было глубоко чуждо отечественному обществоведению, в частности, этнологической традиции и вообще российскому подходу к «национальному вопросу». Ведь речь в данном случае идет о человеке и человеческой природе, а это сразу выводит из биологического дискурса через со-циобиологический в дискурсы социальной и культурной антропологии, социологии и культурологии. Отметим: в отечественной традиции реалистический подход к этничности и примордиалистское представление об этносе были преобладающими до 90-х годов XX в. Наиболее распространными были определения этноса как «этносоциального организма» (эволюционно-историческая трактовка Ю.В. Бромлея) и как «биосоциального организма»
(социобиологическая трактовка Л.Н. Гумилева). Наоборот, на Западе примордиалистское представление об этносе никогда не имело много сторонников (Нация, этнос - это особый (общно-стный) способ человеческого бытия, основанный на «низовой», эмоционально-волевой, сфере природы человека, фило- и онтогенетически первичный по отношению к индивидуальному (общественному) способу человеческого бытия, основанному на «верховых», интеллектуальной и духовной, сферах природы человека (3). Именно поэтому этнонациональный способ бытия логически-необходимо и естественно-исторически связан с языком, мифом, религией, искусством и другими формами человеческой культуры. Этнос первоначально может осознать себя как таковой и впервые конституироваться в этническую общность только через многообразие форм культуры - культура может первоначально существовать только в этнической форме, поскольку ее исконным носителем является этническая общность, а не индивид. «Все, кто привязан к
своей «почве», этносу, национальной культуре и традиции, активно пользуются категоризацией когнитивизма: «мы» и «они», - пишет A.C. Панарин. - Есть основания полагать, что это - второй модус человеческого бытия, столь же содержательный и внутренне необходимый каждому. Цивилизационное искусство жизни состоит в том, чтобы умело развести в стороны эти модусы или добиться их оптимального стимулирующего сочетания в различных видах деятельности» (4).
Однако с 90-х годов ситуация начала резко меняться. Господство во времена СССР марксистско-ленинской идеологии в общественных науках сменилось в Российской Федерации господством ранее запретных западных теорий и методологий. На наш взгляд, восприятие их как истин в последней инстанции столь же нелепо и неоправданно, как неоправдан и вреден культурный изоляционизм. В результате повального увлечения западными теориями появился элементарный дефицит здравого смысла, выражавшийся в бессознательном приравнивании всего западного к «лучшему» и «правильному». Он сыграл злую шутку с российскими обществоведами, которые стали ориентироваться на теоретические модели социальной реальности, ни по духу, ни по букве не соответствующие тому, что происходит в регионах России. Вместе с тем российская общественно-политическая действительность, которую начали рассматривать и оценивать в терминах новейших западных этнополитических и этносоциологи-ческих доктрин, стала выглядеть как «отсталая», «инерционная», иррационально сопротивляющаяся радикальному либеральному реформированию. Стало модным категорически отвергать примордиа-лизм как «пережиток проклятого прошлого» и некритически, слепо принимать всякого рода функционалистские методологии, конструктивистские, инструментали-стские и прочие доктрины.
Один из российских обществоведов, ведущий российский теоретик-этнолог В.А. Тишков, размышляя над своим опытом работы в правительстве Российской Федерации, позднее был вынужден при-
ы
Ерохин А.М.
«О понятиях «этнос», «этничность», «этническая идентичность», «нация».»
знать: «Мой академический подход к конструктивистской природе этничности натолкнулся на мощную политическую традицию и инерцию массового сознания россиян видеть в национальности почти врожденную и неотъемлемую характеристику личности» (5). Как отмечает сам В.А. Тишков, радикализм его концепции не нашел понимания не только у народных масс и ведущих политиков РФ, но даже и у коллег-ученых. «.Слишком резкое формулирование той или иной полезной ревизии может встретить отторжение коллег из экспертного сообщества: ученые, особенно представители старшего поколения, не очень любят радикально менять свои взгляды. Эту «реакцию Винни-Пуха» ... мне пришлось ощущать не один раз, в том числе и в драматической ситуации, когда, уже работая в Правительстве Российской Федерации, я написал проект концепции государственной национальной политики, против которого выступили мои ближайшие партнеры по этой сфере государственного управления из числа советников президента и руководства Верховным Советом. (...) Позднее оба признали необходимость утверждения в стране понятия многоэтничной гражданской нации наряду с безраздельно господствовавшим понятием культурной нации или этнонации...» (6).
Перспективность доктрины «многоэтничной гражданской нации» в научном плане не вызывает сомнений - сомнения вызывают насильственные политические методы ее внедрения. Она не соответствует российским социально-историческим реалиям даже в настоящее время, тем более она не была адекватна им в начале 90-х годов ХХ в. По всей видимости, причиной неприятия радикального проекта государственной национальной политики могли быть соображения, продиктованные политическим реализмом и чувством государственной ответственности: именно потому, что противники проекта В.А. Тишкова правильно оценивали политическую обстановку в стране, они не могли принять концепцию по сути своей революционную, ибо ее практическое осуществление подрывало основы общества и
государства. Каков же социально-политический смысл конструктивистской парадигмы в этнологии? Рассмотрим более детально концепцию нации, национальности, этноса и этничности В.А. Тишкова. Понятие «нация» он определяет через понятие «этнос», понятие «этнос» -через «этничность», а саму «этничность» рассматривает чисто номиналистически как «широко используемую в науке категорию, обозначающую существование культурно-отличительных (этнических) групп и идентичностей». «В отечественном обществознании, - пишет он, - ... более широко употребляется термин «этнос» во всех случаях, когда речь идет об этнических общностях (народах) различного историко-эволюционного типа (племя, народность, нация). Понятие этноса предполагает существование гомогенных, функциональных и статичных характеристик, которые отличают группу от других, обладающих иным набором характеристик. (...) Концепция этничности подвергает сомнению подобный взгляд на культурную отличительность и обращает внимание, прежде всего, на ее процессуальную (социально-конструируемую) природу, подвижный и многокультурный характер современного общества, на практическое отсутствие культурных изо-лятов» (7).
Таким образом, в функционалист-ской трактовке В.А. Тишкова, вопрос о реальном существовании самих наций, национальностей, этносов попросту элиминируется. Органически-телесная конституция и душевно-духовная организация человека растворяются в различных эмоциональных и рациональных отношениях и связях. Индивид, этническая группа, народ, нация как реальные бытийные единицы виртуализируются. Вместо них на первый план выходят их различные функциональные «характеристики». Если нация и этнос в их субстанционалистской трактовке не позволяют конструировать из себя все, что угодно, не поддаются вольным интерпретациям, то в функцио-налистской трактовке они представляют собой пластичный материал, из которого можно сформировать ту или иную «иден-
тичность» в зависимости от конкретной практической задачи или социального заказа.
К числу «характеристик» этнично-сти В.А. Тишков относит «наличие разделяемых членами группы представлений об общем территориальном и историческом происхождении (не общность территории, словно бы таковой как реальности нет, и не общность исторической судьбы, как будто она всегда - лишь чистый вымысел); «наличие единого языка»; «общих черт материальной и духовной культуры» (речь идет не просто об «общих чертах», а о глубинных существенных свойствах культуры, о «коде» или «ядре» культуры, включающем в себя базисные верования, представления о добре и зле, истине и лжи, моральные запреты и предписания, способ регуляции социальных отношений, воспитания потомства и т.д.); «политически оформленные представления о родине и особых институтах, как, например, государственность, которые могут считаться частью того, что составляет представление о народе» (отметим, что «представления о родине», или патриотизм, может быть существенной чертой этничности и не будучи «политически оформленным», т.е. не будучи непременно государственным патриотизмом; более того, существует мнение, что неполитизированный патриотизм специфичен для России (8)); «чувство отличительности, т.е. осознание членами группы своей принадлежности к ней, и основанные на этом формы солидарности и совместные действия» (9).
Виртуализация этноса в конструктивистской этнологической парадигме ведет к тому, что под этносом начинают понимать только то, что им «называют» интеллектуалы и политики в интернете, по телевидению, в газетах и журналах. Борьба космополитически ориентированной интеллектуальной элиты России, живущей главным образом в городах федерального значения, против якобы ретроградного «субстанциализма» в трактовке этноса, против его мнимой «натурализации» и «реификации» (10) увеличивает отрыв интеллигенции от основной массы российского народа, живущего в регионах
- в средних и малых городах, поселках и деревнях. Как справедливо отмечает А.Н. Малинкин, это происходит потому, что номиналистический язык конструктивистского мультикультурализма люди перестают понимать, а с другой - он не позволяет адекватно решать проблемы межнациональных и федеративных отношений в Российской Федерации, поскольку не соответствует отечественным социальным реалиям, «ориентируясь на иные, более продвинутые в политико-экономическом отношении западные образы социальной реальности» (11). Сходную позицию занимает А.М. Руткевич, указывая на деструктивный подход мультикультурализма к нации. «В марксизме правомерно была поднята проблема экономических взаимосвязей: нации здесь были увязаны с развитием единого внутренннего рынка, с хозяйственными отношениями и торговыми путями, - пишет он. - При всей своей ограниченности этот подход все же куда правомернее, чем болтовня всякого рода «мультикультуралистов». Указывая на искусственный характер наций, на то, что они являются порождениями людей и в этом смысле относительны, сторонники «постмодернизма», по существу, желали бы вообще упразднить понятие нации» (12).
Ярким примером релятивизации этнического бытия, т.е. сведения его к «этничности» в функционалистском смысле, является концепция «исторической этнологии» Я.В. Чеснова. Она любопытна тем, что эксплицирует важные социально-философские и политико-идеологические предпосылки, которые у большинства этнологов обычно скрыты. Я.В. Чеснов начинает с того, что вводит понятие «ан-тропоценоза». Историческая этнология, сразу заявляет он, «демократична в самой своей сути» (13). Она изучает «...культурценозы, где вещи и становление повседневности убеждает нас, что на месте культурценозных систем возникают иные, где гармонично слиты человек и вещный мир. Система, где личность проявляет себя через вещи, - это антропоце-ноз. От культуроценоза он отличается прежде всего масштабом: антропоценоз
ы
Ерохин А.М.
«О понятиях «этнос», «этничность», «этническая идентичность», «нация».»
атомарен и относительно замкнут. Это семья с ее традицией, династия, клуб по интересам, фирма. В антропоценозе повседневные вещи начинают приобретать идеологическую функцию» (14). И далее: «Этносы в том виде, в каком их наблюдает современная наука, представляют собой антропоценозные общности, образованные разделяемой для всех их членов идентификацией (этничностью). В этих антропоценозах их носители прикрепляются к общим материальным и духовным ценностям. Иначе говоря, современные этносы не самодостаточные сущности, образующие то, что в философии называется онтологической картиной мира... Кроме того, у некоторых философов само понятие онтологии функционально, а не морфологично» (15).
Старый, онтологический, подход ведет, по Я.В. Чеснову, к тому, что «люди из деятелей превращаются в носителей косно понимаемой традиции, отношения они строят не по поводу перераспределения прав, а по поводу перераспределения земли, объединяют их не гражданские институты, а соборность и т.д. Во всем этом мы видим явную натурализацию человеческих отношений и преувеличение континуальных связей. (...) Однако реальное бытие открыто будущему. В нем есть мыслительное рациональное ядро. Рациональность - это интенция на будущее, которую политически лучше всего улавливает либерализм» (16). Итак, за функцио-налистской концепцией «этничности», казалось бы ценностно нейтральной, на самом деле стоят индивидуализм, либерализм, гуманизм, другие социально-философские принципы и ценности. Именно они, как известно, образуют ценностный фундамент евроамериканской цивилизации.
Мы привели этот пример для того, чтобы показать, насколько идеологизированным бывает само научное знание, претендующее на ценностную нейтральность. Фактически перед нами целая этнополи-тическая идеология. Было бы неверно истолковывать наш критический анализ как желание отвергнуть указанные выше ценности либо отрицать их значимость. Мы
лишь утверждаем, что основанная на них доктрина «исторической этнологии» не соответствует российским социокультурным реалиям. Поэтому попытки ее практического внедрения в России, выходящее за рамки просветительства в область эт-нополитики (если бы таковые в самом деле были предприняты), неминуемо привели бы к отторжению от нее широких масс россиян, а, возможно, и к конфликтам.
Примером радикального
конструктивизма в подходе к пониманию нации, граничащего с
эпистемологическим экстремизмом,
является позиция Р. Брубейкера. Едва ли она нашла бы понимание у российских граждан, независимо от их национальности (этнической принадлежности). Американский социолог предлагает вообще отказаться от понятия «нация» как аналитической категории (а следовательно, и таких понятий, как «национальность, «национальная идентичность» и т.д). Сама постановка вопроса о том, «что такое нация?» подразумевает, что нация -реально существующая общность, полагает он, а это означает недопустимую «реи-фикацию» (овеществление) содержания живой мысли. Но если это так, то не только примордиалисты, но и модернисты, конструктивисты, инструменталисты также предполагают существование нации как реально существующей общности, а стало быть, методологически непоследовательны. В самом деле, если они считают, что нации создаются реальными социальными процессами, таким как индустриализация (Э. Геллнер), неравномерное развитие (Т. Нэирн), интегрирующая роль государства (Дж. Брейи), экономиче-ско-политические процессы (Э. Хобсба-ум), расширение культурных коммуникаций (Б. Андерсон) и т.п., то это значит, что их (нации) можно обнаружить в действительности как нечто реально существующее. Более того, реально существовать может даже продукт воспоминаний, вымысла и мифомышления, чему есть множество примеров (Э. Смит и др.).
Отрицая правомерность самой постановки вопроса, «что есть нация?» Р. Брубейкер, возможно, прав только в од-
ном отношении: варианты конкретизации этого вопроса, которые он предлагает, будут способствовать получению более точных ответов на вопрос «что есть нация?» (17). По существу же его позиция, на наш взгляд, контрпродуктивна и неприемлема. Логика его рассуждений - это логика сведения к абсурду радикального философского номинализма, который, отрываясь от действительности, утрачивает чувство реальности. Почему бы тогда не отказаться и от других общих языковых терминов на том основании, что обозначаемые ими понятия ускользают от точного определения? Противоположной крайностью (реализма) было бы утверждение о постоянстве, неизменности наций и этнических групп как реально существующих общностей, о принципиальной невозможности постичь их таинственный этос с помощью дискурсивного познания (языковыми и понятийными средствами), а также целерационально воздействовать на них политическими и иными средствами. Крайности, как известно, смыкаются. Ведь и в этом случае постановка вопроса «что есть нация?» была бы абсурдной. Правда, по другой причине: агностический выбор мотивировался бы тогда неспособностью того, кто мистическим путем усмотрел сущность нации, донести до других открывшуюся ему истину.
Конструктивистский подход к нации и этносу, конечно, удобен и перспективен, причем не только для создания разнообразных научно-теоретических концепций. Не случайно он получил распространение только в определенном культурно-цивилизационном регионе мира и на определенном уровне развития современного общества. Он впервые появляется в западных индустриально развитых странах при их переходе к постиндустриальной стадии (информационному обществу, или мировому обществу) - т.е. при сформировавшейся и устоявшейся национальной идентичности. На этом этапе развития западных наций-государств предпринимаемые в них информационные манипуляции с общественным мнением и массовым сознанием, при всем объеме и быстроте происходящих в них социальных из-
менений, не способны серьезно угрожать национальной безопасности. Эти общества настолько стабильны в плане национального самосознания, что идеи о том, будто национальная идентичность есть лишь общественно-полезная иллюзия, фикция, фантом либо произвольный конструкт рвущихся к власти и господству элит не может внести смуту в умы и подорвать гражданский мир. Иное дело в России с ее традициями этнокультурного понимания национального, к тому же находящейся с начала 90-х годов XX в. в глубочайшем кризисе национальной идентичности. На наш взгляд, применение к этнополитическим реалиям конструкти-висткой методологии в России пока малопродуктивно и чревато конфликтами.
Тот факт, что представители всех этносов, живущие на территории России зачастую для иностранцев «русские», абсолютно ничего не меняет: просто некоторые западно-европейские языки недостаточно внятно передают разницу между «русским» и «российским», что при переводе приводит иногда к недоразумениям. Пока же в России не урегулированы фундаментальные общественно-бытийные отношения - федеративные и межэтнические, - равно как не выработана общенациональная идеология, трудно рассчитывать на то, что конструктивизм даст на деле что-то, кроме иллюзий и возмущений. Дело в том, что общенациональную солидарность на базе политического гражданства по принципу «одно государство - одна нация» создает не сам по себе факт гражданства, но сознательная гражданская позиция, преданность государственным символам, лояльность государственной идеологии и ее базисным ценностям. Именно эти и другие факторы в свое время лежали в основе конструирования теоретических и практических основ «новой исторической общности «советский народ».
На таком фоне тактичным компромиссом выглядит позиция В.О. Рукавишникова, предлагающего рабочее формально-социологическое определение нации. Опираясь исключительно на иностранные источники, он останавливается
ш
Ерохин A.M.
«О понятиях «этнос», «этничность», «этническая идентичность», «нация»...»
на дефиниции, предложенной в 1994 г. М. Хеллером: нация - это «объединение людей, которые (1) чувствуют, что они со-причастны друг к другу не только в социальном и культурном, но также и в политическом смысле; (2) принимают активное участие в политическом процессе в своем государстве» (18). Это определение позволяет утверждать, что могут существовать нации, не имеющие своего государства, а государство в свою очередь может объединять, включать в себя несколько наций. «Иными словами, - заключает В.О. Рукавишников, - следует различать нации, нации-государства и многонациональные государства. Таким образом, нация и государство - это не идентичные, но взаимосвязанные понятия» (19).
С методологической точки зрения, предпочтительно понимание этничности как реально существующей объективной основы национального самосознания. Оно не противоречит указанному выше определению. Такую трактовку этничности мы находим у Л.М. Дробижевой и В.К. Мальковой. «Обращаясь к изучению национального самосознания, - пишут они, - методологически мы исходили из того, что субъективно сознаваемая этнич-ность имеет своим источником реальные этнодифференцирующие признаки, а сам процесс формирования этнического самосознания связан с межэтническим сопоставлением «мы - они». На него влияют многие факторы, среди них, прежде всего, развитие самосознания людей, рост знаний, образование. В процессе обучения, а также через средства массовой информации, литературу они получают представления о ценностях, символах, знаковых системах (в том числе эмблемах, песнях и т.п., дающих эмоциональный настрой), о национальных героях и исторических событиях своего народа, т.е. о том, что обеспечивает гомогенизацию интересов общности. Эти каналы существенно дополняют поток информации, получаемый личностью в семье, среди родственников, друзей, соседей» (20).
Таким образом, различное толкование понятий «нация», «национальная идентичность», «этнос», «этническая
идентичность» большей частью российских и большей частью западных исследователей существенно. Тот факт, что во многих западных странах утвердилось понимание нации как политического со-гражданства и господствует конструктивистская парадигма, в России же преобладает примордиалистская парадигма и трактовка нации как этнонации есть следствие главным образом объективных причин - цивилизационно-культурных и социально-исторических различий. Они имеют принципиальное значение с этно-политологической точки зрения и подлежат обязательному учету в политической теории и практике.
Мы считаем, что с гносеологической точки зрения правомерно говорить, во-первых, о реалистическом, или субстанционалистском, подходе, ведущем к примордиалистским концепциям этноса и нации, во-вторых, - о номиналистическом, или функционалистском подходе, который ведет к созданию конструктивистских и инстру-
менталистских доктрин. Таким образом, реалистический подход к проблеме содержит необходимые предпосылки для связи понятия «нация» с традиционно-культурной сферой и что фактически именно с ней он главным образом и
связан. ЛИТЕРАТУРА
1. Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи - М.: Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги», 2001.
2. Автором наиболее известной социобио-логической концепции этничности является Пьер ван ден Берге: Berge P., van den. The Ethnic Phenomenon. -New York, 1981.
3. См. Теннис Ф. Общность и общество. -СПб.: Наука, 2002.
4. Панарин А.С Цивилизационный процесс в России: опыт поражения и уроки на завтра // Панарин А.С «Вторая Европа» или «третий Рим»?-М.:ИФРАН, 1996.-С. 14.
O. Тишков В.А. Предисловие // Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. -М.: Наука, 2001. - С. 8.
6. Там же. - С 7. Против проекта В.А. Тишкова выступили, в частности, ЕВ Старовойтова и P.E. Абдулатипов.
7. Там же.
8. См. Малинкин А.Н. Понятие патриотизма. Эссе по социологии знания // Социологический журнал. - 1999. -№ 1/2. - С. 111-115; он же: Патриотизм и социальные общности // Социологический журнал. - 1999. - № 3/4. - С. 83-89.
9. Тишков В.А. Политическая энциклопедия. -Т. 2,-М.: Мысль, 1999. - С. 654.
10. См Малахов В. Культурный плюрализм versus мультикультурализм // «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. - М.: Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги», 2001. - С. 165.
11. Малинкин АН. «Новая российская идентичность». Исследование по социологии знания // Социологический журнал. 2001. - №> 4. - С. 79.
12. Руткевич А. М. Что такое консерва тизм? -М.;СПб.: Университетская книга, 1999. - С. 125.
13. Чеснов Я.В. Лекции по исторической этнологии: Учебное пособие. - М.: Гардарика, 1998. -С. 7.
14. Там же. - С. 19
15. Там же. - С. 20.
16. Там же. - С. 76.
17. Brubalcer R. Nationalism Reframed: Nationhood and National Question in the New Europe. - Cambridge, 1996. -Р. 16.
18. Рукавишников В.О., Халлман Л., Эстер П. Политические культуры1 и социальные изменения. Международные сравнения. - М: СОВПАДЕНИЕ, 1998. - С. 268.
19. Там же. - С. 269.
20. Русские. Этносоциологические очерки. -М.:Наука, 1992.-С. 369.
Об авторе
Ерохин Алексей Михайлович, кандидат философских наук, доцент, проректор по экономическим вопросам, заведующий кафедрой философии СГУ. Область научных интересов -проблемы духовной жизни, этнополитические процессы современного общества. Автор более 60 научных и научно методических трудов.
