CC BY
48
УДК 343.8
СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ПОНОМАРЕВ,
кандидат юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовно-исполнительного права
(Академия ФСИН России), e-mail: editor62@yandex.ru
О ПОНЯТИИ ПОЛИТИКИ В ОБЛАСТИ ИСПОЛНЕНИЯ УГОЛОВНЫХ НАКАЗАНИЙ И ЕЕ РЕАЛИЗАЦИИ
Реферат: в статье анализируется понятие политики в области исполнения уголовных наказаний, которая, по нашему мнению, является составной частью политики в области борьбы с преступностью или уголовной политики в широком смысле слова. В постсоветское время при активном обращении к западной практике и терминологии стали равнозначно применяться такие словосочетания, как «пенитенциарная политика», «пенитенциарное право», «пенитенциарное законодательство». С принятием действующего законодательства и изменением предмета его правового регулирования стал более логичным переход на уголовно-исполнительную терминологию, которая не исключает, а предполагает еще более широкий спектр положительного психолого-педагогического воздействия на осужденных во время исполнения и отбывания всех видов уголовного наказания, а не только наказания, связанного с изоляцией от общества. В то же время в последние годы наблюдается увлечение подготовкой и изданием учебных материалов по пенитенциарной психологии и пенитенциарной педагогике. В этом случае возникает вопрос: а кто и как будет (и будет ли) работать с осужденными к наказаниям, не связанным с лишением свободы, тем более что наблюдается постоянное стремление многих стран к поиску альтернатив лишению свободы. Россия в этом отношении не является исключением.
Ключевые слова: политика в области исполнения уголовных наказаний, пенитенциарная политика, уголовно-исполнительная система, осужденные.
В настоящее время никто не возражает против тезиса о том, что, будучи самостоятельной, политика государства в области исполнения уголовных наказаний и иных мер уголовно-правового воздействия на осужденных является составной частью политики в области борьбы с преступностью или уголовной политики в широком смысле слова. Это положение наиболее последовательно и убедительно обосновал профессор Н. И. Загородников в 70-80-е годы прошлого столетия на методологических семинарах, проводимых во ВНИИ МВД РФ, в его публичных лекциях и публикациях. По справедливому мнению ученого, политика в области борьбы с преступностью, будучи частью внутренней политики государства, своим острием направлена на борьбу с негативным социальным явлением - преступностью, начало которому было положено появлением человека на Земле, в частности, убийством Авеля Каином. Известный постулат марксизма-ленинизма о времени, когда не было и не будет в будущем преступности и преступлений, а возможны только отдельные эксцессы, не соответствует действительности и историческим реалиям. Преступность напрямую связана с человеческой жизнедеятельностью на земле. Криминологи давно
стали сравнивать преступность с болезнями общества, страдающего от различных и сменяющих друг друга эпидемий. Убедительным и ярким примером в этом отношении служит киберпреступ-ность. При отсутствии развитой компьютерной мировой сети не было такого явления.
Единая в стране политика в области борьбы с преступностью предполагает единую судебную и прокурорскую системы и отнесение их к ведению Российской Федерации, наряду с отраслями российского законодательства уголовно-правового комплекса: уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное (п. «о» ст. 71 Конституции РФ). При этом следует помнить, что термины «уголовно-исполнительное законодательство», «уголовно-исполнительное право» и «уголовно-исполнительная политика» появились в научной и учебной литературе значительно раньше принятия Конституции РФ. Во всяком случае, их истоки относятся к известному предложению профессора Н. А. Стручкова о возможной трансформации исправительно-трудового права в уголовно-исполнительное при условии урегулирования им порядка исполнения и отбывания всех уголовных наказаний [1, с. 67-72], что и произошло при принятии УК РФ и УИК РФ в декабре 1996 г.
© Пономарев С. Н., 2016
В постсоветское время при активном обращении к западной практике и терминологии стали равнозначно применяться такие словосочетания, как «пенитенциарная политика», «пенитенциарное право», «пенитенциарное законодательство», в том числе профессорами Н. А. Стручковым и М. П. Мелентьевым. Более того, в монографии «Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в борьбе с преступностью» (1970) профессор Н. А. Стручков кратко и емко описал процесс появления понятия «пенитенциарная политика» в конце XVII в. в штате Пенсильвания в США, где была построена тюрьма под названием «Пенитенциария» [2, с. 52-53]. Отсюда и пошли в дальнейшем выражения «пенитенциарная система», «пенитенциарные учреждения», «пенитенциарный режим», предусматривающие одиночное покамерное заключение с гнетущим соблюдением тишины и с категорическим запретом общения узников с внешним миром.
Мы предостерегаем от расширительного толкования этих понятий, не совпадающих по значению с отечественными терминами, и считаем «...более предпочтительным употреблять словосочетания «исправительно-трудовая политика», «исправительно-трудовое право» как наиболее точно выражающие существо воздействия на осужденных» [2, с. 52-53]. С принятием действующего законодательства и изменением предмета его правового регулирования стал более логичным переход на терминологию уголовно-исполнительную, которая не исключает, а предполагает еще более широкий спектр положительного психолого-педагогического воздействия на осужденных во время исполнения и отбывания всех видов уголовного наказания, не только наказания, связанного с изоляцией от общества. В то же время в последние годы наблюдается увлечение подготовкой и изданием учебных материалов по пенитенциарной психологии и пенитенциарной педагогике. В таком случае возникает вопрос: а кто и как будет (и будет ли) работать с осужденными к наказаниям, не связанным с лишением свободы, тем более что наблюдается постоянное стремление многих стран к отысканию альтернатив лишению свободы. Россия в этом отношении не является исключением. Впервые предусмотренную законодателем в 1996 г. логически обоснованную так называемую лестницу наказания от менее строгого к более строгому, а также систему органов и учреждений, их исполняющих, как специально для этих целей созданных, так и иных, надо было бы всячески приветствовать, внедрять в практику и закреплять. Так бы решались две взаимосвязанные задачи. Первой из них обеспечивалась бы альтернативность наказанию в виде лишения свободы, довольно часто применяюще-
муся и сопряженному с целым рядом негативных последствий как для общества в целом, так и для лиц, его отбывающих. Второй - обеспечивалась альтернатива непосредственно при назначении и исполнении всех основных наказаний между собой, а также при замене одного вида наказания другим, более мягким, в предусмотренных законом случаях. Однако этого не произошло. Причин тому несколько. В их числе, несомненно, неблагоприятные социально-экономические условия конца 90-х годов. На это и обращается чаще всего внимание авторов [3].
Немаловажным представляется и то, что все основополагающие документы, начиная с первой Концепции реорганизации уголовно-исполнительной системы (на период до 2005 г.), в целом одобренной Президентом Российской Федерации 13 января 1996 г., и все последующие, в том числе печально известная Концепция развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года, утвержденная Распоряжением Правительства Российской Федерации от 14 октября 2010 г. № 1772-р, являются плодом творчества самой системы, независимо от ее подведомственности МВД или Минюсту. На деле получается, что система сама себя реформирует. Пагубность подобного варианта действий очевидна, о чем свидетельствуют факты. Так, в первой Концепции, разрабатываемой в «недрах» МВД РФ, в разделе «Совершенствование законодательной базы» прямо было записано: «...на стадии рассмотрения проекта Уголовного кодекса Российской Федерации в Совете Федерации Федерального Собрания и в президентских структурах исключить из перечня наказаний арест и обязательные работы». Этого сделать не удалось, что, по мнению профессора
A. И. Зубкова, представлявшего в то время федеральный орган исполнения наказаний, «...явилось результатом «победы» ученых-теоретиков, работавших над проектом УК ...правоприменительные органы, на которые возлагалось исполнение данного наказания, эту идею или вообще не поддерживали, или относились к ней скептически» [4, с. 65]. Явное противостояние, вполне допустимое на стадии подготовки и обсуждения законопроектов, продолжилось, что чревато последствиями. Так, руководитель проекта со стороны ГУИН Минюста М. Курцер, говоря в декабре 2001 г. о сотрудничестве с ООН, позволяющем «...переделать систему исполнения наказаний по лучшим мировым образцам», тут же оговорился, что «наши проекты нельзя назвать реформой в полном смысле слова» [5]. В это же время заместитель начальника ГУИН
B. Краев, рассказывая о проводимых экспериментах в Рязанской, Самарской и Томской областях, связанных с альтернативными наказаниями лише-
нию свободы, пооткровенничал, что главк изучает наказание в виде ограничения свободы: «...что это за мера такая, с чем ее едят?» Главк также присматривается к «электронным средствам слежения за поведением осужденных», «возможно, скоро в обиход войдет хорошо забытое слово „исправдом"». Вопрос опять же прорабатывается, а вернее - витает в воздухе» [6]. Четыре года спустя начальник главка В. Ялунин, став заместителем министра юстиции, пояснил на заседании правительства, что одно из отложенных наказаний «...арест предусматривался как альтернатива лишению свободы, однако выпал из концепции системы наказаний» [7]. На явное лукавство докладчика реакции не последовало. Арест не мог «выпасть» из системы видов наказания, не будучи в нее включенным. Правительство обратилось к законодателю с просьбой об исключении ареста из видов наказания. Согласившись, Государственная Дума не обратила внимания на обязательность выполнения ранее уже скорректированных по срокам и действующих за-
конодательных положений, тем более что речь об этом шла не в безденежные 90-е годы. Существующая на протяжении долгого времени вакханалия в исполнительной и законодательной практике, устраиваемая не без помощи руководителей из бывших милицейских чиновников высокого ранга, от услуг которых само МВД по разным причинам или отказывалось, или не препятствовало их переходу в УИС, отрицательно повлияла на процесс реализации уголовно-исполнительной политики в стране.
Вместо принятия судьбоносных законопроектов и иных нормативных правовых актов, предусмотренных в первую очередь в самом Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации и в Федеральном законе «О введении в действие Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации», силы и средства отвлекаются на эпистолярное творчество по написанию различных и недостаточно между собой взаимосвязанных концепций или на их корректировку.
Список литературы
1. Стручков Н. А. Курс исправительно-трудового права. Проблемы общей части. М., 1984. 240 с.
2. Стручков Н. А. Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в борьбе с преступностью. Саратов, 1970. 271 с.
3. Уткин В. А. «Виртуальное» уголовное и уголовно-исполнительное законодательство // Вестник Томского государственного университета. Сер. Право. 2014. № 4.
4. Уголовно-исполнительное право России: теория, законодательство, международные стандарты, отечественная практика конца XIX - начала XX века : учеб. для вузов / под ред. А. И. Зубкова. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2005. 720 с.
5. За колючей проволокой начинается евроремонт // Российская газета. 2001. 7 дек.
6. Кому будет в России сидеть хорошо? // Российская газета. 2001. 7 дек.
7. Арест - уже не наказание // Российская газета. 2005. 14 окт.
SERGEY NIKOLAEVICH PONOMAREV,
phd in law, professor, professor of the department of penal law (Academy of the FPS of Russia), e-mail: editor62@yandex.ru
ABOUT CONCEPT OF POLICY IN THE FIELD OF EXECUTION OF CRIMINAL PENALTIES AND ITS REALIZATION
Abstract: in article the concept of a policy in the field of execution of criminal penalties which, according to the author, is a policy component in the field of fight with crime or a criminal policy in the broadest sense is analyzed. In Post-Soviet time at the active appeal to the western practice and terminology of steel it is equivalent to be applied such phrases as «a penitentiary policy», «a penitentiary right», «a penitentiary legislation». With adoption of the current legislation and with change of a subject of his legal regulation there was more logical a transition to penal terminology which doesn't exclude, and assumes wider range of positive psychology and pedagogical impact on convicts during execution and serving of all types of criminal penalty, and not just the punishment connected with isolation from society. In too time the interest in preparation and the edition of training materials on penitentiary psychology and penitentiary pedagogics is observed in recent years. In that case there is a question: and who and how will be (and whether will) work with the convicts to punishments
© Ponomarev S. N., 2016
who aren't connected with imprisonment? Especially as the constant tendency in many countries to search of alternatives to imprisonment is observed. And Russia in this regard isn't an exception at all; it is rather on the contrary.
Key words: policy in the field of criminal penalties execution, penitentiary policy, penal system, convicts.
References
1. Struchkov N. A. Kurs ispravitel'no-trudovogo prava. Problemy obshhej chaste [Course of the corrective-labor right. Problems of the General part]. Moscow, 1984. 240 р.
2. Struchkov N. A. Sovetskaja ispravitel'no-trudovaja politika i ee rol' v bor'be s prestupnost'ju [The Soviet corrective-labor policy and its role in fight against crime]. Saratov, 1970. 271 р.
3. Utkin V. A. «Virtual'noe» ugolovnoe i ugolovno-ispolnitel'noe zakonodatel'stvo [«Virtual» criminal and criminal and executive legislation]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija Pravo - Bulletin of Tomsk state university. Right series, 2014, no. 4.
4. Ugolovno-ispolnitel'noe pravo Rossii: teorija, zakonodatel'stvo, mezhdunarodnye standarty, otechestven-naja praktika konca 19 - nachala 21 veka [Criminal and executive right of Russia: the theory, the legislation, the international standards, domestic practice of the end 19 - the beginnings of 21 centuries]. Under the editorship of A. I. Zubkov. The 3d edition processed and added. Moscow, 2005. 720 р.
5. Za koljuchej provolokoj nachinaetsja evroremont [Behind a barbed wire European-quality repair begins]. Rossijskaja gazeta - Russian newspaper. 2001. 7 December.
6. Komu budet v Rossii sidet' horosho? [To whom in Russia will fit well?]. Rossijskaja gazeta - Russian newspaper. 2001. 7 December.
7. Arest - uzhe ne nakazanie [Arrest - any more not punishment]. Rossijskaja gazeta - Russian newspaper. 2005. 14 October.
