CC BY
858
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2013. № 6
вопросы уголовного права и процесса
н.Е. крылова, доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного
права и криминологии юридического факультета МГУ*
о понятии объекта преступления
В статье рассмотрены дискуссионные вопросы, связанные с определением объекта преступления. Автор анализирует уголовно-правовые взгляды дореволюционных, советских и современных юристов на объект преступления и приходит к выводу об обоснованности и сохраняющейся значимости понимания объекта преступления как общественных отношений.
Ключевые слова: уголовное право, объект преступления, общественные отношения.
The article discusses controversial issues related to the definition of the object of the crime. The author analyzes the penal views prerevolutionary, soviet and contemporary lawyers to crime and concludes on the validity and the continued importance of understanding the object of crime as public relations.
Keywords: criminal law, object of the crime, public relations.
Любое преступление посягает на существующие в обществе отношения между людьми. Человеческое общество может быть различным: примитивным или высокотехнологичным, демократическим или тоталитарным, социалистическим или капиталистическим, но общественные отношения как взаимосвязь членов общества существуют в любом из них1. Эти отношения могут возникать по поводу охраны жизни, здоровья, чести, достоинства, свободы человека, материальных благ и т.д.
Уголовное право охраняет далеко не все общественные отношения, а только те, которые, во-первых, являются наиболее значимыми, а во-вторых, могут быть урегулированы нормами права. Уголовное право не охраняет, например, отношения любви и дружбы, но охраняет физическое и психическое здоровье, половую свободу и половую неприкосновенность личности путем установления уголовной ответственности за посягательства на них (гл. 16 и 18 Уголовного кодекса РФ). Посягательства на общественные отношения способны причинить существенный вред правоохраняемым объектам, т.е. должны обладать
* nataliakrylova@mail.ru
1 Правда, в первобытном (догосударственном) обществе отношения между его членами регулировались не правовыми, а иными социальными нормами.
достаточно большой степенью вредоносности. Отсутствие вреда или его малозначительность свидетельствуют об отсутствии преступления. Обобщенный перечень объектов уголовно-правовой охраны приведен в ч. 1 ст. 2 УК РФ: права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества.
В юридической литературе предлагается разграничивать объекты уголовно-правовой охраны (ч. 1 ст. 2 УК РФ) и объекты преступлений — «то, на что уже направлено посягательство, что затронуто им»2. Некоторое различие этих понятий действительно существует, однако противопоставлять их вряд ли правильно. В ст. 2 УК РФ установлен (кстати, далеко не полный) перечень объектов уголовно-правовой охраны от преступных посягательств. Следовательно, все перечисленные объекты способны быть и объектами составов соответствующих преступлений. Различие рассматриваемых понятий состоит лишь в том, что объекты уголовно-правовой охраны объявлены таковыми законодателем, но могут не подвергаться посягательству и так и остаться «охраняемыми».
В ч. 1 ст. 2 законодатель называет лишь некоторые объекты уголовно-правовой охраны. В Особенной части УК РФ предусмотрена охрана и других объектов, к числу которых относятся: интересы правосудия, интересы государственной службы, порядок управления, порядок несения военной службы и др.
Обобщенный перечень объектов, предусмотренный ч. 1 ст. 2 УК РФ, конкретизируется в положениях Особенной части Кодекса, в частности в названиях разделов, глав и статей. Система Особенной части УК РФ строится с учетом именно объектов преступных посягательств.
Особенная часть уголовного закона открывается разделом о преступлениях против личности (разд. VII), в котором предусматривается ответственность за посягательства на жизнь и здоровье человека; свободу, честь и достоинство личности; половую свободу и половую неприкосновенность; конституционные права и свободы человека и гражданина; семью и несовершеннолетних. Далее следуют статьи о преступлениях в сфере экономики (разд. VIII), против общественной безопасности и общественного порядка (разд. IX), против государственной власти (разд. X) и т.д. Таким образом, законодатель в статьях Особенной части УК РФ устанавливает своеобразную триаду право-охраняемых объектов: личность — общество — государство. При этом в иерархии объектов первое место занимает личность.
Объекты преступлений не всегда указываются в названиях статей, предусматривающих ответственность за конкретное преступление.
2 Уголовное право: Учебник: В 3 т. Т. 1: Общая часть / Под общ. ред. А.Э. Жалинско-го. М., 2011. С. 375 (автор главы — А.Э. Жалинский).
Так, заголовок ст. 290 УК РФ «Получение взятки» указывает лишь на действие (получение) и предмет преступления (взятка). Непосредственный объект данного преступного деяния устанавливается при помощи толкования, в частности, исходя из названий соответствующих раздела «Преступления против государственной власти» (разд. X) и главы «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» (гл. 30). Следовательно, получение взятки как преступление посягает главным образом на отношения, связанные с несением государственной службы и службы в органах местного самоуправления.
Понятие объекта преступления тесно связано с понятием преступления (ст. 14 УК РФ) и его содержательным признаком — общественной опасностью. Преступным признается лишь такое деяние, которое причиняет или может причинить существенный вред охраняемым уголовным правом общественным отношениям, т.е. представляет опасность для общества. Следовательно, объект — необходимый элемент любого преступления. Без причинения вреда объекту или без постав-ления его в опасность причинения вреда преступление немыслимо. От объекта посягательства зависит характер общественной опасности преступления. Так, посягательства на личность качественно отличаются от посягательств на отношения собственности, посягательства на общественную безопасность отличны от посягательств на порядок несения военной службы.
Будучи обязательным элементом состава преступления, объект взаимодействует с другими элементами состава. Понятие объекта преступления связано с понятием самого деяния (действия или бездействия), поскольку деяние оказывает разрушительное воздействие именно на охраняемые уголовным правом общественные отношения. Объект посягательства непосредственно связан и с общественно опасными последствиями, которые, по существу, представляют собой «ущербленную» часть объекта преступления. Любое преступное деяние, какой бы ни была степень его общественной опасности, деформирует нормальные отношения, сложившиеся в обществе и поддерживаемые государством. Тесна связь объекта и предмета преступления как элементов состава: воздействуя на конкретный предмет преступления, преступник причиняет вред общественным отношениям, поставленным под охрану уголовного права. Таким образом, объект преступления не только обязательный элемент состава любого преступления, но и существующий в тесной взаимосвязи с другими элементами и признаками состава преступления элемент.
Разработкой учения об объекте преступления занимались видные российские ученые дореволюционного и советского периодов: Н.С. Таганцев, В.Д. Спасович, А.А. Пионтковский, Б.С. Никифоров, В.Н. Кудрявцев, В.С. Прохоров, А.Э. Жалинский, А.В. Наумов и др.
Вместе с тем в науке уголовного права до сих пор отсутствует единство в понимании содержания объекта преступления. Часть юристов под объектом преступления понимают общественные отношения (Я.М. Брайнин, В.С. Прохоров, Н.И. Коржанский и др.)3, другие — помимо общественных отношений к объектам преступлений относят интересы личности, общества и государства, а также неотделимые от человека ценности и блага (В.В. Сверчков)4, третьи — правовое благо (А.Э. Жалинский, А.В. Наумов и др.)5 и т.д.
В зарубежном праве XIX — начала XX в., развивавшемся в рамках классического уголовного права, был широко распространен подход, согласно которому объектом преступления является норма права. Данный нормативистский подход был связан с существованием в уголовном законодательстве ряда стран (Германия, Франция и др.) формальных определений преступного деяния и (или) классификаций преступных деяний с учетом формального критерия — наказания. Как известно, в формальных определениях указывается лишь один признак преступного деяния — его уголовная противоправность, понимаемая как запрещенность деяния нормой уголовного права под угрозой наказанием. Отсюда определение преступления как нарушение нормы права или даже как посягательство на норму права. Другими словами, объектом преступления рассматривалась сама норма права, которой якобы и причинялся вред в результате совершения преступления. Против нормативистского подхода в понимании объекта преступления выступали Н.С. Таганцев и другие русские ученые.
Совершая преступление, лицо тем самым нарушает установленный государством уголовно-правовой запрет. Однако сам уголовно-правовой запрет не терпит никакого ущерба и сохраняет свою силу. Более того, привлечение виновного лица к уголовной ответственности осуществляется на основании нормы, содержащей такой запрет, следовательно, норма права в некоторой степени даже «одерживает верх» над преступником. Очевидно, что страдает не правовая норма как правило поведения, а те конкретные общественные отношения, которые ею предусмотрены. Любое преступление разрывает ткань общественных отношений, причиняет им вред или создает угрозу причинения им вреда. Норме же права вред причинить нельзя.
3 См., напр.: Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963; Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 381 и далее (автор —
B.С. Прохоров); Лучший учебник уголовного права (Общая часть). СПб., 2011. С. 143 и далее (автор — Н.И. Коржанский).
4 Сверчков В.В. Уголовное право. Общая и Особенная части: Учеб. пособие для бакалавров. М., 2012. С. 92.
5 Уголовное право. Т. 1: Общая часть. С. 378 (автор главы — А.Э. Жалинский); Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 3 т. Т. 1: Общая часть. М., 2008.
C. 303 и далее.
Одновременно с нормативистской возникла и другая теория, представители которой рассматривали преступление либо как посягательство на субъективное право, либо как нарушение субъективной обязанности. Основанием для этой теории стал тот непреложный факт, что любая норма права предоставляет какие-либо права или устанавливает юридические обязанности. Приверженцем понимания объекта преступления как субъективного права был, в частности, В.Д. Спасо-вич, считавший, что «преступление есть противозаконное посягательство на чье-либо право, столь существенное, что государство, считая это право одним из необходимых условий общежития, при недостаточности других средств охранительных, ограждает ненарушимость его наказанием»6. В этой трактовке преступное деяние представляет собой или уничтожение чьего-либо права, или воспрепятствование к пользованию им, или невыполнение чьих-либо законных требований.
Профессор Таганцев считал данное определение преступления и его объекта неверным, во-первых, потому что субъектами права для нужд уголовного права необходимо будет признать широкий круг лиц, которые с позиций гражданского права не имеют вообще статуса субъекта права (семья, церковь, общество и т.д.), т.е. значение понятия «субъект права» будет иным, нежели в гражданском праве. Во-вторых, это определение представлялось ученому неверным, поскольку даже в той группе, где преступление нарушает право определенного субъекта, признанного гражданским правом, посягательство на субъективное право составляет не сущность, а только средство посягательства на правоохраненный интерес.
Научная позиция самого Н.С. Таганцева состояла в том, что объектом преступления является не норма права и не субъективное право, а «норма права в ее реальном бытии», что означало реально существующий «правоохраненный интерес жизни», или «правовое благо»7. К таким правоохраняемым интересам профессор относил: личность и ее блага — жизнь, телесную неприкосновенность, личные чувствования, честь, обладание или пользование предметами внешнего мира; проявление личности вовне, свободу передвижения и деятельности в ее различных сферах; возникшие в силу этой деятельности отношения или состояния — их неизменяемость, ненарушимость; различные блага, составляющие общественное достояние, и т.п. По мнению профессора Н.С. Таганцева, далеко не всякий интерес получает правовую охрану, а только тот, который может иметь общественное значение. Охраняемые интересы, по мысли ученого, могут иметь «реальный характер» — жизнь, здоровье, неприкосновенность владения, или «идеальный» — честь, религиозное чувство, благопристойность и т.д. Эти интересы могут принадлежать физическому или юридическому лицу,
6 Цит. по: ТаганцевН.С. Русское уголовное право. Т. 1. Тула, 2001. С. 48.
7 Там же. С. 50.
отдельным общностям или даже всему обществу либо государству как юридически организованному целому8.
В советский период в науке уголовного права стала доминировать теория, согласно которой объектом преступления являются социалистические общественные отношения. Такое понимание объекта прямо вытекало из материального понятия преступления, закрепленного уже в первых советских уголовных законах и инструкциях Наркомата юстиции. Так, уже в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. уголовно-правовая отрасль определялась как совокупность правовых норм и других правовых мер, которыми система общественных отношений данного классового общества охраняется от нарушения (преступления) посредством репрессий (наказания). Задача данной отрасли права должна была состоять в том, чтобы посредством репрессий охранять систему общественных отношений, соответствующую интересам трудящихся масс. Преступление, согласно указанному документу, представляло собой нарушение порядка общественных отношений, охраняемого уголовным законом (ст. 5).
Вместе с тем, признавая общественные отношения объектом преступления, советские юристы значительно расходились в понимании сущности и структуры самих общественных отношений. Кроме того, в специальной литературе неоднократно поднимался вопрос об отнесении к объекту преступления не только общественных отношений, но и иных социальных ценностей. Так, В.Н. Кудрявцев писал о том, что при совершении преступлений против жизни, здоровья, чести, достоинства и свободы личности объектом посягательства являются не общественные отношения, а человек, который «ценен не только как носитель общественных отношений и производитель материальных благ». Ряд преступлений, по мнению ученого, посягает в первую очередь «именно на жизнь и телесное здоровье человека ...на его психическое здоровье и моральные установки. на его идеологическое развитие. а также на свободу человеческой деятельности. Во всех этих случаях правильно говорить о людях как одном из объектов указанных посягательств».9 Другой советский юрист А.Н. Васильев полагал, что «идя по стопам сторонников этого утверждения (объект посягательства — только общественные отношения), следовало бы сделать схоластический вывод, что, например, в убийстве объектом преступления является не живой человек, не его жизнь, а абстракция — общественные отношения, обеспечивающие право на жизнь»10. В результате, как отмечает А.Э. Жалинский, было написано много страниц для того,
8 Там же. С. 51—52.
9 Кудрявцев В.Н. О соотношении объекта и предмета преступления // Сов. гос. право. 1951. № 8. С. 59.
10 Васильев А.Н. Рецензия на учебник «Советское уголовное право. Часть Общая» // Соц. законность. 1953. № 8. С. 89.
чтобы приспособить категорию «общественные отношения» к действительным нуждам теории уголовного права и правоприменительной практики11.
Несмотря на сказанное, понимание общественных отношений, выработанное в советской уголовно-правовой науке, на мой взгляд, не препятствовало охране как самих участников общественных отношений, так и их интересов. Например, Я.М. Брайнин утверждал, что структура общественного отношения включает в себя не только действия и взаимоотношения людей—членов общества, но и сами личности, из действий и взаимоотношений которых складываются общественные отношения. Поэтому личности субъектов общественных отношений могут признаваться объектами преступлений. Автор также полагал, что «преступление, посягая на те или иные общественные отношения или создавая для них угрозу, тем самым наносит ущерб интересам субъектов (участников) этих отношений либо создает угрозу для этих отношений»12 (курсив мой. — Н.К.). Таким образом, преступление причиняет вред не только самим общественным отношениям, но и личностям его участников (их жизни, здоровью и т.д.), а также интересам этих участников и другим социальным ценностям, поскольку общественные отношения небеспредметны, а возникают по поводу каких-либо благ.
Одновременно некоторые юристы констатировали наметившийся в последнее время «отход от такой однозначной трактовки объекта преступления»13, т.е. понимания объекта преступления как общественных отношений. Мнение А.В. Наумова о том, что теория объекта преступления как общественного отношения «срабатывает» не всегда и, следовательно, не может быть признана универсальной14, было поддержано частью юридической общественности. Так, А.В. Пашковская задается вопросом: «...о каких общественных отношениях можно говорить, если посягательство направлено против жизни или здоровья человека? Ведь уголовным законом охраняются не общественные отношения по поводу сохранения жизни и здоровья членов общества, а непосредственно жизнь и здоровье человека как первостепенные, наиважнейшие блага и ценности — сами по себе, как таковые»15. Названные юристы считают необходимым «вернуться к теории объекта как правового блага, созданной еще. в рамках классической и социологической школ уголовного права», в частности теории Н.С. Таганцева16.
11 Уголовное право. Т. 1: Общая часть. С. 372.
12 Брайнин Я.М. Указ. соч. С. 165.
13 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. В.С. Комиссарова, Н.Е. Крыловой, И.М. Тяжковой. М., 2012. С. 225 (автор главы — А.В. Пашковская).
14 Наумов А.В. Указ. соч. С. 303-304.
15 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. С. 225.
16 Там же. С. 226.
Теория «правового блага» была поддержана А.Э. Жалинским, рассматривающим объект преступления аналогично тому, как это сделано во многих уголовно-правовых системах, где объект вообще не включается в структуру преступления и исследуется как некий социальный феномен (правовое благо), подлежащее уголовно-правовой охране. Из положений Особенной части УК РФ, как полагает автор, следует характеристика объекта как фундаментальной социально-правовой ценности (или кратко — правового блага), которая охраняется уголовным законом и в отношении которой возможно совершение преступного посягательства. Понятие «правовое благо», как утверждает автор, имеет определенные преимущества по сравнению с понятием «общественные отношения», поскольку первое «легче поддается конкретизации, не несет ложного идеологического заряда и легче включается в целостную модель преступления». Кроме того, при признании объектом преступления правового блага можно будет юридическими понятиями предметно охарактеризовать состояние индивида (жизнь, здоровье), неотъемлемые личные права (свобода, честь, достоинство, половая неприкосновенность и пр.), конституционные права и свободы человека и гражданина, собственность, государственный и общественный строй, безопасность и т.д. Правовое благо в свою очередь определяется профессором А.Э. Жалинским как «правовая ценность, защищенная уголовным правом и имеющая собственное социально-полезное содержание». Понятие правового блага объединяет, по его мнению, нормативную и предметную характеристики объекта преступления, раскрывает необходимость, значимость этого объекта для общества, выражая это в правовых абстрактных формулах, имеющих предметное и правовое содержание17.
Вместе с тем попытка ухода от признания объектом преступления общественных отношений и обращения к категории «правового блага» не нашла своего надлежащего обоснования и не вылилась в новую, развернутую, непротиворечивую концепцию, что было отмечено А.Э. Жалинским, В.С. Прохоровым, Г.Н. Борзенковым и другими юристами18.
Представляется, что ссылки на отдельные положения теории Н.С. Таганцева для опровержения концепции общественных отношений не корректны. В действительности, профессор Н.С. Таганцев не отвергал идею о понимании объекта преступления как общественных отношений. Внимательное прочтение «Курса лекций» этого ученого дает основания для вывода о том, что он всячески подчеркивал значимость для понимания объекта преступления именно общественных отношений. Например, прежде чем перейти к критике нормативист-ского подхода, согласно которому объектом преступления является норма права, Н.С. Таганцев рассматривает вопрос о том, какие соци-
17 Уголовное право. Т. 1: Общая часть. С. 373, 376, 378.
18 Там же. С. 371 (автор главы — А.Э. Жалинский).
альные нормы нарушает преступное деяние — нравственные, религиозные или правовые. Ученый приходит к выводу о том, что преступное деяние представляет собой «преступление или нарушение норм или заповедей права, велений авторитетной воли, которыми регулируются наши юридические отношения друг к другу или к целому, т.е. к обществу или государству, определяются в интересах целого границы свободной деятельности каждого» (курсив мой. — Н.К.)19. Таким образом, любое лицо, нарушающее «правовую заповедь», тем самым нарушает «юридические отношения», т.е. правоотношения, существующие между их участниками — индивидами, обществом и государством. При этом автор делает акцент на то, что границы свободы каждого лица определяются только в рамках этих отношений. Следовательно, защита индивидуальных интересов возможна лишь внутри общественных отношений и в интересах всех членов общества. На мой взгляд, именно в таком контексте необходимо рассматривать последующие рассуждения автора о конкретных правоохраняемых благах (жизни, телесной неприкосновенности, чести, свободе и т.д.). Эти блага не отрывались автором от общественных отношений, не рассматривались изолированно от них как некие абсолютные социальные ценности. В связи с этим представляется неверным утверждение о том, что теория объекта как общественных отношений сложилась лишь в советское время.
Понятие правового блага указывает на две важнейшие черты объекта преступления: 1) его индивидуальную и социальную значимость («благо») и 2) правовую защищенность («правовое»). Однако использование многозначного термина «благо» способно привести к отождествлению понятий «объект» и «предмет» преступления. Так, автомобиль — «материальное благо», но при его угоне с целью хищения разве ему причиняется ущерб? Транспортное средство как предмет материального мира не только «не страдает», но и может быть даже улучшен: отремонтирован, покрашен и т.д., ущерб же причиняется отношениям собственности, охраняемым уголовным законом.
Замечу, что общественные отношения собственности имеют экономическое содержание и возникают по поводу производства, распределения и потребления материальных благ. В отношениях собственности существуют всегда две стороны. Одна сторона — собственник, обладающий правом владения, пользования и распоряжения имуществом. Вторая сторона — все остальные лица, у которых есть корреспондирующая обязанность не препятствовать осуществлению правомочий собственника. Из этого следует, что отчуждение имущества может происходить только по воле собственника. Если оно изымается из обладания собственника помимо его воли, то нарушается не правовое благо или индивидуальный имущественный интерес, а общественные
19 Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 47.
отношения собственности. Таким образом, во всех преступлениях против собственности страдают именно общественные отношения.
Кстати, индивидуальный имущественный интерес может вовсе не требовать уголовно-правовой охраны. При его реализации во вред общественным интересам он не подлежит правовой защите. В связи с этим уместен вопрос: если похищается имущество, добытое незаконным путем, например в результате кражи, незаконной предпринимательской деятельности, получения взятки и т.д., что следует рассматривать в качестве объекта преступления? Индивидуальный интерес потерпевшего не подлежит уголовно-правовой охране, поскольку имущество добыто им незаконно. Что же тогда страдает в результате подобных преступлений? Ответ очевиден: это не индивидуальный имущественный интерес, а общие для всех собственников условия реализации права собственности, т.е. общественные отношения. Таким образом, ни субъективное право (а тем более правовое благо), ни индивидуальный интерес не могут рассматриваться как объекты преступлений против собственности. В итоге претендующая на универсальность теория «благ, интересов» как объектов преступлений сама «срабатывает» не всегда.
В связи с этим в специальной литературе было предложено широкое определение объекта преступления как «охраняемых уголовным законом социально значимых ценностей, интересов, благ, в том числе общественных отношений, на которые посягает лицо, совершающее преступление, и которым в результате совершения преступного деяния причиняется или может быть причинен существенный вред» (А.В. Пашковская)20 (курсив мой. — Н.К.). В этом определении охраняемые уголовным законом общественные отношения рассматриваются как понятие более узкое, чем «социальная ценность», «благо» или «интерес». Однако, на мой взгляд, соотношение этих понятий как раз обратное. Общественные отношения возникают по поводу различных социальных ценностей и благ, которые являются объектами указанных отношений, а законные интересы субъектов реализуются в общественных отношениях, но не наоборот. Следовательно, более широким понятием является понятие «общественные отношения».
Сходное мнение высказано В.С. Прохоровым, который определяет общественные отношения как «упорядоченную систему связей между людьми по поводу социальных ценностей, определяющую их взаимное положение в обществе, выражающуюся в их действиях (деяниях) и проявляющуюся в качестве интересов»21. Соотношение понятий «общественные отношения», «социальная ценность» и «интерес» показано автором следующим образом: «Людьми в их практической деятельности движут интересы. Интерес выражает отношение лично-
20 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. С. 228.
21 Уголовное право России: Общая часть. С. 382.
сти к судьбе тех или иных ценностей или благ. Люди, объединенные интересами, вступают в разнообразные связи по поводу указанных ценностей. В рамках общественных отношений люди обретают качество субъектов отношений, интересы становятся общественными, ценности — социальными»22.
В некоторых случаях законодатель описывает признаки объекта преступления терминами «интересы», «право на имущество» или через указание на какое-либо иное субъективное право либо указывает конкретного потерпевшего, например, в случае причинения имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества (ст. 165 УК), либо даже называет целую сферу, в которой совершается преступление («преступления в сфере экономики»). Может создаться впечатление, что именно эти интересы, блага и сферы и являются объектами преступлений. Так, в диспозиции ч. 1 ст. 285 УК «Злоупотребление должностными полномочиями» говорится о «законных интересах граждан или организаций» и об «охраняемых законом интересах общества и государства», которые в результате совершения преступления «существенно нарушаются». Однако в действительности деформации подвергаются общественные отношения, в которые вступают перечисленные субъекты, а причинение ущерба их интересам — лишь способ посягательства на данные отношения. Прав Я.М. Брайнин, отмечавший, что «те или иные интересы государства, общественных групп или отдельных личностей входят в состав общественного отношения, поскольку само оно возникает и существует для удовлетворения этих интересов»23.
Теория общественных отношений как объекта преступления подвергается критике, как уже отмечалось, потому, что она якобы вместо охраны самого человека и таких абсолютных благ, как жизнь, здоровье, свобода, честь, достоинство человека и др., концентрируется на охране неких абстрактных общественных отношений, к тому же с идеологическим контекстом. Разумеется, теория общественных отношений не должна рассматриваться как основа для следующих предположений: 1) поскольку человек — существо общественное, то личность человека — это лишь совокупность всех общественных отношений; 2) уголовный закон охраняет не самого человека, а отношения, в которые он вступает при жизни (семейные, имущественные, трудовые и т.п.); 3) человек охраняется уголовным законом в связи с выполнением им определенных социальных функций.
Вместе с тем, если допустить, что объектом преступления являются не общественные отношения, а «личное благо» или «индивидуальный интерес», то непонятно будет, почему каждое преступление обладает свойством общественной опасности, даже если оно направлено против отдельного индивида. Зададимся вопросом: почему убийство
22 Там же.
23 Брайнин Я.М. Указ. соч. С. 165.
конкретного человека опасно для всего общества? Именно потому, что он является членом единого социального организма и с его смертью страдают отношения, сложившиеся в обществе. Разве эта концепция принижает человека? Думается, что теория общественных отношений не принижает, а возвышает человека, поскольку не оставляет его «наедине с преступником», а гарантирует ему защиту со стороны общества. В.С. Прохоров верно замечает, что «если объект преступления — конкретный человек, он и только он противостоит преступлению, ущерб равен одной человеческой жизни. Если объект преступления — такой порядок отношений между людьми, который обеспечивает каждому его право жить, если убийство совершено, то убит "один из нас" ... поэтому формула "при убийстве объектом преступления являются общественные отношения, обеспечивающие и гарантирующие жизнь каждому человеку", не "теряет" человека, а показывает его действительную, измеренную в масштабах общества ценность»24.
При замене теории общественных отношений теорией субъективного права, блага или индивидуального интереса невозможно будет объяснить, почему в некоторых случаях причинение смерти человеку признается правомерным. Жизнь человека является, безусловно, абсолютным социальным и индивидуальным благом (социальной ценностью), но вместе с тем в современном обществе эта ценность не является абсолютным правовым благом. Закон любого современного государства предусматривает различные случаи отступления от принципа абсолютной правовой охраны жизни человека. Человек может быть лишен жизни на правовом основании, например при необходимой обороне, крайней необходимости, обоснованном риске, при исполнении законного приговора к смертной казни, на поле боя во время военных действий.
В большинстве стран уголовный закон охраняет жизнь человека не ранее начала родов у матери, когда ребенок готов к самостоятельному существованию вне материнского организма. Это связано с тем, что рожденный человек является носителем прав и обязанностей и способен быть (с учетом своего физического и психического состояния) участником общественных отношений. Плод в утробе матери такой возможности лишен, хотя он, без сомнения, «живой» и жизнь как благо уже существует.
Моментом смерти человека в большинстве стран признается гибель его головного мозга, хотя функционирование отдельных органов и систем человеческого организма может поддерживаться искусственно. Современная медицина позволяет это делать в течение длительного времени. Однако объекта преступления — жизни — уже не существует. Это связано, в частности, с тем, что человек представляет собой
24 Уголовное право России: Общая часть. С. 392.
не просто биологическое существо, не некую совокупность органов, тканей и клеток человеческого организма. Он — существо социальное, способное вступать в отношения с другими людьми. Гибель мозга означает распад человеческой личности, утрату человеком способности общаться с себе подобными, взаимодействовать с ними, быть участником общественных отношений.
При отказе от теории общественных отношений непонятно будет, почему в случае, например, выстрела в труп человека, о смерти которого преступник не знал, уголовная ответственность все равно наступает за покушение на убийство человека, ведь вред потерпевшему стрелявшим не причинен, его жизнь как правовое благо не была даже поставлена под угрозу, поскольку смерть наступила ранее выстрела. Ответственность в этом случае может быть обоснована лишь тем, что, стреляя в другого человека, преступник посягает на общественные отношения, гарантирующие каждому право на жизнь. Преступник самовольно, дерзко, цинично отвергает эти отношения, ставит себя вне их. Точно на таком же основании наступает уголовная ответственность матери, которая сразу после рождения своего ребенка мертвым, считая, что он жив, погружает его в ведро с водой с целью убийства; и лица, обязанного иметь о другом заботу, но оставившего его в опасном для жизни или здоровья состоянии, несмотря на то что это другое лицо уже скончалось незадолго до этого. Ущерба конкретному благу или индивидуальному интересу нет, но общественные отношения были поставлены под угрозу.
Таким образом, даже в случае убийства человека можно говорить об объекте посягательства — жизни — лишь в контексте определенных общественных отношений. Личное благо человека «жизнь» неотделимо от самого человека, но реализуется, а значит и охраняется, в системе общественных отношений, а не изолированно от них. Пользование благами вне общественных отношений возможно лишь на необитаемом острове. Известный литературный герой Робинзон Крузо, оказавшись в таких условиях, сообразовывал свою жизнь лишь с явлениями природы, поведением диких животных и лишь до того момента, как на острове появился Пятница.
Исторически в отечественной уголовно-правовой науке теория объекта преступления развивалась от признания таковым первоначально субъективного права, индивидуального интереса, правового блага к постепенному рассмотрению в качестве объекта всего общества, общественных отношений. Так, профессор Н.С. Таганцев писал, что «жизнь общественная в ее индивидуальных и общественных проявлениях творит интересы и вызывает их правоохрану, в силу чего эти интересы получают особое значение и структуру, облекаются в значение юридических благ и как таковые дают содержание юридическим нормам и в то же время служат их жизненным проявлением. при этом нельзя забывать,
что, обращая интерес жизни в правовое благо, право не только признает бытие этого интереса, не только дает ему охрану и защиту, но видоизменяет его в объеме, форме, иногда даже в содержании, сглаживая его частный, индивидуальный характер и придавая ему социальное, общественное значение» (курсив мой. — Н.К.). Индивидуальные интересы, таким образом, по мысли ученого, теряют свой эгоистически-личный характер, подвергаясь альтруистически-общественным ограничениям25. Автор обоснованно отмечал, что если считать сущностью преступления посягательство на индивидуальный интерес, придавать исключительное значение моменту «жизненной вредоносности» учиненного, то утратит всякое значение социальная сторона преступной деятельности, исчезнет возможность надлежащей оценки личности, будет затруднено применение наказания и т.д.26 Подобные высказывания мы находим в работах и таких видных российских ученых, как В.Д. Спасо-вич и А.В. Лохвицкий27.
Итак, теория общественных отношений как объекта преступлений не утратила своего значения. Именно она демонстрирует общественно опасную сущность каждого преступления и дает ключ к решению многих уголовно-правовых вопросов. Попытки современных авторов заменить данную теорию какой-либо иной универсальной теорией представляются безуспешными.
список литературы
1. Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963.
2. Кудрявцев В.Н. О соотношении объекта и предмета преступления // Сов. гос-во право. 1951. № 8.
3. НаумовА.В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 3 т. Т.1: Общая часть. М., 2010.
4. ТаганцевН.С. Русское уголовное право. Т. 1. Тула, 2001.
5. Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н.М. Кро-пачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006.
6. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. В.С. Комиссарова, Н.Е. Крыловой, И.М. Тяжковой. М., 2012.
7. Уголовное право: Учебник: В 3 т. Т. 1. Общая часть / Под общ. ред. А.Э. Жалинского. М., 2011.
25 Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 50.
26 Там же. С. 50-51.
27 Уголовное право России: Общая часть. С. 388-389 (автор главы — В.С. Прохоров).
