CC BY
103
территории может вызвать защитные реакции со стороны ее владельца.
Ученые отмечают, что жизнь человека без территориальности характеризуется дезорганизованностью, постоянными конфликтами, невозможностью эффективно взаимодействовать.
Наличие фиксированных территорий доказано в весьма разнообразных местах пребывания и деятельности людей: в медицинских учреждениях, в школах, в библиотеках, в тюрьмах и многих других местах.
Установлено, что на фиксированной, т.е. на “своей” территории человек чувствует себя более свободно, нежелательное вторжение другого на эту территорию воспринимается как нечто неприятное.
Кроме того, обнаружено, что в результате вторжения другого на первичную территорию у ее владельца повышается тревожность. Существенной оказалась именно степень идентификации себя с территорией: чем “ближе” территория человеку, тем выше тревожность.
Таким образом, территориальность — это прикрепление определенного места к некоему субъекту, что является основанием для установления специфических норм поведения на этом месте и специфического отношения к этому месту. Далеко не обязательно отношение собственности к данному месту — прикрепленными местами также могут выступать, например, “своя” парта в школе, “свой” стол на работе, “наша” палата в больнице и другие места. Подобная форма организации физической среды является всеобщей и носит универсальный характер.
С территориальностью тесно связан феномен персонализации среды. Безусловно, эти два понятия тесно взаимосвязанные но тем не менее, существуют и значимые различия.
Если при территориальности среда выступала как объект, которым управляют и что контролируют, то при персонализации на первый план выходит “материализация” своей индивидуальности, показ себя с помощью среды. Персонализируя среду, человек ставит на ней свой, индивидуальный отпечаток, информируя других, где его место начинается и заканчивается, а также представляет миру свои ценности и убеждения.
Основной функцией персонализации среды считается формирование, сохранение и представление идентичности человеческого “Я”. Персонализация среды позволяет человеку отличаться от других, она является основой чувства уникальности и идентичности.
Исследование ситуации невозможности персонализировать среду в основном связано с так называемыми институциональными местами — больницами, школами, тюрьмами. Общее заключение — в большинстве таких мест у человека нет возможности персонализировать какое-либо пространство, а это влечет за собой отчуждение от среды и, как следствие — пренебрежительное отношение к месту, деперсонализацию пространства.
Учет рассмотренных нами механизмов взаимосвязи человека и среды представляется достаточно
перспективным как с точки зрения психологических основ организации труда, в частности следователя, так и со стороны эффективности проведения отдельных следственных действий, да и просто анализа поведения человека в особым образом организованном физическом пространстве.
О ПОНЯТИИ ЭФФЕКТИВНОСТИ УСЛОВНОГО ОСУЖДЕНИЯ
Председатель Омского областного суда, заслуженный юрист Российской Федерации
В. В. Пронников
Рассмотрение вопросов эффективности условного осуждения неразрывно связано с общими вопросами эффективности правовых норм вообще и уголовно-правовых мер — в частности. По вопросу о понятии эффективности правовых установлений (в том числе и уголовно-правовых) в юридической литературе высказываются различные мнения. Вместе с тем единое понимание эффективности правовых категорий будет не только иметь чисто теоретическое значение, но и способствовать творческому решению задач, стоящих при проведении конкретных прикладных исследований.
Наиболее распространенными являются трактовки понятия эффективности правовых установлений, в которых эффективность определяется через соотношение достигнутого результата и поставленной цели (15). Сходное понятие эффективности в юридической литературе дается и при характеристике действия норм и институтов уголовного права (6, 60; 17, 172).
Некоторые авторы, соглашаясь с приведенной выше формулировкой, в то же время полагают, что такое понимание эффективности правовых норм является неполным, и связывают его с необходимостью учета материальных затрат и времени, человеческой энергии, а также издержек идейно-политического и морального характера (11, 7; 10, 5).
А.С.Пашков и Л.С.Явич, обосновывая данную точку зрения, указывают, в частности, что понятие эффективности как достижения результата с минимальными затратами широко применяется в различных областях общественной жизни, и нет оснований для того, чтобы избегать этого показателя и при оценке эффективности действия норм права (14, 45).
Несомненно, при исследовании действия норм права следует учитывать, какие средства и сколько времени тратится на достижение поставленных целей. Однако, на наш взгляд, включение в понятие эффективности правовых признаков, характеризующих произведенные затраты и время, вряд ли приемлемо. Например, применительно к нормам уголовного права нельзя судить об эффективности той или иной уголовно-правовой меры, исходя из затрат и
времени, необходимых для достижения намеченного результата. Здесь нетрудно заметить зависимость между произведенными затратами и показателем эффективности: чем больше затраты, тем меньше показатель эффективности. А с этим трудно согласиться, ибо более строгий вид наказания объективно требует больших затрат, а в большинстве случаев и длительного времени.
Полагаем справедливой критику позицию ученых, выступающих за включение в понятие эффективности правовых норм затрат материальных средств, человеческой энергии и времени, необходимых для достижения поставленных целей. Следует согласиться с И.С.Самощенко и В.И.Никитинским, которые подчеркивают, что в этом случае происходит смешение понятий “эффективность” и “экономичность”, так как под экономичностью при этом понимается соотношение полученного результата и произведенных затрат (21, 61,63-65).
Ряд авторов, формулируя понятие эффективности правовых норм, связывают эффективность с потенциальной способностью нормы и считают ее внутренним свойством правовой нормы (18, 2223,26; 19, 57-58). Так или иначе большинство авторов (если не все), рассматривающих проблемы теории эффективности правовых норм, претендуют на возможность использования своих теоретических разработок при проведении исследований по определению эффективности конкретных правовых норм. Не обошли этого и сторонники изложенной выше позиции. При этом они приходят к выводу, что судить о степени эффективности конкретной нормы следует на основе анализа и оценки фактических изменений, происходящих в объекте воздействия вследствие влияния нормы (5, 78-79; 18, 26). Иными словами, определить, эффективна или неэффективна данная норма, мы сможем, лишь проанализировав результаты действия применяемой нормы. Следовательно, правильнее говорить об эффективности как о свойстве действия правовой нормы, а не как о ее внутреннем свойстве, ибо норма не может быть эффективна сама по себе; она “мертва” без применения, без ее действия. Поэтому можно вести речь лишь о совершенстве правовой нормы, ее соответствии условиям социальной жизни.
Нельзя согласиться и с тем, что эффективность представляет собой лишь способность правовой нормы воздействовать на общественные отношения. Как известно, жизнь права заключается не только в его существовании, но и в его действии (1, 17). Именно в результате действия права происходит процесс превращения правовой возможности в действительность. При этом и обнаруживается (проявляется) эффективность или неэффективность правовой нормы (8, 351-352). Иными словами, эффективность правовых норм есть степень реализованности (достижения) намеченных целей и является свойством действия этих норм. Это вытекает также и из общего понимания термина “эффективность”, который в русском языке трактуется как действенность, результативность (16, 598; 13, 792).
Нерешенным в юридической и социальной литературе является вопрос о включении в понятие эффективности оценочного момента. Так, за включение положительного оценочного момента в понятие эффективности правовых норм выступают
В.А.Козлов и Ф.Н.Фаткуллин (9, 109; 18, 25). Против включения в понятие эффективности оценочного момента выступают, в частности, М.Д.Шаргород-ский, И.С.Самощенко и В.И.Никитинский. Отстаивая свою позицию, М.Д.Шаргородский пишет: “Эффективность — абстрактное понятие, означающее только способность применяемого средства содействовать достижению желаемой цели. Оценка же относится не к эффективности, а к цели, которой служит анализируемое средство” (20, 54). И.С.Самощенко и В.И.Никитинский поддерживают это мнение и выступают за разграничение таких понятий как “эффективность” и “социальная ценность” (21, 68-69). Поскольку, как было сказано выше, положительный оценочный момент относится не к эффективности, а к цели правовой нормы, постольку нет оснований для включения положительного оценочного момента в содержание понятия эффективности. Поэтому, если в процессе реализации правовой нормы достигаются намеченные цели, следует призвать такую норму эффективной. А исследование действия норм права в аксиологическом аспекте необходимо проводить самостоятельно, не включая оценочный момент в содержание понятия эффективности правовой нормы.
Таким образом, эффективность условного осуждения следует определять как степень достижения целей, стоящих перед указанным институтом. Формулируя данное определение понятия эффективности, мы исходили из того, что оно должно быть принципиально единым для всех отраслей права. Специфика эффективности отдельной правовой нормы или целой отрасли права должна выражаться лишь в характерных только для них критериях и показателях оценки эффективности (17, 172).
Эффективность действия любой правовой нормы зависит от целого ряда условий, носящих как объективный, так и субъективный характер. Эти условия относятся непосредственно к законодательству и к сфере его реализации. Наличие необходимых условий позволяет обеспечить результативное действие правовой нормы (21, 76). В этой связи наиболее продуктивной представляется классификация условий эффективности по основанию, отражающему элементы механизма действия правовых норм. Применительно к институту условного осуждения можно выделить три группы общих условий эффективности:
— совершенство законодательной регламентации условного осуждения;
— его правильное применение судами;
— действенность контроля за соответствующей категорией осужденных на стадии исполнения рассматриваемой уголовно-правовой меры.
При исследовании вопроса об эффективности условного осуждения необходимо определить также критерии и показатели его эффективности. В об-
щем смысле под критерием следует понимать признак, на основе которого можно произвести измерение, оценку, сравнение чего-нибудь (13, 263,298). Исходя из такой трактовки термина “критерий”, в правовой литературе критерием эффективности правовой нормы признается цель исследуемой нормы (21, 166). Таким образом, критерии эффективности условного осуждения следует определять исходя из стоящих перед ним целей.
Пленум Верховного суда Российской Федерации в п.27 постановления № 40 от 11 июня 1999 г. “О практике назначения судами уголовного наказания” указал на то, что назначение условного осуждения должно отвечать целям исправления (3, 8). Следовательно, критерием эффективности условного осуждения следует считать исправление лица, осужденного условно.
Исправление как цель условного осуждения состоит в том, чтобы путем активного принудительного и воспитательного воздействия на сознание осужденного сформировать у него уважительное отношение к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулировать правопослушное поведение.
С критериями эффективности не следует смешивать ее показатели, которые в своей совокупности позволяют характеризовать степень достижения целей, стоящих перед условным осуждением. В юридической литературе довольно часто допускается смешение критериев и показателей эффективности (7, 31; и след.). Критерии эффективности, по нашему мнению, являясь общим понятием, должны характеризоваться более конкретными показателями.
Прежде всего, одним из основных показателей эффективности условного осуждения следует признать несовершение осужденным нового преступления, так как вполне ясно, что рецидив в этих случаях свидетельствует о неэффективности применяемого уголовно-правового института. Данный показатель называется в большинстве работ, так или иначе соприкасающихся с рассмотрением вопросов эффективности уголовно-правовых мер (2, 20; 4, 160). При этом некоторые авторы считают этот показатель лишь относящимся к характеристике недостижения цели специальной превенции (20, 62). По нашему мнению, следует согласиться с Г.А.Злобиным, который пишет, что предупреждение рецидива преступлений есть непосредственное воплощение и такой цели, как исправление осужденных (7, 31).
Следует помнить, что помимо уголовно-правовых мер борьбы с преступностью на состояние рецидивной преступности влияют многие другие социальные факторы. Здесь необходимо иметь в виду, что “предположение о прямой связи между рецидивом и состоянием уголовного и исполнительно-трудового законодательства и практики применения закона в большинстве случаев ошибочно как политически, так и практически: оно не учитывает влияния на рецидив ряда других социальных факторов и вытекает из преувеличения роли и возможностей уголовного права в борьбе с преступностью, по сути дела приписывает ему в этой части решающую роль” (12, 10).
В связи с этим при оценке эффективности условного осуждения необходимо учитывать, что повторность совершения преступления рассматривается в качестве показателя неэффективного действия рассматриваемого института лишь в той мере, в какой она является результатом несовершенства действующего законодательства и практики его применения и исполнения.
Оценка эффективности условного осуждения предполагает также исследование непреступного поведения осужденных в течение испытательного срока. Так, показателями достижения цели исправления осужденного будут правомерное поведение осужденного и его добросовестное отношение к труду и обучению.
Правомерное поведение осужденного в течение испытательного срока предполагает несовершение условно осужденным нарушений общественного порядка, соблюдение правил человеческого общежития. В противном случае по основаниям, предусмотренным в уголовном законодательстве, суд может отметить условное осуждение, что также влечет констатацию факта его неэффективности в данном конкретном случае.
Показателем эффективности условного осуждения выступает также выполнение осужденным возложенных на него обязанностей, предусмотренных уголовным законом и направленных на способствование достижению целям исправления. Поэтому невыполнение возложенных обязанностей свидетельствует о том, что осужденный не встал на путь исправления и не исключает возможность совершения им нового преступления. Это следует из того, что одним из оснований отмены условного осуждения в ч.3 ст.74 УК России предусматривается систематическое или злостное неисполнение осужденным возложенных на него судом обязанностей.
Во всех перечисленных случаях в качестве показателей эффективности условного осуждения выступает непреступное, общественно полезное поведение осужденных, детерминированное именно применением данной меры уголовно-правового воздействия.
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасьева Л.В. Нормы права и их действие: Вопросы теории: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2000.
2. Бышевский Ю.В., Марцев А.И. Наказание и его назначение. — Омск: Высшая школа милиции МВД СССР, 1975.
3. Бюллетень Верховного суда Российской Федерации. — 1999. — № 8.
4. Гальперин И.М. Наказание: (Социальные функции, практика применения). — М.: Юрид. лит., 1983.
5. Еникеев З.Д. К вопросу о понятии и критериях эффективности правовых категорий // Эффективность борьбы с преступностью и совершенствование законодательства в свете Конституции СССР. — Уфа: Изд-во Башкир. ун-та, 1980.
6. Злобин Г.А. О методологии изучения эффективности уголовного наказания в советском уголовном праве и криминологии // Вопросы предупреждения преступности. — М.: Юрид. лит., 1965. — Вып. 1.
7. Злобин Г.А. Об изучении эффективности уголовного наказания // Сов. гос-во и право. — 1969. — № 6.
8. Керимов Д.А. Философские проблемы права. — М.: Мысль, 1972.
9. Козлов В.А. К вопросу о понятии эффективности права // Вестн. Ленингр. ун-та. — 1972. — № 5.
10. Кондрашова Т.В. Эффективность применения норм, предусматривающих ответственность за насильственные половые преступления. — Свердловск, 1986.
11. Костанов Ю.А. Краткие сроки лишения свободы и их эффективность: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 1979.
12. Никифоров Б.С. К вопросу об изучении эффективности уголовно-правовых мер борьбы с преступностью // Эффективность уголовно-правовых мер борьбы с преступностью. — М.: Юрид. лит., 1968.
13. Ожегов С.И. Словарь русского языка. — М.: Рус. яз., 1986.
14. Пашков А.С., Явич Л.С. Эффективность действия правовой нормы: (К методологии и методике социологического исследования) // Сов. гос-во и право. — 1970. — № 3.
15. Самощенко И.С., Никитинский В.И. О понятии эффективности правовых норм // Учен. зап. ВНИИСЗ. — М., 1969. — Вып. 18.
16. Словарь синонимов русского языка. — М.: Сов. энциклопедия, 1986.
17. Тирский В.В. О понятии и критериях эффективности лишения свободы как меры уголовного наказания // Проблемы повышения эффективности правового регулирования на современном этапе: Труды Томск. ун-та. — Томск, 1976. — Вып.1.
18. Фаткуллин Ф.Н., Чулюкин Л.Д. Социальная ценность и эффективность правовой нормы. — Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1977.
19. Шаргородский М.Д. Наказание, его цели и эффективность. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1973.
20. Шаргородский М.Д. Система наказаний и их эффективность // Сов. гос-во и право. — 1968. — № 11.
21. Эффективность правовых норм. — М.: Юрид. лит., 1980.
