СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
УДК 316:613.885
Г. Л. Борозинец А. К. Витязев
О ПОЛОВОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ, СЕКСЕ И ЛЮБВИ В ПРОИЗВОДСТВЕ ЧЕЛОВЕКА
В статье исследуется зависимость жизни общества от половой жизни: полового состава населения, половой дифференциации и аутоидентификации. При этом обращается внимание на проникновение товарно-денежных отношений в половую жизнь, что предопределяет становление материнского труда наемным.
The article deals with the dependence of social life on sexual life, that is: the gender structure of the population, its sexual differentiation and autoidentification. In this connection certain attention is paid to the penetration of commodity-money relations into sexual life, which predetermines making the maternal labour mercenary.
Ключевые слова: половая дифференциация в биологическом и социальном смыслах, отделение секса от репродуктивного поведения, становление материнского труда наемным.
Keywords: sexual differentiation in biological and social sense, separation of sex from reproductive behaviour, making the maternal labour mercenary.
Тема половой дифференциации в обществе актуальна в связи с тем, что от данной дифференциации зависит воспроизведение традиционных половых отношений и рода человеческого. Особую актуальность она приобретает в связи с институ-ционализацией гомосексуальных отношений и дефицитом рождаемости в некоторых странах.
Надо сказать, официальное признание каким-либо государством права на гомосексуальные отношения и брак - это не только результат сексуальной революции в мире, но и огромный задел в преобразовании общественной жизни. Если данные отношения широко войдут в общественные практику и сознание и получат доминирование, проблема рождаемости приобретет дополнительную остроту для поиска нового алгоритма ее решения.
При анализе либерализации половых отношений, снятия запрета на гомосексуализм обращает на себя внимание то, что расширение морально-правовых норм на эти отношения, по сути, означа-
© Борозинец Г. Л., Витязев А. К., 2009 18
ет завершение отделения секса и потребности в нем от репродуктивного поведения и потребности в детях у индивидов, превращение секса в гедонические отношения и средство половой идентификации. В сущности, либеральные законодатели признаются в объективности процесса половой дифференциации, в его независимости от человеческого сознания - в том, что половая потребность определяет самосознание человека, а не наоборот, хотя, как известно, из этого правила бывают исключения.
Говоря о сексе и о потребности в нем, можно привести следующие их определения. Секс - это совокупность телесных, психических и социальных процессов и отношений, в основе которых лежит и посредством которых удовлетворяется половое влечение, либидо [1, с. 267]. А. М. Свядощ считает, что половое влечение (потребность) получило название либидо по предложению 3. Фрейда. Он также предлагает выделять в процессе развития (дифференциации) полового влечения (половой потребности) эротический и сексуальный этапы. Если сексуальное влечение (потребность), по его мнению, завершает половое развитие и является влечением к половому акту, то эротическое влечение (потребность) - это желание не только духовного, но и телесного контакта; нежности, ласки [2, с. 6]. Существует мнение, будто у большинства женщин влечение к половому акту (сексу) появляется лишь после того, как они испытали оргазм - полное, всестороннее удовлетворение половой потребности при половом сношении. Данное обстоятельство, надо заметить, указывает на то, что, хотя при дифференциации половой потребности как потребности в продолжении рода секс отделился от репродуктивного поведения по целеполаганию и целе-достижению, его не следует понимать чисто механистически. Это не только физический, но и психический и даже социальный акт, поскольку он в определенных случаях может запрещаться обществом.
В общем, обнаруживая половую потребность (влечение) и процесс ее удовлетворения (половое поведение) в половой жизни, о последней можно сказать то, что первоначально, у первобытного индивида, она выражала его бессознательную потребность в сохранении рода, которая вместе с потребностью в индивидуальном самосохранении входила в состав потребности в самосохранении в широком смысле или сохранении жизни в целом.
Борозинец Г. А, Витязев А. К. О половой дифференциации, сексе и любви в производстве человека
Животное не осознает потребности в продолжении и сохранении рода так, как это делает человек, и, следовательно, не выделяет ее из половой потребности. Человек, в отличие от животного, хорошо осознает ее и благодаря этому дифференцирует половую потребность аналитически и реально, в мышлении и поведении, нацеливаясь на получение удовольствия от полового акта, в одном случае, и на получение зачатия - в другом. Он планирует свою половую жизнь и потому выбирает себе партнера для ее ведения сообразно с вы-шеобозначенными целями. При этом он волен создавать семью, сожительствовать или прибегать к услугам публичных заведений, благодаря существованию которых обнаруживается не только товарность секса, но и обособленность его от половой любви как духовной или психической привязанности субъекта к идеалу мужчины или женщины. Поскольку половой идеал формируется у человека не товарно-денежным способом, о товарности любви не может быть и речи. О формировании полового идеала нельзя также говорить как о чисто субъективном и чисто объективном процессе, поскольку, с одной стороны, он зависим от сознания индивида, с другой - нет. Считая объективную сторону формирования любви биолого-психологической, субъективную сторону ее можно назвать социально-психологической. Иными словами, осознавая биологическую составляющую половой любви как систему половых ценностей, врожденного вкуса к типу полового партнера и вплетая ее в систему других ценностей как моды, общественного мнения, человек осознает образ своего идеального полового партнера, а с ним - образы идеальной половой любви и идеальной половой жизни. При этом реальный партнер становится для него средством достижения интеграционной суммы идеалов, а также состояния полной, всесторонней удовлетворенности половой потребности -своеобразного блаженства. И это обстоятельство указывает на то, что не всегда благо имеет вещную природу. Всегда ли является благом половая любовь - вопрос, требующий специального рассмотрения, поскольку понятие блага, а также и благополучия (социального здоровья) не распространяется на жизнь животных.
Говоря о любви животных, можно согласиться с мнением, что у стоящих на нижних ступенях эволюции животных любви не существует [3, с. 247]. Так, самки-пауки часто пожирают после совокупления своих самцов, если те не успевают тотчас убежать от них.
Любовь в собственном смысле обнаруживается у животных, начиная с птиц. При этом выявляется, что у самок между половым и материнским инстинктами (потребностями, влечениями) существует антагонизм, всецело сводящийся к преобладанию последнего. Возможно, по этой причине
любовный инстинкт у самцов развит сильнее. Во время парования птиц самец кажется более страстным и влюбленным в свою самку, последняя же держится довольно пассивно, занятая виением гнезда [3, с. 279].
У женщин часто наблюдается то же самое: любовный инстинкт их всецело подчинен материнству. Кроме того, в связи с тем, что во времена дикости человек не имел времени любить - он должен был постоянно бороться за свое существование - любовь его была чисто животной (биологической) и состояла в удовлетворении одних грубых половых инстинктов [3, с. 287], составляющих инстинкт сохранения рода. Объясняя половую дифференциацию первобытных людей только половым способом их размножения (репродуктивное поведение здесь не рассматривается в качестве труда по производству человека), следует сказать, что эта дифференциация является чисто эволюционной в биологическом смысле. Общество в то далекое время не только почти не управляло процессом труда, что тратился на воспроизводство человека, но и не помышляло о научном подходе в регулировании рождаемости. Зависимость жизни общества от размножения людей, полового состава населения и его половой аутоидентификации -от половой жизни - отчетливо обнаружилась лишь в наши дни в связи с вялотекущей депопуляцией, дефицитом рождаемости в высокоразвитых европейских странах. Угроза депопуляции, вырождения белой расы здесь обнажила проблему половой аутоидентификации человека и с легализацией гомсексуализма открыла социальную детерминированность половой дифференциации, а также и потребности в продолжении рода - появление этой потребности не только на уровне жизни отдельных разнополых особей-индивидов, но и на уровне жизни общества в целом.
Благодаря этому обстоятельству можно сказать, что в простых, малоразвитых обществах, племенах, в отличие от современных обществ, социальные факторы редко подавляют рождаемость, так как иначе люди в них выродились бы. Появление же в размножении человека социальной составляющей мы связываем с развитием материальной и духовной культуры, труда. Дело в том, что климатический вызов природы обусловил появление труда -производства средств существования и человека: существа, готового к социальной жизни. С возникновением профессионального образования стало ясно: социальное производство человека состоит в его подготовке к труду. При этом как-то забылось о биологическом образовании человека, не об онтогенезе в целом, а о той его части, которая относится к зачатию и внутриутробной жизни: к жизни до рождения. Развивая борьбу за жизнь, посредством труда удовлетворяя и тем самым стимулируя потребность человека в самосох-
ранении, но не в продолжении рода, общество тем самым подавляло проявление биологического стереотипа полового поведения. Ведь потребности в самосохранении и продолжении рода связаны обратно-пропорциональной зависимостью, а биологическое производство человека (зачатие, вынашивание беременности и роды) хотя и стало трудом, признается лишь в случаях суррогатного материнства. При этом остатки устоявшихся патриархальных и религиозных традиций тормозят развитие репродуктивного труда, хотя существование публичных домов, приданого и калыма, а теперь и найма суррогатных матерей указывает на проникновение товарно-денежных отношений (капитализма) в половую сферу. И если обращение к услугам публичного дома знаменовало куплю-продажу только секса - труд проституток, - то калым и приданое при сватовстве говорили о купле-продаже детородных услуг - о труде матери. Эмансипация женщин и сексуальная революция значительно разрушили старые, патриархальные отношения в области брака и подготовили почву для создания новых. Благодаря этому в развитых странах удовлетворение потребности в сексе либерализирова-лось, тогда как удовлетворение потребности в детях - нет. Поскольку труд кровно-родственных матерей не стал наемным и универсальный эквивалент не коснулся стоимости сугубо женского, детородного труда, не была преодолена дифференциация труда на мужской и женский. Женщина не могла получать денежного вознаграждения за репродуктивный, детородный труд и тратить его на приобретение средств существования. Она была вольна лишь в свободное от него время зарабатывать на жизнь в сфере материального производства. И данное обстоятельство позволяет думать о том, что сексуальная революция и эмансипация женщин не привели к полному социальному равенству мужчин и женщин. Кроме того, рынок, сформировав на основе сексуальной потребности спрос на эротическую и порнографическую продукцию, начал развивать соответствующее предложение, образуя круг. Порочность этого круга состояла в том, что избыточная социальная стимуляция врожденной эротико-сексуальной потребности у женщин фертильного возраста подсознательно приводила к подавлению материнского инстинкта: изменяла естественный баланс потребностей в сексе и детях в сторону доминирования первой над второй. Секс стал торжествовать над материнством во многих случаях.
Как показывают наблюдения, нечто подобное возникает и в мире животных. Известно, что половое возбуждение в период течки делает злыми тех самок, которые обыкновенно отличаются кротостью. В результате, например, коровы и кошки
отгоняют от себя в это время своих телят и котят, которых незадолго до этого ласкали [3, с. 290].
В свете этих наблюдений можно полагать, что социальное детерминирование биологических потребностей состоит не только в создании особых (искусственных) условий для их опосредованного удовлетворения, но и в искусственной стимуляции. Так, потребность в самосохранении как естественных средствах существования, превратясь благодаря труду в потребность в искусственных средствах существования, начала не только удовлетворяться, но и развиваться в процессе создания этих средств, то есть в процессе труда. Потребность людей в самосохранении обернулась массовым спросом на блага, продукты производства средств существования, тогда как потребность в сохранении рода не превратилась в такой же массовый спрос на детей. Труд в процессе своего исторического развития оказался стимулом неравномерного развития производства жизни. Производство человека в своем развитии отстало от материального производства. Материнство не стало распространенной и престижной профессией, не получило должного социального стимулирования. В результате оно стало исчезать, а роль матери стала вытесняться ролью труженицы на ниве материального производства. Снижение рождаемости в развитых странах вплоть до дефицита - лишнее тому подтверждение.
В общем, можно думать, что белое население в современных цивилизованных странах, и в том числе России, исчезает вместе с материнством. Причина этого исчезновения - в особенности дифференциации труда - основы производства жизни на современном этапе. Материнский труд как труд исключительно женский, имея конкретно-особенную форму, не получил общественной формы - двойственности и поэтому не стал удовлетворять общественную потребность в детях.
Выходом из сложившейся демографической ситуации в постиндустриальных обществах может стать появление профессионального материнства (наёмного материнского труда). Профессиональность кровно-родственного материнства, существование договорных отношений между государством и женщинами, решившими посвятить свою жизнь материнству, - то, что необходимо для управления рождаемостью, общественным воспроизводством человека.
Примечания
1. Сексология: энциклопедический справочник по сексологии и смежн. обл. Минск, 1993. С. 351.
2. Свядощ А. М. Женская сексопатология. М., 1988. С. 176.
3. Аомброзо Ч. Гениальность и помешательство: сочинения. М., 1998. С. 528.