CC BY
478. ОГАСПИ. Ф. 1803. Оп. 1. Д. 385.
9. Каутов З. Медицинские работники помогают Красной Армии // Чкаловская коммуна. - 1941. - 25 июля.
10. Подвиг оренбуржцев. Документы и материалы об участии трудящихся Оренбургской области в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг. / Сост. А.З. Безверхний и др. - Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1969.
11. ОГАСПИ. Ф. 371. Оп. 5. Д. 506.
12. ОГАСПИ. Ф. 25. Оп. 3. Д. 29.
13. ОГАСПИ. Ф. 371. Оп.5. Д. 150.
14. Абдулинские просторы. - 2003. - 9 мая.
15. ОГАСПИ. Ф. 371. Оп. 5. Д. 894.
16. Колесник А.Д. РСФСР в годы Великой Отечественной войны: Проблемы тыла и всенародной помощи фронту. - М.: Политиздат, 1982.
References and Sources
1. Bukov K.I. Vse my byli soldatami. - M., 1972.
2. Stalin I.V. O Velikoj Otechestvennoj vojne Sovetskogo Soyuza. - M.: Politizdat, 1948.
3. Sinicyn A.M. Vsenarodnaya pomoshch' frontu. - M.: Voenizdat, 1985.
4. Vse tebe, Rodina. Ocherki istorii Orenburgskoj oblastnoj organizacii VLKSM. 1917 - 1977. - Chelyabinsk: Yuzh.-Ural. kn. izd-vo, 1977.
5. Orenburgskij gosudarstvennyj arhiv social'no-politicheskoj istorii (OGASPI). F. 267. Op. 14. D. 7.
6. OGASPI. F. 267. Op. 13. D. 31.
7. OGASPI. F. 267. Op. 13. D. 160.
8. OGASPI. F. 1803. Op. 1. D. 385.
9. Kautov Z. Medicinskie rabotniki pomogayut Krasnoj Armii // Chkalovskaya kommuna. - 1941. - 25 iyulya.
10. Podvig orenburzhcev. Dokumenty i materialy ob uchastii trudyashchihsya Orenburgskoj oblasti v Velikoj Otechestvennoj vojne 1941 - 1945 gg. / Sost. A.Z. Bezverhnij i dr. - Chelyabinsk: Yuzh.-Ural. kn. izd-vo, 1969.
11. OGASPI. F. 371. Op. 5. D. 506.
12. OGASPI. F. 25. Op. 3. D. 29.
13. OGASPI. F. 371. Op.5. D. 150.
14. Abdulinskie prostory. - 2003. - 9 maya.
15. OGASPI. F. 371. Op. 5. D. 894.
16. Kolesnik A.D. RSFSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny: Problemy tyla i vsenarodnoj pomoshchi frontu. - M.: Politizdat, 1982.
ФЕДОРОВА АЛЛА ВЛАДИМИРОВНА - доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой истории и философии Оренбургского государственного аграрного университета
FEDOROVA, ALLA V. - Doctor of History, Professor, Head of the Department of History and Philosophy, Orenburg State Agrarian University (fedorova@mail.ru).
УДК 930(571.6):341.34
СЕРЕБРЕННИКОВ С.В. О ПЕРВЫХ ПУБЛИКАЦИЯХ В.П. ГАЛИЦКОГО ПО ТЕМЕ «ЯПОНСКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ НА ТЕРРИТОРИИ СССР (1945-1956 гг.)»
Ключевые слова: В.П. Галицкий, отечественная историография, японские военнопленные в СССР, публикации, исследования, архивы, НКВД-МВД.
В статье впервые дан развернутый анализ первых публикаций видного российского исследователя Владимира Прохоровича Галицкого по теме «Японские военнопленные на территории Советского Союза (1945-1956 гг.)», изданных в 1990-1991 гг. До 1990-х гг. данная тема в отечественной историографии относилась к числу «закрытых». В.П. Галицкий одним из первых приступил к ее изучению. Автор отмечает, что публикации данного автора действительно стали стадиально передовыми. Однако «тональность» его первых работ о японских военнопленных (1990, 1991 гг.) в полной мере была «поддержана» российскими исследователями лишь в 2000-е и 2010-е годы, когда в российской историографии стал доминировать объективистский подход к изучению данной темы.
SEREBRENNIKOV, S.V. ON THE FIRST PUBLICATIONS OF VP. GALITSKY ON THE TOPIC "JAPANESE PRISONERS OF WAR ON THE TERRITORY OF THE USSR (1945-1956)"
Keywords: V.P. Galitsky, domestic historiography, Japanese prisoners of war in the USSR, publications, researches, archives, NKVD-MIA.
In the article first time given a detailed analysis of the first publications of the prominent Russian researcher Vladimir Prokhorovich Galitsky on the topic "Japanese prisoners of war on the territory of the Soviet Union (1945-1956)", published in 1990-1991. Until the 1990s this topic in Russian historiography was classified as "closed". V.P. Galitsky was one of the first to start studying it. The author notes that the publications of this author have really become progressive in stages. However, the "tonality" of his first works on Japanese prisoners of war (1990, 1991) was fully "supported" by Russian researchers only in the 2000s and 2010s, when an objectivist approach to the study of this topic began to dominate in Russian historiography.
В Советском Союзе тема «Японские военнопленные на территории СССР (1945-1956 гг.)» до конца 1980-х годов относилась к «закрытым». Она не укладывалась в русло идеологических установок ЦК КПСС, а историки не имели доступа к архивным материалам. Однако на рубеже 80-
х и 90-х гг. XX века отношение к данной теме и возможности ее изучения российскими историками изменились. В числе первых ее исследователей был известный военный юрист Владимир Прохорович Галицкий (р. 1941) - доктор юридических наук (1995), профессор (1996), действительный член (академик) Академии военных наук и Академии безопасности РФ (Академия ФСБ России), капитан I ранга в отставке, военный историк. Основная область научных интересов: национальная безопасность, правовое регулирование вооруженных и межнациональных конфликтов, защита прав участников и жертв войн и вооруженных конфликтов, история военного плена. Заместитель Председателя Правления Центрального Совета (четвертого созыва) общероссийской общественной организации «Российское общество историков-архивистов». Опубликовал более 200 научных и учебно-методических работ.
Целью статьи является осмысление значения первых публикаций В.П. Галицкого по теме «Японские военнопленные на территории Советского Союза (1945-1956 гг.)». Это тем более важно, что, как верно отметила видный историк военного плена Н.В. Суржикова: «Для историков России проблема пребывания иностранных военнопленных Второй мировой войны в СССР действительно оказалась открытием... Стадиально передовыми работами по истории советского плена были сразу ставшие классическими публикации военного юриста В.П. Галицкого. Можно сказать, что они задали тональность и определили направление дальнейшего научного поиска» [1, с. 388; 2, с. 474].
Оценка Н.В. Суржиковой касалась всех публикаций В.П. Галицкого начала 1990-х годов. Но, соответствуют ли этой оценке его статьи о японских военнопленных, изданные в 1990 и 1991 годах [3-4, 6]? И, если да, то сразу ли они «задали тональность» в изучении российскими историками темы «Японские военнопленные на территории Советского Союза (1945-1956 гг.)»? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо осуществить анализ данных публикаций и выявить их значение. При этом, помимо научных трудов В.П. Галицкого, изданных в 1990 и 1991 годах [34, 6], посвященных японским военнопленным, нами были изучены и проанализированы другие его работы [5, 7-14], а также публикации отечественных исследователей темы «Японские военнопленные на территории Советского Союза (1945-1956 гг.)» [15-19].
Методология исследования базируется на основополагающих исследовательских принципах: историзме, научной объективности, системном подходе к анализируемым историографическим фактам и явлениям. Их применение позволило рассмотреть выявленные и опубликованные В.П. Галицким факты и сведения о пребывании японских военнопленных на территории СССР в сопоставлении с информацией, содержащейся в трудах других исследователей в конкретно-исторической обусловленности; отобрать наиболее значимые положения и выводы В.П. Галицкого для анализа его исследовательской концепции; оценить уровень разработанности В.П. Галицким тех вопросов, которые он рассматривал в своих трудах.
В целом, актуальность изучения темы «Японские военнопленные на территории СССР (1945-1956 гг.)» была сформулирована исследователем в контексте послевоенных советско- и российско-японских отношений [3, с. 115; 4, с. 38]. Примечательно, что при этом В.П. Галицкий выявил перечень злободневных вопросов, волнующих японскую общественность на протяжении послевоенной истории: каким было количество военнослужащих японской армии, оказавшихся в советском плену? почему сложившие оружие военнослужащие японской армии были названы военнопленными (по мнению японской стороны, они - интернированные) и длительное время содержались в лагерях на территории СССР? сколько бывших военнослужащих японской армии умерло в лагерях на территории СССР? [3, с. 115].
На эти вопросы В.П. Галицкий дал ответы, основываясь на тщательном изучении документов Центрального государственного (Особого) архива СССР (ЦГОА СССР) - «самого секретного архива бывшего Советского Союза» [20]. Основательно изучив документальные материалы учетных подразделений ГУПВИ НКВД (МВД) СССР, он выявил и впервые опубликовал данные о количестве «захваченных в плен» и взятых на учет как военнопленные 639 635 японских солдат, офицеров и генералов [3, с. 115; 4, с. 38]. Из них, отметил исследователь, 546 086 военнопленных было вывезено на территорию СССР и размещено в лагерях для военнопленных и в Отдельных рабочих батальонах Министерства Вооруженных сил СССР (Министерство обороны СССР) [3, с. 115; 4, с. 38].
В.П. Галицкий также впервые опубликовал данные о количестве японских военнопленных, умерших на территории СССР - 46 082 человек [3, с. 116; 4, с. 38]. При этом исследователь провел большую работу по выявлению причин смертности японцев на территории Советского Союза. Перечень причин и свой взгляд на эту проблему автор также привел в работах [3, с. 116; 4, с. 38]. При этом военный юрист подчеркнул: «каких-либо незаконных репрессий по отношению ко всем категориям японских военнопленных со стороны Советского государства в процессе исследования установлено не было (выделено - С.С.)» [3, с. 116].
Должное внимание В.П. Галицкий также уделил репатриации японских военнопленных на родину. Он подчеркнул: «основная масса японских военнопленных была репатриирована в период 1945-1948 гг. (выделено - С.С.)» [3, с. 116]. На 20 ноября 1956 г. на территории СССР оставалось лишь 1036 осужденных японских военнопленных [3, с. 116]. Они были досрочно освобождены от уголовного наказания в связи с договоренностью между правительствами СССР и Японии по этому вопросу. 23 декабря 1956 г. в порту Находка представителям Японии были переданы последние оставшиеся в СССР осужденные японские военнопленные [3, с. 122].
Соглашаясь с тем, что для большинства японских военнопленных «возвращение на родину затянулось.», В.П. Галицкий процитировал 75-ю статью Женевской конвенции: «Репатриация военнопленных должна осуществляться в кратчайший после заключения мира срок» и напомнил читателям, что Советский Союз и Япония подписали декларацию о прекращении состояния войны только 19 октября 1956 года» и сделал вывод: «формально упрекать в чем-либо советскую сторону не за что» [4, с. 38].
Но исследователь не ограничился этим указанием. Он высказал предположения о том, почему советскому руководству было выгодно, чтобы японские военнопленные находились на территории СССР длительное время:
- стремление не допустить «в условиях растущего противостояния с США ... гипотетическую возможность использования кадровых японских военнослужащих в потенциальной войне межу двумя сверхдержавами или в случае американской агрессии в Северную Корею и Китай» [4, с. 38];
- желание использовать новую дешевую рабочую силу в экономике СССР ввиду поредевшего ГУЛАГовского контингента [4, с. 38];
- стремление осуществить подготовку «уникальных пропагандистов советского строя» из числа военнопленных, «прошедших двух- трехлетнюю политическую и психологическую обработку» в советских лагерях [4, с. 38].
Последний из представленных доводов В.П. Галицкий более подробно осветил далее в статье «Обретут ли покой усопшие?» [4, с. 38-39]. Еще более обстоятельно этот вопрос был раскрыт в последующих публикациях отечественных историков [18].
Особенностью рассматриваемых публикаций В.П. Галицкого является то, что они основаны на документах одного архива - ЦГОА СССР. Изучая документы данного архива, он пытался рассмотреть комплекс вопросов, связанных с пребыванием в СССР японских военнопленных, - их правовой статус, условия содержания в лагерях, количество кладбищ японских пленных, их состояние и уход за ними в советское время и другие. Но с документами местных архивов («партийных», государственных и ведомственных) он, видимо, не работал: в его работах 1990-1991 годов нет ссылок на материалы этих архивов. Это сказалось на содержании его статей и интервью.
27 июня 1991 г. в газете «Восточно-Сибирская правда» было опубликовано интервью с В.П. Галицким о японских военнопленных в СССР с акцентом на их пребывание в Иркутской области [5]. Он привел имеющиеся у него данные о количестве японских пленных в этом регионе, географии их размещения по области, трудоиспользовании, количестве кладбищ и их содержании в послевоенный период.
Спустя две недели в той же газете иркутский историк С.И. Кузнецов, приступивший к изучению темы «Японские военнопленные на территории СССР» также в конце 1980-х гг., раскритиковал интервью В.П. Галицкого, обнаружив в нем большое количество неточностей и ошибок, в том числе существенных. Например, о количестве японских военнопленных, размещенных на территории Иркутской области. С.И. Кузнецов указал, что их было 70 тыс. человек, а не «около 30 тысяч», как сообщал В.П. Галицкий. Уточнения он внес и по вопросу о
расположении кладбищ на территории области: В.П. Галицкий утверждал, что «кладбища разбросаны по всей области», а иркутский историк указал, что «кладбища (как и лагеря японцев) располагались исключительно по линии железной дороги Иркутск-Братск и Братск-Лена, а также по автодороге Иркутск-Листвянка» [21]. В отличие от В.П. Галицкого, С.И. Кузнецов опирался на материалы местных архивов, осуществляя их тщательное изучение.
В «портфеле» В.П. Галицкого отсутствовали важные материалы местных архивов, помогающие понять реальное положение дел на местах и реализацию государственной политики по отношению к военнопленным. Поэтому с его тезисами не всегда соглашались историки, разрабатывавшие региональное направление темы «Японские военнопленные на территории Советского Союза (1945-1956 гг.)» и основательно изучавшие местные архивы.
Приведем наиболее значимые выводы В.П. Галицкого.
В частности, он писал: «результаты изучения документальных данных, отражающих режим содержания, трудовое использование и медицинское обеспечение японских военнопленных, позволяют высказать мнение о том, что к японским военнопленным Советское государство всегда относилось вполне гуманно, соблюдало требования международного права по обращению с военнопленными (выделено - С.С.)» [3, с. 116].
В.П. Галицкий утверждал, что Советское государство учитывало национально-психологические особенности японской нации и ее традиции. Он указал, что японцам разрешалось «вывозить с собой во время репатриации, кроме личных вещей, художественную литературу, .. .открытки, а также хранящиеся у некоторых из них локоны волос и фаланги пальцев умерших в плену соотечественников»; «была предоставлена возможность отправления своих религиозных культов и организации культурно-массовой работы». И даже питание японских военнопленных было организовано, как отметил исследователь, «с учетом их национальных традиций» [3, с. 118].
Большое внимание В.П. Галицкий уделил одному из ключевых вопросов темы: кем следует считать находившихся на территории СССР бывших японских военнослужащих -военнопленными или интернированными?
Военный юрист глубокого проанализировал Гаагские конвенции 1907 г., Женевские конвенции об обращении с военнопленными и об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях от 27 июля 1929 г., Женевские конвенции о защите жертв войны от 12 августа 1949 г., а также «Положение о военнопленных», утвержденное Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 1 июля 1941 г. Вывод В.П. Галицкого категоричен: японские военнослужащие, взятые в плен советскими войсками в августе 1945 года, «полностью подпадают под статус «военнопленных» и являлись таковыми (выделено - С.С.)» [3, с. 120].
Оценивая термины «интернировать», «интернированные», он отметил: «право интернировать военнопленных, то есть задерживать, изолировать от окружающих, поместить в лагерь для военнопленных и содержать их в этих лагерях под охраной - всецело принадлежит державе, во власти которой находятся военнопленные» [3, с. 120].
Так как статус интернированных получают, согласно законодательству, только военнослужащие стран-участниц вооруженного конфликта, которые оказались в силу разных причин на территории нейтральных государств, то, подчеркнул исследователь, к военнослужащим японской армии в августе 1945 г. в советско-японской войне это отношение не имеет [3, с. 120].
Расставляя все точки над «1», В.П. Галицкий отметил, что, в соответствии с международным правом и названными им выше конвенциями, «статус интернированных получают г р а ж д а н с к и е лица, являющиеся гражданами противоборствующих государств, захваченные (задержанные) одной из воюющих сторон на своей собственной территории или территории, контролируемой ее войсками». Исследователь указал, что в августе-сентябре 1945 г. советскими войсками было интернировано 6658 японских граждан, которые были завезены на территорию Советского Союза [3, с. 120]. Но эти, как выразился В.П. Галицкий, «настоящие интернированные» не являлись военнослужащими японской армии и вообще к военнопленным отношение не имели.
Изучил исследователь и другой «злободневный» вопрос - о высокой смертности японских военнопленных в лагерях на территории СССР (японская сторона утверждала, что умерло 10 % пленных).
Соболезнуя родным и близким «умерших от ран и контузий, болезней, непривычных климатических условий, .самоубийств и даже убийств пленными друг друга», В.П. Галицкий
признал, что «привыкших к теплому, мягкому, морскому климату» японцев отправляли в «северные районы Иркутской, Читинской, Магаданской областей . не считаясь с их физическим состоянием». Кроме того, как признал исследователь, нормы продовольственного обеспечения «выдерживались отнюдь не всегда» [4, с. 38].
По вопросу об игнорировании Советским Союзом просьб японской стороны о передаче списков умерших японских военнопленных и сведений о местах их захоронения на территории СССР, В.П. Галицкий сообщил следующее: «В результате проведенного исследования мне не удалось выяснить каких-либо веских причин многолетней затяжки с советской стороны передачи Японии списков умерших на территории СССР военнопленных, а также мест их захоронения» [4, с. 39]. По категоричному мнению исследователя, это «не может быть ничем оправдано» [3, с. 121].
В то же время В.П. Галицкий отметил, что по просьбе посольства Японии Министерство иностранных дел (МИД) СССР «находилось в многолетней переписке с МВД СССР. Однако на все запросы дипломатического ведомства чиновники правоохранительного министерства отвечали: «нецелесообразно» или «необходимо воздержаться». Впрочем, и сам МИД, -подчеркнул исследователь, - не был особенно настойчив и решителен в своих просьбах». Свою позицию В.П. Галицкий высказал категорично: «все это нельзя расценить иначе как игнорирование норм международного права» [4, с. 39].
Часть списков умерших японских военнопленных (в которых было около четырех тысяч фамилий) японскому посольству в Москве, как отметил исследователь, была передана на основании Постановления Совета Министров СССР от 8 мая 1959 г. «О завершении репатриации японцев без гражданства и передачи японскому правительству списков умерших в СССР японцев» [3, с. 122; 4, с. 39].
В.П. Галицкий впервые опубликовал сведения о том, что на территории СССР на 1 января 1949 г. в ГУПВИ МВД СССР на учете было 341 кладбище, где были захоронены 34 422 японских военнопленных; из них 29 кладбищ являлись смешанными - там были захоронены умершие военнопленные и других национальностей. Но через десять лет 178 кладбищ, где были захоронены 8 631 японский военнопленный, оказались в зонах промышленного и гражданского строительства и были ликвидированы. В феврале 1959 г. «по согласованию с МИД СССР под надзором местных МВД-УВД было оставлено 27 кладбищ, на которых захоронено 15 147 человек». За последние десятилетия, с горечью сообщил исследователь, ряд мест захоронения умерших в СССР японских военнопленных, особенно те, которые были выведены из-под надзора МВД-УВД, «оказались в запустении, без ухода, разрушились во время наводнений, . на многих местах было разрешено промышленное и гражданское строительство» [3, с. 122]. «Трудно найти какое-либо оправдание столь варварскому отношению к праху граждан страны, пусть даже некогда находившейся в состоянии войны с Советским Союзом. Коль скоро мы, наконец, откровенно говорим о своих прошлых ошибках, наверное, пора урегулировать и эту, так затянувшуюся, проблему», - заключил В.П. Галицкий [4, с. 39].
В то же время исследователь отметил, что советскому народу в те годы, когда на территории СССР находились японские военнопленные, «жилось нелегко, а в некоторых районах даже хуже, чем японским военнопленным, но советский народ и Советское государство делали все возможное, чтобы японские военнопленные уехали домой живыми и здоровыми» [3, с. 122].
В 1991 году В.П. Галицкий опубликовал еще одну содержательную статью о пребывании японских военнопленных на территории СССР [6]. В этой работе он уточнил ряд цифр и положений, изложенных ранее, а, кроме того, опубликовал (впервые в отечественной историографии!) важные документы Центрального государственного (Особого) архива СССР (ЦГОА СССР).
Обращает на себя внимание подробный анализ исследователем документов ЦГОА СССР (докладов и сообщений руководства МВД в различные инстанции в разное время), касающихся количества захваченных советскими войсками в плен японских солдат, офицеров и генералов, репатриированных, умерших на территории СССР, и т.д.
Осуществив сравнительный анализ различных материалов, В.П. Галицкий представил уточненные данные в виде ряда таблиц. Так, он уточнил цифру взятых в плен военнослужащих японской армии. Общее количество плененных советскими войсками военнослужащих японской армии составило 640105 человек. Важным представляется указание исследователя на то, что
«военнопленных японской национальности было 609448 человек, остальные 30657 - других национальностей». Уточнил исследователь и данные о количестве бывших военнослужащих японской армии, умерших в плену на территории СССР - 39738 человек [6, с. 69].
В.П. Галицкий выяснил, что разница между общим количеством взятых в плен и репатриированных и умерших составляет 842 человека. Он объяснил это тем, что «некоторая часть военнопленных бежала в разное время из мест их содержания и судьба их неизвестна. Таких, -указал В.П. Галицкий, - с 1945-го по 1 сентября 1949 года было более 313 человек. Другая часть освобожденных из плена по разным причинам осталась постоянно жить в СССР (их точное количество пока не установлено)» [6, с. 69]. В то же время он отметил, что представленные в опубликованных им таблицах сведения (о количестве плененных, репатриированных и умерших) «не следует считать окончательными» [6, с. 68].
В.П. Галицкий продолжил анализировать претензии японской стороны, связанные с пребыванием своих граждан на территории СССР. На проходившем в июне 1990 года в Токио Японо-советском симпозиуме прозвучала такая претензия: «Советское правительство не выдало японским военнопленным справок о нахождении в плену, что отрицательно сказалось на их материальном положении после репатриации на родину, так как японское правительство без них не выдало им соответствующую компенсацию» [6, с. 70]. Военный юрист признал, что Советское правительство такие документы не выдавало. При этом он отметил, что, действительно, согласно статье 66 Женевской конвенции об обращении с военнопленными от 12 августа 1949 года, «держащая в плену держава должна выдать ему [военнопленному] документ, подписанный уполномоченным на то офицером этой державы, в котором будет указано кредитовое сальдо, причитающееся ему в конце нахождения в плену» [6, с. 70].
Но «является ли это основанием для правительства Японии отказать в материальной компенсации гражданам своей страны, которые в силу военных обстоятельств, а также по вине своего же правительства (!) находились в плену в СССР?» - сформулировал он вопрос и категорично ответил: нет. Исследователь высказал свое мнение: «думается, причина [отказа] здесь иная. Определенные круги Японии были заинтересованы в том, чтобы 546752 японских военнопленных, репатриированных из СССР, оставались в худшем материальном положении, чем японцы, возвратившиеся из плена в США, Англии и других странах ... Таким отношением к военнопленным, находившимся в плену в СССР, поддерживалось негативное отношение к Советскому Союзу огромной массы японцев.» [6, с. 72].
В.П. Галицкий подвел такой итог: Советским правительством было допущено лишь нарушение международного гуманитарного права, заключающееся в том, что японской стороне не были переданы полные списки умерших в советском плену и данные о местах их захоронения [6, с. 72].
Важной особенностью статьи В.П. Галицкого в «Военно-историческом журнале» [6] является впервые осуществленная публикация архивных документов: Приказа наркома внутренних дел СССР и начальника тыла Красной Армии (№ 001117/0013) от 28 сентября 1945 г. о нормах продовольственного снабжения для военнопленных японской армии и Приказа министра внутренних дел СССР о нормах продовольственного снабжения для военнопленных немцев и японцев (№ 450) от 15 ноября 1946 г. [6, с. 73-78].
Оценки и выводы В.П. Галицкого, его взгляд на исследование темы соответствовали объективистскому подходу к ее изучению. Отметим, что в целом положительная оценка исследователем политики Советского государства в отношении японских военнопленных содержит указания на то, что имели место и грубые нарушения при ее реализации. Так, он отметил:
- «хотя продовольственное обеспечение (японских военнопленных - С.С.) на бумаге соответствовало нормам довольствия солдат тыловых частей Советской Армии, эти нормы выдерживались отнюдь не всегда» [4, с. 38];
- японцев отправляли в лагеря, размещенные в суровых климатических условиях Сибири, «не считаясь с их физическим состоянием» [4, с. 38];
- «не во всех лагерях, где содержались японские военнопленные, были такие условия, как в лагере № 48» [3, с. 116]. (Лагерь № 48 - «генеральский» лагерь в селе Чернцы Лежневского района Ивановской области; там содержались высокопоставленные военнопленные - генералы и старшие офицеры - в том числе японской армии [22-23]).
Кроме того, он указал: «объективных причин для отказа Японии в сообщении списков на всех умерших и похороненных на территории СССР» не выявлено [3, с. 121].
Но публикации В.П. Галицкого концептуально отличаются от группы работ российских исследователей 1990-х годов, авторы которых объясняли почти все нарушения по отношению к японским военнопленным «глубинной сущностью карательно-репрессивной системы ГУПВИ», грубыми нарушениями в действиях администрации лагерей, конвойных войск и военизированной охраны [15-19]. Это соответствовало концепции тоталитаризма, утвердившейся с начала 1990-х годов. «Особенностью историографии этого периода стал резко обличительный тон в освещении деятельности органов НКВД-МВД, на которые возлагалась ответственность за преступления сталинского режима» [24, с. 16]. Труды В.П. Галицкого к таким работам отнести нельзя.
Проецируя мнение Н.В. Суржиковой о трудах В.П. Галицкого начала 1990-х гг. на его работы о японских военнопленных, изданных в то время, согласимся с тем, что они действительно стали стадиально передовыми. Однако «тональность» его первых публикаций о японских военнопленных (1990, 1991 гг.) в полной мере была «поддержана» российскими исследователями лишь в 2000-е и 2010-е годы, когда в российской историографии стал доминировать объективистский подход к изучению данной темы.
Литература и источники
1. Суржикова Н.В. Новейшая отечественная историография проблем военного плена Второй мировой войны // Историк в меняющемся пространстве российской культуры. Сборник статей. - Челябинск: Каменный пояс, 2006. - С. 387-395.
2. Суржикова Н.В. Проблемы иностранного военного плена в новейшей отечественной историографии // Россия между прошлым и будущим: исторический опыт национального развития: Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 20-летию Института истории и археологии УрО РАН. - Екатеринбург: УрО РАН, 2008. - С. 474-481.
3. Галицкий В.П. Архивы о лагерях японских военнопленных в СССР// Проблемы Дальнего Востока. - 1990. - №6. -С.115-123.
4. Галицкий В.П. Обретут ли покой усопшие? // Новое время (политический еженедельник). - 1990. - № 41 (5 окт.). - С. 38-39.
5. Галицкий В.П. Они были пленными [материал беседы с корр. газеты А. Семеновым] // Восточно-Сибирская правда. - 1991. - 27 июня.
6. Галицкий В.П. Японские военнопленные в СССР: правда и домыслы// Военно-исторический журнал. - 1991. - №4. -С.66-78.
7. Галицкий В.П. Японские женщины в лагерях военнопленных. (Неизвестные страницы советско-японской войны в августе 1945 года) // Проблемы военного плена: история и современность: материалы Международной научно-практической конференции. Ч. 2. - Вологда, 1997. - С. 256-262.
8. Галицкий В.П. Японские военнопленные и интернированные в СССР // Новая и новейшая история. - 1999. - № 3. - С. 18-33.
9. Галицкий В., Щелчков П. Судьба советских граждан в Маньчжурии (1930-1945 гг.). К 60-летию победы над Японией // Обозреватель - observer. 2005. - № 8. - С. 102-114.
10. Галицкий В.П. Японские военнопленные: разменная карта японских антируссистов // Шестидесятилетие Победы над милитаристской Японией. Сборник статей; отв. ред. А.М. Хазанов. - М.: Институт востоковедения РАН, 2006. - С. 47-53.
11. Галицкий В.П. Судьба японских военнопленных и интернированных в Советском Союзе: 1945-1956 гг. // Феномен военнопленных как фактор межгосударственных отношений: сборник материалов конференции, посвященной судьбам японских военнопленных и интернированных в Советском Союзе, 1945-1956 гг. - Красногорск: Рейтар, 2009. - С. 15-39.
12. Галицкий В.П. Японские военнослужащие в советском плену: военнопленные или интернированные? // Партитура Второй мировой. Гроза на Востоке / Авт.-сост. А.А. Кошкин. - М.: Вече, 2010. - С. 329-343.
13. Галицкий В.П. Россия - Япония: настоящее в ретроспективе прошлого // Обозреватель - observer. - 2011. - № 6. - С. 67-80.
14. Галицкий В.П. Японские военнослужащие в советском плену - заложники чужой воли // Советский Союз и Япония во Второй мировой войне: участие и последствия. - М.: ИДВ РАН, 2016. - С. 102-114.
15. Серебренников С.В. Вещевое обеспечение японских военнопленных на территории СССР в 1945-1956 гг. (страницы отечественной и зарубежной историографии) // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. -2017. - № 8. - С. 159-171.
16. Серебренников С.В. Культурно-массовая работа среди японских военнопленных и их творчество в лагерях на территории СССР (Отечественная историография) // Манускрипт. - 2019. - Том 12. - Вып. 11 (История, философия). - С. 113-119.
17. Серебренников С.В. Медицинское обслуживание японских военнопленных в лагерях и спецгоспиталях Сибири и Дальнего Востока СССР (1945-1950 гг.). (Вопросы отечественной историографии) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2017. - № 10 (84): в 2-х ч. Ч. 1. - С. 152-159.
18. Серебренников С.В. Политическая работа среди японских военнопленных в лагерях НКВД-МВД Сибири и Дальнего Востока СССР (Обзор отечественной историографии) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2016. - № 12-3. - С. 161-166.
19. Серебренников С.В. Продовольственное обеспечение японских военнопленных на территории Сибири и Дальнего Востока СССР (1945-1950 гг.): страницы отечественной историографии // Историческая и социально-образовательная мысль. - 2017. -Т. 9. - № 4. - Ч. 1. - С. 64-80.
20. Ковчинская С.Г. Центральный государственный (Особый) архив СССР (ЦГОА СССР): история создания и первые годы деятельности, 1935-1953 гг. // Наука и мир (Волгоград). - 2013. - № 3. - С. 85-88.
21. Кузнецов С.И. Сколько было пленных? // Восточно-Сибирская правда. - 1991. - 11 июля.
22. Корниенко Т.В., Талтынов О.В., Ширяева Е.В. Повседневная жизнь японских военнопленных в лагере № 48 // Известия Воронежского государственного педагогического университета. - 2015. - № 3. - С. 56-63.
23. Ширяева Е.В. Японские военнопленные в лагере № 48 НКВД // Проблемы Дальнего Востока. - 2017. - № 4. - С. 131-140.
24. Кузьминых А.Л. Военный плен и интернирование в СССР (1939-1956 годы): монография. - Вологда: Древности Севера, 2016. - 527 с.
References and Sources
1. Surzhikova N.V. Novejshaya otechestvennaya istoriografiya problem voennogo plena Vtoroj mirovoj vojny // Istorik v menyayushchemsya prostranstve rossijskoj kul'tury. Sbornik statej. - CHelyabinsk: Kamennyj poyas, 2006. - S. 387-395.
2. Surzhikova N.V. Problemy inostrannogo voennogo plena v novejshej otechestvennoj istoriografii // Rossiya mezhdu proshlym i budushchim: istoricheskij opyt nacional'nogo razvitiya: Materialy Vserossijskoj nauchnoj konferencii, posvyashchennoj 20-letiyu Instituta istorii i arheologii UrO RAN. - Ekaterinburg: UrO RAN, 2008. - S. 474-481.
3. Galickij V.P. Arhivy o lageryah yaponskih voennoplennyh v SSSR// Problemy Dal'nego Vostoka. - 1990. - №6. - S.115-123.
4. Galickij V.P. Obretut li pokoj usopshie? // Novoe vremya (politicheskij ezhenedel'nik). - 1990. - № 41 (5 okt.). - S. 38-39.
5. Galickij V.P. Oni byli plennymi [material besedy s korr. gazety A. Semenovym] // Vostochno-Sibirskaya pravda. - 1991. - 27 iyunya.
6. Galickij V.P. Yaponskie voennoplennye v SSSR: pravda i domysly // Voenno-istoricheskij zhurnal. - 1991. - № 4. - S. 66-78.
7. Galickij V.P. Yaponskie zhenshchiny v lageryah voennoplennyh. (Neizvestnye stranicy sovetsko-yaponskoj vojny v avguste 1945 goda) // Problemy voennogo plena: istoriya i sovremennost': materialy Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. CH. 2. - Vologda, 1997. - S. 256-262.
8. Galickij V.P. Yaponskie voennoplennye i internirovannye v SSSR // Novaya i novejshaya istoriya. - 1999. - № 3. - S. 18-33.
9. Galickij V., Shchelchkov P. Sud'ba sovetskih grazhdan v Man'chzhurii (1930-1945 gg.). K 60-letiyu pobedy nad YAponiej // Obozrevatel' - observer. 2005. - № 8. - S. 102-114.
10. Galickij V.P. YAponskie voennoplennye: razmennaya karta yaponskih antirussistov // SHestidesyatiletie Pobedy nad militaristskoj YAponiej. Sbornik statej; otv. red. A.M. Hazanov. - M.: Institut vostokovedeniya RAN, 2006. - S. 47-53.
11. Galickij V.P. Sud'ba yaponskih voennoplennyh i internirovannyh v Sovetskom Soyuze: 1945-1956 gg. // Fenomen voennoplennyh kak faktor mezhgosudarstvennyh otnoshenij: sbornik materialov konferencii, posvyashchennoj sud'bam yaponskih voennoplennyh i internirovannyh v Sovetskom Soyuze, 1945-1956 gg. - Krasnogorsk: Rejtar, 2009. - S. 15-39.
12. Galickij V.P. Yaponskie voennosluzhashchie v sovetskom plenu: voennoplennye ili internirovannye? // Partitura Vtoroj mirovoj. Groza na Vostoke / Avt.-sost. A.A. Koshkin. - M.: Veche, 2010. - S. 329-343.
13. Galickij V.P. Rossiya - YAponiya: nastoyashchee v retrospektive proshlogo // Obozrevatel' - observer. - 2011. - № 6. - S. 67-80.
14. Galickij V.P. Yaponskie voennosluzhashchie v sovetskom plenu - zalozhniki chuzhoj voli // Sovetskij Soyuz i Yaponiya vo Vtoroj mirovoj vojne: uchastie i posledstviya. - M.: IDV RAN, 2016. - S. 102-114.
15. Serebrennikov S.V. Veshchevoe obespechenie yaponskih voennoplennyh na territorii SSSR v 1945-1956 gg. (stranicy otechestvennoj i zarubezhnoj istoriografii) // Izvestiya Volgogradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. - 2017. - № 8. - S. 159-171.
16. Serebrennikov S.V. Kul'turno-massovaya rabota sredi yaponskih voennoplennyh i ih tvorchestvo v lageryah na territorii SSSR (Otechestvennaya istoriografiya) // Manuskript. - 2019. - Tom 12. - Vyp. 11 (Istoriya, filosofiya). - S. 113-119.
17. Serebrennikov S.V. Medicinskoe obsluzhivanie yaponskih voennoplennyh v lageryah i specgospitalyah Sibiri i Dal'nego Vostoka SSSR (1945-1950 gg.). (Voprosy otechestvennoj istoriografii) // Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki. - Tambov: Gramota, 2017. - № 10 (84): v 2-h ch. CH. 1. - S. 152-159. '
18. Serebrennikov S.V. Politicheskaya rabota sredi yaponskih voennoplennyh v lageryah NKVD-MVD Sibiri i Dal'nego Vostoka SSSR (Obzor otechestvennoj istoriografii) // Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki. - Tambov: Gramota, 2016. - № 12-3. - S. 161-166.
19. Serebrennikov S.V. Prodovol'stvennoe obespechenie yaponskih voennoplennyh na territorii Sibiri i Dal'nego Vostoka SSSR (1945-1950 gg.): stranicy otechestvennoj istoriografii // Istoricheskaya i social'no-obrazovatel'naya mysl'. - 2017. - T. 9. - № 4. - CH. 1. - S. 64-80.
20. Kovchinskaya S.G. Central'nyj gosudarstvennyj (Osobyj) arhiv SSSR (CGOA SSSR): istoriya sozdaniya i pervye gody deyatel'nosti, 1935-1953 gg. // Nauka i mir (Volgograd). - 2013. - № 3. - S. 85-88.
21. Kuznecov S.I. Skol'ko bylo plennyh? // Vostochno-Sibirskaya pravda. - 1991. - 11 iyulya.
22. Kornienko T.V., Taltynov O.V., Shiryaeva E.V. Povsednevnaya zhizn' yaponskih voennoplennyh v lagere № 48 // Izvestiya Voronezhskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. - 2015. - № 3. - S. 56-63.
23. Shiryaeva E.V. Yaponskie voennoplennye v lagere № 48 NKVD // Problemy Dal'nego Vostoka. - 2017. - № 4. - S. 131-140.
24. Kuz'minyh A.L. Voennyj plen i internirovanie v SSSR (1939-1956 gody): monografiya. - Vologda: Drevnosti Severa, 2016. - 527 s.
СЕРЕБРЕННИКОВ СЕРГЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ - кандидат исторических наук, независимый исследователь, orcid.org/0000-0002-4019-2292, (serebrennikov_s@list.ru)
SEREBRENNIKOV, SERGEY V. - Ph.D. in History, independent researcher, orcid.org/0000-0002-4019-2292, (serebrennikov_s@list.ru)
УДК 930.2
АХНУДИНОВА С.Э., МОРДВИНОВ А.А. НИКОЛАИ Ф.В. ПАМЯТЬ И ПРОБЛЕМЫ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ В УСЛОВИЯХ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ В ДНЕВНИКАХ В.Я. ЦВЕТКОВА И И.Я.ЛОЖКИНА
Ключевые слова: Вторая мировая война, дневники, историческая память, самоидентичность.
Статья посвящена анализу языка дневников В.Я. Цветкова и В.Я. Ложкина, которые охватывает значительный период времени с 1920-х по 1970-е гг., и стратегиям самоидентификации его авторов в предвоенные, военные и послевоенные годы. Ключевым тезисом данной статьи представляется идея о полярности влияния памяти и повседневности на самоидентификацию автора. И в военные годы, и после 1945 г. память о прошлом и возвращение к отдельным его эпизодам позволяла состыковать жизненный опыт автора и сложившиеся нарративные стратегии. Обоснован вывод о том, что согласование автобиографической, семейной, поколенческой и национальной памяти в эти сложные периоды представляется предельно важным вопросом, определяющим солидарность сообществ и перспективы их развития.
AHNUDINOVA, S.E., MORDVINOV, A.A., NIKOLAI, F.V. MEMORY AND PROBLEMS OF SELF-IDENTIFICATION IN THE CONDITIONS OF WAR TIME IN DIARIES OF V.Ya. TSVETKOV AND I.Ya. LOZHKIN
Keywords: the World War II, diaries, historical memory, self-identity.
