CC BY
36
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
П.С. Смирнов
О перстосложении для крестного знамения и благословения
Опубликовано:
Христианское чтение. 1904. № 3. С. 378-405.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
О ПЕРСТОСЛОЖЕНІИ
ДЛЯ КРЕСТНАГО ЗНАМЕНІЯ И БЛАГОСЛОВЕНІЯ *).
Накое лерстосложеніе было принято при крещеніи Руси?
ЙА этотъ вопросъ проф. Каптеревъ и проф. Голубинскій даютъ отвѣтъ въ пользу двуперстія, первый на основаніи свидѣтельства Абулфараджа, второй—Ѳеоріапа. Но такъ
какъ эти свидѣтельства, какъ мы видѣли выше, еще не да-
I ютъ основаній для безспорныхъ выводовъ о формѣ персто-сложепія въ Константинополѣ, то не можетъ быть дано рѣшительнаго отвѣта и по отношенію къ нашему вопросу. Возможно, что оба перстосложенія, т. с. двуперстіе и троеперстіе, проникли на Русь сразу; возможно, что какое-нибудь одно предупредило другое. Но во всякомъ случаѣ остается вопросомъ, какой формы было это первоначальное русское двуперстіе. Раскольники, утверждая, что при св. Владимірѣ принято двуперстіе, думаютъ, что послѣднее имѣло ту форму, какая заповѣдана въ московскихъ книгахъ, изданныхъ при патр. Іосифѣ. Въ доказательство этого они ссылаются на св. мощи и главнымъ образомъ на иконы, относящіяся, по ихъ соображеніямъ, ко времени св. Владиміра и его преемниковъ, ближайшихъ и дальнѣйшихъ. Но такъ какъ на этихъ иконахъ перстосложеніе не одинаковое: есть не только формы двуперстія, троеперстія и имепословія, но и нѣчто среднее между этими перстосложе-ніями,—то православные полемисты издавна признавали ссылку на эти «вещественныя» свидѣтельства нерѣшительной, тѣмъ
YI.
болѣе. что не всегда .можно доказать принадлежность иконы къ извѣстному вѣку и ея непоновленность. По новѣйшимъ розысканіямъ ') этотъ вопросъ должно рѣшать уже прямо отрицательно. Оказывается, что по своему происхожденію и первоначальному значенію перстосложепныя руки на иконахъ составляютъ символъ или условный, принятый иконописцами, знакъ того, что лица, изображаемыя на иконахъ съ таковыми руками (Спаситель или какон-лйбо святой), должны быть представляемы нами какъ говорящія (благовѣствующія, проповѣдующія).
Обычай употреблять нерстосложениыя руки какъ символъ или условный знакъ того, что изображаемое лицо должно быть представляемо говорящимъ, или обычай изображать говорящія лица съ нерстосложеннымн руками, введенъ еще живописцами дохристіанскими и взятъ ими съ живой дѣйствительности. Ораторы греческіе и римскіе, восходя на каѳедру, приглашали слушателей къ молчанію и вниманію и вмѣстѣ привѣтствовали ихъ посредствомъ поднятія и потрясанія перстос.іожепііой руки, а равнымъ образомъ и во время самаго произнесенія рѣчей жестикулировали посредствомъ разнообразнаго нерсто-сложенія. Сохранились до настоящаго времени списки классическихъ или языческихъ произведеній, украшенныхъ миніатюрами, на которыхъ лица говорящія изображены съ поднятыми и нерстосложенными руками совершенно такъ, какъ это на иконахъ и вообще на живописныхъ изображеніях ъ христіанскихъ; таковы нанр. творенія Гомера, находящіяся въ миланской библіотекѣ, и Энеида Виргинія, находящаяся въ ватиканской библіотекѣ.
«Что въ христіанской иконографіи перстосложепныя руки первоначально употреблялись съ тѣмъ же значеніемъ, съ какимъ онѣ употреблялись въ иконографіи дохристіанской, на это мы имѣемъ прежде всего словесныя свидѣтельства. Навелъ Силенціарій въ своемъ описаніи юстиніановой св. Софіи говоритъ объ изображеніи Спасителя на одной изъ алтарныхъ завѣсъ, что Онъ представляется (изображенъ) протягивающимъ персты правой руки, какъ-бы вѣщающій (въ знакъ того, что вѣщаетъ) нрисножпвой глаголъ». Имѣемъ на это и свидѣтельства вещественныхъ памятниковъ. Въ вѣнской императорской
“) Собрапы проф. К. Е. Голубинскимъ въ „Богословскомъ Въст-никѣ"' за 1902 годъ.
библіотекѣ находится отрывокъ написаннаго въ IV—V вѣкѣ Пятокнижія Моѵсеева, украшеннаго миніатюрами, которыхъ сохранилось 24. «На 'миніатюрахъ этихъ, представляющихъ текстъ Пятокнижія въ лицахъ, есть очень по малое количество нерстосложенно-протянутыхъ рукъ, и нѣкоторыя и:гь этихъ рукъ, устраняя предположеніе, что мы тутъ имѣемъ дѣло съ вольностію живописца, который ветхозавѣтнымъ лицамъ усвоилъ христіанскій образъ благословенія н молитвы. съ неоспоримою ясностію показываютъ, что омѣ по суть руки благословляющія или молсбныя, а руки служащія знакомъ того, что лица, которымъ онѣ. принадлежать, изображены какъ говорящія;». Изображены Исавъ и Іаковъ, изъ которыхъ первый продастъ второму свое первенство: Исавъ съ протянутой псрстосложенной рукой; ясно, что Исавъ не благословляетъ Іакова и не молится на него, а говоритъ емѵ. Изображенъ Іосифъ, разсказывающій своимъ братьямъ видѣнный іім'і, сонъ: Іосифъ съ протянутой псрстосложенной рукой; ясно, что онъ не благословляетъ братьевъ н не молится на нихъ, а говоритъ имъ. Изображены братья Іосифа, стоящіе предъ нимъ послѣ того, какъ у нихъ въ мѣшкахъ найдены были деньги: Іосифъ съ перстосложенно-протянутой рукой.— ясно, что онъ говоритъ братьямъ. Изображено паденіе Лота съ дочерьми,—и тутъ неретосложенно-протянутыя руки. На миніатюрахъ ясно видно, что и перстосложенная рука изъ облака, по своему первоначальному значенію, не есть рука благословляющая, а рука, служащая знакомъ того, что Богь говоритъ. Изображено грѣхопаденіе Адама и Евы и падь ними рука изъ облака; ясно, что Богъ не благословляетъ Адама и Еву за грѣхопаденіе, а обличаетъ ихъ въ немъ. Пророки, до сихъ поръ изображаемые на иконахъ съ перстосложенно протянутыми руками, собственно не благословляютъ и не молятся, а пророчествуютъ, т. е. ихъ руки—знакъ того, что пророки изображаются пророчествующими. Извѣстны примѣры древнихъ скульптурныхъ и въ собственномъ смыслѣ иконографическихъ памятниковъ, на которыхъ первоначальное значеніе псрстосло-женно-нротянутыхъ рукъ, какъ символа пли условнаго знака, что лица изображены говорящими, представляется яснымъ съ совершенною безспорностію. Ботъ нѣкоторые примѣры. «Барельефъ на одномъ саркофагѣ изображаетъ исцѣленіе Спасителемъ двухъ слѣпыхъ; представлены Спаситель, слѣпые и два апостола; рука Спасителя на . головѣ одного изъ слѣпыхъ;
одинъ изъ апостоловъ съ нерстосложенно-иротянутой рукой, обращенной къ Спасителю: ясно, что апостолъ говоритъ Спасителю. а не благословляетъ Его. Барельефъ на другомъ саркофагѣ изображаетъ исцѣленіе Спасителемъ кровоточивой: представлены Спаситель, кровоточивая и одинъ изъ апостоловъ: у Спасителя и апостола, обращенныхъ другъ къ другу, руки перстосложепно протянуты: ясно, что они разговариваютъ. На одной фрескѣ изображено обличеніе Спасителемъ отрекшагося отъ Него апостола Петра: Спаситель съ нерстосложенно-нро-тянутой рукой, обращенной къ Петру; ясно, что Онъ не благословляетъ Петра, а говоритъ ему. т. е. держитъ обличительную рѣчь къ Петру».
На норстосложенпыя руки на иконахъ и вообще священныхъ изображеніяхъ начали смотрѣть, какъ на руки благословляющія, но заключенію ученыхъ, не ранѣе XI в. Изъ XII вѣка указываютъ свидѣтельство, которое уже усвояетъ перстосложен-ісымъ рукамъ благословляющее значеніе.—приписку къ статьѣ: «О фрязѣхъ н прочихъ латынѣхъ». Но въ извѣстномъ Менологін импер. Василія Болгаробойца, относящемся къ концу X—началу XI вѣка, рукп отп употребляются еще съ своимъ первоначальнымъ значеніемъ символа лицъ говорящихъ ’). Затѣмъ па норстосложенпыя рукп, какъ на руки молебныя, стали смотрѣть, вѣроятно, около половины XV вѣка. Это предполагаютъ на томъ основаніи, что до половины XV’ вѣка молились посредствомъ воздѣяпія рукъ, при чемъ положеніе на себѣ креста было только добавочнымъ дѣйствіемъ, предварявшимъ или заканчивавшимъ руковоздѣятелыіую молитву; въ виду итого, нужно заключатъ, что до того времени молящіеся и изображались просто съ воздѣтыми руками, безъ перстосложенія.
Изъ всего сказаннаго видно, что раскольники не могутъ ссылаться на иконы не только въ доказательство того, будто бы двуперстіе въ первобытной христіанской Руси было исключительнымъ обрядомъ, но даже и въ доказательство того, что оно
’) Что лерстосложенныя руки въ Менологіи не суть руки благословляющія. а служащія условнымъ знакомъ лицъ говорящихъ, это видно и изъ слѣдующаго: а) рисунки Менологія, какъ и ого текстъ, представляютъ одно цѣлое, произведенное къ одно время и нѣсколькими пемногими лицами подъ однимъ чьимъ-либо смотрѣніемъ; между тѣмъ перстоположе-аіе въ немъ не одно и то же на всѣхъ рукахъ, а разное; б) есть рисунки, на которыхъ нѣсколько лицъ представлены съ перстосложенными руками и у всѣхъ лицъ иерстосложеніе разное, т. е. у каждаго лица свое особое.
употреблялось наряду съ перстосложепіемъ иной формы. Не только на иконы X вѣка и раннѣйшія, по и па иконы позднѣйшія совсѣмъ нельзя ссылаться въ археологическихъ розы-сканіяхъ о нерстосложеніи для крестнаго знаменія или благословенія; даже послѣ того, какъ на перстосложенныя руки па иконахъ стали смотрѣть какъ па руки благословляющія и мо-лебныя. иконописцы могли долго еще воспроизводить со старыхъ иконъ прежній способъ изображенія псрстоеложенія, т. е. какъ символъ лицъ говорящихъ—чисто механически и по традиціи. Что дѣйствительно на иконахъ встрѣчается перстоложе-ніе, которое но своему первоначальному значенію не было перстосложепіемъ благословляющимъ или молебнымъ, и что таково же но своему происхожденію и старообрядческое двуперстіе, ото видно изъ слѣдующихъ данныхъ. Есть изображенія,—папр. на мозаическихъ иконахъ въ константинопольскомъ храмѣ св. Софіи, созданномъ императоромъ Юстиніаномъ, на фрескахъ XII вѣка въ соборѣ Старой Ладоги, на чудотворной иконѣ московскаго Единовѣрческаго монастыря, — гдѣ указательный перстъ и мизинецъ простерты, а два среднихъ перста и великій совокуплены и пригнуты къ ладони. Сами раскольники, не скажутъ, конечно, что ото рука молебная или благословляющая: а изслѣдователи поясняютъ, что по свидѣтельству Іѵвинтилліана такое перстосложепіе употреблялось въ качествѣ ораторскаго жеста еще греческими и римскими ораторами. Затѣмъ, весьма часто встрѣчается на иконахъ перстосложепіе, въ которомъ указательный и великосредній протянуты, малосредній и мизинецъ пригнуты къ ладони, а большой палецъ приложенъ концомъ ко второму составу четвертаго пальца; раскольники хотятъ видѣть въ такихъ изображеніяхъ свидѣтельство въ пользу своего двуперстія; но въ дѣйствительности это «двуперстіе» далеко не похоже па старообрядческое іі есть на самомъ дѣлѣ не что иное, какъ остатокъ древняго ораторскаго пріема, о чемъ свидѣтельствуетъ тотъ же Квинтилліанъ. Наконецъ, весьма часто встрѣчается на иконахъ п точно такое «двуперстіе», какое нынѣ содержать раскольники; но оказывается, что въ Менологіи императора Василія Болгаробойца оно употребляется въ качествѣ нерстосложенія, служащаго символомъ лицъ говорящихъ.
Точно также- и православнымъ въ ихъ полемикѣ съ расколомъ лучше совсѣмъ не ссылаться въ защиту православнаго нерстосложенія на иконныя и другія какія-либо изображенія,
и если дѣлать это, то съ большою осторожностію и осмотрительностію. Причина та же самая: напр., въ упомянутомъ Мено-логіи есть форма сложеній—и «троеперстія» и «именословія»; но ни первое не есть перстосложеніе для крестнаго знаменія, ни второе — для благословенія. Изображенныя тамъ руки—не молебныя и не благословляющія, а суть руки говорящихъ лицъ.
Что касается св. мощей, то указываютъ на почивающія въ Кіевскихъ пещерахъ мощи угодниковъ Божіихъ, жившихъ въ XII вѣкѣ: въ первой его половинѣ нреп. Спиридона-просфор-нпка, и во второй—Ильи Муромца; рука послѣдняго сложена такъ: два послѣдніе пальца пригнуты къ ладони, указательный и великосредпій протянуты, большой протянутъ и приложенъ внутрь втораго и третьяго; рука перваго еще ближе къ троеперстію. Такимъ образомъ и древнѣйшія мощи не говорятъ въ пользу двуперстія, такъ что раскольническая ссылка на нихъ является совершенно несправедливою.
VII.
Перстосложеніе въ русской церкви въ XV—XVII вѣкахъ.
Первыя письменныя свѣдѣнія о гіерстосложеніи въ русской церкви встрѣчаются не ранѣе конца XIV или начала XV вѣка. Фактъ состоитъ въ томъ, что въ это время двуперстіе вступило въ борьбу съ троеперстіемъ. Свидѣтельства объ этой борьбѣ даютъ намъ два памятника: «Чинъ принятія хвали-сянъ» и статья — «Отъ апостольскихъ заповѣдей».
Названный «Чинъ» находится въ древнеписьменныхъ Кормчихъ и озаглавливается нолностію такъ: «Чинъ, аще кто въ ереси бывъ, крещенъ сый и къ Богу обратится, любо хвали-синъ, любо жидовинъ, любо кый еретикъ». Въ этомъ чипѣ есть слѣдующее изреченіе: «Иже не крестится двѣма персты, якоже и Христосъ, да будетъ проклятъ». Въ первый разъ оно встрѣчается въ одной южно-русской Кормчей конца XIV или начала XV вѣка. Мнѣнія ученыхъ о происхожденіи этого изреченія не одинаковы. Одни ученые думаютъ, что изреченіе «русскаго происхожденія» и внесено въ «Чинъ принятія хва-лисянъ» въ противовѣсъ монофизитскому единоперстію. Другіе, напротивъ, считаютъ это изреченіе по его происхожденію «греческимъ», полагая, что оно было вызвано борьбою двуперстія сь троеперстіемъ. Такъ, но этому объясненію, было въ Греціи, съ тою же цѣлью изреченіе перенесено и въ Гос-
сію. Для насъ этотъ спорный вопросъ о первоначальномъ происхожденіи изреченія не столь важенъ. Для насъ важнѣе установить значеніе изреченія въ устахъ русскихъ православныхъ именно того времени, о которомъ намъ прямо и ясно говорятъ памятники. Дѣло въ томъ, что если Кормчая, въ которой въ первый разъ встрѣчается изреченіе въ защиту двуперстія, относится, по изысканіямъ ученыхъ, къ концу
XIV или началу XV вѣка, то оть конца XIV или начала
XV вѣка мы имѣемъ подобное же изреченіе и въ защиту троеперстія. Разумѣемъ такъ называемый «Паисіевскій сборникъ», нѣкогда принадлежавшій библіотекѣ Кирилло-Бѣло-зерскаго монастыря, а нынѣ хранящійся въ С.-Петербургской духовной академіи. Въ этомъ памятникѣ въ статьѣ «Отъ апостольскихъ заповѣдей» сказано: «аще кто не крестится тремя персты, да будетъ проклятъ». Надо думать, что эти слова были отвѣтомъ на вышеназванное изреченіе въ пользу двуперстія.
Во второй половинѣ XV вѣка борьба между троеперстнн-камн и двуперстниками усилилась. Памятниками этого являются сборникъ Соловецкаго игумена Досиѳоя, относящійся къ 1460 году, и сборникъ Кирилло-Бѣлозерскаго инока Евфросина, писанный около 1490 года. Первая рукопись находится въ Казанской академіи и поступила туда изъ Соловецкой библіотеки, вторая—въ библіотекѣ С.-Петербургской академіи и поступила въ нее изъ Кирилло-Бѣлозерскаго монастыря. Въ первомъ памятникѣ мы читаемъ «Слово святаго Ѳеодорита, како благословити и креститися», во второмъ—цѣлую статью «Како подобаетъ крестити рукою». Оказывается, что по поводу происходившихъ тогда споровъ о перстосложеніи какой-то грамотѣй составилъ и выпустилъ въ свѣтъ подложное «Ѳеодо-ритово слово», въ которомъ доказывалъ, что крестное знаменіе нужно совершать тремя перстами. Но укоро нашлись книжники, которые заявили, что «Ѳеодоритово слово» заповѣдуетъ креститься двумя перстами. Сборникъ Досиѳея гласитъ: «сице благословити и креститися рукою: три персты равны имѣти вкупѣ но образу троическу: Богъ Отецъ, Богъ Сынъ, Богъ Духъ Святый... а два перста имѣти наклоненна, а не рас простора, и тѣмъ перстамъ указъ тако: то образуетъ два естества, божество и человѣчество», т. е. во Іисусѣ Христѣ. Тутъ заповѣдуется, очевидно, троеперстіе. Но въ сборникѣ инока Евфросина утверждается, что «Ѳеодоритъ научаетъ» креститься двумя перстами. Ясное дѣло, что еще
къ XY вѣкѣ двуперстники рѣшились употребить на борьбу съ своими противниками собственное оружіе послѣднихъ. Скажемъ объ этомъ нѣсколько подробнѣе.
«Ѳеодоритово слово» напечатано въ «Братскомъ Словѣ» за 187С годъ; помѣщенныя здѣсь 16 рукописей и два печатные текста даютъ три редакціи. Что касается ученыхъ обслѣдованій этого памятника, то существуетъ нѣсколько предположеній относительно его происхожденія. По своей основательности болѣе заслуживаютъ вниманія тѣ изъ нихъ, которыя полагаютъ, что «Ѳеодоритово слово» было вызвано полемическою цѣлью, когда возникла борьба между двуперстіемъ и троеперстіемъ. Кѣмъ первоначально написано это «Слово», троенерстникомъ или двоеперстникомъ, и почему названо Ѳео-дорнтовымъ, относительно этого ученые думаютъ не одинаково. Одни полагаютъ, что «Слово» написано первоначально защитникомъ двуперстія; но такъ какъ двуперстіе было обычаемъ новымъ, а троеперстіе—общеупотребительнымъ и издревле наслѣдованнымъ, то составитель не могъ еще вполнѣ отрѣшиться отъ представленія о троеперстіи и потому изложилъ свое наставленіе такъ, что оно «болѣе благопріятствуетъ троеперстію, нежели двуперстію». Другіе, наоборотъ, думаютъ, что «Ѳеодоритово слово» первоначально было написано троеперстникомъ; а относительно наименованія «слова» Ѳеодоритовымъ предполагаютъ, что оно окрещено именемъ «святаго Ѳеодорита» однимъ изъ его первыхъ переписчиковъ на томъ основаніи, что взято было имъ или изъ рукописи твореній Ѳеодорита Киррскаго, или—изъ рукописи, въ которой читалось вслѣдъ за выписками изъ твореній того же Ѳеодорита. Наконецъ, третьи высказываютъ ту остроумную мысль, что «Ѳеодоритово слово» представляетъ собою не что иное, какъ толкованіе или объясненіе извѣстнаго Ѳеодоритова ') сказанія о Мелетіѣ Антіохійскомъ, какъ онъ посредствомъ перстовъ изъяснилъ аріанамъ догматъ Св. Троицы, — объясненіе, сдѣланное неизвѣстнымъ писателемъ въ пользу троеперстія въ то время, когда у насъ появились споры о иерстосложеніи, и потому именно, что сказанію о Мелетіи тогда дана была редакція, благопріятствующая болѣе двуперстію, чѣмъ троеперстію. Во всякомъ случаѣ можно признать доказаннымъ, что «Слово»
') Т. е. историка Ѳеодорита, почему ото „объясненіе“ и названо „словомъ Ѳеодоритовымъ“.
появилось на Руси, въ то время, когда возникли здѣсь споры между троеперстіемъ и двуперстіемъ и что въ первый разъ оно встрѣчается въ сборникѣ 1460 года. Вмѣстѣ съ тѣмъ нельзя оспаривать и то, что въ древнѣйшей своей редакціи ото «Слово» проповѣдуетъ троеперстіе, а не двуперстіе; и послѣдовательность, въ которой здѣсь повелѣвается складывать персты, т. е. то, что «Слово» начинается наставленіемъ о сложеніи трехъ перстовъ, а потомъ уже переходитъ къ двумъ; и образъ самаго сложенія перстовъ, т. е. то, что здѣсь кромѣ соединенія трехъ перстовъ имѣетъ также мѣсто и «наклоненіе» или «согбеніе» двухъ перстовъ; все это указываетъ на троеперстіе, а не на двуперстіе, въ которомъ первенствующее мѣсто должны занимать два перста и въ которомч, «наклоненія» или «согбенія персту», т. е. нриклоненія къ длани двухъ пальцевъ совсѣмъ не существуетъ.
Но вотъ въ сборникѣ инока Евфросина для крестнаго знаменія требуется уже двуперстіе. «Крестити и благословити: два полнѣе, а третій верхній къ долнпма перстома... а два верховнѣйша, сими же двѣма благословити». Здѣсь рѣчь идетъ, повидимому, о священническомъ благословеніи. Но изъ дальнѣйшихъ словъ наставленія явствуетъ, что точно такъ же подобаетъ и «креститися»: «креститися подобаетъ и благо-
словити: персты три совокупивше низу, а два верхніе купно — тѣми благословити и креститися». Въ доказательство этого составитель статьи ссылается на изреченіе: «иже кто не знаменуется двѣма персты, якоже и Христосъ, да есть проклятъ», и па Мелетія и Ѳеодорита — въ такомъ видѣ: «такоже и Мелентій Севастійскій и Ѳеодоритъ научаютъ насъ». Но такъ какъ далѣе авторъ статьи никакого «наученія» съ именемъ Ѳеодорита не приводитъ, а ограничивается однимъ истолкованіемъ сказанія о Мелетін, то'его слова нужно понимать въ смыслѣ указанія, что «Ѳеодоритово слово» есть изъясненіе сказанія о Мелетіи, и что это изъясненіе нужно обращать въ пользу двуперстія. Именно, здѣсь сказано, что Мелетій будто бы сначала «показа персты три... посемъ два совопупль, а третій пригну, и благослови люди». Какъ мы знаемъ уже, у историка Ѳеодорита о Мелетіѣ сказано, что онъ, показавъ три перста, два изъ нихъ притулъ=совокупивъ, п оставилъ одинъ. Согласно съ этимъ читалось и въ славянскихъ Прологахъ: «три показа, два совокупль (т. е. пригнулъ — зуѵауаушѵ, «сведши», ср. «свело пальцы»), единъ
щюшятуво». Но еще въ Прологахъ XIV вѣка слово «про-тягпув’ь» было измѣнено въ «пригнувъ»: защитники двуперстія воспользовались этимъ, чтобы словамъ «два совокупль» сообщить тотъ смыслъ, что два перста остались протянутыми. Отсюда и въ сборникѣ Евфросина сказано, что «третій пригну», г. е. одинъ изъ трехъ первыхъ и, очевидно, къ двумъ послѣднимъ.
Итакъ, относительно разсматриваемаго нами періода времени нужно сказать слѣдующее: въ концѣ XIV или въ началѣ XV вѣка на Руси употреблялись двѣ формы нерстосложенія, троеперстіе и двуперстіе. Когда защитники двуперстія изрекли: «аще кто не крестится двумя перстами, да есть проклятъ»,— тогда со стороны трооперстниковъ естественно раздалось отвѣтное: «аще кто не крестится тремя перстами, да будетъ проклятъ». Послѣ этого и двуперстники и троеперстники стали искать доказательствъ, каждый, конечно, въ свою пользу. Но кромѣ сказанія о Мелетіѣ, о которомъ читали въ Прологахъ и у Ѳеодорита, они ничего не нашли. Поэтому, одни протолковали его въ пользу троеперстія, другіе въ пользу двуперстія. Тѣмъ и закончился XV вѣкъ.
Въ XVI вѣкѣ замѣчается попытка сдѣлать двуперстіе «все-обдержнымъ» обычаемъ,—попытка со стороны церковной власти и частныхъ духовныхъ лицъ. Такъ, авторъ «Домостроя» еще вт, первой четверти этого столѣтія внесъ «Ѳеодоритово слово» вт> свое сочиненіе — въ буквальномъ изложеніи, но отъ себя пояснилъ, что «три перста равны»—это «крайній да два нижнихъ», а «два перста»—«средній и другой при немъ». Затѣмъ, Даніилъ митрополитъ (1522—1539) къ свой сборникъ словъ вносъ особое слово: «яко пріяхомъ преданія писанная и не-ннсанная и да знаменуемъ лицо свое крестообразно», въ которомъ въ защиту двуперстія приведены: а) извѣстное намъ свидѣтельство монаха Петра Дамаскина, жившаго въ XII вѣкѣ, и б) слово Ѳеодоритово. съ поясненіемъ, что здѣсь «три перста»—это: «большой да два послѣднихъ». Подъ вліяніемъ такой проповѣди начинается передѣлка и другихъ памятниковъ. Такъ, извѣстное «Преніе ІІанагіота», въ подлинной своей редакціи говорящее о троеперстіи, было передѣлано такъ: «чему не якожс мы крестимся... двѣма персты». Такая передѣлка, даже съ подчисткою въ словѣ «двѣма», впослѣдствіи (1553 г.) внесена была и въ Макарьевскія Минеи за августъ мѣсяцъ.
Если митрополитъ Даніилъ нашелъ нужнымъ написать въ
защиту двуперстія особую статью и привести въ ней для ого оправданія доказательства, т. е. историческія свидѣтельства, то отсюда, повпднмому, вытекаетъ то заключеніе, что значитъ въ то время троеперстіе еще крѣпко держалось въ православномъ русскомъ народѣ. Съ другой стороны, даже въ сборникѣ Даніила, не говоря уже о равнѣйшихъ памятникахъ, двуперстіе еще не нашло того опредѣленнаго выраженія, съ какимъ, или въ какомъ оно нынѣ содержится старообрядцами. То и другое обстоятельство еще яснѣе и съ большею сплою выступаетъ при разсмотрѣніи опредѣленія Стоглаваго собора (1551 г.).
Опредѣленія Стоглаваго собора изложены въ книгѣ «Сіо-глашшкъ» или «Стоглавъ». Лучшія изданія этого памятника— Казанское 1862 года и особенно Московское 1890-го. Въ послѣднія пятьдесятъ лѣтъ онъ подвергался многократно и критическому обслѣдованію. Для пасъ прежде всего возникаетъ вопросъ: дѣйствительно ли 31-я глава Стоглава, содержащая въ себѣ ученіе о двуперстіи, принадлежитъ Стоглавому собору? «Было время, когда сомнѣвались въ подлинности самой книги—Стоглавъ, и думали видѣть въ ней не соборное уложеніе, а только черновыя записки Стоглаваго собора, кѣмъ-то измѣненныя впослѣдствіи и дополненныя. Но нынѣ, когда сдѣлались извѣстными двѣ наказныя грамоты митрополита Макарія, писанныя имъ отъ лица Стоглаваго собора, одна къ бѣлому, а другая къ монашествующему духовенству Россіи, и заключающія въ себѣ цѣликомъ или только въ сокращеніи многія главы изъ Стоглава, какъ соборнаго уложенія, сомнѣваться въ подлинности этой книги было бы уже неразумно. А если такъ, то надобно признать подлинною н 31-ю главу Стоглава, не только потому, что она находится во всѣхъ спискахъ его, даже самыхъ древнихъ, но и потому, что она изложена также въ обѣихъ наказныхъ грамотахъ Макарія, писанныхъ отъ лица собора». Такъ въ 1875 году призналъ извѣстный историкъ русской церкви митр. Макарій, самъ въ 1855 году державшійся мнѣнія о неподлшшости Стоглава, и для пасъ достаточно одной ссылки на этотъ авторитетъ, чтобы не входить въ разборъ существующихъ мнѣній о подложности книги Стоглавника. Съ полемической противъ раскола точки зрѣнія важно обратить вниманіе на другое обстоятельство, именно — на изложеніе 31-й главы Стоглава. Бъ этомъ отношеніи, если внимательно разобрать эту главу, то въ пси окажется много такого, съ чѣмъ сами старообрядцы не согласятся,
какъ съ неправильнымъ, даже какъ съ еретическимъ, и что, ію всякомъ случаѣ, весьма запутанно и крайне неосновательно. Но отзыву «Поморскихъ отвѣтовъ», въ Стоглавѣ дано ясное и опредѣленное наставленіе въ пользу старообрядческаго двуперстія. Здѣсь читаемъ: «того освященнаго собора отцы, въ соборной ихъ кинзѣ Стоглавъ, въ главѣ 31, послѣдствуюіце святымъ, древнее православіе утверждахѵ: на крестное знаменіе персты слагати, палецъ да два послѣднихъ во едино совокупили, а верхній перстъ со среднимъ совокупивъ, тѣми двѣма крестнтися и благословнти. И соборнѣ подтверждающе древле-церковное запрещеніе, написанія: аще кто двѣма персты не благословляетъ, якоже и Христосъ, или не воображаетъ двѣма персты крестнаго знаменія, да будетъ проклятъ, святіи отцы рекоша». Сопоставляя ототъ отзывъ съ подлиннымъ текстомъ Стоглава, находимъ. Собственное наставленіе собора о двуперстіи излагается кратко: «большой палецъ да два нижніе перста во едино совокупивъ, а верхній съ переднимъ совокупивъ, простеръ и мало нагнувъ»; за этимъ изложеніемъ идетъ наставленіе, какъ должно полагать на себя крестное знаменіе, какъ молиться; далѣе кратко перечисляются свидѣтельства въ подтвержденіе двуперстія: мнимое проклятіе святыхъ отецъ на пекрестящихся двуперстію, «достохвальное писаніе преподобныхъ отецъ Мслснтія и Ѳеодорита» и «прочее толкованіе, како рукою благословляли и крестнтися»; подъ этимъ «прочимъ толкованіемъ» соборъ разумѣетъ то самое, которое извѣстно намъ но сборнику инока Евфросина 1490 года: текстомъ этого «толкованія», слова Оеодоритова и сказанія о Мелетіи—глава заканчивается. Такимъ образомъ, прежде всего оказывается, что Стоглавъ въ своемъ собственномъ наставленіи заповѣдуетъ не то двуперстіе, котораго держатся старообрядцы, такъ какъ требуетъ, чтобы указательный перстъ былъ мало наклоненъ, не говоря уже о томъ, что положеніе средняго онъ совсѣмъ не опредѣляетъ. Затѣмъ, Оеодорнтово слово Стоглавъ приводитъ въ первоначальной редакціи, которая заповѣдуетъ не двуперстіе, а троеперстіе. Далѣе, изъ сборника Квфроснпа Стоглавъ приводитъ изреченіе: «три персты совокупны! низу, а два верхніе купно», т. е. не указывая перстовъ, которые должны быть соединены внизу. Стоглавъ даетъ право и даже вынуждаетъ разумѣть тѣ именно персты внизу, которые находятся внизу кисти руки,, а именно: мизинецъ, безымянный н средній,—а не называя поименно «два верхніе»
пальца, Стоглавъ, естественно, заставляетъ разумѣть подъ ни ми указательный и большой. Наконецъ, противорѣчія и несообразности заключаются и въ толкованіи Стоглавомъ смысла двуперстія. Такъ, приводя «толкованіе», извѣстное нынѣ но сборнику Евфросина, соборъ принимаетъ: «креетптнея и благосло-вити—два долыше, а третій верхній къ долыпіма перелома; то же согбеніе персту толкуетъ: нреклонь небеса и сниде нашего ради спасенія; а два верхніе—сими же двѣма благосло-вити въ божество и человѣчество»; здѣсь, какъ видимъ, всѣ пять перстовъ, какъ три, такъ и два, толкуются о второмъ лицѣ Св. Троицы; между тѣмъ, по ученію Ѳеодоритова слова, приводимаго Стоглавомъ, три перста обозначаютъ Св. Троицу; слѣдовательно, Стоглавъ протлворѣчитъ и самому себѣ, и старообрядцамъ, которые три перста толкуютъ въ смыслѣ символа Св. Троицы. И нужно еще обратить вниманіе, какое хульное ученіе проповѣдуетъ Стоглавъ, соединяя эти два толкованія: Св. Троица, образуемая тремя перстами, преклонила небеса и сошла на землю ради нашего спасенія, т. е. воплотилась, жила на землѣ, пострадала, умерла и воскресла!
Ссылаясь на постановленіе Стоглаваго собора, какъ на имѣющее обязательное для всѣхъ значеніе, раскольники неизбѣжно должны поставить вопросъ—такъ ли относилась русская церковь къ опредѣленіямъ собора до 1667 года? Именно: принято ли было постановленіе собора о двуперстіи всею россійскою церковію и соблюдалось ли какъ обязательное для нея? Нѣтъ,—не видимъ, чтобы послѣ 1551 года до самаго появленія раскола кто-либо ссылался на Стоглавъ въ подкрѣпленіе ученія о двуперстіи. Извѣстно, что на него не ссылались ни россійскіе патріархи, ни Книга о вѣрѣ, пн Кириллова книга, ни Катихизисъ, ни Псалтирь Іосифовская, хотя всѣ эти книги говорили о двуперстіи. Всего любопытнѣе, что даже въ тѣхъ кишахъ, гдѣ собираются и приводятся свидѣтельства въ подтвержденіе двуперстія, какъ напр. въ Кирилловой книгѣ,— такое авторитетное свидѣтельство, какъ опредѣленіе Стоглаваго собора, совсѣмъ не проводится: ясно, что правило Стоглава о двуперстіи находилось въ забвеніи, не имѣло никакой обязательной силы.
Но говоря, что опредѣленіе Стоглаваго собора о двуперстіи въ ближайшее послѣдующее время не имѣло обязательной силы, мы не хотимъ этимъ сказать, что власть послѣ того уже не настаивала болѣе на двуперстіи. Въ данномъ случаѣ,
помимо спеціальнаго полемическаго замѣчанія противъ раскола, мы хотимъ констатировать историческій фактъ—что троеперстіе въ то время сильно держалось въ православномъ народѣ. Это засвидѣтельствовалъ самъ царь Иванъ Васильевичъ на Стоглавомъ соборѣ, когда сказалъ: «христіане рукою крестятся не но существу», что означало: «христіане рукою крестятся не двумя перстами, «какъ и поняли царя отцы собора, и потому постановили правило о двуперстіи для пастырей и мірянъ. И, замѣчательно, царь не сказалъ: «нѣкоторые христіане», а сказалъ вообще «христіане»: это показываетъ, какъ велико еще было тогда число держащихся троеперстія. Это засвидѣтельствовала и церковная власть, когда потребовала въ Стоглавѣ и въ Наказныхъ спискахъ, чтобы «протопопы и всѣ священники на себѣ воображали крестное знаменіе, такожъ бы и дѣтей своихъ, всѣхъ православныхъ христіанъ, научали и наказывали ограждать себя крестнымъ знаменіемъ... двѣмя персты». Изслѣдователи справедливо указываютъ по этому поводу, что «поучаютъ и наказываютъ» обыкновенно тому, чего наказуемые п поучаемые не знаютъ и не дѣлаютъ: значитъ духовные дѣти протопоповъ и священниковъ, да и сами священники и протопопы не знали дотолѣ, или же, по крайней мѣрѣ, рѣдко употребляли двуперстіе, напротивъ—крестились троеперстно. А о чемъ, какъ не о томъ же, свидѣтельствуетъ противорѣчіе Стоглава съ приводимыми имъ свидѣтельствами о двуперстіи, т. е. противорѣчіе относительно формы послѣдняго, а также несообразности въ толкованіи его смысла!.. Въ самомъ дѣлѣ, могло ли бы это случиться, если бы двуперстіе было у насъ дѣйствительно обычаемъ неизмѣнно существовавшимъ и единственнымъ съ самаго крещенія Руси? «Пять съ половиною столѣтій существуетъ обрядъ, пять сь половиною столѣтій русскіе люди крестятся исключительно двуперстно,—-и однакожъ • авторитетнѣйшія лица въ Россійской церкви ХМ вѣка не могутъ дать точнаго описанія этого перстосложеиія, не имѣютъ о немъ вполнѣ яснаго представленія, ни о формѣ его.' ни о смыслѣ нтон формы»!.. Стоглавый соборъ не только оградилъ двуперстіе клятвою, по и предпринялъ мѣры къ его распространенью: м- Макарій разослалъ свои наказныя грамоты къ духовенству бѣлому и монашествующему, но всей Россіи, съ наставленіями 0 двуперстіи. И однако же есть свидѣтельства, что и теперь, Не смотря па все вліяніе духовенства, ученіе о двуперстіи, особенно въ началѣ, не имѣло успѣха, что 3-перстіе продолжало
держаться не только въ простомъ народѣ, но н въ монастыряхъ.
Таково, во-первыхъ, свидѣтельство въ житіи иреп. Александра Ошевенскаго. Житіе написано въ 1567 году, всего чрезъ 15 лѣтъ послѣ Стоглаваго собора, ученикомъ преподобнаго, священпоинокомъ Ѳеодосіемъ. «Спасатель» житія, повѣствуя объ одномъ ивъ бывшихъ ему явленій иреп. Александра, сопровождавшемся наказаніемъ за лѣность въ написаніи житія, говорить: «азъ же возбнѵвъ отъ видѣнія... и увѣдѣ бывшая надъ собою, яко деспая рука моя ослабѣ, длань же о запястій согнуся. три же перста верхнихъ, едва возмогохъ вмѣсто ео-гнѵти. еже на лице свое крестное знаменіе воображати». Что здѣсь говорится о троеперстіи, какъ обычномъ, общемъ тогда обрядѣ нерстосложепія для крестнаго знаменія, итого не отвергаютъ даже сами раскольники. Сознавая особенную важность итого свидѣтельства, они стараются только заподозрить его подлинность. — Онисимъ Швецовъ написалъ даже особое сочиненіе съ этою цѣлью. Полная несостоятельность его критики показана ироф. Н. И. Субботинымъ въ статьѣ «Брат. Слово» за 1875 - годъ: «Два примѣчательныя свидѣтельства древности о перстосложеніи для крестнаго знаменія». Изслѣдователемъ отмѣчена и самая авторитетность этого свидѣтельства. Ѳеодосій, евященпоинокъ обители Александра Ошевенскаго, очевидно, не имѣлъ намѣренія приведенными словами учить кого либо троеперстію, или распространять и утверждать этотъ обрядъ: напротивъ, опъ безъ всякаго намѣренія, какъ бы мимоходомъ, описывая только постигшее его наказаніе, упоминаетъ о томъ, что считалъ для всѣхъ извѣстнымъ,—именно, что желая сотворить крестное знаменіе, едва могъ сложить погребные для этого «три верхніе перста». Если бы троеперстіе не было въ то время общеупотребительнымъ па Руси обрядомъ, или по крайней мѣрѣ Ѳеодосій не считалъ бы его таковымъ, онъ не могъ бы такъ говорить о немъ своимъ читателямъ.—онъ не могі. не понять, что читатели придутъ въ недоумѣніе. зачѣмъ ему нужно было усиливаться сложить «три верхніе перста» для крестнаго знаменія, когда, напротивъ, требуется для этого сложить большой перстъ съ двумя нижними, и самое крестное знаменіе изобразить двумя перстами— указательнымъ и великосреднимъ. Очевидно, что двуперстіе, если и содержалось нѣкоторыми, большинству совсѣмъ не было извѣстно.
Отселѣ, т. е. начиная съ третьей четверти XVI столѣтія до третьей включительно четверти XVII столѣтія идетъ цѣлый рядъ авторитетныхъ свидѣтельствъ, что въ теченіе этого столѣтія, не смотря па усилія власти церковной ввести въ общее употребленіе двуперстіе, народа, продолжала, креститься троеперстію. Изслѣдователи не безъ основанія обращаютъ здѣсь вниманіе на отличительную особенность этихъ свидѣтельства., которую составляетъ именно то. что «въ нихъ не содержится ни наставленія слагать такъ-то и такіе-то персты, ни строгаго требованія употреблять такое именно нерстосложеніе, ни тѣмъ паче проклятія на неповинуюіцихся такому требованію, — напротивъ, въ нихъ говорится о троеперстіи большею частію мимоходомъ. случайно, говорится какъ объ извѣстномъ каждому обрядѣ, безъ особой какой-либо цѣли, безъ намѣренія распространить. или утвердить этотъ обрядъ, уже распространенный и утвердившійся въ русскомъ народѣ». Вота, именно эта, если можно така, выразиться, случайность, непреднамѣренность свидѣтельства, о троеперстіи, отсутствіе ва, нихъ всякой тенденціозности, и сообщаетъ има, особенную авторитетность, какъ свидѣтельствамъ историческимъ.
Таковы свидѣтельства двухъ иностранцевъ, посѣщавшихъ Россію ва. послѣдніе годы XVI и первые XVII столѣтія,—Пе-трея и Олеарія. ІІетрей, посланника, шведскаго короля, былъ ва, Россіи нѣсколько разъ—при Борисѣ Годуновѣ, въ смутиое время и при царѣ Михаилѣ Ѳеодоровичѣ; при этомъ послѣднемъ государѣ былъ не одинъ разъ ва, Москвѣ и секретарь голштинскаго посольства Олеарій. Оба иностранца съ большимъ вниманіемъ изучали нравы и обычаи русскаго народа и съ признаннымъ безпристрастіемъ изложили свои наблюденія въ своихъ запискахъ о Россіи, и оба они свидѣтельствуютъ, что русскіе въ то время крестились тремя первыми перстами. Въ авторитетности этихъ свидѣтельствъ не можета, быть ни малѣйшаго сомнѣнія. Понятно, что иностранцы не имѣли никакого побужденія тенденціозно говорить въ пользу троеперстія, а просто передаютъ свои наблюденія,—записываютъ то, что видѣли ва, Москвѣ, и видѣли не только въ боярскомъ и служебномъ кругу, съ которымъ имѣли ближайшія сношенія, но и у простаго народа, который интересовалъ ихъ еще болѣе, — Петрей прямо соворита, о бѣдныхъ и богатых ь. Эти записки ІІетрея и Олеарія напечатаны въ «Чтеніяхъ общества исторіи и древностей рос-сійскиха.» за 1867 и 1868 годы.
Свидѣтельство о началѣ и концѣ 20-хъ годовъ XVII вѣка находимъ въ книгѣ извѣстнаго публициста Петровской эпохи крестьянина И. Т. ІІосошкова: «Зеркало, изъявляющее расколы». Это сочиненіе самимъ авторомъ было выпущено въ свѣтъ въ двухъ редакціяхъ, пространной и сокращенной: послѣдняя редакція читается въ изданіи Погодина (1863 г.), пространная—въ изданіи проф. Царевскаго (1899 г.). Посошковъ разсказываетъ, что около 1689 года, когда ему было лѣтъ 25, пришлось ему встрѣтиться съ вологжаниномъ; по-садкимъ человѣкомъ, Сергѣемъ Патрикѣевымъ, которому было тогда отъ роду болѣе 60 лѣтъ, который родился, значитъ, въ концѣ 20-хъ годовъ XVII вѣка, до московскаго морового повѣтрія (1654 г.) болѣе чѣмъ за 20 лѣтъ. Среди разговора, безъ особаго къ тому повода, старикъ Иатрикѣевъ сказалъ Посошкову: «азъ на своемъ роду въ сложеніи перстовъ нажилъ третью перемѣну: изъ младенчества моего отецъ мой и маТи моя учили меня креститься тремя персты; а незадолго мороваго повѣтрія стали учить меня снова, еже бы двѣма персты креститься; а нынѣ-де паки по прежнему велятъ креститься тремя персты». Итакъ, вотъ новый свидѣтель, подтверждающій, что даже въ патріаршество Филарета отцы и матери еще учили дѣтей креститься троеперстно, и что только потомъ, «незадолго до мороваго повѣтрія», т. е. въ патріаршество Іосифа, когда распространены были книги съ наставленіемъ о двуперстіи, крестившихся троеперстію стали учить двуперстію. Что этотъ вологжанинъ, посадскій человѣкъ, въ данномъ случаѣ свидѣтель вполнѣ авторитетный, лучше—достовѣрный, объ этомъ очень хорошо говорить самъ Посошковъ—этотъ русскій разумникъ: онъ указываетъ всѣ обстоятельства, которыя дѣлаютъ свидѣтельство Патрикѣева неподлежащимъ никакому сомнѣнію относительно его достовѣрности. «И я увѣрихся, пишетъ онъ, яко то есть правда: понеже той человѣкъ бѣ не книгочей и не спорщикъ, но самый мужъ праведный, и постоянный, и не краснословъ, и ни отъ кого о семъ не наученный, по отъ самаго простаго сердца ту истину изъяви, не по вопрошенію каковѵ, по по разглагольству между иными». Не начетчикъ, ведущій споры съ раскольниками, не краснословъ, способный прилгать ради краснаго словца и съ како-вою-либо цѣлью, а правдивый и постоянный человѣкъ, безъ особаго побужденія, не вызванный нарочно сдѣланнымъ вопросомъ, а такъ, между прочимъ, между другими разговорами,
сообщаетъ о собѣ молодому человѣку, что на своемъ длинномъ вѣку онъ помнитъ три перемѣны тіерстосложенія: все ото безусловно ручается за его показаніе, какое перстосложс-піе употреблялось въ концѣ 1620 годовъ. Спустя нѣсколько времени послѣ встрѣчи съ ІІатрикѣевымъ, если не въ томъ же 1689, то въ 1690 году, Посошковъ имѣлъ уже раз-глагольство о перстосложеніи съ кѣмъ-то, вѣроятно съ старообрядцами, и въ разглагольствѣ этомъ упомянулъ о своей встрѣчѣ съ Патрикѣевымъ, — разсказалъ, что слышалъ отъ него о древности троеперстія. Присутствовавшій при этомъ «новгородецъ, посадскій человѣкъ, нарицаемый Ѳеодоръ, по прозванію Ташлыковъ, имый отъ рожденія своего вящши 70-ти лѣтъ, и того вологжанина старѣе лѣтъ десятію»,—слѣдовательно родившійся около 1618—20 года,—«то мое слово слышавъ,—говоритъ Посошковъ,—рече: то-де правда, и мы-де со младенчества учены были креститься тремя же персты». Вотъ и новгородецъ подтверждаетъ слова вологжанина,—говоритъ, что онъ и его сверстники съ дѣтства учены были креститься троеперстно, что, значитъ, троеперстіе было тогда въ простомъ народѣ общераспространеннымъ обычаемъ. А что Посошковъ сообщаетъ вѣрное извѣстіе, что самъ онъ свидѣтель достовѣрный, въ этомъ могутъ убѣдить каждаго не только признанная честность его, но и клятвенное увѣреніе: «аще... азъ сіе извѣстіе вѣіцахъ своимъ вымысломъ... да пріиму я часть со лжепачальникомъ діаволомъ въ вѣчномъ мученіи».
Далѣе, въ 1656 году, патріархъ Никонъ, какъ видно изъ его «Отвѣщателыіаго слова», напечатаннаго въ «Скрижали», свидѣтельствовалъ, что въ то время «многіе изъ простыхъ мужей и всѣ женщины» крестились еще троеперстно. Такъ какъ Никонъ говорилъ это предъ цѣлымъ соборомъ россійскаго духовенства, то очевидно онъ указывалъ на факты и притомъ извѣстные его слушателямъ: говорить неправду и потомъ «Слово» это еще печатать Никонъ не могъ, ибо каждый слушатель и читатель могъ обличить невѣрность его сообщеній. Спустя десять лѣтъ послѣ этого, архипастыри русской церкви, бывшіе на соборѣ 1666 года въ своемъ «соборномъ наставленіи» засвидѣтельствовали о троеперстіи: «отцы паши, и дѣды, и прадѣды, издревле, другъ отъ друга пріемлюще. тако знаменахѵся, якоже и нынѣ видимъ мужей поселянъ, неизмѣнно отъ древняго обычая тако знаменаюіцнхся тремн первыми персты». Справедливость этого заявленія подтвердили и
сами первые расколоучители. Особенно любопытно и важно свидѣтельство діакона Ѳеодора. Имѣя въ виду сказанное въ «Скрижали» и отцами собора 1666 года, онъ писалъ въ челобитной царю этого же года: «Въ сложеніи перстовъ въ знаменіи крестномъ ссылаются нынѣ на деревенскихъ мужиковъ земледѣлателей. Уже отъ свѣта во тьму идутъ... Духовніи власти... перенмаютъ у поселянъ... Забыли писаніе, глаголющее: «держай орало, когда умудрится»... Како не срамъ имъ такія слова, глаголати? Да еще архіереомъ сущимъ, а на простыхъ мужиковъ ссылатися! Л инъ глаголетъ: у меня такъ бабушка крестилась и меня учила! Другой же глаголетъ: у меня такъ дѣдушко! А инъ: у мена такъ .матушка! Воистину, отъ истины слухъ отвращаютъ н къ баснемъ уклоняются». Діаконъ Ѳеодоръ глумится надъ духовными властями, сдѣлавшими въ рѣчи о иерстосложеніи такую ссылку: съ презрѣніемъ отзывается н о самихъ простолюдинахъ, и о всѣхъ, кто ссылается въ этомъ вопросѣ на предковъ, на преданіе. «Но книжникъ XVII вѣка въ сі^оей гордой книжности не понялъ, что онъ въ своихъ глумленіяхъ даетъ только подтвержденіе засвидѣтельствованной Никономъ и соборомъ 1666 года древности п распространенности у насъ троеперстія даже въ началѣ второй половины XVII вѣка». Онъ не отрицаетъ здѣсь, что въ то время многіе поселяне крестились троеперстію; онъ добавляетъ даже, что и не одни поселяне крестятся такъ, какъ ихъ научили креститься дѣдушка, бабушка, матушка, т. е. троеперстію; онъ подтверждаетъ также, что если держится еще троеперстіе, то это—остатокъ старины; онъ только, повидп-мому — вопреки здравому смыслу, а на самомъ дѣлѣ — ради защиты раскола, не придаетъ никакого значенія этому неизмѣнному слѣдованію древнимъ обычаямъ предковъ, видитъ въ немъ «шествіе отъ свѣта въ тьму»; ііо для пасъ его слова важны какъ историческое свидѣтельство...
Итакъ, съ третьей четверти XVI вѣка по третью четверть ХѴИ-го еще крѣпко держалось въ народѣ троеперстіе. Но церковная власть продолжала, какъ бы но примѣру Стоглаваго собора, настаивать на двуперстіи, хотя и не слѣдовала точному наставленію этого собора, да прямо и не указывала на него. Первое этого рода свидѣтельство относится къ 1589 году и принадлежитъ первому россійскому патріарху—Іову. Въ 1587 году грузинскій царь Александръ II обратился въ Москву - съ просьбою о помощи противъ невѣрныхъ. Митрополитъ грузин-
скій Николай также писалъ сюда за наставленіями но вопросамъ церковнымъ. Отвѣтомъ на запросы изъ Грузіи было два посланія п. Іова: одно на имя Александра, другое — мптрон. Николая. Вт. посланіи къ послѣднему п находится наставленіе о двуперстіи. Въ первый разъ ссылка на ото посланіе была сдѣлана еще въ «Поморскихъ отвѣтахъ»: но учеными этотъ памятникъ сталъ-обслѣдоваться лишь послѣ того, какъ въ 1869 году былъ напечатанъ по рукописи Софійской библіотеки въ вт. «Христ. Чтеніи». Уже въ 1*70 году па страницахъ «Православнаго Собесѣдника» была сдѣлана попытка подвергнуть сомнѣнію подлинность свидѣтельства вт. этомъ посланіи о перстоеложсніи. Впослѣдствіи нѣкоторые пошли далѣе и заподозривали подлинность всего посланія патр. Іова. Однако справедливость требуетъ сказать, что доводы этого рода нельзя назвать основательными. Важнѣйшіе изъ этихъ доводовъ суть тѣ, которые основаны на «грамматикологпческомъ построеніи» этого свидѣтельства о двуперстіи—«нестройномъ, безграмотномъ», представляющемъ, по выраженію критиковъ, «мало-обдуманную сумятицу словъ п понятій». Однако этому недостатку. если, бы мм даже и допустили его. есть надлежащее объясненіе. Дѣло въ томъ, что посланіе появилось въ такое время, когда нс были извѣстны пн искусственная стройность рѣчи, нн правильное построеніе предложеній, равно какъ и ороографія и система, знаковъ препинанія. Впрочемъ, наставленіе о двуперстіи выражено въ посланіи такъ, что если поставить знаки препинанія, то все окажется въ немъ, по возможности, яснымъ и понятнымъ. Отрывокъ посланія, касающійся нерстоеложонія, читается такъ: «мо.іящеея. креститися подобаетъ двѣма персты. Прежде положили на чело, таже и на перси, потомъ я;е на плечо правое, таже и па лѣвое. Сог-боніе персту именуетъ сошествіе съ небесъ: а стоящій персть указуетъ вознесеніе Господне; а три персты держатп равны— исповѣдуемъ Троицу нераздѣлыіу». Если въ словѣ «персту» допустить ошибку переписчика и прочитать «согбеніе перста», то въ этой тирадѣ насколько будетъ понятно построеніе, настолько же ясна и мысль. Сначала общее положеніе: «креститися двѣма персты»; потомъ слѣдуетъ раздѣльное указаніе, какъ полагать крестное знаменіе: на чело, перси, и плечи; а далѣе дано толкованіе положенія двухъ и трехъ перстовъ: три соединены во имя Троицы, а изъ двухъ: стоящій знаменуетъ вознесеніе Господне, а «согбенный»—своимъ наклоненіемъ ука-
зываетъ на «преклоненіе небесъ» и сошествіе на землю Сына Божія. Вообще, вопросъ о подлинности «вставки» о нерсто-сложеніи въ посланіи Іова, равно какъ и вопросъ о подлинности самаго посланія долженъ быть рѣшенъ въ положительномъ смыслѣ. Точно также не можетъ быть принята попытка разъяснить наставленіе Іова не смыслѣ двуперстія. Такую попытку сдѣлалъ покойный профессоръ II. И. Барсовъ въ брошюрѣ «Какъ училъ о крестномъ знаменіи п. Іовъ». По его словамъ, Іовъ училъ креститься и единоперстно, п двуперстію, и троеперстію: при этомъ авторъ добавляетъ, что путаница или «сумятица словъ и понятій» въ наставленіи Іова происходитъ и должна, происходить только у тѣхъ, кто хочетъ видѣть въ немъ указаніе на одно перстооложеніе. Мнѣніе это, однако, не таково, чтобы требовалось на немъ долго останавливаться. Въ частности, неизвѣстно, употреблялось ли когда-либо на Руси одноперстіе, и во всякомъ случаѣ не употреблялось въ концѣ XYI вѣка: что же побудило Іова рекомендовать эту форму для крестнаго знаменія на ряду съ троеперстіемъ и двуперстіемъ, и притомъ рекомендовать православнымъ жителямъ Грузіи, гдѣ тогда еще сохранились остатки монофизитства, издревле употреблявшаго единоперстіе? Авторъ разбираемой брошюры указывалъ еще на то, что патр. Іовъ жилъ задолго до собора 1667 года, рѣшившагося установить одну форму перстосложенія въ видѣ троеперстіи; но ош> забывалъ, что Іовъ жилъ послѣ Стоглаваго собора, съ клятвою узаконившаго двуперстіе, т. е. именно одну форму для крестнаго знаменія и даже для благословенія.
Стоглавый соборъ въ собственномъ своемъ наставленіи о двуперстіи заповѣдалъ имѣть наклоненнымъ указательный перстъ; старообрядцы, напротивъ, наклоняютъ великосредній палецъ: теперь, какой же палецъ слѣдуетъ наклонять но наставленію ІоваѴ Изъ текста посланія не видно этого. Изъ двухъ предположеній въ одномъ Іовъ будетъ нротиворѣчить Стоглавому собору, въ другомъ старообрядцы—Іову, какъ и Стоглаву. Съ другой стороны, если допустить, что форма двуперстія у Іова та же самая, .какую содержатъ старообрядцы, то обнаружится несогласіе въ символическомъ знамепованіи. ІІо ученію старообрядцевъ, указательный перстъ означаетъ божество Іисуса Христа, а иеликосредній человѣчество; а по наставленію патр. Іова, «стоящій» перстъ, т. е. указательный означаетъ человѣчество Христово, такъ какъ онъ указуетъ воз-
несеніе Господне, которое совершилось не по Божеству вездѣсущему, а по человѣчеству; напротивъ, «согбенный» перстъ, т. е. великосредній, но Іову, знаменуетъ Божество Христово, которымъ Онъ, преклонивъ небеса, сошелъ на землю ради нашего спасенія.
Итакъ, разсмотрѣніе посланія Іова приводитъ къ тому заключенію, что самъ патріархъ Іовъ, какъ и многіе изъ тогдашнихъ книжныхъ людей, употреблялъ и требовалъ употреблять двуперстіе; но при этомъ надо помнить, что его наставленіе не было усвоено впослѣдствіи. Что дѣйствительно и раскольники не могутъ ссылаться на Іова, это доказалъ составитель «Поморскихъ отвѣтовъ», который не рѣшился привести подлинныхъ выраженій посланія патріарха, а ограничился общимъ указаніемъ: «сей патріархъ Іовъ, въ посланіи своемъ 'въ Грузинскую землю такоже повелѣваетъ знаменатиея двѣма персты». Денисовъ, какъ видимъ, употребилъ хитрый пріемъ, но вѣдь это недостаточно для того, чтобы успокоить совѣсть безпристрастнаго старообрядца.
Что и въ XVII вѣкѣ церковная власть настаивала па двуперстіи, это доказываетъ, прежде всего, фактъ 1627 года, когда былъ изданъ такъ называемый «Большой Катихизисъ». Это — южнорусское произведеніе, напечатано въ Москвѣ по благословенію патр. Филарета, съ исправленіями, какія нашли здѣсь необходимыми. Между прочимъ, исправленіе было допущено и относительно сложенія перстовъ. Вотъ что напечатано здѣсь: «Вопросъ: како на себѣ достоитъ намъ честный крестъ полагати и знаменатиея? Отвѣтъ: сице знаменаемся имъ: сложившіе убо три персты десиыя руки и возлагаемъ на чело, таже на животъ и на десное п на лѣвое рамо». Такимъ образомъ, здѣсь прямо говорится, что для изображенія на себѣ крестнаго знаменія слѣдуетъ сложитъ три перста правой руки и возлагать ихъ на чело, животъ и плечи. Это наставленіе о троеперстіи, столь ясно выраженное, и есть подлинное ученіе Большаго Катихизиса, принадлежащее его автору Лаврентію Зизанію. Сами исправители Катихизиса не дерзнули исключить его,—они только вслѣдъ за симъ сдѣлали попытку объяснить отвѣтъ о троеперстіи въ пользу двуперстія, но попытку весьма неудачную. На вопросъ: «како сіе бываетъ»? — они приводятъ вмѣсто отвѣта Ѳеодоритово слово въ позднѣйшей редакціи: «три персты равно нмѣти. великій со двѣма малыми, вкупѣ слагаемы». Здѣсь очевидно иамѣре-
nie объяснить сказанное въ предыдущемъ отвѣтѣ. Но развѣ кто-либо изъ крестящихся двуперстно возлагаетъ на себя эти три перста, т. е. великій и два малые? Несомнѣнно, что такъ не дѣлали и исправители Катихизиса. И однако же, не принявъ этого во вниманіе, а припомнивъ только, что и въ «Словѣ Ѳеодорита», даже той редакціи, которая благопріятствуетъ двуперстію, наставленіе о перстосложеніи начинается также повелѣніемъ слагать три перста, онн объясняютъ и въ Катихизисѣ ясный отвѣтъ о троеперстіи въ пользу двуперстія, съ явнымъ противорѣчіемъ его дѣйствительному смыслу. Такъ явились въ Катихизисѣ два протнворѣчащіе одинъ другому отвѣта о перстосложеніи. Уже по этому одному раскольники но могутъ ссылаться въ свою защиту на эту книгу. Кромѣ того и отвѣтъ Катихизиса — по Ѳеодоритову слову — о двухъ перстахъ не оправдываетъ двуперстіе старообрядцевъ, ибо здѣсь сказано: «два перста нмѣти наклоненны. а не простерты».
Только уже въ Псалтири; 1641 года встрѣчаемъ первое точное наставленіе о двуперстіи, т. е. такое наставленіе, котораго держатся доселѣ раскольники; книга эта печаталась съ 9 сентября но 15 ноября 1641 года, слѣдовательно въ междупатріаршество — Іоасафъ умеръ, а Іосифъ не былъ еще посвященъ—и была издана «повелѣніемъ» свѣтской власти, царя. При патр. Іосифѣ наставленіе о двуперстіи было напечатано уже въ нѣсколькихъ книгахъ. Сюда прежде всего относятся Псалтири—Слѣдованная (1642 г.) и Учебная (1645 г.). Тогда, видимо, старались чрезъ молодое поколѣніе, учившееся но Псалтири, провести двуперстіе въ простой народъ, въ средѣ котораго непрерывно, даже послѣ опредѣленія Стоглаваго собора, продолжало существовать троеперстіе. Съ цѣлью дать именно точное наставленіе о двуперстіи,' при изданіи южно-русскихъ произведеній іосифовскіе справщики позволяли себѣ дѣлать дополненія и передѣлки. II однакожъ и здѣсь получились не совсѣмъ удачные результаты. Такъ, при иерепечатаніи «Малаго Катихизиса» (1649 г.) наставленіе о троеперстіи, содержащееся въ кіевскомъ изданіи этой книги (1645 г.) было передѣлано на ученіе о двуперстіи, но при этомъ оба перста указано держать простертыми, вопреки требованію іосифов-скихъ Псалтирей, чтобы великосредній перстъ былъ «мало наклоненъ»; при изданіи Кирилловой книги (1644 г.) нужныя дополненія и разъясненія въ южнорусскомъ памятникѣ
были сдѣланы удачно, по въ той же Кирилловой книгѣ было напечатано сказаніе Максима Грека о двуперстіи, требующее исключительно протяженія двухъ перстовъ. Такимъ образомъ, древность ссылки раскольниковъ въ пользу содержимаго имя двуперстія не восходитъ далѣе 1641 года, да и напечатанныя послѣ этого уважаемыя ими книги не всегда оправдываютъ нхъ...
VIII.
Накое перстосложеніе употреблялось въ Кіевской Руси?
Во всѣхъ здѣшнихъ учительныхъ книгахъ, начиная съ конца XVI вѣка и до половины XVII вѣка предписывается къ употребленію двуперстіе. Перечень этихъ книгъ можно читать въ сочиненіи проф. Каптерева: «Патріархъ Никонъ и его противники». Однако, — по основательному разъясненію проф. Е. Е. Голубинскаго,—это не значитъ, что въ Кіевской Руси и на самомъ дѣлѣ всѣми употреблялось двуперстіе. Напротивъ, вопреки существовавшему троеперстію, наставленіе въ пользу двуперстія было заносимо въ учительныя здѣшнія книги лишь вслѣдствіе чисто случайной причины. Около 1585 года въ Кіевской Руси было напечатано слово Максима Грека о крестномъ знаменіи, говорящее, какъ извѣстно, о перстоеложеніп двуперстномъ, а не троеперстномъ. Это слово, какъ полагаютъ, заставило кіевскихъ ученыхъ думать, что троеперстіе явилось у грековъ въ очень позднее время, не ранѣе половины XVI вѣка, т. е. послѣ Максима Грека. Сдѣлавши этотъ ошибочный выводъ, ученые п стали на сторону двуперстія. Точнѣе сказать, во всѣхъ кіевскихъ книгахъ мы читаемъ одну и ту же статью, которая была напечатана около 1585 года. «Что же касается того, какъ было въ кіевской Руси до и послѣ появленія этихъ наставленій па самомъ дѣлѣ, т. е. какъ было съ перстосложеніемъ въ народѣ пли у народа, то мы имѣемъ прямое свидѣтельство извѣстнаго діакона Павла Алеппскаго, которое увѣряетъ, что всѣ крестились здѣсь троеперстію, и которое даетъ намъ право по крайней мѣрѣ предполагать, что троеперстіе было здѣсь господствующимъ». Отсюда и авторъ Колыпаго Катихизиса предписывалъ троеперстіе, т. е. внесъ такое перстосложеніе въ свою книгу, которое на самомъ дѣлѣ употреблялось въ Кіевской Руси. Кіевскій митрополитъ Петръ Могила въ свою книгу «Православное исповѣданіе», одобрен-
ную соборами Кіевскимъ и Ясскимъ 16 43 года, а вскорѣ и всѣми восточными патріархами, вопреки болѣе раннимъ учительнымъ книгамъ кіевскимъ, также внесъ наставленіе о троеперстіи, и это не произвело въ Кіевѣ никакихъ волненій...
IX.
Перстосложеніе для іерейскаго и архіерейскаго благословенія въ греческой и русской церквахъ *)•
Сколько можно судить по дошедшимъ до насъ свидѣтельствамъ. въ началѣ V вѣка уже существовалъ обычай преподавать благословеніе чрезъ начертаніе благословляющимъ на головѣ благословляемаго знаменія креста. Дѣлалось ото однимъ перстомъ. Но затѣмъ, не позднѣе начала VII вѣка, явилось у епископовъ для благословенія народа опредѣленное нѣсколько-перстіе. Объ этомъ говоритъ Софроній, патріархъ іерусалимскій. скончавшійся между 634—644 годами. Въ своемъ толкованіи на церковныя службы Софроній говоритъ, что «благословеніе епископомъ народа послѣ чтенія евангелія указываетъ на будущее пришествіе (Господа) въ 6505 году». Слова эти точнѣе, со стороны ихъ смысла, воспроизведены у патріарха константинопольскаго Германа (VIII в.), который говоритъ: «Благословеніе архіереемъ парода указываетъ на будущее пришествіе Христово чрезъ числительное употребленіе перстовъ, означающее число шесть тысячи пятисотое». По свидѣтельству латинскаго писателя (VII в.) Беды, для полученія въ ручномъ счетѣ числа шесть тысячъ пятьсотъ нужно сложить большой палецъ съ малымъ среднимъ. Такое перстосложеніе для благословенія, т. с. въ которомъ большой палецъ былъ соединяемъ съ безымяннымъ, дѣйствительно, _ существовало. По формѣ оно обозначало крестъ. Это видно изъ свидѣтельства Іоанна Скилицы. О патріархѣ константинопольскомъ Михаилѣ Ксруларіп Скиліща говоритъ, что когда патріархъ скончался (въ 1058 г.), то персты правой его руки, сложенные крестовидно, какъ обычно благословлять при возглашеніи народу мира, въ этомъ положеніи и остались, не измѣнившись съ омертвѣпіемъ тѣла. По этому свидѣтельству, перстосложеніе крестовидное или крестовое, очевидно, было такое персто-
у) Послѣдній ученый сводъ историческихъ данныхъ но этому вопросу сдѣланъ проф. Е. Е. Голубинскимъ.
сложеніе, въ которомъ тѣ или другіе персты складывались такъ, что изъ нихъ составлялся крестъ. Слѣдовательно, и у патр. Софронія и Германа говорится о такомъ перстосло-женіи, которое при посредствѣ большого и безымяннаго пальца образовывало крестъ. Иначе говоря: крестовидное
нерстосложеніе для благословенія, явившееся около или не позднѣе начала VII вѣка, было такое нерстосложеніе, въ которомъ три перста: указательный, большой средній и мизинецъ протягивались, а два перста: палецъ и малый средній крестовидно полагались одинъ на другой, какъ это теперь въ благословеніи именословномъ.
«Крестовидное нерстосложеніе превращено въ именнословное такимъ образомъ, что изъ двухъ протянутыхъ перстовъ— указательнаго и большого средняго, второй былъ нѣсколько нагнутъ. Можно думать, что первоначально это измѣненіе было сдѣлано не съ тою мыслію, чтобы превратить нерстосложеніе въ пмешюсловное, а съ тою, чтобы превратить его въ двукрестовое или двукрестное, п что только потомъ уже было усмотрѣно въ двухъ крестахъ съ нагнутымъ мизинцемъ имен-нословіе, значеніе каковаго и было ему усвоено?» Случилось это не позднѣе первой половины XV вѣка. «Въ 1468 году однимъ японскимъ живописцемъ, іеромонахомъ Діонисіемъ изъ Фѵриы Аграфской, было написано руководство кт. церковной живописи подъ заглавіемъ «Наставленіе живописцамъ въ отношеніи къ церковной живописи». Въ этомъ руководствѣ читается нарочитое и обстоятельное предписаніе, что благословляющую руку должно изображать именословно». Прямое и ясное свидѣтельство объ употребленіи въ Греціи именословнаго персто-сложенія для благословенія принадлежитъ ІГавплійскому протопопу Николаю Малаксѣ, жившему, по однимъ, въ XVI, а по Другимъ даже въ XV вѣкѣ; свидѣтельство это помѣщено въ изданной патр. Никономъ (въ 1656 г.) Скрижали.
«Что сложеніе перстовъ для благословенія крестовидное, явившееся у грековъ не позднѣе первой половины Л‘II вѣка, переходило къ намъ-русскимъ, это не подлежитъ никакому сомнѣнію. Почти всѣ наши митрополиты періода домонгольскаго были греки и, конечно, употребляли для благословенія то самое сложеніе перстовъ, которое употреблялось въ Греціи. Въ свою очередь епископы паши, родомъ русскіе, могли употреблять только то нерстосложеніе. которое употребляли митрополиты, потому что принятіе ими какого-нибудь своего особаго нерсто-
сложенія представляло бы собою нѣчто совершенно немыслимое». Переходило ли къ намъ отъ грековъ нерстосложеніе именословное, положительно скачать нельзя, такъ какъ не извѣстно, когда оно у нихъ явилось. Однако возможно предположить. что оно-явилось у грековъ ранѣе 1458 года, съ котораго становятся извѣстнымъ намъ; и въ такомъ случаѣ указываютъ, что съ 1408 по 1431 годъ, въ продолженіи 23 лѣтъ, русскимъ митрополитомъ былъ грекъ Фотій, послѣдній изъ грековъ; Фотій и могъ перенести къ намъ именословное nope,то-сложеніе.
Но всякомъ случаѣ, сохранилось непререкаемое свидѣтельство, что въ первой половинѣ Хѵ вѣка у насъ, какъ и въ Греціи, употреблялись два различныхъ перстосложеиія, одно для благословенія, другое для крестнаго знаменія,—свидѣтельство, которое должно имѣть полную силу п для посл ѣдователей Стоглава. Вт. Степенной книгѣ, пересмотрѣнной и дополненной йодъ непосредственнымъ • руководствомъ самого митрополита Макарія, п даже по списку ея, писанному еще при его жизни, два раза изложенъ слѣдующій разсказъ. Однажды митрополитъ Фотій (1408—1431) посѣтилъ Симоновскую обитель и. обходя монастырскія службы, зашелъ въ пекарню и здѣсь увидѣлъ инока Іону, который незаголго предъ тѣмъ отъ многаго труда, воздержанія п непрестанной молитвы уснулъ, и «десную свою руку на главѣ своей держаніе согбену, яко благос.товяіпе ею. Святитель со удивленіемъ зряше напь и не повелѣ пико-муже разбудили его; и, пророчествуя о немъ, глаголаніе: разумѣйте, о чада, яко инокъ сей Іона будетъ великъ святитель во странахъ русскія земли», что внослѣдетіп и исполнилось. Почему ото митр. Фотій удивился при видѣ спящаго Іоны? Почему изрекъ пророчество, что Іона будетъ великимъ святителемъ? Потому единственно, что Іона, простой инокъ, неимѣвшій права благословлять, держалъ десную руку свою «согбену, яко благословляйте ею». Иначе какъ же Фотій могъ бы узнать по согбенію руки Іоны, что онъ «яко благословяше ею», если бы нерстосложеніе святительское и іерейское для благословенія не отличалось тогда отъ перстосложеиія всѣхъ вѣрующихъ для крестнаго знаменія, а было одно и то же? Вт. такомъ случаѣ Фотію, при видѣ спавшаго Іоны, всего естественнѣе могло бы придти па мысль, что, вѣрно, инокъ, какъ молился предъ сномъ, такъ и заснулъ, усталый, съ тѣмъ же молитвеннымъ иерстосложеніемъ, и не было бы повода ни удивляться, ни
предсказывать о будущемъ святительствѣ Іоны. Такимъ образомъ, необходимо согласиться, что во дни митрополита Фотія, который, какъ извѣстно, пришелъ къ намъ изъ Греціи и хорошо зналъ обычаи греческой и русской церквей, въ той и другой дѣйствительно употреблялись два различныхъ перстосложенія, одно для благословенія, а другое для крестнаго знаменія.
Но съ теченіемъ времени, подъ вліяніемъ «Ѳеодоритова слова» и сборника Евфросина церковная власть стала настаивать на одной формѣ перстосложенія — какъ для крестнаго знаменія, такъ и для благословенія, т. е. на двуперстіи *).
(1. Смирновъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
