CC BY
66
УДК 343.13
О перспективах реформирования досудебного производства в российском уголовном процессе
Бравилова Екатерина Александровна, Уральский государственный юридический университет, кандидат юридических наук, доцент
e-mail: eabravilova@gmail.ru
В статье исследуется правовая природа проверочных действий стадии возбуждения уголовного дела и делается вывод о необходимости совершенствования законодательства в части существенного сокращения проверочных действий в УПК РФ и возможности использования в качестве оснований для возбуждения уголовного дела материалов, полученных в ходе оперативно-розыскной, административной, полицейской и иных видов деятельности с соблюдением соответствующих законов Российской Федерации.
Ключевые слова: начало производства по делу; проверочные действия; материалы, полученные в ходе оперативно-розыскной, административной и иных видов деятельности.
On development perspectives of pre-trial proceeding in the russian criminal procedure
Bravilova Ekaterina Aleksandrovna, Ural State Law University, Candidate of Law, Associate professor
The article examines the legal nature of the verification actions at the stage of initiating a criminal case and concludes that it is necessary to improve the legislation by a substantial reduction of the verification activities in Criminal Procedural Code of the Russian Federation and the possibility of using the materials obtained during operational investigative, administrative, police and other activities in compliance with the relevant laws of the Russian Federation.
Key words: the beginning of criminal case; verification activities; materials obtained during operational investigative, administrative and other activities.
Научные дискуссии о реформировании досудебного производства по уголовному делу ведутся уже несколько десятилетий. Однако в последние годы не только ученые, но и практики говорят о том, что действующий порядок возбуждения уголовных дел и проведения предварительного расследования уже не отвечает современным реалиям и не позволяет эффективно противодействовать преступности. При этом отмечается существенное снижение уровня уголовно-процессуального реагирования на факты совершения противоправных деяний1, архаичность и излишняя формализация предварительного расследования, длительные сроки расследования и содер-
1 См.: Гаврилов Б. Я. Совершенствование досудебного производства как фактор повышения эффективности уголовного судопроизводства в России // Актуальные проблемы предварительного следствия и дознания в Российской Федерации: сборник научных трудов Всероссийской научно-практической конференции (19 апреля 2017 г.). М., 2017. С. 93-103.
жания под стражей, что в итоге приводит к нарушению прав граждан на эффективную судебную защиту, объективное и скорое расследование и рассмотрение уголовных дел2. Наиболее точно сущность кризиса досудебного производства охарактеризовал В. Т. Томин, указывая на «недостаточную пропускную способность системы уголовного судопроизводства»3.
В качестве выхода из сложившейся ситуации предлагаются разные варианты повышения эффективности досудебного производства, среди них -упразднение стадии возбуждения уголовного дела4,
2 См.: Смирнов А. В. О задаче реформирования предварительного расследования в уголовном процессе // Уголовное судопроизводство. 2018. № 1. С. 27-33.
3 Томин В. Т., Попов А. П. Эффективное уголовное судопроизводство: управленческие, социальные и правовые аспекты. М.; Берлин: Директ-Медиа, 2015. С. 9. 1Ж1_: ИПрБ://ЬоокБ. google.ru/books?¡d=zJg5CwAAQBAJ&pr¡ntsec=frontcover& hl=ru#v=onepage&q&f=false (дата обращения: 11 октября 2018 г.).
4 См.: Гаврилов Б. Я. Указ. соч. и др._
рационализация, в том числе упрощение процедур, введение электронного документооборота1, а также различные варианты деформализации предварительного расследования2, в основе которых лежат, прежде всего, иные модели доказывания, а также отказ от некоторых институтов предварительного расследования.
Нельзя не согласиться с вышеприведенными доводами известных ученых о насущной необходимости реформирования досудебного производства. Но также очевидным является и тот факт, что такое реформирование требует основательной подготовки и невозможно без детального изучения и анализа опыта других стран (прежде всего, союзных республик бывшего Союза ССР), осуществивших реформу досудебного производства, и тех проблем, которые им приходится в настоящее время решать. Как показывает опыт реформ, произошедших в этих странах, нам следует определиться с рядом принципиально важных вопросов. Следует ли ликвидировать стадию возбуждения уголовного дела? Возможна ли рационализация или необходима деформализация предварительного расследования и каковы ее границы? Нуждается ли сформировавшаяся система доказательств в существенном изменении? Необходимо ли изменение форм предварительного расследования (с возможной реорганизацией субъектов расследования)? Следует ли упразднить или изменить некоторые институты предварительного расследования (к примеру, институты привлечения в качестве обвиняемого, следственных действий)? Необходимо ли введение «следственного судьи»? И не менее важным является вопрос о том, каким образом следует проводить данную реформу: с разработкой и принятием нового УПК РФ или постепенным и последовательным внесением изменений в действующий закон?
Как ни странно, но наш собственный опыт разработки УПК РФ 2001 г. в первую очередь, а затем опыт других стран позволяют однозначно утверждать, что кардинальные реформы законодательства никогда не приводят к ожидаемым результатам. Чем глобальнее
1 См.: Александров А. И. Предварительное следствие в уголовном процессе России: между прошлым и будущим // Российский следователь. 2018. № 3. С. 30-35; Маслов И. В. Некоторые критические замечания «К вопросу о приспосабливании уголовно-процессуального механизма к цифровой реальности» // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2018. № 3 (38). С. 69-76 и др.
2 См.: Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации и комментарий к ней / под ред. А. С. Александрова. М., 2015; Наметкин Д. В., Власова С. В. О необходимости перехода от следственной концепции уголовно-процессуального доказывания и использования результатов оперативно-разыскной деятельности в уголовном судопроизводстве к состязательной // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2018. № 2. С. 31-36; Смирнов А. В. О задаче реформирования предварительного расследования в уголовном процессе // Уголовное судопроизводство. 2018. № 1. С. 27-33.
изменения, тем дальше реально полученный результат от предполагаемого. Реформирование законодательства следует осуществлять последовательно, системно, с учетом накопленного собственного опыта, сложившихся традиций, с осторожным изменением (а уж тем более ликвидацией) сформировавшихся и годами проверенных и отработанных институтов, этапов, стадий. Например, эффективными могут быть такие способы, которые предложил И. В. Маслов: путем поэтапной замены устаревших «системных блоков» на модернизированные либо с созданием альтернативы важнейшего «блока», действующего параллельно с устаревшим и постепенно вытесняющего его из системы, что не приведет к системному кризису3.
В качестве примера неудачного кардинального реформирования можно привести то, что происходило со стадией возбуждения уголовного дела. Именно эта стадия в последние годы подверглась наибольшим изменениям в УПК РФ и именно от этой стадии поспешили избавиться ряд стран, где были приняты новые уголовно-процессуальные законы (Украина, Казахстан, Киргизия и другие). Как показывает опыт данных стран, одномоментный формальный отказ от стадии возбуждения уголовного дела в законе не привел к ее фактической ликвидации4. При этом во всех этих странах были приняты новые уголовно-процессуальные кодексы с принципиально иными подходами не только к началу производства по делу, но и к системе доказательств, а также с реорганизацией (либо ликвидацией) некоторых институтов. Закономерен вопрос: почему такое реформирование не привело к ожидаемым результатам?
Самой сложной проблемой является не принятие закона, а его применение. Истории известно немало случаев, когда самый безупречный по содержанию закон получал совершенно непредсказуемое толкование. Можно изменить закон, но нельзя заменить правоприменителя с его сложившимися традициями, взглядами, выработанными критериями, годами отработанными процедурами. Эти процедуры становятся неотъемлемой частью его деятельности, и любое изменение в законе влечет лишь «адаптацию» (а иногда и полное игнорирование) уже сложившейся деятельности к требованиям закона. Именно это произошло в Украине, а также Казахстане. После ликвидации стадии возбуждения уголовного дела в названных странах не последовал одномоментный отказ от осуществления проверки сообщения о преступлении. Проверка осуществлялась все теми же средствами и способами, которые известны правоприменителю, а нормы закона были замещены ведомственными приказами и инструкциями. Причиной тому явились именно сформировавшиеся взгляды и традиции, свя-
3 См.: Маслов И. В. Указ. соч.
4 См.: Коновалов С. Г. Элементы германской модели досудебного производства в уголовном процессе постсоветских государств: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2018. С. 17. URL: https://msal.ru/upload/main/00disser/2016/Konovalov/. pdf (дата обращения: 2 октября 2018 г.).
занные с началом производства по делу, такие как обязательное наличие документа о начале предварительного расследования (единый реестр досудебных расследований) и указание в этом документе события преступления, обстоятельств его совершения, а также обязательной квалификации преступления.
Сложившиеся традиции и взгляды также в большей степени не позволили и российскому правоприменителю воспринять вполне положительные изменения, которые были внесены в УПК РФ в 2001 г. в нормы, регламентирующие стадию возбуждения уголовного дела. Так, в УПК РФ законодатель осуществил попытку «упростить» (по сути, деформализо-вать) проверку сообщения о преступлении. В отличие от УПК РСФСР в новом уголовно-процессуальном законе при формулировании норм, регламентирующих стадию возбуждения уголовного дела, законодатель фактически умолчал о порядке (способах) проведения проверки, оставив, правда, неизменными нормы о поводах и основаниях, а также сроках и итоговых решениях стадии. В законе отсутствовал перечень проверочных (процессуальных) действий, производство которых допускалось до возбуждения уголовного дела. В нормах имелось лишь указание на необходимость проведения проверки сообщения о преступлении. Даже о допустимости проведения некоторых следственных действий (например, осмотра места происшествия, назначения экспертизы и освидетельствования) до возбуждения уголовного дела правоприменитель должен был догадываться, исходя из норм о том, какие материалы могут быть представлены прокурору для принятия решения о даче согласия на возбуждение уголовного дела. В основе такой деформализации досудебной проверки лежали положения, сформулированные в Концепции судебной реформы 1991 г. В частности, говорилось о том, что поводом для возбуждения уголовного дела должно являться всякое сообщение о преступлении, если на момент рассмотрения неочевидна его ложность и должно приниматься решение о возбуждении уголовного дела, если хотя бы в минимальной степени существует вероятность того, что преступление было действительно совершено. Также отмечалась недопустимость получения информации непроцессуальными средствами, влекущими опасность существенного нарушения прав граждан, и необходимость ликвидации административной по своей природе дослед-ственной проверки заявлений и сообщений о преступлении1. Из данных положений правоприменитель должен был сделать вывод о том, что проверка состоит из набора минимальных процессуальных действий, предусмотренных уголовно-процессуальным законом.
Вместе с тем отсутствие в законе норм о способах проверки сообщения о преступлении привело к абсолютно противоположному результату. Такая де-
1 См.: Концепция судебной реформы в РСФСР / сост. С. А. Па-шин. М., 1992.
формализация доследственной проверки правоприменителем была воспринята как пробел в законодательстве, который немедленно начал «заполняться» административной, оперативно-розыскной, полицейской2 и иной непроцессуальной деятельностью. Естественно, что уголовные дела не стали возбуждаться немедленно лишь при наличии вероятности того, что преступление было совершено. Наоборот, доследственная проверка стала еще более документальной, поскольку в УПК РФ были закреплены, во-первых, обязанность проведения проверки, во-вторых, представление этих материалов прокурору для дачи согласия на возбуждение уголовного дела, а также все те же сложившиеся представления правоприменителя о процессуальном характере проверки сообщения о преступлении. Некоторые ученые пытались интерпретировать отсутствие в УПК РФ проверочных действий тем, что, проверяя сообщение о преступлении, орган дознания, прокурор могли использовать имеющиеся в их распоряжении средства административной, оперативной, прокурорской проверки, предусмотренные федеральными законами «О полиции», «Об оперативно-розыскной деятельности», «О прокуратуре»3, однако практикой эти предложения не были восприняты. А поскольку в законе отсутствовал не только перечень проверочных действий, в результате которых эти материалы могут быть получены, но и какие-либо общие правила, условия, а также пределы доследственной проверки, то в практической деятельности получили распространение повсеместные нарушения прав лиц, вовлекаемых в эту проверку. Нормы УПК РФ о деятельности по проверке сообщения о преступления немедленно были замещены приказом МВД России, утвердившим инструкцию о порядке приема, регистрации и разрешения сообщений о преступлениях4.
Таким образом, упростить стадию возбуждения уголовного дела путем простой деформализации способов проверки сообщения о преступлении законодателю не удалось. Все чаще стали критиковать непроцессуальность таких действий, как получение
2 Следует заметить, что в законах, регламентирующих данные виды деятельности, существуют аналоги проверочных действий (например, опрос, исследование и другие в Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности», Федеральном законе «О полиции», но отсутствует их подробная регламентация, направленная на разъяснение и обеспечение прав вовлекаемой в эту деятельность личности).
3 Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В. В. Мозякова. М., 2002. С. 328.
4 См.: Приказ МВД России от 13 марта 2003 г. № 158 «Об утверждении Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в органах внутренних дел Российской Федерации сообщений о преступлениях и иной информации о правонарушениях» (зарегистрирован в Минюсте РФ 4 апреля 2003 г. № 4381) // СПС «КонсультантПлюс». URL: http://www. consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_41720 (дата обращения: 11 октября 2018 г.).
объяснений, проведение исследований и других, ввиду отсутствия их регламентации в УПК РФ, а также невозможность их использования в качестве доказательств и требовать расширения и закрепления перечня проверочных действий в нормах УПК РФ.
Поэтому впоследствии в УПК РФ был внесен ряд изменений и дополнений по закреплению в законе проверочных действий, а Федеральным законом от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ перечень этих действий был существенно расширен, в том числе за счет следственных действий. Были даже введены общие правила обеспечения прав лиц, привлекаемых к участию в проверке сообщения о преступлении.
Однако полноценный процессуальный характер многие действия так и не приобрели. Причин тому несколько. Во-первых, потому что регламентация в УПК РФ этих действий имела существенные недостатки. Отсутствие законодательного порядка их производства, а также закрепление в законе неоднозначных формулировок («истребование и изъятие в порядке, установленном настоящим законом»), общих положений о необходимости разъяснения неопределенного перечня прав и обязанностей («предусмотренных настоящим законом»), неопределенному кругу участников («лицам, участвующим в проверке») в конечном счете повлекли произвольное толкование этих норм и еще большее количество нарушений прав граждан. Некоторые нормы, которые должны были служить защитой от ограничения прав некоторых лиц (в частности, право стороны защиты и потерпевшего на проведение повторной или дополнительной экспертизы в стадии предварительного расследования в случае ее производства до возбуждения уголовного дела), получили в практической деятельности абсолютно иное толкование1. Во-вторых, сами действия, особенно следственные, оказались «неполноценными», поскольку не обладали всеми признаками (свойствами), присущими следственным действиям (не обеспечивались права участников следственных действий, следственные действия не были обеспечены принуждением). В-третьих, специфика самих субъектов, которые осуществляют проверку сообщения о происшествии (в качестве которых выступают в основном сотрудники полиции), способствовала превращению этих действий снова в административные, оперативно-розыскные, полицейские.
Проблема в том, что стадия возбуждения уголовного дела и предварительного расследования (прежде всего, в системе МВД России) разделены в настоящее время не столько по процессуальному (непроцессуальному), сколько по субъектному признаку. Доследственную проверку обычно проводят органы дознания (в полиции - участковые уполномоченные полиции, инспекторы по делам несовершеннолетних, сотрудники оперативных подразделений), поскольку
1 См.: Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 16 июня 2015 г. № 14-АПУ15-3СП // Официальный сайт Верховного суда РФ. URL: http://vsrf.ru/stor_pdf.php?id=1351756 (дата обращения: 9 октября 2018 г.).
они выявляют преступления либо к ним обращаются с заявлением. После проведения проверки они передают материалы для возбуждения уголовного дела следователю (либо штатному дознавателю). Но проведение процессуальной проверки не является (и никогда не будет являться) их основной деятельностью. Главная задача данных органов состоит в охране общественного порядка, предупреждении и пресечении преступлений либо в выявлении и раскрытии преступлений. Поэтому собирание доказательств с обеспечением возможности последующей проверки полученных доказательств на относимость, допустимость и достоверность не является их непосредственной задачей. Не удивительно, что при обнаружении преступления вместо проведения процессуальных (проверочных) действий в соответствии с ч. 1.2 ст. 144 УПК РФ с обеспечением прав участников сотрудники полиции осуществляют любую другую деятельность (полицейскую в соответствии с Федеральным законом «О полиции», оперативно-розыскную в соответствии с Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», административную в соответствии с КоАП РФ), но не процессуальную. К примеру, вместо получения объяснений в порядке ч. 1.2 ст. 144 УПК РФ проводятся опросы (оперативно-розыскное мероприятие), которые оформляются также объяснением с разъяснением, например, ст. 51 Конституции РФ, но без разъяснения иных прав, предусмотренных УПК РФ, а именно права на обжалование, адвоката, обеспечение безопасности и т. д. Вместо следственных действий, направленных на собирание полноценных доказательств, оперативные сотрудники осуществляют оперативно-розыскные мероприятия. Все эти действия проводятся с одной лишь целью - закрепить в письменных материалах (не важно каких) факт совершения преступления конкретным лицом (если оно установлено), чтобы передать материалы следователю или дознавателю для принятия решения о возбуждении уголовного дела. Попытки «заставить» осуществлять процессуальную деятельность в соответствии с УПК РФ вызывают лишь сопротивление.
Тем более несвойственным для органов дознания, осуществляющих проверку сообщения о преступлении, стало производство следственных действий. Расширение Федеральным законом от 4 марта 2013 г. № 23 перечня не только проверочных, но и следственных действий привело к обязательности их производства во многих случаях до возбуждения уголовного дела теми же сотрудниками полиции. В частности, обязательными стали назначение и производство до возбуждения уголовного дела различных видов экспертиз - и не только, например, судебно-медицинских, но и биологических, пожарно-технических, технических экспертиз транспортного средства и многих других. Так, в одном из районов Свердловской области дознаватель отказывал в принятии материалов для решения вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении несовершеннолетнего, совершившего
кражу, требуя от инспектора по делам несовершеннолетних, осуществляющего проверку сообщения о преступлении, проведения психолого-психиатрической экспертизы, поскольку несовершеннолетнему несколько месяцев назад исполнилось 14 лет и он состоял на учете у психиатра.
При этом основной проблемой производства следственных действий, в отличие от иных процессуальных (проверочных), является то, что они обеспечиваются государственным принуждением и носят в ряде случаев явно принудительный характер. Это означает, что некоторые субъекты (например, потерпевший, свидетель) обязаны участвовать в этих действиях (производстве экспертизы). Отказ же от участия влечет для них негативные последствия (для потерпевшего, например, привлечение к уголовной ответственности). Вместе с тем следует заметить, что таких полноценных участников в стадии возбуждения уголовного дела еще нет, ввиду чего отсутствуют не только обязанности, но и права. Именно поэтому некоторые ученые предложили проводить данные следственные действия в усеченном порядке, без обеспечения прав специфических участников уголовного процесса либо без применения принуждения1. Но в таком случае возникает вопрос о допустимости и достоверности доказательств, полученных в ходе подобных усеченных следственных действий.
Несостоятельна и другая точка зрения ученых о необходимости наделения всех специфических участников правами при производстве следственных действий2, поскольку не решает главного вопроса -о наличии у них обязанностей в стадии возбуждения уголовного дела. Такое следственное действие, при производстве которого у лица есть права, но нет обязанностей, также вряд ли можно считать «полноценным».
Между тем сам факт допустимости производства данных следственных действий привел к тому, что явно принудительный характер приобрело, на первый взгляд, нейтральное действие - осмотр места происшествия. Положение ч. 1 ст. 144 УПК РФ о возможности изъятия предметов и документов в порядке, установленном уголовно-процессуальным законом, позволило правоприменителю толковать его как допустимость изъятия предметов и документов путем производства осмотра места происшествия. Следует заметить, что такому толкованию способствовало и положение ст. 15 Федерального закона
1 См.: Стельмах В. Ю. Доказательственное значение проверочных действий, проводимых в стадии возбуждения уголовного дела // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2017. № 1. С. 162-170.
2 См.: Муравьев К. В. Седельников П. В. Назначение и производство судебной экспертизы как вид специальных познаний, применяемый на стадии возбуждения уголовного дела // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2014. № 1. С. 102-109; Кальницкий В. В. О следственных действиях в стадии воз буждения уголовного дела // Законодательство и практика. 2015. № 1. С. 65-71.
«Об оперативно-розыскной деятельности» об изъятии предметов и документов в ходе оперативно-розыскного мероприятия с составлением протокола, отвечающего требованиям уголовно-процессуального законодательства. Осмотр места происшествия стал самым «популярным» следственным действием органа дознания. Под видом осмотра места происшествия стали проводить фактически обыски, выемки, следственные эксперименты (и даже допросы на месте происшествия с отражением в протоколе осмотра места происшествия). Толкование сущности данного действия позволило проводить его во всех случаях, когда возникает необходимость в изъятии каких-либо документов или предметов (в том числе принудительно) до возбуждения уголовного дела, как непосредственно у гражданина, так и в каком-либо помещении (жилище). Так, например, оперативные сотрудники ГУ МВД России по Свердловской области после проведения оперативного эксперимента в отношении гр. Б. доставили ее в отдел полиции, где в кабинете она выдала еще два телефона, подтверждающие факт совершения ей преступления. Оперативный сотрудник составил протокол осмотра места происшествия, в котором указал факт передачи гр. Б. двух телефонов. Неожиданностью для оперативных сотрудников было внесение прокурором представления, в котором он указал на то, что под видом выемки был проведен осмотр места происшествия, в связи с чем был нарушен закон.
Случилось то, что доказывание фактически на стадии возбуждения уголовного дела так и не началось, поскольку, во-первых, закон все же не позволяет формировать полноценные доказательства и, во-вторых, сами субъекты доследственной проверки (органы дознания) оказались не заинтересованными в проведении именно процессуальных действий и формировании доказательств. Сотрудники полиции (иные органы дознания) совершенно справедливо считают, что проводить по существу расследование путем производства следственных действий является задачей не их, а следователей. При этом расширение в законе перечня проверочных действий (в том числе за счет следственных) привело к увеличению количества необходимых для возбуждения уголовного дела материалов, а вместе с ними и сроков принятия решения. В результате такого правоприменения заявители (потенциальные потерпевшие) действительно оказались лишенными доступа к правосудию. С одной стороны, в результате расширения перечня проверочных действий (в том числе следственных) и попытки признания факта наличия доказывания на стадии возбуждения уголовного дела повысилась «планка доказанности» для принятия решения о возбуждении уголовного дела. С другой стороны, установленные законом рамки доследственной проверки по-прежнему не позволяют в большинстве случаев с достоверностью устанавливать факт совершения преступления, умысел лица, совершившего преступление, и тем более определять перспективы
рассмотрения дела в суде. На практике нередки случаи, когда не принимается решение о возбуждении уголовного дела без объяснения самого лица, в отношении которого подано данное заявление, даже когда оно скрывается либо местонахождение его неизвестно, либо когда в трех- или десятидневный срок невозможно установить местонахождение (в связи с изменением места жительства) основных свидетелей. В целом сложилась практика, прямо противоположная той, о которой говорилось в Концепции судебной реформы 1991 г., а именно - при любом сомнении в наличии признаков преступления принимается решение не о возбуждении уголовного дела, а об отказе в возбуждении уголовного дела.
Таким образом, ни деформализация доследствен-ной проверки, ни подробная регламентация в УПК РФ с попыткой придания ей процессуального характера не привели к защите прав пострадавшего, а также лица, в отношении которого осуществляется проверка сообщения о преступлении. Не является выходом из сложившейся ситуации и ликвидация стадии возбуждения уголовного дела. Как неоднократно уже отмечалось, проблема стадии возбуждения уголовного дела не в форме, а в содержании, поэтому решать данную проблему необходимо путем реформирования содержания стадии. В первую очередь следует существенно сократить перечень проверочных действий в стадии возбуждения уголовного дела, к примеру, таких как истребование документов и материалов, а также представление любыми гражданами и должностными лицами предметов, документов и материалов (исключительно на добровольной основе) и получение объяснений1. Лишь одно следственное действие, которое может быть допущено при проверке сообщения о преступлении, - это осмотр места происшествия, но в исключительных случаях, как это было предусмотрено в нормах УПК РСФСР, и с установлением определенных границ (пределов). Вместе с тем лишь нормативное сокращение перечня проверочных действий положительных результатов не даст. Прежде чем принять решение о возбуждении уголовного дела, требуется проверить такие обстоятельства, которые свидетельствуют о наличии самого факта преступления, о котором сообщается в заявлении, или о наличии объективной стороны преступления, а также отграничить преступление от административного правонарушения или гражданско-правовых отношений и, наконец, следует определиться хотя бы с примерной квалификацией преступления. Поэтому проверка сообщения о преступлении необходима, но она вполне успешно может проводиться и в соответствии с федеральными законами «Об оперативно-розыскной деятельности» и «О полиции», а в некоторых случаях и КоАП РФ (безусловно, в пределах, установ-
1 Получение объяснения может быть оставлено в нормах УПК РФ как временное действие, которое возможно впоследствии будет полностью замещено аналогичными действиями, предусмотренными иными федеральными законами.
ленных целями и назначением этих видов деятельности, а именно лишь выявлением преступления). Кроме того, данные о наличии признаков преступления могут содержаться в материалах административных, гражданских, арбитражных и иных производств. Для этого необходимо, во-первых, закрепить в нормах УПК РФ в качестве источников, которые могут содержать данные, указывающие на признаки преступления, материалы, которые были получены в рамках полицейской, административной, оперативно-розыскной и иных видов деятельности, а также материалы, полученные в ходе гражданского, арбитражного и иных видов производств. Во-вторых, в целях обеспечения прав личности, вовлекаемой в проверку, следует закрепить в соответствующих законах минимальный набор прав лиц, в отношении которых осуществляется проверка и которые они имеют, исходя из Конституции РФ (право на обжалование, право на квалифицированную юридическую помощь), а также предусмотреть такой порядок фиксации этих действий, который позволял бы впоследствии их проверить и использовать в качестве доказательств2. В-третьих, в целях возможности дальнейшего использования этих материалов в доказывании необходимо закрепить в нормах УПК РФ правопреемственность материалов, полученных в ходе этой деятельности в соответствии с ГПК РФ, КоАП РФ, федеральными законами «О полиции», «Об оперативно-розыскной деятельности» и иными законами. Аналогичная норма, к примеру, имеется в УПК Республики Казахстан (ч. 2 ст. 120 УПК Республики Казахстан)3. В-четвертых, кардинально изменить сложившийся в правоприменительной практике подход к дилемме «отказать нельзя возбудить»4 и при любом сомнении в достаточности оснований (даже при наличии отдельных признаков преступления) принимать решение не об отказе, а о возбуждении уголовного дела. Принцип презумпции невиновности не может действовать на том этапе, когда само расследование преступления еще не началось и при решении данного вопроса пригодился
2 В последние годы все чаще Конституционный Суд РФ рассматривает жалобы лиц, в отношении которых были проведены оперативно-розыскные мероприятия, на нарушение их прав, закрепленных в Конституции РФ, таких как право на обжалование, право на квалифицированную юридическую помощь и другие, в связи с чем, к примеру, уже разработан законопроект об обжаловании оперативно-розыскных мероприятий, проведенных по решению суда, в вышестоящий суд. Также проблемным является вопрос о регламентации порядка и фиксации изъятия предметов и документов в ходе оперативно-розыскных мероприятий с тем, чтобы впоследствии эти предметы и документы могли использоваться в качестве вещественных доказательств.
3 См.: Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 г. № 231-V (с изм. и доп. по состоянию на 12 июля 2018 г.). URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_ id=31575852 (дата обращения: 11 октября 2018 г.).
4 Цветков Ю. А. Отказать нельзя возбудить // Уголовный процесс. 2017. № 11. С. 5.
бы опыт Швейцарии1, где в досудебном производстве действует правило In dubio pro duriore («При сомнении - по самому строгому варианту»). При любом же противодействии следует решать вопрос о возбуждении уголовного дела. И, в-шестых, сроки стадии возбуждения уголовного дела должны быть минимальными (к примеру, трое суток, максимум - семь). Как показывает практика, чем раньше возбуждены уголовные дела, тем больше вероятности проведения полноценного расследования и принятия обоснованного решения.
Такие изменения стадии возбуждения уголовного дела могли бы стать первым этапом дальнейшего реформирования всего досудебного производства.
Библиографический список
1. Александров А. И. Предварительное следствие в уголовном процессе России: между прошлым и будущим / А. И. Александров // Российский следователь. -2018. - № 3. - С. 30-35.
2. Гаврилов Б. Я. Совершенствование досудебного производства как фактор повышения эффективности уголовного судопроизводства в России / Б. Я. Гаврилов // Актуальные проблемы предварительного следствия и дознания в Российской Федерации: сборник научных трудов Всероссийской научно-практической конференции. 19 апреля 2017 г. - Москва: Московский университет Министерства внутренних дел РФ, 2017. - С. 93-103.
3. Головко Л. В. Принцип in dubio pro duriore и теория неустранимых сомнений, или О пользе изучения швейцарской уголовно-процессуальной доктрины / Л. В. Головко // Закон. - 2016. - № 8. - С. 72-84.
4. Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации и комментарий к ней / под ред. А. С. Александрова. - Москва: Юрлитинформ, 2015. - 304 с.
5. Кальницкий В. В. О следственных действиях в стадии возбуждения уголовного дела / В. В. Кальницкий // Законодательство и практика. - 2015. - № 1. -С. 65-71.
6. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В. В. Мо-зякова. - Москва: Экзамен XXI, 2002. - 864 с.
7. Коновалов С. Г. Элементы германской модели досудебного производства в уголовном процессе постсоветских государств: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / С. Г. Коновалов. - Москва, 2018. - С. 17. -URL: https://msal.ru/upload/main/00disser/2016/Kono valov/.pdf (дата обращения: 2 октября 2018 г.).
8. Концепция судебной реформы в РСФСР / сост. С. А. Пашин. - Москва, 1992. - 111 с.
9. Маслов И. В. Некоторые критические замечания «К вопросу о приспосабливании уголовно-процессуального механизма к цифровой реальности» / И. В.
1 См.: Головко Л. В. Принцип in dubio pro duriore и теория неустранимых сомнений, или О пользе изучения швейцарской уголовно-процессуальной доктрины // Закон. 2016. № 8. С. 72-84.
Маслов // Библиотека криминалиста. Научный журнал. - 2018. - № 3 (38). - С. 69-76.
10. Муравьев К. В. Назначение и производство судебной экспертизы как вид специальных познаний, применяемый на стадии возбуждения уголовного дела / К. В. Муравьев, П. В. Седельников // Вестник Волгоградской академии МВД России. -2014. - № 1. - С. 102-109.
11. Наметкин Д. В. О необходимости перехода от следственной концепции уголовно-процессуального доказывания и использования результатов оперативно-разыскной деятельности в уголовном судопроизводстве к состязательной / Д. В. Наметкин, С. В. Власова // Вестник Уральского юридического института МВД России. - 2018. - № 2. - С. 31-36.
12. Смирнов А. В. О задаче реформирования предварительного расследования в уголовном процессе / А. В. Смирнов // Уголовное судопроизводство. -2018. - № 1. - С. 27-33.
13. Стельмах В. Ю. Доказательственное значение проверочных действий, проводимых в стадии возбуждения уголовного дела / В. Ю. Стельмах // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. - 2017. - № 1. - С. 162-170.
14. Томин В. Т. Эффективное уголовное судопроизводство: управленческие, социальные и правовые аспекты / В. Т. Томин, А. П. Попов. - Москва; Берлин: Директ-Медиа, 2015. - 115 с. - URL: https://books. google.ru/books?id=zJg5CwAAQBAJ&printsec=frontc over&hl=ru#v=onepage&q&f=false (дата обращения: 11 октября 2018 г.).
15. Цветков Ю. А. Отказать нельзя возбудить / Ю. А. Цветков // Уголовный процесс. - 2017. - № 11. - С. 5.
Bibliograficheskiy spisok
1. Aleksandrov A. I. Predvaritelnoye sledstviye v ugolovnom protsesse Rossii: mezhdu proshlym i budushchim / A. I. Aleksandrov // Rossiyskiy sledovatel. -2018. - № 3. - S. 30-35.
2. Gavrilov B. Ya. Sovershenstvovaniye dosudebnogo proizvodstva kak faktor povysheniya effektivnosti ugolovnogo sudoproizvodstva v Rossii / B. Ya. Gavrilov // Aktualnyye problemy predvaritelnogo sledstviya i doznaniya v Rossiyskoy Federatsii: sbornik nauchnykh trudov Vserossiyskoy nauchno-prakticheskoy konferentsii. 19 aprelya 2017 g. - Moskva: Moskovskiy universitet Ministerstva vnutrennikh del RF, 2017. -S. 93-103.
3. Golovko L. V. Printsip in dubio pro duriore i teoriya neustranimykh somneniy. ili O polze izucheniya shveytsarskoy ugolovno-protsessualnoy doktriny / L. V. Golovko // Zakon. - 2016. - № 8. - S. 72-84.
4. Doktrinalnaya model ugolovno-protsessualnogo dokazatelstvennogo prava Rossiyskoy Federatsii i kommentariy k ney / pod red. A. S. Aleksandrova. -Moskva: Yurlitinform, 2015. - 304 s.
5. Kalnitskiy V. V. O sledstvennykh deystviyakh v stadii vozbuzhdeniya ugolovnogo dela / V. V. Kalnitskiy // Zakonodatelstvo i praktika. - 2015. - № 1. -S. 65-71.
6. Kommentariy k Ugolovno-protsessualnomu kodeksu Rossiyskoy Federatsii / pod obshch. red. V. V. Mozyakova. - Moskva: Ekzamen XXI, 2002. - 864 s.
7. Konovalov S. G. Elementy germanskoy modeli dosudebnogo proizvodstva v ugolovnom protsesse postsovetskikh gosudarstv: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. - Moskva, 2018. - S. 17. - URL: https://msal.ru/ upload/main/00disser/2016/Konovalov/.pdf (data obrashcheniya: 2 oktyabrya 2018 g.).
8. Kontseptsiya sudebnoy reformy v RSFSR / sost. S. A. Pashin. - Moskva, 1992. - 111 s.
9. Maslov I. V. Nekotoryye kriticheskiye zamechaniya «K voprosu o prisposablivanii ugolovno-protsessualnogo mekhanizma k tsifrovoy realnosti» / I. V. Maslov // Biblioteka kriminalista. Nauchnyy zhurnal. - 2018. - № 3 (38). - S. 69-76.
10. Muravyev K. V. Naznacheniye i proizvodstvo sudebnoy ekspertizy kak vid spetsialnykh poznaniy. primenyayemyy na stadii vozbuzhdeniya ugolovnogo dela / K. V. Muravyev, P. V. Sedelnikov // Vestnik Volgogradskoy akademii MVD Rossii. - 2014. - № 1. -S. 102-109.
11. Nametkin D. V. O neobkhodimosti perekhoda ot sledstvennoy kontseptsii ugolovno-protsessualnogo
dokazyvaniya i ispolzovaniya rezultatov operativno-razysknoy deyatelnosti v ugolovnom sudoproizvodstve k sostyazatelnoy / D. V. Nametkin, S. V. Vlasova // Vestnik Uralskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii. - 2018. -№ 2. - S. 31-36.
12. Smirnov A. V. O zadache reformirovaniya predvaritelnogo rassledovaniya v ugolovnom protsesse / A. V. Smirnov // Ugolovnoye sudoproizvodstvo. - 2018. -№ 1. - S. 27-33.
13. Stelmakh V. Yu. Dokazatelstvennoye znacheniye proverochnykh deystviy. provodimykh v stadii vozbuzhdeniya ugolovnogo dela / V. Yu. Stelmakh // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskogo. - 2017. - № 1. - S. 162-170.
14. Tomin V. T. Effektivnoye ugolovnoye sudoproizvodstvo: upravlencheskiye. sotsialnyye i pravovyye aspekty / V. T. Tomin, A. P. Popov. - Moskva; Berlin: Direkt-Media. 2015. - 115 s. - URL: https://books. google.ru/books?id=zJg5CwAAQBAJ&printsec=frontco ver&hl=ru#v=onepage&q&f=false (data obrashcheniya: 11 oktyabrya 2018 g.).
15. Tsvetkov Yu. A. Otkazat nelzya vozbudit / Yu. A. Tsvetkov // Ugolovnyy protsess. - 2017. - № 11. - S. 5.
