CC BY
4
УДК 343
О. А. Малышева
О НРАВСТВЕННЫХ НАЧАЛАХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЛЕДОВАТЕЛЯ ПО ОБЕСПЕЧЕНИЮ ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА ПОТЕРПЕВШЕМУ
В статье через призму нравственных категорий раскрывается проблема возмещения вреда в уголовном судопроизводстве. Анализируются причины низкой доли возмещаемого вреда потерпевшим и возможные пути исправления такой ситуации. Констатируется вывод о недостаточном уровне нравственных начал, присущих процессуальной деятельности следователя в рассматриваемом аспекте. К л ю ч е в ы е с л о в а: нравственная категория, уголовно-процессуальная деятельность, возмещение вреда, потерпевший, следователь.
ON THE MORAL BASE OF THE ACTIVITIES OF THE INVESTIGATOR TO PROVIDE COMPENSATION
FOR HARM TO THE VICTIM
The article reveals the problem of compensation for harm in criminal proceedings through the prism of moral categories. The reasons for the low proportion of compensable damage to victims and possible ways to correct this situation are analyzed. The conclusion is made about the insufficient level of moral principles inherent in the procedural activity of the investigator in this aspect.
K e y w o r d s: moral category, criminal procedural activity, compensation for harm, victim, investigator.
Поступила в редакцию 11 октября 2021 г.
Уголовное судопроизводство является одной из сфер жизнедеятельности государства, привлекающей внимание не только специалистов, но и большинство населения страны. Это объясняется, во-первых, особенностью юридического факта, влекущего возникновение уголовно-правового и как следствие уголовно-процессуального правоотношения - нарушение прав, свобод личности, представляющих наивысшую ценность как для отдельного человека, так и для общества в целом; во-вторых, допустимостью на основании закона ограничения неотъемлемых прав, законных интересов человека, вовлеченного в уголовное судопроизводство; в-третьих, наступающими негативными последствиями для лица в случае признания его виновным в совершении преступления, влияющими не только на его правовой статус, но и на социальное положение в обществе. Совокупность обозначенных факторов обусловливает приоритет для властных субъектов при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности - обеспечение прав, законных интересов участников уголовного судопроизводства, что законодательно закреплено в ст. 6 УПК РФ. С учетом изложенного верной представляется позиция И. А. Насоновой о том, что
© Малышева О. А., 2021
«задачи уголовно-процессуальной деятельности носят высоконравственный характер, поскольку связаны с охраной прав и законных интересов личности в уголовном процессе»1.
Анализ содержания приведенной статьи уголовно-процессуального закона дает основание заключить, что главенствующим в таком приоритете выступает защита прав и законных интересов потерпевших от преступлений (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ). При этом наиболее ущемленным на протяжении длительного времени, согласно официальным статистическим данным, продолжает оставаться право потерпевшего на возмещение вреда. В частности, доля возмещения причиняемого преступлениями вреда, размер которого исчисляется млрд рублей, не превышает 35 % (в отдельные годы - 15 %)2. Кроме того, учитывая, что материалы досудебного производства составляют основу итогового судебного решения по уголовному делу, на что обращают внимание и другие авторы3, то актуальной остается проблема, касающаяся возможности следователя с помощью уголовно-процессуальных средств восстановить нарушенное совершенным преступлением имущественное право потерпевшего. Соответствующая процессуальная обязанность возложена на следователя уголовно-процессуальной нормой, закрепленной ст. 160.1 УПК РФ. В контексте указанного обоснованно мнение Л. Д. Кокорева о том, что степень исполнения участниками своих процессуальных обязанностей определяет, насколько нравственные начала реализуются в уголовном судопроизводстве4. Нравственные начала, придерживаясь убеждений М. С. Строговича, представляют собой совокупность действующих в обществе социальных норм, базирующихся на присущих данному обществу взглядах о добре и зле, достойном и недостойном отношении к людям и имеющих целью регулирование поведения людей, их взаимодействие между собой5.
На значимость нравственности в регулировании общественных отношений указывал и известный правовед Б. Н. Чичерин, уточняя, что посредством взаимодействия норм права и норм нравственности формируется общественный порядок, основывающийся на чувстве долга и справедливости6. Важность последнего для уголовно-процессуальной деятельности следователя актуализируется ввиду того, что в 2018-2019 гг. к уполномоченному по правам человека поступило более 10 тыс. обращений, в 1/3 которых превалировали жалобы на длительность и формализм проводимых проверок сообщений (заявлений) о преступлении и расследований преступлений7.
1 Насонова И. А. О роли нравственных начал в деятельности участников уголовного судопроизводства // Судебная власть и уголовный процесс. 2015. № 4. С. 48.
2 Статистические данные о результатах деятельности органов предварительного расследования по обеспечению возмещения вреда за период 2015-2019 гг.
3 См.: Колоколов Н. А. Обвинительное заключение для судьи не шаблон, а исходный материал // Российская юстиция. 2000. № 2. С. 50-51.
4 См.: Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса. Воронеж, 1993. С. 55.
5 См.: Строгович М. С. Избранные труды. М., 1990. Т. 1. С. 84.
6 См.: Чичерин Б. Н. Собственность и государство. М., 1882-1883. Т. 1. С. 34.
7 См.: Доклад уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2018 г. // Рос. газета. 2019. № 125 (7883) ; Доклад уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2019 г. // Там же. 2020. № 80 (8134).
Согласно результатам изучения следственной практики по обеспечению возмещения вреда, практически во всех случаях следователь руководствовался не только правовыми нормами, но и вышеуказанными нравственными категориями (нормами). В частности, сразу же при поступлении сообщения о преступлении против собственности в сфере экономической деятельности предпринимались меры к обнаружению предмета преступного посягательства или имущества, которое в перспективе могло выступить обеспечительным средством. Однако со стороны следователя этого недостаточно для эффективного восстановления нарушенного имущественного права потерпевшего, поскольку согласно уголовно-процессуальному закону обозначенное восстановление предполагает возвращение потерпевшему похищенного предмета, ценности либо возмещение утраченного имущества в схожей натуральной форме или в эквивалентной его стоимости денежной сумме. То есть возникает необходимость в изъятии предмета преступного посягательства, иного обеспечительного имущества либо наложения на него ареста. Вполне очевидным является тот факт, что чем оперативнее следователь выполнит указанные процессуальные действия, тем выше вероятность полного возмещения вреда потерпевшему. Одновременно понятно, что в силу публичного характера уголовно-процессуальной деятельности, сопряженной с государственным принуждением, властный субъект не может следовать только нравственным нормам, касающимся, например, справедливого и достойного отношения к правам, законным интересам потерпевшего. Необходимо строго соблюдать предписания уголовно-процессуального закона, что Л. Д. Кокорев расценивал как нравственный долг участников уголовного судопроизводства8.
Однако предписания закона в рассматриваемой сфере являются несовершенными, поэтому не только снижают эффективность обеспечительной деятельности следователя, но и препятствуют защите прав, законных интересов участников уголовного судопроизводства, в первую очередь потерпевшего. Это подтверждается тем, что следователь согласно ч. 1 ст. 144 УПК РФ имеет процессуальную возможность установить вид, размер похищенного имущества, проводя осмотр места происшествия, получая ответы на запросы о возможном месте нахождения имущества, его стоимости, а также заключение по произведенной по его поручению документальной проверки либо исследованию предметов, используя результаты оперативно-розыскных мероприятий, выполненных органом дознания по его поручению, получив объяснения от пострадавших, очевидцев и т. д. Но уголовно-процессуальный закон не разрешает следователю до возбуждения уголовного дела производить выемку обнаруженного имущества (ч. 1 ст. 144, ст. 183 УПК РФ), что препятствует обеспечению не только его сохранности в первоначальном виде, но и недопущению его уничтожения. Схожая процессуальная ситуация складывается и с производством обыска, когда следователю не удалось достоверно установить точное местонахождение предмета, ценностей, финансовых документов - предметов преступного посягательства.
Выемка, обыск - следственные действия, производство которых сопровождается применением процессуального принуждения. Расширение гра-
8 См.: Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 56.
ниц допустимости применения такого принуждения в рамках действующей структуры досудебного производства отдельными учеными расценивается негативно. Существованию указанного мнения отчасти способствует правовая позиция Конституционного Суда РФ (далее - Суда), выраженная им в постановлении от 22 марта 2018 г. № 12-П относительно необходимости повышенной ответственности властных субъектов досудебного производства к соблюдению баланса между публичным и частным интересом в уголовном процессе. Вместе с тем приведенная позиция Суда не исключает возможности производства указанных следственных действий, поскольку Суд принимает во внимание факт существования объективной необходимости (вынужденности) применения принуждения в отдельных случаях. Кроме того, ранее Конституционный Суд РФ в постановлении от 18 марта 2014 г. № 5-П указал на необходимость предоставления равных прав участникам уголовного процесса для защиты своих интересов. С учетом изложенного есть основания полагать, что значимой правовой гарантией обеспечения права потерпевшего на возмещение причиненного вреда следует рассматривать законодательное закрепление допустимости производства выемки, обыска при наличии обозначенных выше условий.
Наряду с указанным эффективному обеспечению следователем возмещения вреда потерпевшему препятствует отсутствие у властного субъекта права своевременного наложения ареста на имущество, выступающего в качестве обеспечительного средства. Согласно ч. 1 ст. 115 УПК РФ арест на имущество может быть наложен после наделения заподозренных в совершении преступления лиц процессуальным статусом подозреваемого, обвиняемого, что возможно только после возбуждения уголовного дела. Но, как показывает анализ следственной практики, за период проведения предварительной проверки, как правило продолжительностью 30 суток ввиду производства документальных проверок, исследований предметов и др., и получения разрешения суда на наложение ареста на имущество (ч. 1 ст. 115, ч. 1-4 ст. 165 УПК РФ) либо меняется собственник данного имущества, либо это имущество утрачивается (исчезает), либо его стоимость существенно уменьшается. В таких случаях снижается вероятность соразмерного возмещения вреда потерпевшему, а вместе с тем нивелируется возможность соблюдения следователем нравственной нормы - справедливость применительно к законному интересу данного невластного участника уголовного процесса - оперативное и в максимально полном объеме восстановление нарушенного его имущественного права. То есть в современных условиях правового регулирования досудебного производства у следователя отсутствуют, в большей степени, процессуальные возможности следования нравственным началам в отношении потерпевшего. Вследствие этого возникает вопрос о том, каково истинное нравственное содержание современного уголовно-процессуального закона, чьи права и законные интересы он в первую очередь охраняет, и не усматривается ли противоречие между его положениями и содержанием основополагающей идеи уголовного судопроизводства, закрепленной ст. 6 УПК РФ. Представляется, что потерпевший остается наиболее незащищенным в уголовном судопроизводстве.
Ситуация с обеспечением возмещения вреда усугубляется тем, что, несмотря на широкий перечень прав, которыми наделен потерпевший, их осуществление потерпевшим в обеспечительных целях носит формальный, а поэтому бесперспективный характер. Их использование данным субъектом не позволяет обнаружить похищенное имущество, обеспечить сохранность последнего ни как объекта материального мира, ни как материальную ценность. В качестве таковых прав следует указать право потерпевшего давать показания (п. 2 ч. 2 ст. 42 УПК РФ), право представлять доказательства (п. 4 ч. 2 ст. 42 УПК РФ), право заявлять ходатайство (п. 5 ч. 2 ст. 42 УПК РФ), право знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы и заключением эксперта (п. 11 ч. 2 ст. 42 УПК РФ) и др. Вместе с тем потерпевший не имеет права участвовать в осмотре места происшествия, поскольку он производится ввиду процессуальной необходимости, неотложности ситуации, а не по ходатайству потерпевшего (п. 9 ч. 2 ст. 42 УПК РФ). Кроме того, свои права в досудебном производстве потерпевший начинает осуществлять только на стадии предварительного расследования после окончания предварительной проверки, в момент, к наступлению которого причинитель вреда успевает распорядиться имуществом по своему усмотрению или выполнить в отношении его иные действия, неблагоприятные для законного интереса потерпевшего. Направление потерпевшим запросов в органы Росреестра об установлении собственника конкретного имущества остаются без ответа в силу действия закона. Обращения данным субъектом в банковские организации на предмет уточнения видов операций, осуществляемых по банковскому счету, законом также не предусмотрено. Таким образом, перспектива возмещения вреда потерпевшему находится в прямой зависимости от эффективности процессуальной деятельности следователя. Показатели же этой деятельности достаточно низкие: в 2017 г. доля возмещения вреда в досудебном производстве составила 33 %; в 2018 г. - 31 %; в 2019 г. - 16 %, что обусловлено, главным образом, несовершенством правовых предписаний российского уголовно-процессуального закона, демонстрирующего отступление от нравственных устоев (справедливость, достойное отношение к людям, добро и зло, ответственность).
Следует признать, что негативная практика возмещения вреда потерпевшим отчасти обусловлена отсутствием действенного международного правового механизма, который распространял бы свою юрисдикцию на Российскую Федерацию. Обобщение решений ЕСПЧ9 приводит к заключению о том, что гарантированное ст. 52 Конституции РФ право потерпевшего на возмещение вреда, причиненного преступлением, не может быть обеспечено при обращении его в защиту этого права в ЕСПЧ. Согласно правовой позиции ЕСПЧ, выраженной им неоднократно в приведенных и иных решениях, его защитный механизм начинает действовать при условии, что причинителем вреда потерпевшему выступает государство, что не согласуется с содержанием обо-
9 Постановления ЕСПЧ: от 14 июня 2007 г. «ООО «ПТК Меркурий против России» ; от
10 мая 2015 г. «Параска против Республики Молдова» ; от 13 апреля 2017 г. «Тагаева и другие против Российской Федерации».
значенного конституционного установления, поскольку российское уголовное законодательство в качестве возможного причинителя вреда устанавливает исключительно физическое лицо10.
Вместе с тем с целью усиления правовых гарантий права потерпевшего на возмещение вреда, причиненного субъектом независимо от его социально-правового статуса, организационно-правовой формы, страны Совета Европы 24 ноября 1983 г. заключили Конвенцию о компенсации жертвам преступлений, связанных с применением насилия (БТБ № 116). Согласно данной Конвенции при необеспечении должностными лицами возмещения вреда потерпевшему лицом, совершившим преступление и причинившим такой вред, первому выплачивается государством компенсация. Однако Российская Федерация к данной Конвенции не присоединилась.
В заключение следует согласиться с мнением Л. Д. Кокорева о том, что нравственные начала охватывают все сферы уголовно-процессуальной деятельности, пронизывают все уголовно-процессуальные правоотношения11. Исключением не является сфера уголовно-процессуальной деятельности, связанная с обеспечением возмещения вреда. Приведенный анализ круга проблем, отмечающихся в ходе обеспечительной деятельности, подтверждает необходимость оптимизировать требования уголовно-процессуального закона, допускающего при наличии зарегистрированного в установленном законом порядке сообщения заявления (сообщения) о преступлении против собственности, в сфере экономической деятельности производства выемки, обыска, наложение ареста на имущество в целях обеспечения сохранности обнаруженного имущества, выступающего в качестве обеспечительного средства. Реализация указанного позволит усилить нравственные начала процессуальной деятельности, предопределенные правовым смыслом, заложенным ст. 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства».
10 См.: Малышева О. А., Малышева Ю. В. Реализация правовых позиций Европейского суда по правам человека в российском уголовном процессе / под ред. Б. Я. Гаврилова. М., 2019. С. 160.
11 См.: Кокорев Л. Д. Участники правосудия по уголовным делам. Воронеж, 1971. С. 121.
Московский государственный юридический университет
имени О. Е. Кутафина (МГЮА) Малышева О. А., доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовно-процессуального права
Moscow State Kutafin Law University (MSLA) Malysheva O. A., Doctor of Legal Sciences, Associate Professor, Professor of the Criminal Procedure Law Department E-mail: moa_0510@mail.ru
