CC BY
116
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2010. № 2 (23). С. 6-14.
УДК 340
О НОРМАТИВНОЙ ОСНОВЕ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОЙ СФЕРЕ И РОЛИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
В ОБЕСПЕЧЕНИИ ЕЁ ЭФФЕКТИВНОСТИ
ON THE NORMATIVE FOUNDATION OF THE LAW ENFORCEMENT IN THE LAW-ENFORCEMENT SPHERE AND ON THE ROLE OF THE PROFESSIONAL CULTURE IN THE ASSURANCE OF ITS EFFECTIVENESS
В.В. КОЖЕВНИКОВ (V.V. KOZHEVNIKOV)
Рассматриваются проблемы, касающиеся эффективности правоприменения в правоохранительной сфере.
Ключевые слова: правоприменение, правоохранительная сфера, профессиональная империя,
эффективность правоприменения, социальные нормы.
In given article is examining the problems of the efficacy of law-application into the law-guarding sphere. Key words: law-application, law-guarding sphere, professional culture, efficacy of the law-guarding, social
Представляется, что актуальность обозначенной проблемы обусловливается, по крайней мере, двумя обстоятельствами. Во-первых, как будет показано далее, в юридической литературе нормативная основа правоприменения в правоохранительной сфере необоснованно, на наш взгляд, сужается и ограничивается лишь предписаниями юридических норм. Во-вторых, это в равной мере касается и такого субъективного фактора, влияющего на эффективность правоприменения, как профессиональная культура её субъектов, которая ограничивается лишь их профессионально-правовой культурой, а иногда и профессиональным правосознанием. Например, В.В. Лазарев полагает, что «...высокий уровень правосознания, которое отличается прогрессивностью, позитивной направленностью и совершенством, является непременным условием надлежащей правовой культуры, а вместе с тем, и решающей
предпосылкой эффективности правовых актов» [1] (здесь речь идет о правоприменительных актах). Итак, говоря о первом обстоятельстве, проанализируем позиции уче-ных-теоретиков. Так, в свое время советский теоретик права Л.С. Явич писал, что «. государство берет на себя не только издание норм права, но и прямо вмешивается в их осуществление во всех тех случаях, когда возникает спор о праве, имеют место отклонения от правопорядка или прямые нарушения общих юридических установлений. В таких случаях компетентный орган соотносит фактическое или правовое отношение с действующей общей нормой и разрешает конфликт, применяя согласно обстоятельствам не только гипотезу и диспозицию, но и санкцию юридической нормы» [2] (хотя нам непонятно, как может быть реализована гипотеза нормы права). Однако, справедливости ради, заметим, что ранее в одной
© Кожевников В.В., 2010
norms.
из своих работ В.В. Лазарев писал о том, что с общетеоретической и практической точки зрения трудно себе представить совершенную изоляцию правоприменителя от тех норм, уважение к которым вменяется в обязанность всем, соприкасающимся с его деятельностью, и по которым он сам живет в качестве гражданина. Автор, соглашаясь с тем, что совершенно неодинаковая включенность неправовых норм и принципов в процесс решения дела и в само решение по делу, подчеркивает, что «к внешним факторам детерминации правоприменения следует отнести нормы морали, нормы общественных организаций, деловые обыкновения, технические нормы, а также соответствующие им формы сознания (моральное, общественно-организационное, деловое и техническое)» [3].
А.Ф. Григорьев и А.Д. Черкасов, анализируя характерные черты применения права, прямо заявляют, что «правоприменительная деятельность осуществляется в особых, установленных процессуальным законам формах, в силу чего правоприменительный процесс становится целенаправленным, в значительной степени огражденным от влияния случайных факторов и непродуманных решений» [4]. Ю.А. Дмитриев, солидаризуясь с указанным положением, справедливо подчеркивает, что поскольку применение права имеет чрезвычайно важное значение для регулирования общественных отношений, издание актов применения права подчинено определенному порядку, происходит в рамках предусмотренной законом процедуре [5]. Подчеркнем, что ранее В.В. Лазарев, также акцентируя внимание только на нормы права, писал о том, что правоприменение - это «приложение» закона, общих правовых норм к конкретным лицам, конкретным обстоятельствам» [6]. В другой работе данного автора утверждается, что «применение единых норм одновременно требует соблюдения, исполнения и использования других, отсюда правоприменение - комплексная правореализующая деятельность» [7].
М.Н. Марченко в категоричной форме подчеркивает, что применение права осуществляется не в произвольной форме, а в строго установленном законом порядке. И далее автором замечается, что при наличии определенной процедуры правоприменительной
деятельности судебных, административных, следственных и иных государственных органов и должностных лиц, степень детализации порядка правоприменительной деятельности этих субъектов не всегда одинакова. При этом отмечается, что такая степень наиболее высока у судебных органов, рассматривающих гражданские и уголовные дела, а также у прокурорских органов, занимающихся следственной деятельностью; намного меньше степень регламентации правоприменительной деятельности других государственных (например, административных) и должностных лиц [8]. Среди юридических условий, способствующих процессу применения права С.А. Комаров называет «наличие конкретных компетенционных норм, которые прямо имеют в виду обязанность соответствующего органа (должностного лица) применять нормы права» [9].
Л.А. Морозова среди особенностей правоприменения отмечает то, что «его действия строго последовательны и реализуются в соответствии с определенной тенденцией, в определенной процессуальной форме» [10]. Ученые, обращаясь к проблеме правоприменения, полагают, что последнее - «это целенаправленная, компетентная деятельность властного характера, облекаемая в соответствующие процедурно-процессальные формы, имеющая избирательный, персонифицированный характер, осуществляемая на правовой, творческо-интеллектуальной основе (выделено мной. - В.К.) и завершающаяся вынесением индивидуального правоприменительного акта, разрешающего должным образом юридически опосредованную жизненную ситуацию» [11]. Правоприменение, как подчеркивают авторы, - это творческая, интеллектуально-волевая деятельность, состоящая в изучении и решении конкретного юридического дела на основе действующих юридических норм и принципов права. Эта деятельность всегда имеет подзаконный и правоконкретизирующий характер...» [12].
Анализ юридической литературы по проблеме правоприменения позволяет прийти к выводу о том, что нормативная основа её деятельности зачастую ограничивается авторами только правовой формой. Однако нельзя не отметить, что наблюдается тенденция к расширению нормативной основы правопри-
менения вообще и в правоохранительной сфере в особенности. Так, Т.Н. Радько, говоря о требовании справедливости правоприменения пишет о том, что оно означает соответствие акта правоприменения социальной справедливости, сложившейся в том или ином общественном сознании и утвердившейся в обществе. Автор полагает, что правоприменение должно соответствовать морали, общечеловеческим ценностям, но при этом оно не должно выходить за пределы правового поля, правоприменение должно оставаться юридическим, а не моральным решением, хотя нравственная оценка может и должна признаваться в принимаемом правоприменительном акте. Однако далее ученый в принципе отождествляет законное, обоснованное целесообразное и беспристрастное решение, со справедливым решением [13].
Несколько иная интерпретация требования справедливости правоприменения В.И. Червонюка, который последнее раскрывает исходя из того, что правоприменительное решение имеет нравственное обоснование и по совести, и по закону. Справедливость в приложении к правоприменительной деятельности, по мнению ученого, означает объективный и беспристрастный подход правоприменителя к рассматриваемому делу, его служение истине, уважительное отношение к правам и законным интересам граждан. Ученый соглашается с тем, что справедливость решения основывается на законности и обоснованности, хотя и не сводится к ним. Объясняя данное положение, В.И. Червонюк подчеркивает, что справедливость решения выступает нравственной оценкой в глазах общества, должна быть отражением социальной справедливости. Законное и обоснованное решение в этой связи может и не быть справедливым, например, если применяемый закон в изменившихся условиях не отвечает потребностям общества, его нравственноправовым воззрениям [14].
Интересно заметить, что ещё в своё время советский ученый И. Я. Дюрягин, анализируя правоприменительную деятельность, обращал внимание на её интеллектуальноволевое содержание. В связи с этим он подчеркивал, что применение норм права не сводится к формальному логическому выводу из двух посылок нормы права и знаний о фак-
тических обстоятельствах, а представляет собой сложную мыслительную деятельность по выявлению и оценке доказательств, установлению и анализу фактических обстоятельств, их квалификации, интерпретации правовых норм, формированию принимаемого решения, т. е. «работу» правосознания. С позиции автора, правосознание выступает интеллектуально-волевой основой и, вместе с тем, продуктом правоприменительной деятельности. При этом правосознание (его функционирование) составляет внутреннюю (мыслительную) сторону, социальнопсихологический процесс правоприменительной деятельности, сознательно-волевой канал воздействия права и сведений о фактических обстоятельствах на содержание принимаемого решения, а также принятого решения на исполнителей. А продуктом оно является в той мере, в какой принимаемые в процессе применения права решения (оценка, квалификация, итоговый документ) выражают отношение правоприменителя к рассматриваемым обстоятельствам, его осознанное убеждение в законности принятого решения [15].
Достаточно интересны размышления ученого о том, что в интеллектуально-волевой процесс правоприменительной деятельности наряду с идеями и представлениями входят правовые чувства эмоции, без которых, как известно, не протекает и процесс мышления. Причем они могут оказать как позитивное, так и негативное влияние на содержание правоприменительных решений. Чувства долга, справедливости, ответственности и т. п. побуждают к установлению истины и принятию законного акта. А чувства корысти, ненависти, зависти, личной заинтересованности и другие могут увести в сторону от принятия объективного решения. Не может быть безупречным внутреннее убеждение тех правоприменителей, которые недостаток объективного знания пытаются компенсировать своими мнениями, а выводы формулировать не на основе достоверно установленного и объективного знания, а на предположениях. Подытоживая сказанное, И.Я. Дюрягин полагает, что предотвращению отрицательного влияния указанных элементов и других фактов психического порядка, связанных с личностью правоприменителя,
должна служить обстоятельная профессиональная подготовка правоприменителей, высокий уровень их правовой культуры и профессионального долга [16].
Нетрудно заметить, что в данном случае общетеоретические положения, касающиеся проблем правоприменения, сосредоточены на психологической составляющей его нормативной основы. В последнее время ученые-теоретики стали всё чаше обращаться к анализу нормативной основы правоприменительной деятельности. Так, с точки зрения авторов, наиболее значимыми регуляторами деятельности органов внутренних дел и их сотрудников (думается и применения) можно считать право, мораль, обычаи [17].
Сразу обратим внимание, что, кроме «наиболее значимых регуляторов деятельности», видимо, должны учитываться и другие социальные нормы: этики, эстетики и другие. Тем не менее о них ничего учеными не говорится, а в большей степени внимание уделяется роли обычаев и их значению для правоприменительной деятельности органов внутренних дел. По мнению авторов, знание обычаев значительно облегчает их профессиональную деятельность. Сказанное иллюстрируется следующими примерами: особый статус женщин в мусульманских регионах; почитание старших или явный приоритет интересов старших; выплата калыма; запрет на дачу показаний против родственников; кровная месть; неприкосновенность гостя.
В перечень других обычаев, которые желательно учитывать (и руководствоваться) сотрудникам органов внутренних дел, входят: ритуал похорон, молебен, священность Корана или Библии, обязанность оказывать помощь путнику, охрана водных источников, насильственный угон скота, наследственная передача земли, ритуал встреч, общений и проводов различных народов, обязанность носить головной убор, пояс и оружие всегда и везде. Причем знание обычаев может оказать позитивное влияние на деятельность органов внутренних дел. Так, нередко авторитет старейшин сможет помочь приостановить массовые беспорядки, добиться явки с повинной, выдачи вещественных доказательств, своевременно возместить причиненный материальный ущерб, предупредить преступление, устранить причины, их породившие, и т. д. [18].
В правоприменительной деятельности часто возникают такие ситуации, когда, принимая то или иной решение, правоприменитель испытывает неудовлетворенность результатами, несмотря на то, что решение является законным, обоснованным и отвечает всем предъявляемым требованиям. Возникает вопрос о справедливости такого решения, так как первоосновой справедливости является прежде всего её осознание.
В тех случаях, когда встает вопрос о том, является ли вынесенное правоприменительное решение справедливым или несправедливым, можно условно исходить из двух подходов, которые, впрочем, рассмотрены были выше: 1) определить справедливость правоприменительного акта только с точки зрения законности, т. е. соответствия норме права. Иными словами, если решение вынесено в соответствующей форме, обоснованно и отвечает всем законным требованиям, укладывается в рамки правовой нормы и не противоречит ей, оно является справедливым. Здесь понятие законности, как подчеркивалось выше, максимально приближено к категории справедливости; 2) определить справедливость не только с точки зрения правовых норм, но и принимая во внимание системы других социальных ориентиров.
Как справедливо полагает Е.Н. Балашова, при вынесении решения помимо информации о фактах, информации о нормах права, которая является обязательной для установления и анализа, правоприменитель зачастую анализирует и информацию из других социальных норм (морали, религии, нравственности, политики и т. д.), если они включены в правовую норму, являются квалифицирующими признаками и соответственно обязательны для установления и соблюдения принципа полноты. Необходимо, с позиции автора, принимать во внимание, анализировать и учитывать такие социальные нормы для вынесения справедливого решения и в том случае, если они прямо не закреплены нормой права, не являются квалифицирующими признаками и обязательного их анализа законодатель императивного не требует. Вот об этом, как правило, и забывает правоприменитель, результатом чего является вынесение законного с точки зрения правовой нормы решения, но несправедливого с пози-
ций других социальных ориентиров. Отсюда и внутренние противоречия, и внешние недовольства, непонимание и общества и людей, не имеющих юридического образования и оценивающих правоприменительный акт исходя из принципа справедливости.
Правоприменитель, вынося правоприменительный акт, должен обязательно анализировать сопутствующую информацию, содержащуюся в соответствующих нормах морали, религии, политики и др., выражающих оценку квалифицируемого поведения со стороны общества, хотя обязательность её установления, фиксации и анализа законодательно закреплена не всегда, но фактически при квалификации любых юридически значимых поступков эта информация учитывается [19]. Заметим, что о значимости этой социальной информации упоминали многие ученые. Например, В.Б. Исаков, анализируя проблему, касающуюся юридических фактов, указывает, что массив информации, которая необходима для принятия решения, всегда огромен. Среди этой информации автор выделяет юридические факты и иные социальные обстоятельства, учитываемые при выработке индивидуального акта. Последнее обстоятельство ученый называет социальным фоном [20].
При решающем значении юридических предписаний, в зависимости от своеобразия возникшей ситуации и положения субъектов, участвующей в ней, могут использоваться различные социальные нормы. Учет информации из иных социальных норм дает возможность отразить в решении специфику политической, экономической и другой обстановки, сложившейся в обществе, что сказывается на справедливости вынесенного решения. Использование информации, содержащейся в неюридических нормах, позволяет более динамично и точно реагировать на повседневные изменения в общественной жизни и проводить анализ сложившейся ситуации с точки зрения общесоциальной оценки. Следует учитывать, что взаимодействие правовой и иной социальной информации (из религиозных, политических, экономических норм, норм морали и др.) происходит как в прямой (непосредственной), так и в косвенной (опосредованной) формах. В первом случае политическая, моральная и другая информация должна использоваться для уточнения и квалифика-
ции юридически значимого деяния, так как моральные, материальные, политические и подобные обстоятельства закреплены в качестве необходимых элементов материальноправовой нормы (например, п. 3 ч. 2 ст. 105 УК РФ - убийство из корыстных побуждений). При опосредованной форме иные виды социальных норм используются в целях как более полного осуществления таких общеправовых принципов, как гуманизм, справедливость, равноправие и т. д. Исходя из того, что главной целью правоприменения является разрешение конфликта, его урегулирование, для достижения данной цели необходимо собрать и проанализировать всю информацию, в том числе и социальную, имеющую значение и влияющую на разрешение конфликта правоприменителем. При этом следует учитывать, что в идеале не должно быть разногласий между справедливостью по закону (см., например, ст. 6, 297, 367, 381 УПК РФ) и справедливостью по другим социальным нормам, например, по морали, но это, к сожалению, встречается не всегда, ибо мораль иногда не соответствует праву, а закон не всегда успевает за изменчивой моралью. Но даже в тех случаях, когда справедливость закреплена законодательно, она не является юридическим критерием, так как определяется моралью, нравственностью, политической или экономической ситуацией, соответствием общей ситуации в стране и т. д.
По мнению Е.Н. Балашовой, каждый здравомыслящий человек понимает, что поведение человека регулируется не только нормами права, но и нормами морали, нравственности, принципами справедливости, жизненной целесообразности, гуманности и т. д., так как личность включена в многообразные социальные связи. Так почему же, говоря о правоприменительной деятельности, исключаем все вышеназванные социальные правила, имеющие не меньшее значение? Почему выделяем лишь правовую норму и забываем о других социальных правилах поведения, которые также важны, учитывая то, что человек существо социальное, он растет и воспитывается среди таких социальных правил поведения и узнает их в детстве раньше, чем правила, содержащиеся в правовой норме. А ведь именно в раннем детстве формируется база, от которой впо-
следствии будет зависеть характер человека, манера его общения, поведения в обществе и степень осознания им своих поступков, а далее уже можно говорить о правосознании и правовой культуре личности. Именно социальные нормы с детских лет воспитывают человека и прививают ему основополагающие начала, на которых уже потом строятся отношение и уважение личности к праву. Социальные нормы делают личность не только носителем индивидуальных черт, но и типичных для определенного периода развития, социальных, так как социальные нормы напрямую зависят от той обстановки и тех отношений, которые складываются в обществе. Также и правоприменителя во время исполнения им своих служебных обязанностей очень сложно изолировать от всех социальных норм, окружающих его, так как правоприменитель сам живет в обществе, является гражданином и соприкасается с этими нормами ежедневно, не говоря уже о том, что он воспитывается на них, как и все другие члены общества.
Такую вспомогательную социальную информацию нельзя полностью игнорировать, в частности, моральные и нравственные требования, но полностью строить на них свое правоприменительное решение непрофессионально, незаконно и, наверное, абсурдно, так как правовые и нравственные требования часто расходятся, между правовой и общественно-политической оценкой поведения людей часто бывают большие разногласия, в связи с чем предпочтение нужно отдать правовым факторам, для того чтоб решение в любом случае было справедливым. Вспомогательная социальная информация является дополнительным, но очень важным звеном. Анализируя ситуацию, важно исследовать её и с социальных позиций, сквозь призму задач и потребностей современного общества, нельзя вырвать ситуацию из социального контекста, нельзя оторвать её от практики. Система правовых норм находится в теснейшей взаимосвязи с другими средствами воздействия на поведение (нормами морали, нравственности, политики, религиозными правилами, обычаями и другими социальными нормами). Важно в правоприменении не создавать конкуренцию правовых норм и неправовых, а сочетать как пра-
вовые, так и неправовые правила регулирования [21].
В.В. Лазарев достаточно давно признавал тот факт, что «в некоторых случаях эффективность правоприменительного акта будет зависеть исключительно от того, насколько верно субъект применения права учитывает сложившиеся нравственные требования, нормы общественных организаций, насколько точно он устанавливает факты нарушения названных правил.» [22].
В соответствии с вышеизложенным и учитывая второе обстоятельство, обусловливающее актуальность данной статьи, полагаем, что в качестве субъективного фактора, влияющего на эффективность правоприменения в правоохранительной сфере, выступает профессиональная культура её сотрудников. Как представляется, профессиональная культура правоприменяющего субъекта, наряду с иными факторами - качеством соответствующего законодательства, научного обоснованными критериями эффективности правоприменения в правоохранительной сфере, микроклиматом коллектива правоохранительного органа, в рамках которого осуществляется правоприменение, и т. д. - относится к специальным условиям, непосредственно относящимся к эффективности правоприменения.
В своё время Н.Л. Гранат писала о том, что профессионализм есть результат реализации профессиональной культуры на уровне общества, группы или личности, а основными составляющими профессиональной культуры, по мнению ученого, являются профессионально-правовая и профессионально-нравственная области культуры, которые функционируют во взаимодействии с другими областями культуры (политической, эстетической и т. д.) [23]. Размышляя о таких социальных регуляторах человеческого поведения, как правовые нормы, нормы морали, обычаи правила общежития, традиции и т. д., Д.А. Керимов и Д. В. Шумков замечают, что их разграничение, оправданное само по себе в целях их анализа, вовсе не должно создавать впечатление о практической изолированности одних от других, тем более когда речь идет об определенных моральных обязанностях в поведении и деятельности представителей государства. В реальной действительности они функционируют (должны функционировать) в
единстве, органически переплетаясь с законодательством, дополняя друг друга. И если мы в аналитических целях расчленим эти регуляторы, то в дальнейшем, возвращаясь к фактическому их состоянию, должны будем восстанавливать в мышлении их реальные связи, зависимости, отношения» [24]. Полагаем, что при этом необходимо отметить ряд принципиальных положений.
Во-первых, все составляющие профессиональной культуры, а не только правовая и нравственная, имеют одинаково важное значение с точки зрения эффективности правоприменения в правоохранительной сфере. Во-вторых, следует учитывать, что понятие «профессиональная культура» - это все-таки идеальная модель, теоретическая конструкция, включающая в свое содержание лишь положительные структурные компоненты. Между тем, как справедливо замечает
А.А. Милтс, «никогда по-настоящему не познать и не понять личность, если мы будем уделять внимание только её подъему, если не научимся учитывать её теневые стороны, проникать в причины её падения, распада, деградации. Зачастую мы слишком упрощенно судим о формировании личности, создаем идеальные модели личностей, свободных от жизненных противоречий, теневых сторон» [25].
Полагаем, что, учитывая данное положение, проблемы профессиональной культуры правоприменяющих субъектов в правоохранительной сфере необходимо оценивать критически, исходя из соотношения должного и сущего. В-третьих, профессиональная культура правоприменения в системе иных факторов, определяющих эффективность этой деятельности, играет интегративную роль. При этом следует учитывать, что, с одной стороны, данные объективные факторы (качество законодательства, научно обоснованные критерии эффективности правоприменения в правоохранительной сфере и т. д.) служат необходимыми условиями для существования функционирования и совершенствования субъективного, т. е. профессиональной культуры. Однако, с другой стороны, данные объективные факторы приобретают статус факторов эффективности правоприменения не сами по себе, а лишь с момента осознания их значения для этой деятельности
и использования субъектом, обладающим профессиональной культурой, ибо «достоверно известно, что внешние факторы остаются бесплодными, если они не интегрированы субъектом деятельности и, таким образом, не вошли в соприкосновение с внутренними» [26]. Справедливо в связи с этим писал Е.П. Шикин: «Правоприменяющие субъекты - это прежде всего люди. Именно человек со всеми ему склонностями и привычками, особенностями характера и воли, знаниями, чувствами, опытом и т. д. и т. п. в конечном счете обеспечивает эффективное применение права» [27]. Все побудительные силы, вызывающие действия субъекта, неизбежно должны пройти через его голову, должны превратиться в побуждения его воли. В.В. Лазарев замечает, что отсутствие конкретной информации о внешних факторах, обязательно будет замещено её суррогатом. Не имея, скажем, правоприменитель достаточных сведений о нормах или фактических обстоятельствах дела, он будет решать вопрос, основываясь на интуиции, прежнем социальном опыте, эмоциях и т. п. Поэтому, полагает ученый, важнее всего следует обратить внимание на связь внешнего и внутреннего, на механизм их взаимодействия, на те каналы, по которым происходит динамический взаимопереход одного к другому [28].
Представляется, что важнейшей составляющей профессиональной культуры правоприменяющего субъекта является его психологическая культура, которой по сравнению с правовой и нравственный, уделяется недостаточное внимание. Однако при этом не учитывается позиция Люсьена Сэва, который писал следующие: «.Если ничего не понимают в психологической жизни, не могут ничего понять в человеке, а если ничего не понимают в человеке, то вовсе ничего не понимают» [29]. Психологическая культура
предполагает у соответствующих должностных лиц развитой системы психологических знаний, а также навыков и приемов, которые обеспечивают высокую культуру общения. Работа следователя, иного сотрудника правоохранительных органов предъявляет к ним определенные требования, создает у них разнообразную систему профессиональных навыков и умений, в том числе умение владеть
своей эмоциональной сферой, управлять (в рамка закона) эмоциями допрашиваемых, обыскиваемого и т. д., организовывать контакт с допрашиваемым по юридическому делу, т. е. создавать такую атмосферу, при которой допрашиваемый проникается уважением к следователю (дознавателю) и осознает необходимость способствовать своими показаниями установлению истины. Поскольку цели правоприменительного процесса и его стадий - установление истины, получение информации, относящей к исследуемым обстоятельствам, её всесторонняя проверка и оценка для вынесения законного, обоснованного, мотивировочного, целесообразного и справедливого решения, поскольку властные полномочия должностных лиц правоохранительных органов и их познавательная деятельность должны быть направлена на то, чтобы наиболее эффективно использовать возможности участников процесса для обеспечения названных целей, поэтому правоприменители, опираясь на свои полномочия, организуют отношения и действия участников процесса, направляют их в форму, предписываемую законом, воздействуя на сознание и волю каждого указанными в законе способами. Психологическое своеобразие этой деятельности заключается не только в творческом характере, имеющем сходство с исследовательской работой, но и в том, что она зачастую превращается в арену столкновений многочисленных правовых представлений, чувств и даже идей [30].
В этой борьбе психологии, интеллектов, воли, нравственных принципов должностных лиц правоохранительных органов, с одной стороны, и лиц, заинтересованных в негативном исходе дела, с другой, успех должен быть на стороне первых. Однако для этого правоприменяющему субъекту необходимо быть не только хорошим юристом, знающем законодательство, но и психологом, применяющем соответствующие тактические приемы. В.В. Лазарев подчеркивал, что когда говорят о том, что профессия юриста требует соответствующей подготовки, когда подчеркивают большую роль социально-психологических факторов и индивидуально-психологических методов воздействия в правоприменительной деятельности, прежде всего имеют в виду необходимость её субъектам
научиться распознавать психологические свойства лиц, проходящих по делу или участвующих в нём [31]. Выработка необходимых психологических качеств и свойств интеллектуальных, эмоциональных, волевых, по мнению В.С. Афанасьева, способствует укреплению законности в органах внутренних дел, ибо их сотрудниками часто приходится действовать в конфликтных, стрессовых ситуациях [32].
Ученые отмечают, что слабая психологическая подготовка выступает хроническим болезненным изъяном профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел. Недостаток в психологической подготовке наталкивает их на использование силовых методов, насилия, угроз и других незаконных мер. Требуется глубокое понимание того, что специальное юридическое обучение без профессиональной психологической подготовки - скрытый и опасный дефект, который в сложных ситуациях оперативно-служебной деятельности может свести на нет юридическую подготовку сотрудника и привести к срыву и ошибкам [33].
В заключении данной статьи хотелось бы привести некоторые результаты социологических исследований, проведенных филиалом по Западной Сибири ВНИИ МВД РФ в июне 2008 г. (опрос 300 человек), которые, на наш взгляд, подтверждают приведенные выше теоретические положения. Так, на вопрос: «Как бы вы оценили работу органов внутренних дел по обеспечению безопасности от преступных посягательств в местности, где вы проживаете?», ответы были такие: в основном удовлетворено: 40 % (Омская область); 40 % (г. Омск); 32 % (город областного подчинения); 47 % (сельская местность); в основном неудовлетворительно - соответственно: 20 %, 21 %, 30 %, 8 %; затруднились ответить соответственно: 40 %, 39 %, 38 %, 45 %. На вопрос: «Какие из следующих факторов могут оказать воздействие на укрепление правопорядка и уровня личной безопасности?», соответственно 35 %, 41 %, 30 % и 26 % ответили, что это повышение качества отбора и профессиональной подготовки сотрудников.
Другое социологическое исследование, проведенное филиалом по Западной Сибири
ВНИИ МВД РФ в 2007 г. (опрос 200 сотрудников органов внутренних дел), показало, что на вопрос о том, что в наибольшей степени способствует снижению авторитета милиции, ответы распределились так: необоснованные задержания граждан - 8 %, необоснованное применение насильственных действий - 6 %, низкий профессионализм, некомпетентность сотрудников -27 %; равнодушие, низкая культура общения с гражданами - 31 %; использования служебного положения в личных целях -18 %; бюрократизм, формализм, волокита -42 %, поборы, взяточничество, коррумпированность - 21 %; необъективное освещение СМИ деятельности органов внутренних дел - 17 %. Думается, что эти данные позволяют увидеть, какие из составляющих компонентов профессиональной культуры сотрудничества органов внутренних дел, «не дотягивают» до соответствующего уровня.
1. Лазарев В. В. Эффективность правоприменительных актов. - Казань, 1975. - С. 147.
2. Явич Л. С. Общая теория права. - Л., 1976. -С. 230.
3. Лазарев В. В. Социально-психологические аспекты применения права. - Казань, 1982. -
С. 60.
4. Теория государства и права : учебник / под ред. А. С. Мордовца, В. И. Синюкова. - М., 2005. - С. 323.
5. См.: Головистикова А. Н., ДмитриевЮ. А. Проблемы теории государства и права : учебник. - М., 2005. - С. 552.
6. Общая теория государства и права : учебник / под ред. В. В. Лазарева. - М., 1994. - С. 174.
7. Теория права и государства : учебник / под ред. Г. Н. Манова. - М., 1995. - С. 208.
8. См.: Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права : учебник. - М., 2007. -
С. 686.
9. Комаров С. А. Общая теория государства и права : курс лекций. - М., 1995. - С. 219.
10. Морозова Л. А. Теория государства и права : учебник. - М., 2008. - С. 310.
11. Теория государства и права : учебник / под ред. В. Я. Любащица, М. Б. Смоленского,
В. И. Шепелева. - Ростов Н/Д.
12. Теория государства и права : учебник / под ред. П. В. Анисимова. - М., 2005. - С. 220.
13. См.: Радько Т. Н. Теория государства и права : учебник. - М., 2005. - С. 619-620.
14. См.: ЧервонюкВ. И. Теория государства и права : учебник. - М., 2006. - С. 528.
15. См.: Проблемы теории государства и права / под ред. С. С. Алексеева. - М., 1987. -
С. 385-386.
16. См.: Там же. - С. 388.
17. См.: Теория государства и права : учебник / под ред. В. Я. Кикотя, В. В. Лазарева. - М., 2008. - С. 287.
18. Там же. - С. 288-289.
19. См.: Балашова Е. Н. Взаимодействия правовых и не правовых правил регулирования при провоприменении // Правовая политика и правовая жизнь. - 2006. - № 4. - С. 70-71.
20. См.: Исаков В. Б. Юридические факты в советском праве. - М., 1984. - С. 74-76.
21. Балашова Е. Н. Указ. соч. - С. 72-74.
22. Лазарев В. В. Эффективность правоприменительных актов : (Вопросы теории). - С. 106.
23. См.: Гранат Н. Л. Профессионализм как принцип организации и деятельности органов внутренних дел // Профессиональные и общественные начала в деятельности органов внутренних дел (история и современность). -М., 1990. - С. 46.
24. Керимов Д. А., Шумков Д. А. Основы учения о праве и государстве. - М., 2008. - С. 299-300.
25. Милтс А. А. Гармония и дисгармония личности. - М., 1980. - С. 7.
26. Казимирчук В. П. Социологические исследования в праве (Проблемы и перспективы) // Сов. гос-во и право. - 1967. - № 10. - С. 37.
27. Шикин Е. П. Основные условия эффективного применения права : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Свердловск, 1971. - С. 12.
28. См.: Лазарев В. В. Социально-психологические аспекты применения права. - С. 69.
29. Сэв Л. Марксизм и теория личности. - М., 1972. - С. 46.
30. См.: Лазарев В. В. Социально-психологические аспекты применения права. - С. 68.
31. Там же. - С. 5.
32. См.: Обеспечение законности в деятельности органов внутренних дел. - М., 1993. - С. 20.
33. См.: Столяренко А. М. Психологическая подготовка юриста в условиях перестройки образования и демократизации общества // Вопросы психологии. - 1989. - № 4. - С. 16-25.
