CC BY
17102
DOI:10.38197/2072-2060-2022-238-6-102-132
О НЕОБХОДИМОСТИ
эволюционного
ПОДХОДА
К ФОРМИРОВАНИЮ УСЛОВИЙ ОСВОЕНИЯ И ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПРИРОДНО-РЕСУРСНОГО ПОТЕНцИАЛА РОССИИ ON THE NEED FOR EVOLUTIONARY APPROACH TOWARDS CONDITIONS REQUIRED TO DEVELOP AND USE THE NATURAL RESOURCE POTENTIAL OF RUSSIA
крюков валерии анатольевич
I
Директор ФГБУН «Институт экономики
valeriy a. kryukov
Director of the Institute of Economics and Industrial Engineering of the Siberian Branch of RAS (IEIE SB RAS), Academician of the Russian Academy of Sciences, Doctor of Economic Sciences, Professor
и организации промышленного производства Сибирского отделения Российской академии наук» (ИЭОПП СО РАН), академик РАН, д.э.н., профессор
АННОТАЦИЯ
Автором представлено видение основных проблем освоения и использования того колоссального природно-ресурсного потенциала, которым располагает Россия. Анализ, оценка, выбор и реализация природно-ресурсного потенциала нашей страны не может не рассматриваться в контексте реализации «социальной ценности», которой он априори обладает. Это предполагает ориентацию при обосновании и реализации решений не только на определенный уровень добычи, извлечения, производства, а также получения налогов и создания рабочих мест, но и, прежде всего, на достижение определенного уровня развития науки, образования, решения широкого комплекса экологических и социальных вопросов. Важную роль при разработке и осуществлении подобного подхода играет понимание и реализация на практике эволюционного характера процесса вовлечения в социально-экономический оборот природных ресурсов. К числу его важнейших особенностей относятся: изменение во времени состава и источников природных ресурсов, научных и практических знаний, научно-технологических подходов, организационно-экономических и в целом институциональных условий.
104
ABSTRACT
The author presents a vision of the principal challenges of development and use of the enormous natural resource potential that Russia has at its disposal. The analysis, assessment, selection and realization of our country's natural resource potential cannot but be considered in the context of realization of the "social value" it a priori possesses. This implies not only the orientation in the justification and implementation of decisions on a certain level of recovery, mining, production, as well as obtaining taxes and creating jobs, but also, above all, on achieving a certain level of development of science, education, addressing a wide range of environmental and social issues. An important role in the development and implementation of such an approach is played by understanding and putting into practice the evolutionary nature of involvement in the socio-economic turnover of natural resources. Its most important features include: changes in the composition and sources of natural resources, scientific and practical knowledge, scientific and technological approaches, organizational, economic and, in general, institutional conditions.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Природные ресурсы, эволюционная экономическая теория, эволюционная экономическая география, знания, научно-технический потенциал, социальная ценность. KEY WORDS
Natural resources, evolutionary economic theory, evolutionary economic geography, knowledge, scientific and technological potential, social value.
Введение
«Нет ничего практичнее хорошей теории» — эта крылатая фраза неизбежно всплывает в сознании исследователя
и вдумчивого практика тогда, когда он стремится осмыслить и определить подходы и к рассмотрению, и к последующим практическим шагам, связанным с использованием того природно-ресурсного потенциала, которым располагает наша страна. Роль данного потенциала в экономике, финансах, а также в обеспечении занятости трудоспособного населения и формировании современных условий жизнедеятельности граждан нашей страны более чем значительна.
На протяжении длительного времени, как представляется автору, при определении и реализации направлений использования природно-ресурсного потенциала — от изучения до получения продуктов и услуг повышенной добавленной стоимости при переработке природных ресурсов — реали-зовывался подход, основанный на устойчивости представлений о технологиях, организационных рамках реализации проектов (включая формы кооперации и интеграции различных участников цепочек использования сырья и энергии), степени вовлеченности в данные процессы местных сообществ (роль которых была скорее пассивная) и др. Так, например, в рамках системы централизованного планирования и управления роль и значение отдельных проектов освоения и использования природных ресурсов с точки зрения возможного «вклада» в формирование «социальной ценности» была в значительной мере обезличенной.
Основная причина применения такого подхода была обусловлена тем, что решение вопросов направлений использования ресурсов, обеспечения реализации проектов необходимыми знаниями, кадрами, научно-техническими решениями и пр. было в значительной мере сосредоточено на уровне ведомств в рамках экономики страны в целом. Отсюда, с одной стороны, возможность и нацеленность
проектов на получение значительного экономического эффекта за счет «экономии на масштабе», а с другой стороны, как следствие — наличие хронических дисбалансов и диспропорций на региональном уровне (при наличии в целом сбалансированного плана на уровне ведомства — отрасли). Высокая экономическая эффективность подобных проектов во многом достигалась за счет недоинвестирования в развитие науки, отставание в создании новых технологий, охрану окружающей среды, а также социальных вопросов с учетом долгосрочного характера принимаемых решений.
Начиная с 1990-х годов ситуация коренным образом меняется. Изменения происходят в силу не только становления иной модели взаимодействия экономических агентов и в экономике в целом, и в сфере использования природных ресурсов (как правило, частных или частно-государственных по статусу собственности компаний), но и «ухода» государства из сферы активного участия в ее регулировании. К числу последствий ухода государства нельзя не отнести существенное сжатие вектора, отражающего реализуемую на территории страны потенциальную «социальную ценность» [1] природных ресурсов (как сумму всех возможных потенциальных эффектов в различных секторах экономики). Это произошло в процессе дезинтеграции цепочек создания добавленной стоимости и переориентации природопользователей на преимущественную закупку продукции машиностроения для своих нужд за рубежом.
Другое, не менее значимое обстоятельство связано с тем, что природные ресурсы «вчера» и «сегодня» — это во многом разные и объекты, и виды сырья. И, соответственно, это предполагает постоянное обновление знаний и подходов
с целью достижения современного социально-экономически эффективного освоения и использования.
Сказанное выше отчетливо прослеживается на примере нефтегазовых ресурсов: «Поисково-разведочные работы становятся все менее эффективными, новые открытия все меньшими по масштабам. После 2015 г. и до 2019 г. в РФ открывали 50-55 новых месторождений, преимущественно нефтяных, и 100-150 новых залежей на ранее открытых месторождениях. Так вот, средние запасы нового месторождения составляют 1-2 млн т (извлекаемые), по новым залежам — та же картина. Уже давно нет открытий крупнейших месторождений (100 млн т и более) на суше...» [2].
О необходимости и целесообразности изменения подходов к освоению углеводородов свидетельствует также ситуация в добыче и последующей транспортировке природного газа потребителям. На протяжении почти полувека основу добычи природного газа в нашей стране обеспечивали гигантские и легко осваиваемые сеноманские залежи газовых месторождений Надым-Пур-Тазовского района на территории ЯНАО. Исчерпание потенциала данных залежей ведет к необходимости перехода не только на другие горизонты (глубины), но также и на иные способы транспортировки. К числу последних относится, например, технология сжижения природного газа и перевозка его морским или речным транспортом. К сожалению, отсутствие своевременного отечественного технического задела в данной области привело к доминированию закупок импортного оборудования и в целом к отсутствию подходов реализации проектов освоения более сложных объектов на принципах кооперации и интеграции усилий различных компаний-недропользователей.
108
Процессы освоения и использования природных ресурсов в современном мире происходят в контексте инновационных процессов. Последние характеризуются не только появлением новых технологий и подходов к решению возникающих проблем и задач, но и применением новых организационно-экономических рамок, для которых характерен повсеместный отход от унитарных форм организации и реализации проектов (один объект — одна компания). Отличительная особенность современных проектов освоения природных ресурсов состоит в повышенной гибкости рамок реализации проектов.
Уникальность и гибкость подходов реализации проектов освоения природных ресурсов являются отражением действия совокупности факторов и условий, имеющих эволюционных характер, а также определяющих и задающих направленность их вовлечения в социально-экономический оборот.
Теоретические рамки — эволюционная
экономическая теория + эволюционная экономическая география А. Эволюционная экономическая теория [3]
В рамках современной экономической мысли и практики идея эволюции является, пожалуй, одной из доминирующих на протяжении более чем столетия. В основе лежат как видимые изменения в динамике экономического развития и роста, так и появление новых определяющих факторов и обстоятельств. Число последних неуклонно расширяется и пополняется. От факторов и условий чисто технологического характера, а также инвестиций, с ними связанных, исследователи пришли к необходимости учета инноваци-
онных процессов, особенностей поведения фирм и в конечном счете широкого спектра норм и правил, определяющих и формирующих среду и условия, обеспечивающих экономический рост. Сформировалось и бурно развивается современная эволюционная экономика (ЭЭ). В последние годы в число значимых во все большей степени входит культура [4].
Важнейшая составляющая современных эволюционных теорий экономического роста — учет особенностей поведения экономических агентов, функционирующих на локальном уровне.
В нашем случае (при анализе и рассмотрении процессов освоения и использования природных ресурсов) это связано с учетом необходимости локальных особенностей становления и развития институциональных условий, нацеленных на обеспечение роста «социальной ценности». Вполне очевидно, что институциональная система в сфере регулирования освоения и использования природных ресурсов включает как формальные, так и неформальные нормы и правила, обеспечивающие достижение той или иной основной цели [5]. В. Эволюционная экономическая география (ЭЭГ) Роль институциональных условий значительна не только на макроэкономическом или микроэкономическом уровнях. Включение в рассмотрение институциональной метрики принципиально меняет представления о направлениях и возможностях экономического развития в пространстве. Эволюция институциональной среды и связанных с ней подходов к осуществлению хозяйственной деятельности меняет представление о структуре и направлениях развития социальной сферы и экономики на различных территориях. То, что ранее представлялось незыблемым и предопределенным (например, наличие в силу естественных факторов
А
Л
тех или иных и природных ресурсов), утрачивает свою предопределенность и изначальную заданность с точки зрения влияния на пути и направления экономического развития и роста [6].
Изучение и анализ процессов изменения специализации экономики территорий составляет в последние годы предмет изучения в рамках современной эволюционной экономической географии (ЭЭГ). В рамках ЭЭГ одно из важнейших направлений исследований — изучение процессов и условий осуществления диверсификации ее экономики [7]. Отмечается, что, как правило, появление новых видов хозяйственной деятельности связано с видами, имевшимися ранее. В то же время в современных условиях возрастают роль и значение новых или не связанных с ранее имевшимися видов деятельности. Важная особенность данного процесса состоит в том, что появление новых видов деятельности в значительной мере связано с особенностями тех агентов, которые выступают в роли инициаторов.
С этой точки зрения, например, по-иному видится роль крупных ресурсных компаний. Так, например, выделение (аутсорсинг) неключевых видов деятельности открывает значительные возможности для становления различных по характеру деятельности поставщиков оборудования и услуг. Одна из важнейших проблем на этом пути — опасности анклавного (замкнутого) характера экономики ресурсных территорий [8] и обусловленные этим проблемы развития локальной экономики [9]. Не менее важным — при преодолении анклавного характера экономики ресурсных регионов — является установление и развитие связей с нелокальными поставщиками и сервисными компаниями. Соединение подходов, присущих и ЭЭГ, и ЭЭ в части, например,
анализа производственных сетей, позволяет оценить в динамике подходы к созданию и развитию новых направлений развития экономики того или иного ресурсного региона.
В рамках ЭЭГ одно из бурно развивающихся направлений анализа, рассмотрения и проектирования новой (диверсифицированной) структуры того или иного региона — изучение возможностей и направлений т.н. умной специализации (smart) [10]. В частности, отмечается, что основная ключевая цель ее развития в странах ЕС, например (Smart Specialization Strategies — S3), состоит в развитии и расширении, как правило, связанных видов деятельности. Конечно, при этом конкретные направления диверсификации меняются от региона к региону. В случае если связанная диверсификация не достигает успеха — экономика региона стагнирует и не развивается — целесообразно рассматривать направления несвязанной диверсификации.
Как правило, освоение и добыча природных ресурсов имеют место в регионах, находящихся на значительном расстоянии от основных мегаполисов той или иной страны. Общей тенденцией в этом случае является низкий приоритет внимания со стороны центральных правительств вопросам влияния добывающих отраслей на экономику и социальные проблемы локального уровня.
Следует заметить, что эволюционный подход присущ для многих современных школ и экономической, и пространственной науки. В частности, разные научные школы и разные течения экономической и пространственной науки рассматривают инновационные процессы под отличающимся своим углом зрения [11]. Так, Новая экономическая география (НЭГ, New Economic Geography — NEG) рассматривает процесс возникновения и развития инноваций в регионе с преимуще-
А
Л
ственным акцентом на состояние и динамику рынка рабочей силы труда. А именно — как фирмы, так и работники получают выигрыш в том случае, если региональный рынок имеет определенный размер и это позволяет получать определенный дополнительный синергетический эффект вследствие взаимной близости и доступности в рамках агломерации.
Другой подход связан с рассмотрением технологических проблем регионального развития — Новая теория роста (НРТ, New Growth Theory — NGT). В рамках данного подхода анализируется влияние на формирование локального знания взаимодействия человеческого и физического капиталов, мобильности рабочей силы и инноваций на региональную производительность и экономический рост.
Третий подход — упомянутая выше ЭЭГ (ЭЭГ, Evolutionary Economic Geography — EEG). В его рамках рассматриваются роль и значение институтов, организаций и культурных практик и обычаев как критически важных обстоятельств с точки зрения регионального роста.
Общепризнано, что культурная и институциональная схожесть настолько же важны, как и пространственная близость с точки зрения становления региона как одного из агентов инновационных преобразований. Взгляд с этих позиций получил определение региональной склонности к инновациям (Territorial Embeddedness Innovation — TEI).
Современная региональная инновационная политика не может не принимать во внимание наличие противоречий между экономическими и общественными целями и не давать на них ответы [12].
И в теории, и на практике рассматриваются различные траектории как регионального, так и промышленного развития. Однако, как правило, направленность анализа траекто-
рий регионального развития (включая регионы, социальная и экономическая системы которых основаны на освоении и использовании природных ресурсов) в рамках эволюционного подхода имеет в основном «позитивный» характер. В то же время в действительности немалое число регионов (что весьма характерно для территорий природно-ресурс-ной направленности) проходят этапы, которые никак нельзя отнести к позитивным, и поэтому их траектории могут быть охарактеризованы как «негативные». Анализ и изучение опыта подобных территорий, как правило, весьма редок в работах по инновационной и пространственной тематике. Тем не менее для значительной части регионов России упомянутые выше «негативные» траектории функционирования экономики и социальной сферы весьма характерны. Они, как правило, обусловлены не только и не столько истощением традиционных источников минерально-сырьевых ресурсов, сколько отсутствием при формировании и реализации государственной политики в сфере природо- и ресурсополь-зования учета обстоятельств, связанных с изменением ресурсной базы и переходом ее в иное качество. Как нами было показано ранее [13], к числу важнейших направлений учета относятся поощрение и развитие сегмента малых и средних инновационно-ориентированных компаний, ориентация на траектории устойчивого социального, экологического, экономического развития, формирование и расширение кооперационных связей с регионами — поставщиками оборудования и комплекса научно-производственных сервисных услуг. В современной России, к сожалению, «негативный» характер траекторий развития ряда регионов был усугублен ускоренной приватизацией ранее созданных активов и уходом государства из сферы социально-экономического
114
регулирования процессов освоения и использования при-родно-ресурсного потенциала.
Освоение и использование природных ресурсов —
в основе успешности взаимодействие общих и локальные знаний
Природные ресурсы априори обдают определенной социальной ценностью — теми свойствами и особенностями, которые обеспечивают обществу процессы их освоения и использования. Однако реализация априорной социальной ценности зависит от двух основополагающих условий: а) знаний, которыми обладает на определенный момент тот, кто занимается освоением и использованием природных ресурсов; б) условий, которые создают возможности для наиболее полного использования знаний в определенных условиях и в определенном месте.
В целом роль знаний в развитии человеческой цивилизации трудно переоценить: «Я пришел к выводу, что социальные переменные, не относящиеся к отдельным людям, имеют существенно важное значение для изучения экономики или любой социальной системы. Неустранимым социальным компонентом, значение которого со временем все более возрастает, наделены прежде всего знания и техническая информация» [14].
Знания, как известно, бывают общие, прикладные и локальные. Отличительной современной особенностью процессов освоения и использования природных ресурсов является существенное возрастание роли и значения локальных знаний. Это обусловлено как значительным возрастанием степени разнообразия осваиваемых и используемых природных ресурсов, так и особенностями ин-
новационных процессов [15]. Последние, как правило, характеризуются значительным разнообразием, и по этой причине и формирование, и перетоки новых знаний отличаются все меньшей вертикальной предопределенностью. Они становятся все более смешанными, все более взаимосвязанными, комплексными. Регулярность (постоянство) инновационных процессов обеспечивается наличием сетевых взаимодействий (или «предпринимательских экосистем») продавцов и покупателей знаний, товаров и услуг. Динамика взаимодействия между компанией — производителем определенного вида продукции (в данном случае полезного ископаемого), ее поставщиков машин и оборудования, а также инженерных услуг, агентствами-регуляторами и местными сообществами представляется особо важной с точки зрения устойчивости во времени процессов освоения определенных видов природных ресурсов.
Современные отрасли экономики, основанные на использовании природных ресурсов, характеризуются возрастающей ролью наукоемких подрядчиков и производителей оборудования, которые и являются неотъемлемой частью среды формирования новых знаний и практик (ноу-хау). Является весьма общим то, что независимые инжиниринговые компании и производители оборудования, которые выполняют экспериментальные и пилотные работы, создают прототипы и разрабатывают предложения (подходы) по совершенствованию организации основного производства и новых технологических решений, которые затем применяются на уровне компании-недропользователя.
Локальные субконтракторы в основном представлены компаниями значительно меньшего размера по сравнению с крупными компаниями-лидерами и имеют тенденцию
А
А
к более глубокой специализации в определенных технологических областях. Связи с крупными добывающими компаниями, как правило, отличаются иерархическим характером и в редких случаях могут быть охарактеризованы как равноправный диалог [16]. Компании, занимающиеся переработкой природных ресурсов, обычно передают на аутсорсинг значительную часть операций субконтракто-рам, которые берут на себя ответственность за специфические стадии процесса (такие как взрывные работы, ремонт оборудования и пр.), они редко видят детали глобальных организационных схем, в которых им доводится участвовать. При этом, однако, независимые подрядчики играют ключевую роль в поиске комплексных аналитических решений, которые решающим образом влияют на производительность труда в крупных компаниях. В то же время создание своей сервисной индустрии мирового класса в той или иной стране или в том или ином регионе — дело весьма нелегкое.
Генерация знаний и их сосредоточение в природно-ре-сурсных отраслях имеет свои пространственные особенности. А именно: общие знания создаются и развиваются преимущественно в крупных мегаполисах и научных центрах, занимающихся фундаментальными исследованиями. Прикладные знания и связанные с ними технологии и навыки формируются в региональных крупных центрах, имеющих традиции и опыт развития специализированных знаний и подходов (которые определяют как опорные города, или gateway cities). В то же время локальные знания тяготеют непосредственно к местам освоения тех или иных источников природных ресурсов. При этом, как мы отметили выше, данная тенденция усиливается по мере роста
разнообразия источников и видов осваиваемых природных ресурсов [17].
Эволюция ориентиров — от эффективности коммерческой к ценности социальной
Развитие инновационных процессов в настоящее время во все большей мере также связывается с решением социальных вопросов. Такое расширение рамок инновационной деятельности чрезвычайно важно с точки зрения достижения целей устойчивого развития и в то же время ставит на повестку дня вопросы того, как сделать подобные трансформационные преобразования экономически реалистичными.
Один из подходов к оценке и анализу процесса трансформации региональной инновационной политики связан с фокусом на упомянутой выше «социальной ценности» (или «региональной ценности»), под которой понимается результат взаимодействия локально взаимосвязанных видов экономической деятельности — прежде всего с позиции использования полученных результатов для улучшения условий жизнедеятельности на определенной территории в долгосрочной перспективе [18].
Подход к анализу и рассмотрению инновационных процессов в природоэксплуатирующих отраслях и на соответствующих территориях получил новый импульс к перезагрузке ранее общепринятой конкурентной парадигмы в связи с принятием ООН пакета целей устойчивого развития (SDGs, United Nations 2021) [19]. В данном контексте, например, инновационная политика рассматривается как драйвер не только технологических и экономических изменений, но и институциональных, экологических и общественных трансформаций. Вполне очевидно, что такие
118
изменения в парадигме инновационной политики оказывают влияние на вопросы и масштаб изменений в пространственной политике.
В России, особенно на Востоке и на Северо-Востоке страны, в связи с уходом государства из прямого участия в экономике — в качестве как прямого участника (в статусе собственника активов компаний и субъектов рынка), так и эффективного собственника принадлежащих ему природных ресурсов — в целом значительно обострились проблемы реализации того социального потенциала, которым располагают проекты освоения природных ресурсов. В частности, роль данных проектов чрезвычайно велика с точки зрения обеспечения экономической интеграции и кооперации пространства страны.
Сейчас вновь, как когда-то ранее, обострилось значение проблем привлечения и закрепления человека на значительной территории страны, а также формирования центров компетенции уникальных знаний и навыков на региональном уровне [20].
О том, что составляет «наполнение» понятия «социальная ценность», создаваемая в современной горно-добывающей промышленности, можно судить, например, на основе документов стратегического характера, определяющих тенденции развития, горнодобывающей промышленности, а также отчеты публичных компаний в таких странах мира, как Норвегия, Канада, США, Австралия и др. Так, например, в «Норвежской технологической стратегии XXI века» отмечается, что «...на континентальном шельфе страны „легко" извлекаемые ресурсы углеводородов подошли к концу. Оставшиеся ресурсы вызывают необходимость создания и применения новых технологий, а также формирования но-
вых практик достижения высокой социальной отдачи в процессе их освоения. К числу основных составляющих данных процессов отнесены: 1) создание ценности в процессе добычи, поисков и разведки; 2) обеспечение высокой энергоэффективности и экологичности производства; 3) создание ценности в процесса экспорта создаваемых технологий; 4) создание ценности в процессе подготовки кадров и развития новых компетенций. Развитие нефтегазовых технологических компетенций и получения доходов представляется все более критически важным с точки зрения процесса замещения и последующего развития, например, получения возобновляемой (приливной и ветровой) энергии» [21].
Вполне очевидно, что в рамках формирования социально-ценностного подхода могут быть созданы и развиты уникальные научные, технологические и профессиональные решения и компетенции [22], имеющие широкую сферу применения во многих других секторах экономики.
Важной особенностью взаимодействия различных составляющих социальной ценности является их нацеленность на достижение экологической, социальной, экономической устойчивости на определенной территории на протяжении значительного промежутка времени [23].
Нормы и правила: в основе учет современных эволюционных процессов
Отмеченные выше тенденции — с точки зрения как изменения состава и особенностей осваиваемых природных ресурсов, так и подходов к организации и осуществлению процесса освоения в общественно-целесообразном русле — в определенном смысле «задают» направления эволюции и соответствующего «ресурсного режима» [24].
120
Как нами было отмечено ранее [25], наилучшие результаты с точки зрения обеспечения гармонии интересов всех сторон при освоении минерально-сырьевых ресурсов достигаются при взаимодействии участников на основе гражданско-правовых (контрактных) отношений. Это предполагает:
• со стороны государства на федеральном уровне — стабильность регуляторных рамок реализации проектов;
• со стороны государства на региональном уровне — участие в содействии развития инфраструктуры и социально-экономических условий реализации проекта;
• со стороны бизнеса — участие в развитии не только «профильных» видов деятельности, но и активное содействие развитию смежных отраслей, а также науки и образования (в форме, например, взаимодействия как с научными и образовательными учреждениями, так и малыми и средними инновационными и венчурными компаниями).
Одной из «классических форм» договорных отношений являются, например, концессии [26, 27]. В настоящее время концессии являются одной из основных форм реализации инфраструктурных проектов. Проекты в сфере производства и тем более освоения и добычи полезных ископаемых в сферу действия законодательства «о концессиях» не включены.
Как показывает исторический опыт России, чтобы учесть многоаспектный и комплексный характер проектов при освоении природных ресурсов, необходимо не только движение по пути развития договорных отношений всех заинтересованных сторон в направлении приближения к SDG-ориентирам, но и создание разветвленной системы органов горного управления. Одним из вариантов может быть «воссоздание» (разумеется, на новом качественном уровне) «горных округов»
с присущей им системой региональных представительств федеральных органов власти на местах [28].
Создание подобной системы не отрицает и не подменяет возможность участия в данных процессах субъектов Российской Федерации (в рамках реализации положений ст. 72 Конституции РФ о совместном ведении РФ и субъектов РФ). Скорее напротив — наличие на территории субъекта РФ полномочных представительств федеральных органов власти (в известном смысле «аналогов» системы горного управления) будет содействовать формированию эффективных практик взаимодействия компаний-недропользователей, федеральных органов власти и представителей регионов. Скрупулезный и глубокий анализ возможностей и «наполнения» содержания контрактов по реализации проектов в сфере природо-, недропользования возможен только при наличии очень квалифицированных специалистов в сфере регулирования и управления соответствующими отношениями. Тесное сотрудничество компаний-природопользова-телей, органов управления федерального и регионального уровней в непосредственной близости от мест реализации проектов, на наш взгляд, позволит обеспечить их большую социальную отдачу.
Основной вывод из рассмотрения особенностей процесса эволюционных изменений норм и правил, определяющих рамки взаимодействия всех сторон, вовлеченных в процесс освоения природных ресурсов, состоит в том, что изменения не могут не иметь взаимоприемлемый и компромиссный характер. Примером того, к чему может привести продекларированная на начальном этапе развития законодательства в сфере недропользования «неизменность условий», являются так называемые «соглашения о разделе
122
продукции» [29]. Вместо определения рамок формирования на каждом временном шаге развития проекта взаимоприемлемых для всех участвующих сторон условий реализации были жестко зафиксированы не только пропорции раздела прибыльной продукции, но и обязательства недропользователей по использованию отечественного производственного потенциала (который в 1990-е годы в целом ряде случаев отсутствовал). С одной стороны, такой подход позволил привлечь инвесторов, а с другой — значительно уменьшил ту потенциальную социальную ценность, которая могла бы быть получена принимающей стороной. Альтернативой подобному негибкому подходу является схема, при которой и государство, и компания-природопользователь в пошаговом режиме уточняют и обеспечивают реализацию проекта на взаимоприемлемых условиях [30].
Вместо заключения. От эволюции в теории к эволюции на практике
Эволюционный подход не нуждается в детальном представлении и раскрытии тогда, когда речь идет о глобальных процессах развития мироздания, человеческой цивилизации, равно как и познании человеком окружающего мира.
Однако приходится наблюдать более чем парадоксальную ситуацию тогда, когда мы переходим от общенаучных вопросов глобального характера к вопросам текущей жизнедеятельности человека и в особенности взаимодействия человека и природной среды.
Представления о природно-ресурсном потенциале и подходах к его освоению отличаются зачастую значительным консерватизмом и статичностью подходов. Вместо того чтобы говорить об изменении типов и состава осваиваемых
природных ресурсов, мы очень часто говорим об их ухудшении, усложнении и истощении. В то же время данные изменения носят относительный характер, и они неизбежны в силу исчерпания ранее вовлеченных источников и видов природных ресурсов.
Данная тенденция не носит абсолютный характер и вполне может быть нивелирована за счет создания и применения новых — как принципиально отличных от применявшихся ранее, так и являющихся развитием созданных ранее — технологий и подходов к освоению и использованию природных ресурсов.
Новые знания меняют представления не только о типах источников природных ресурсов, но их видах (яркий пример — так называемая сланцевая нефть, алмазное сырье — импактиты [31] и пр.). Формирование и распространение новых знаний, навыков и умений не является, как правило, исключительно спонтанным процессом только под действием сил свободного рынка и частной предпринимательской инициативы. Накоплению критического уровня знаний и навыков предшествует кропотливая и целенаправленная работа всех вовлеченных в процесс освоения и использования сторон. Чрезвычайно велика роль государства не только как прямого участника данных процессов (что тем не менее не отрицает важную роль государства в развитии фундаментальной науки), но и, прежде всего, как координатора процесса взаимодействия всех заинтересованных сторон.
Как показывает анализ изменений, происходящих в типах источников, вовлекаемых в освоение природных ресурсов, а также в их составе, в современных условиях чрезвычайно возрастает роль локальных знаний, навыков и практик. Развитие в отмеченном выше направлении вызывает к жизни
124
развитие наукоемкого сервисного сектора. Это, в свою очередь (в рамках развития в том числе «умной специализации»), создает основания и предпосылки для устойчивого социально-экономического развития территорий освоения и использования природных ресурсов.
Россия в настоящее время находится, пожалуй, на самой начальной стадии отмеченного выше пути. Основные усилия направлены на формирование основ его развития — в форме различных форм «кластерной организации». В то же время имеется значительное отставание в развитии нормативно-правовой основы регулирования процессов взаимодействия заинтересованных сторон на проектном уровне — государства, компаний-природопользователей и региональных сообществ.
Библиографический список
1. Крюков В.А., Селиверстов В.Е. Пространство и экономика Сибири: от изучения особенностей развития к проектированию направлений роста социальной ценности // Проблемы прогнозирования. — 2022. — № 5. — С. 33-42. — DOI: 10.47711/0868-6351-194-33-42.
2. Афанасенков А.П., Скоробогатов В.А. Нефть России: проблемы, риски, перспективы // МРР-Минеральные ресурсы России. Экономика и управление. — М.: ПравоТЭК. — 2022. — № 5-6. — С. 5-16.
3. Nelson R., Winter S. In search of useful theory of innovation // Research Policy. — 1977. — Vol. 6, Is. 1. — P. 36-76; Нельсон Р., Уинтер Р. Эволюционная теория экономических изменений / Пер. с англ. М.Я. Каждана, под. ред. В.Л. Макарова. — М.: Финстатинформ, 2000. — 474 с.
4. Mokyr J. A Culture of Growth. The Origings of the Modern Economy. The Graz Schumpeter Lectures. — Princeton University Press, 2018. — 403 p.
5. Po J.Y.T., Saint Ville A.S., Rahman H.M.T., Hickey G.M. On Institutional Diversity and Interplay in Natural Resource Governance // Society & Natural Resources. - 2019. - Vol. 32, Is. 12. - P. 1333-1343. -DOI: 10.1080/08941920.2019.1667463.
6. Крюков В.А. Институциональная структура нефтегазового сектора: проблемы и направления трансформации / Отв. ред. В.В. Кулешов. - Новосибирск: ИЭОПП СО РАН, 1998. - 280 с.
7. Boschma R. Relatedness as driver of regional diversification: A research agenda // Regional Studies. - 2017. - Vol. 51, № 2. - P. 351-364. -D0I:10.1080/00343404.2016.1254767.
8. Kryukov V.A., Tokarev A.N. The Oil Industry in the South of Tyumen Oblast: Enclaves or Clusters? // Regional Research of Russia. - 2022. -Vol. 12, № 2. - P. 113-123. - DOI: 10.1134/S2079970522020150.
9. Bravo-Ortega C., Mu~noz L. Mining services suppliers in Chile: A regional approach (or lack of it) for their development // Resources Policy. - 2021. - Vol. 70. - 101210. - DOI: 10.1016/j. resourpol.2018.06.001.
10. Boschma R. Designing Smart Specialization Policy: relatedness, unrelatedness, or what? / Chapter for book Anderson M., Karlsson C., Wixe S. (Eds.) Handbook of Spatial Diversity and Business Economics, Oxford: Oxford University Press. Papers in Evolutionary Economic Geography № 21.28. - Netherlands: Utrecht University, 2021. - 31 p. - URL: http://peeg.wordpress.com (дата обращения: 05.12.2022).
11. Cooke Ph. Evolutionary Complexity Geography and the Future of Regional Innovation and Growth Policies / In «Resilience and Regional Dynamics. An International Approach to a New Research Agenda». - Springer, Cham, 2018. - P. 11-30. - URL: https://link. springer.com/chapter/10.1007/978-3-319-95135-5_2 (дата обращения: 05.12.2022).
12. Blazek J., Kveton V., Baumgartinger-Seiringer S., Trippl M. The dark side of regional industrial path development: towards a typology of
trajectories of decline // European Planning Studies. — 2019. — Vol. 28, Is. 8. — P. 1455-1473. — DOI: 10.1080/09654313.2019.1685466.
13. Крюков В.А., Токарев А.Н., Крюков Я.В. Особенности региональных рынков нефтегазового сервиса в Арктической зоне России // ЭКО. — 2020. — № 12. — С. 38-61. — DOI: 10.30680/ ЕС00131-7652-2020-12-38-61.
14. Arrow K.J. Methodological individualism and social knowledge // American Economic Review. — 1994. — № 84. — P. 1-9.
15. Крюков В.А. Экономика знаний о недрах во времени и пространстве // Управление наукой: теория и практика. — 2020. — Т. 2, № 4. — С. 71-117. — DOI: 0.19181/smtp.2020.2.4.4.
16. Katz J., Pietrobelli C. Natural resource based growth, global value chains and domestic capabilities in the mining industry // Resources Policy. — 2018. — № 58. — P. 1-20. — DOI: 10.1016/j. resourpol.2018.02.001.
17. Kryukov V., Tokarev A. Spatial trends of innovation in the Russian oil and gas sector: What does patent activity in Siberia and the Arctic reflect? // Regional Science Policy and Practice. — 2022. — Vol. 14, Is. 1. — P. 127-146. — DOI: 10.1111/rsp3.12445.
18. Jeannerat H., Crevoisier O. From competitiveness to territorial value: transformative territorial innovation policies and anchoring milieus // European Planning Studies. — 2022. — Vol. 30, Is. 11. — P. 21572177. — DOI: 10.1080/09654313.2022.2042208.
19. The Sustainable Development Goals Report. — 2021. — 65 p. — URL: the-sustainable-development-goals-report-2021.pdf (дата обращения: 05.12.2022).
20. Распоряжение Правительства РФ от 13 февраля 2019 г. № 209-р «Об утверждении стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года». — URL: http://static. government.ru/media/files/UVAlqUtT08o60RktoOXl22JjAe7irNxc.pdf (дата обращения: 05.12.2022).
21. OG21 — Oil and Gas in the 21st Century. Norway's Technology Strategy for the 21st Century. Strategy Document. — Oslo: Ministry Petroleum and Energy, 2001. — 18 p. — URL: https://www.sintef.no/ globalassets/project/trondheim_gts/documents/og21.pdf (дата обращения: 05.12.2022).
22. Szulecki K., Chitra A., Claes D.H., Houeland C., Lier D. J. Building Bridges Towards a Carbon Neutral Future Climate Strategies. — Stockholm Environment Institute, 2021. — 40 p. — D0I:10.13140/ RG.2.2.28067.37922.
23. Крюков В.А., Токарев А.Н. Анализ и оценка общественной ценности недр / Нефтегазовые ресурсы в трансформируемой экономике: о соотношении реализованной и потенциальной общественной ценности недр (теория, практика, анализ и оценки», отв. ред. В.В. Кулешов. — Новосибирск: Наука-Центр, 2007. — С. 82-122.
24. Young O.R. Natural Resources and Social Institutions. — Berkley, Los Angeles, London: University of California Press, 1982. — 276 p.
25. Крюков В.А. О направлениях развития горного законодательства и горного управления в России // Предпринимательское право. — 2022. — № 2. — С. 3-12. — DOI: 10.18572/1999-4788-2022-2-3-12.
26. Дергачева Н.П. Концессии. — Л.: Прибой, 1975. — 75 с.
27. Берштейн И.Н. Очерк концессионного права СССР / Под ред. М.О. Рейхеля. — М.-Л.: Государственное издательство, 1930. — 128 с.
28. Зубков К.И., Корепанов Н.С., Побережчиков И.В., Тулисов Е.С. Территориально-экономическое управление в России XVIII — начале XX века / Институт истории и археологии УрО РАН; НОУВПО Гуманитарный университет. — М.: Наука. — 2008. — 355 с.
29. Федеральный закон «О соглашениях о разделе продукции» от 30 декабря 1995 г. № 225-ФЗ / Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. Недропользование на территории Российской Федерации
128
и ее континентальном шельфе. Федеральное законодательство и практика его применения. — М.: 2004. — С. 1169-1183.
30. Al-Kasim F. Managing Petroleum Resources. The «Norwegian model» in a Broad Perspective / Oxford Institute for Energy Studies. — Oxford: OIES 30, 2006. — 264 p.
31. Масайтис В.Л. Где там алмазы? Сибирская Диамантиада. — СПб.: ВСЕГЕИ, 2004. — 214 с.
References
1. Krjukov V.A., Seliverstov V.E. Prostranstvo i jekonomika Sibiri: ot izuchenija osobennostej razvitija k proektirovaniju napravlenij rosta social>noj cennosti // Problemy prognozirovanija. — 2022. — № 5. — S. 33-42. — DOI: 10.47711/0868-6351-194-33-42.
2. Afanasenkov A.P., Skorobogatov V.A. Neft' Rossii: problemy, riski, perspektivy // MRR-Mineral'nye resursy Rossii. Jekonomika i upravlenie. — M.: PravoTJeK. — 2022. — № 5-6. — S. 5-16.
3. Nelson R., Winter S. In search of useful theory of innovation // Research Policy. — 1977. — Vol. 6, Is. 1. — P. 36-76; Nel'son R., Uinter R. Jevoljucionnaja teorija jekonomicheskih izmenenij / Per. s angl. M.Ja. Kazhdana, pod. red. V.L. Makarova. — M.: Finstatinform, 2000. — 474 s.
4. Mokyr J. A Culture of Growth. The Origings of the Modern Economy. The Graz Schumpeter Lectures. — Princeton University Press, 2018. — 403 p.
5. Po J.Y.T., Saint Ville A.S., Rahman H.M.T., Hickey G.M. On Institutional Diversity and Interplay in Natural Resource Governance // Society & Natural Resources. — 2019. — Vol. 32, Is. 12. — P. 1333-1343. — DOI: 10.1080/08941920.2019.1667463.
6. Krjukov V.A. Institucional'naja struktura neftegazovogo sektora: problemy i napravlenija transformacii / Otv. red. V.V. Kuleshov. — Novosibirsk: IJeOPP SO RAN, 1998. — 280 s.
7. Boschma R. Relatedness as driver of regional diversification: A research agenda // Regional Studies. - 2017. - Vol. 51, № 2. - P. 351-364. -D01:10.1080/00343404.2016.1254767.
8. Kryukov V.A., Tokarev A.N. The Oil Industry in the South of Tyumen Oblast: Enclaves or Clusters? // Regional Research of Russia. - 2022. - Vol. 12, № 2. - P. 113-123. - DOI: 10.1134/ S2079970522020150.
9. Bravo-Ortega C., Mu~noz L. Mining services suppliers in Chile: A regional approach (or lack of it) for their development // Resources Policy. - 2021. - Vol. 70. - 101210. - DOI: 10.1016/j. resourpol.2018.06.001.
10. Boschma R. Designing Smart Specialization Policy: relatedness, unrelatedness, or what? / Chapter for book Anderson M., Karlsson C., Wixe S. (Eds.) Handbook of Spatial Diversity and Business Economics, Oxford: Oxford University Press. Papers in Evolutionary Economic Geography № 21.28. - Netherlands: Utrecht University, 2021. - 31 p. - URL: http://peeg.wordpress.com (data obrashhenija 05.12.2022).
11. Cooke Ph. Evolutionary Complexity Geography and the Future of Regional Innovation and Growth Policies / In «Resilience and Regional Dynamics. An International Approach to a New Research Agenda». - Springer, Cham, 2018. - P. 11-30. - URL: https:// link.springer.com/chapter/10.1007/978-3-319-95135-5_2 (data obrashhenija 05.12.2022).
12. Blazek J., Kveton V., Baumgartinger-Seiringer S., Trippl M. The dark side of regional industrial path development: towards a typology of trajectories of decline // European Planning Studies. - 2019. - Vol. 28, Is. 8. - P. 1455-1473. -DOI: 10.1080/09654313.2019.1685466.
13. Krjukov V.A., Tokarev A.N., Krjukov Ja.V. Osobennosti region-al'nyh rynkov neftegazovogo servisa v Arkticheskoj zone Ros-
130
sii // JeKO. - 2020. - № 12. - S. 38-61. - DOI: 10.30680/ ESO0131-7652-2020-12-38-61.
14. Arrow K.J. Methodological individualism and social knowledge // American Economic Review. — 1994. — № 84. — P. 1-9.
15. Krjukov V.A. Jekonomika znanij o nedrah vo vremeni i prostranstve // Upravlenie naukoj: teorija i praktika. — 2020. — T. 2, № 4. — S. 71117. — DOI: 0.19181/smtp.2020.2.4.4.
16. Katz J., Pietrobelli C. Natural resource basedgrowth, global valuechains and domestic capabilities in the mining industry // Resources Policy. — 2018. — № 58. — P. 1-20. — DOI: 10.1016/j.resourpol.2018.02.001.
17. Kryukov V., Tokarev A. Spatial trends of innovation in the Russian oil and gas sector: What does patent activity in Siberia and the Arctic reflect? // Regional Science Policy and Practice. — 2022. — Vol. 14, Is. 1. — P. 127-146. — DOI: 10.1111/rsp3.12445.
18. Jeannerat H., Crevoisier O. From competitiveness to territorial value: transformative territorial innovation policies and anchoring milieus // European Planning Studies. — 2022. — Vol. 30, Is. 11. — P. 21572177. — DOI: 10.1080/09654313.2022.2042208.
19. The Sustainable Development Goals Report. — 2021. — 65 p. — URL: the-sustainable-development-goals-report-2021.pdf (data obrashhenija 05.12.2022).
20. Rasporjazhenie Pravitel'stva RF ot 13 fevralja 2019 g. № 209-r «Ob utverzhdenii strategii prostranstvennogo razvitija Rossijskoj Federacii na period do 2025 goda». — URL: http://static.govern-ment.ru/media/files/UVAlqUtT08o60RktoOXl22JjAe7irNxc.pdf (data obrashhenija 05.12.2022).
21. OG21 — Oil and Gas in the 21st Century. Norway's Technology Strategy for the 21st Century. Strategy Document. — Oslo: Ministry Petroleum and Energy, 2001. — 18 p. — URL: https://www.sintef. no/globalassets/project/trondheim_gts/documents/og21.pdf (data obrashhenija 05.12.2022).
22. Szulecki K., Chitra A., Claes D.H., Houeland C., Lier D. J. Building Bridges Towards a Carbon Neutral Future Climate Strategies. — Stockholm Environment Institute, 2021. — 40 p. — DOI:10.13140/RG.2.2.28067.37922.
23. Krjukov V.A., Tokarev A.N. Analiz i ocenka obshhestvennoj cennosti nedr / Neftegazovye resursy v transformiruemoj jekonomike:
0 sootnoshenii realizovannoj i potencial'noj obshhestvennoj cennosti nedr (teorija, praktika, analiz i ocenki», otv. red. V.V. Kuleshov. — Novosibirsk: Nauka-Centr, 2007. — S. 82-122.
24. Young O.R. Natural Resources and Social Institutions. — Berkley, Los Angeles, London: University of California Press, 1982. — 276 p.
25. Krjukov V.A. O napravlenijah razvitija gornogo zakonodatel'stva
1 gornogo upravlenija v Rossii // Predprinimatel'skoe pravo. — 2022. — № 2.- S. 3-12. — DOI: 10.18572/1999-4788-2022-2-3-12.
26. Dergacheva N.P. Koncessii. — L.: Priboj, 1975. — 75 s.
27. Bershtejn I.N. Ocherk koncessionnogo prava SSSR / Pod red. M.O. Rejhelja. — M.-L.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1930. — 128 s.
28. Zubkov K.I., Korepanov N.S., Poberezhchikov I.V., Tulisov E.S. Ter-ritorial'no-jekonomicheskoe upravlenie v Rossii XVIII — nachale XX veka / Institut istorii i arheologii UrO RAN; NOUVPO Gumani-tarnyj universitet. — M.: Nauka. — 2008. — 355 s.
29. Federal'nyj zakon «O soglashenijah o razdele produkcii» ot 30 dekabrja 1995 g. № 225-FZ / Institut zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedenija pri Pravitel'stve Rossijskoj Federacii. Nedropol'zovanie na territorii Rossijskoj Federacii i ee kontinental'nom shel'fe. Federal'noe zakonodatel'stvo i praktika ego primenenija. — M.: 2004. — S. 1169-1183.
30. Al-Kasim F. Managing Petroleum Resources. The «Norwegian model» in a Broad Perspective / Oxford Institute for Energy Studies. — Oxford: OIES 30, 2006. — 264 p.
132
31. Masajtis V.L. Gde tam almazy? Sibirskaja Diamantiada. — SPb.: VSEGEI, 2004. — 214 s.
Контактная информация / Contact information
ФГБУН «Институт экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения РАН» (ИЭОПП СО РАН) 630090, г. Новосибирск, пр. Академика Лаврентьева, 17.
Institute of Economics and Industrial Enginnering of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (IEIE SB RAS) 17, Lavrent'ev Ave., Novosibirsk, 630090, Russia.
Крюков Валерий Анатольевич / Kryukov Valeriy Anatolievich kryukov@ieie.nsc.ru
