CC BY
28
УДК 343.01 DOI: 10.24420/KUI.2019.75.12.004
А.В. Курсаев, А.Ю. Терехов
О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ УЧЕТА ЭТИЧЕСКИХ ПРАВИЛ ПРИ КОНСТРУИРОВАНИИ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ НОРМ
ON SOME ISSUES OF ETHICAL RULES IN THE DESIGN OF CRIMINAL LAW
Введение: в статье представлены результаты анализа учета этических правил процессуальной осуществимости уголовного преследования при криминализации общественно опасных деяний в уголовном праве.
Материалы и методы: нормативную основу исследования составил Уголовный кодекс РФ (УК РФ). Методологической основой послужили диалектико-материалистический метод познания и основанные на нем общенаучные и частные методы исследования (анализ, синтез, логико-юридический, сравнительно-правовой методы).
Результаты исследования: на основе анализа научной литературы и материалов судебной практики рассмотрен вопрос взаимодействия уголовного права и морали при установлении и реализации уголовно-правового запрета.
Обсуждение и заключения: в статье приведен комплексный анализ учета этических правил при конструировании состава преступления.
Ключевые слова: криминализация, уголовно-правовой запрет, уголовное преследование, нравственность
Для цитирования: Курсаев А.В., Терехов А.Ю. О некоторых вопросах учета этических правил при конструировании уголовно-правовых норм // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2019. Т. 10, № 3. С. 283-289. DOI: 10.24420/KUI.2019.75.12.004
Introduction: the article presents the results of the analysis of ethical rules of procedural feasibility of criminal prosecution in the criminalization of socially dangerous acts in criminal law.
Materials and Methods: the normative basis of the study is the Criminal Code of the Russian Federation. The methodological basis is the dialectical-materialistic method of cognition and general scientific and private research methods (analysis, synthesis, logical-legal, comparative-legal methods).
Results: on the basis of the analysis of scientific literature and materials of judicial practice the question of interaction of criminal law and morality in the establishment and implementation of criminal law prohibition is considered.
Discussion and Conclusions: the article presents a comprehensive analysis of the ethical rules in the construction of corpus delicti.
Key words: criminalization, criminal law prohibition, criminal prosecution, morality
For citation: Kursaev A.v., Terekhov A.YU. On some issues of ethical rules in the design of criminal law // Bulletin of the Kazan Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2019. v. 10, N 3. P. 283289. DOI: 10.24420/KUI.2019.75.12.004 10.24420/KUI.2019.10.62.005
Введение
Право и мораль представляют собой разновидности социальных норм, которыми люди руководствуются в повседневной жизни. И нравственность, и мораль выступают в качестве регуляторов социального поведения. Нравственные нормы служат неформальным средством регулирования поведения людей и опираются на силу общественного мнения, в связи с этим они тесно связаны с укладом жизни общества, более тесно привязаны к его культуре.
При этом право и мораль направлены на достижение одних и тех же целей, связанных с упорядочиванием общественных отношений и поведения отдельных членов общества, внесением в социальную жизнь организующих начал. Мораль определяет ту социальную среду, которая обусловливает возникновение, существование и реализацию права.
Традиционно в отечественной правовой науке взаимодействие права и морали исследовалось в контексте правоприменения, когда изучалось влияние на общественные отношения уже сформулированных и вступивших в законную силу правовых норм. Однако законодатель не должен быть освобожден от учета этических норм и на стадии правотворчества, в частности, при формулировании уголовно-правового запрета.
Указанное положение является актуальным и в связи с тем, что предмет доказывания по каждому уголовному делу неразрывно связан с составом преступления, так как для привлечения к уголовной ответственности необходимо установить и доказать наличие каждого элемента состава преступления, а также доказать наличие или отсутствие обстоятельств, исключающих возможность привлечения к уголовной ответственности.
Обзор литературы
Проблемам взаимодействия нравственности и морали при установлении и реализации уголовной ответственности за отдельные преступления посвящены работы И.И. Карпеца [1], Р.Б. Осокина [2], С.В. Тасакова [3], а необходимость учета процессуальной осуществимости преследования при криминализации деяний затрагивалась в научных публикациях Г.А. Злобина [4], А.В. Иванчина [5] и С.А. Маркунцова [6].
Указанные работы в основном касались нравственных основ норм уголовного права и их конструирования. Однако в названных трудах отсутствует анализ влияния этических требований на обусловленные взаимодействием норм уголовного и уголовно-процессуального права общественные отношения, в частности, на проблемы конструирования состава преступления с учетом его доказуемости, что и предопределило предмет настоящего исследования.
Результаты исследования
Общественное сознание в идеале должно оценивать в качестве нравственных все уголовно-правовые запреты. При этом данное положение касается не только юридико-технической редакции норм уголовного права, но и способности обеспечить привлечение к уголовной ответственности за их нарушение разрешенными Уголовно-процессуальным кодексом РФ (УПК РФ) способами и средствами, не отвергаемыми моралью.
Как отмечает А.Д. Франк, «уголовное право способно подорвать нормы общественной нравственности, если оно становится в прямую оппозицию к нравственному закону и к самим законным влечениям человеческого сердца, а нравственность становится в опасности и разрушается уголовным правосудием, не имеющим твердых начал или руководимым ложными принципами» [7, с. 59 - 60].
Очевидно, что оптимальное построение уголовно-правового запрета обеспечивается не только соблюдением при его конструировании правил юридической техники, но и возможностью его реализации на практике. Охранительные уголовно-правовые отношения реализуются в рамках уголовно-процессуальных отношений, в связи с этим при создании уголовно-правовой нормы должны учитываться уголовно-процессуальные и криминалистические особенности процесса расследования и рассмотрения конкретной категории дел.
Следует признать правоту Г.А. Злобина и Б.С. Никифорова, которые отмечали, что уголовный закон, устанавливающий ответственность за определенный вид деяний, может быть практически функционален и достаточно эффективен лишь в том случае, если все предусмотренные уголовно-правовой нормой признаки состава преступления, как правило, нормально доказуемы [8, с. 224 - 253].
Статья 73 УПК РФ содержит обстоятельства, подлежащие доказыванию по каждому уголовному делу (предмет доказывания), которые характеризуют возможность наличия соответствующих элементов состава преступления (событие преступления, виновность лица, характер и размер вреда, причиненного преступлением) или их отсутствия (в силу обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость деяния).
Это означает, что любой признак состава преступления должен быть так сформулирован, чтобы факт его существования в большинстве случаев мог быть обнаружен и доказан: а) с достаточной степенью достоверности, б) процессуально допустимыми действиями и в) без ущерба для морали и социально положительных межличностных связей людей [4, с. 232].
Учитывая изложенное, уголовно-правовой запрет следует устанавливать только при способ-
ности государственного аппарата обеспечить его практическую реализацию. Применимость уголовного закона следует рассматривать в качестве показателя его качества, так как вне процедуры и результатов применения уголовного закона судить о его эффективности невозможно.
Названные требования к криминализации деяния, безусловно, должны учитывать и «моральную» составляющую процесса доказывания. Применение норм права может повлечь вторжение в нравственную оценку уже устоявшихся жизненных отношений, спровоцировать конфликт морали и права. Игнорирование данного тезиса может привести к столкновению нормы права с общественным мнением и вызвать коллективное неприятие как самой правовой нормы, так и избранного способа доказывания. Нередко аморальные проступки людей вызывают в обществе большее осуждение, чем правонарушения или даже отдельные преступления. Может возникнуть ситуация, когда противоправное поведение человека «обеляется» безнравственными действиями по его установлению.
Соответственно, достоверность раскрываемости каждого преступления должна обеспечиваться в том числе тем, что:
1) деяние не может быть криминализировано, если его установление, оперативно-розыскное сопровождение и расследование невозможно без провоцирования со стороны виновного преступных действий. В силу статьи 5 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий, то есть осуществлять провокацию.
Прецедентная практика Европейского суда по правам человека также исходит из того, что в любой негласной операции должно соблюдаться требование о проведении расследования в основном пассивным способом. Это, в частности, исключает любое поведение, которое может расцениваться как давление, оказанное на заявителя с целью совершения им преступления, такое как инициативный контакт с заявителем, повторное предложение к совершению преступления после первоначального отказа, настоятельные требования1 либо провокация преступления действиям тайных полицейских агентов2;
2) доказывание криминализуемого деяния не должно быть поставлено в зависимость он наличия обвинительных показаний членов семьи и близких родственников самого обвиняемого. Недаром статья 56 УПК РФ определяет перечень лиц, которые не подлежат допросу в качестве свидетелей, а также позволяет отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников;
3) не допустима криминализация также того преступления, в котором в качестве единственного возможного доказательства могут выступать только показывания заинтересованных лиц (например, сообщников совершения преступления, лиц, в интересах которого совершалось преступление). Иными словами, в процессе доказывания должен быть обеспечен выбор видов доказательств и средств доказывания, с тем чтобы обеспечить верифици-руемость (проверяемость) каждого доказательства другим средством доказывания.
На моральную оценку процесса доказывания и выбор надлежащих правовых средств при уголовном преследовании также обращалось внимание и в зарубежном уголовном праве.
Так, К. Кенни отмечал, что при разрешении вопроса о возможности криминализации «вредоносного деяния» необходимо, чтобы это деяние было с достоверностью доказуемым, доказывание подобных деяний должно достигаться «без ущерба для неприкосновенности частной жизни и отношений доверия между близкими людьми», а вред от криминализуемого деяния должен быть значительнее прямого и косвенного вреда, который неизбежно влечет за собой уголовное наказание [9, с. 27 - 29].
Великий итальянский гуманист и реформатор уголовного права Чезаре Беккариа в своей фундаментальном труде «О преступлениях и наказаниях» проблеме труднодоказуемых преступлений посвятил отдельный параграф (§ XXXI). Ч. Беккариа отметил, что «наказание за преступление не может быть признано справедливым (или, что то же, необходимым), пока для предотвращения последнего закон не употребил наилучшие средства, доступные нации при данных условиях» [10, с. 137].
При оценке этических правил процессуальной осуществимости уголовного преследования следует также учитывать, что нравственные начала зачастую регулируют те сферы человеческой деятельности, которые регулировать правом и устанавливать в них запреты достаточно затруднитель-
1 Постановление Большой Палаты от 5 февраля 2008 года по делу «Раманаускас против Литвы»; постановления от 15 декабря 2005 года по делу «Ваньян против Российской Федерации, от 1 июля 2008 года по делу «Малининас против Литвы» и от 2 октября 2012 года по делу «Веселов и другие против Российской Федерации» // Документы опубликованы не были. Доступ из СПС«КонсультантПлюс».
2 Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 июня 1998 года по делу «Тейшейра де Кастро против Португалии» // Документ опубликован не был. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
но, например, сферу личной жизни. Достаточно сложно криминализировать общественно опасное деяние, характер которого таков, что установить его наличие возможно не на основе простого заявления или жалобы, а только в результате активного расследования по инициативе правоохранительных органов. В качестве фактора, препятствующего декриминализации общественно опасного деяния, следует рассматривать и его совершение преимущественно в частной жизни.
Указанные обстоятельства могут выступать в качестве причин, способствующих частичной декриминализации или депенализации преступного деяния.
В частности, статьей 134 УК РФ устанавливается уголовная ответственность за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста. Субъект данного преступления - лицо, достигшее восемнадцатилетнего возраста. Принимая во внимание, что данное преступление затрагивает личную жизнь, а также учитывая его специфику, законодатель в примечаниях к данной статье предусмотрел как возможность освобождения от уголовной ответственности в случае вступления в брак с потерпевшей (потерпевшим), так и ограничение применения наказания в виде лишения свободы на определенный срок в случае, если разница в возрасте между потерпевшей (потерпевшим) и подсудимым (подсудимой) составляет менее четырех лет.
В то же время не освобождает от уголовной ответственности и не делает нравственным допускаемая пунктом 2 статьи 13 Семейного кодекса РФ возможность вступления в брак до 16 лет, возможность чего реализована в законодательстве отдельных субъектов Российской Федерации (Республика Башкортостан, Тамбовская область). Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в определении от 21 октября 2008 г. № 568-О-О1, указанная правовая норма исключает возможность квалификации по статье 134 УК РФ полового сношения лица, достигшего восемнадцатилетнего возраста, с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, имевшего место только после регистрации их брака.
Трудность доказывания преступления может рассматриваться как вероятность невиновности. Опасность осудить невиновного возрастает, когда вероятность невиновности выше, чем вероятность виновности. Однако данное обстоятельство не означает, что в целях раскрытия преступления со следователя должно быть снято ограничение в применении приемов и методов, которыми он может руководствоваться при изобличении виновного. Сложность
процессуальной формы, как правило, обусловлена опытом человечества по обеспечению достоверности судебного следствия и установленных по его результатам фактов. И этот опыт подсказывает, что без сложной судебной процедуры и выполнения ее требований можно совершить немало ошибок.
Например, уголовным законом криминализировано причинение вреда здоровью, иные формы физического и психического насилия над человеком. Применение аналогичных способов в целях раскрытия таких преступлений, конечно же, не будет отвечать задачам, стоящим перед уголовным законодательством. Недопустимы и те действия, которые формально и не связаны с принуждением, но исходя из общей обстановки создают неоправданное насилие над личностью. В этих целях УПК РФ устанавливает запрет на производство следственного действия в ночное время, за исключением случаев, не терпящих отлагательства (часть 3 статьи 164), а также предусматривает предельное время непрерывного проведения допроса - не более четырех часов (часть 2 статьи 187).
В связи с этим между уровнем обеспечения действенности уголовно-правовой нормы и сложностью процессуальной процедуры привлечения к уголовной ответственности существует взаимная коррелирующая связь.
В то же время сложность доказывания и невозможность доказывания - понятия абсолютно разные. Нельзя впадать и в иную крайность, объясняя сложностями доказывания отдельных признаков состава преступления необходимость декриминализации объективно общественно опасного деяния либо изменения элементов состава преступления в сторону его упрощения.
Следует согласиться с мнением А.В. Иванчина, что сложности доказывания того или иного признака, несущего в себе заряд общественной опасности, не могут служить решающим фактором в процессе конструирования состава преступления [5, с. 120].
Действительно, в уголовном законе существует большое количество норм, которые практически не применяются на практике. Данный феномен получил наименование «мертвых норм». По подсчетам М.М. Бабаева и Ю.Е. Пудовочкина, в Особенной части УК РФ имеется 162 статьи, на долю каждой из которых приходится не более 0,01% использования [11, с. 159]. Редкое применение данных норм может быть обусловлено как объективными сложностями в их доказывании, так и искусственным «осложнением» элементов состава преступления.
Однако подход, при котором эффективность уголовно-правового запрета может оцениваться только исходя из количества зарегистрированных или совер-
1 Документ опубликован не был. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
шенных преступлений, страдает односторонностью видения проблемы. Уголовный закон является сложной динамической системой, и показатели оценки его качеств могут быть различны в зависимости от того, что мы оцениваем. Закон может подлежать оценке и как текстологический объект, и как элемент системы законодательства, рассматриваться как средство управления социальными процессами либо как показатель шкалы нравственности общества. Соответственно, и оценки достижения целевых показателей по каждому из этих направлений различны. Так, само по себе наличие уголовно-правового запрета выполняет важную информационную функцию и может предостеречь субъекта от нежелательного поведения.
Нравственность представляет собой социальную категорию, присущую конкретному обществу в определенный период времени. Безусловно, существуют определенные нравственные императивы, присущие любому человеческому социуму, вроде «категорического императива» Иммануила Канта. В то же время понятия морали и нравственности менялись, что оказывало влияние и на уголовное право.
Например, общество достаточно негативно относится к различному роду доносам и анонимкам. Данная проблема тесно связана с проблемой прикосновенности к преступлению, то есть к уголовно наказуемой причастности к преступлению, не находящейся с ней в причинной связи. Прикосновенность к преступлению может существовать в формах укрывательства, попустительства и недоносительства о преступлении.
Специфика прикосновенности к преступлению состоит в том, что «стороннее» лицо не выступает исполнителем или соучастником преступления, однако может оказать влияние на его совершение или процесс сокрытия. Поэтому общество, борясь с преступностью, вынуждено устанавливать ответственность и за отдельные виды прикосновенных преступлений. Границы данной ответственности могут меняться. Например, на момент вступления УК РФ ответственность была предусмотрена только за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем (статья 174), приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (статья 175) и за заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений (статья 316).
Однако негативные тенденции роста количественных показателей преступности и тяжести преступлений побудили законодателя криминализировать также несообщение о совершении преступления террористического характера (статья 2056 УК РФ).
Изменение нравственного отношения общества к определенному явлению может вообще являться основанием для его криминализации.
Так, постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 27 июня 1936 г. № 65/1134 были запрещены аборты, а в УК РСФСР 1926 года установлена уголовная ответственность за производство абортов в больнице или родильном доме, кроме случаев, когда прерывание беременности было обусловлено различными медицинскими показаниями (статья 140). Указанное привело к росту подпольных абортов и, как следствие, к фактам многочисленных смертей рожениц. В итоге Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 августа 1954 года уголовная ответственность беременных женщин за производство аборта был исключена. Действующий российский уголовный закон в статье 123 предусматривает ответственность только за незаконное проведение искусственного прерывания беременности.
Названный выше пример является наглядной иллюстрацией того, что уголовный закон не должен по общему правилу вмешиваться в частную жизнь человека, за исключением того случая, когда затрагиваются интересы других лиц. Следует признать, что исторически право возникло в качестве дополнения моральных требований, подкрепляя их возможностью применения санкций за неправомерное поведение. Именно в сближении правовых и нравственных норм и достигается социальная справедливость, и поэтому нельзя нарушать баланс нравственного и правового регулирования общественных отношений. Представляется в связи с этим вполне логичным, что одной из закрепленных в части 2 статьи 43 УК РФ целей наказания выступает такая нравственная категория, как восстановление социальной справедливости.
Таким образом, возможные противоречия между юридическими правилами и нормами морали должны исключаться, а в случае если такие коллизии возникли, они должны незамедлительно разрешаться. Преступление должно порицаться обществом, являться аморальным проступком.
Кроме того, в отдельных случаях именно положения нравственных норм позволяют определить границы уголовно-правового запрета. Например, признаки особой жестокости в составе убийства, безусловно, должны формироваться с учетом нравственных положений. Каждое убийство жестоко. Одна при установлении наличия квалифицирующего признака особой жестокости убийства нужны дополнительные параметры.
Без оценки нравственной категории жестокости невозможно определить и наличие признаков преступления, связанного с жестоким обращением с животными (статья 245 УК РФ).
Нравственность в названном случае выступает не только в качестве важного фактора криминализации возможного преступного деяния, но и сама участвует в формировании его признаков, наполняя
содержанием отдельные оценочные признаки объективной стороны состава преступления.
Обсуждение и заключения
Обобщив рассмотренные выше положения об учете этических правил процессуальной осуществимости и допустимости уголовного преследования при криминализации общественно опасных деяний, можно сделать следующие выводы:
- во-первых, одним из факторов криминализации деяния следует рассматривать фактическую возможность государства по обеспечению раскрытия планируемого к запрещению деяния;
- во-вторых, в качестве средств и способов доказывания должны исключаться те элементы, которые
вступают в противоречие с положениями нравственности и, как следствие, могут привести или к неверному результату в процессе доказывания, либо сами по себе являются сугубо безнравственными;
- в-третьих, в отдельных случаях границы нравственного и безнравственного поступка могут являться достаточно изменчивыми и быть скорректированы в относительно короткий промежуток времени. Однако эта имеющаяся в отдельных случаях неопределенность границ морали не освобождает законодателя от учета при конструировании состава преступления научно обоснованных правил его конструирования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Карпец И.И. Уголовное право и этика. М.: Юридическая литература, 1985. 256 с.
2. Осокин Р.Б. Уголовная политика по противодействию преступлениям против общественной нравственности. М.: Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, 2018. 284 с.
3. Тасаков С.В. Нравственные основы норм уголовно права о преступлениях против личности. СПб.: Юридический центр Пресс, 2008. 318 с.
4. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация. М.: Наука, 1982. 303 с.
5. Иванчин А.В. Конструирование состава преступления: теория и практика / отв. ред. Л.Л. Кругликов. М.: Проспект, 2014. 352 с.
6. Маркунцов С.А. Теория уголовно-правового запрета. М.: Юриспруденция, 2015. 560 с.
7. Франк А.Д. Философия уголовного права в популярном изложении // Философия уголовного права / под ред. Ю.В. Голика. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. 348 с.
8. Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М.: Юридическая литература, 1972. 264 с.
9. Кенни К. Основы уголовного права / под ред. Б.С. Никифорова. М.: Иностранная литература, 1949. 599 с.
10. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / сост. и предисл. В.С. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2009. 183 с.
11. Бабаев М.М., Пудовочкин Ю.Е. Проблемы российской уголовной политики. М.: Проспект, 2014. 296 с.
REFERENCES
1. Karpec I.I. Ugolovnoe pravo i etika. M.: YUridicheskaya literatura, 1985. 256 s.
2. Osokin R.B. Ugolovnaya politika po protivodejstviyu prestupleniyam protiv obshchestvennoj nravstvennosti. M.: Moskovskij universitet MVD Rossii imeni V.YA. Kikotya, 2018. 284 s.
3. Tasakov S.V. Nravstvennye osnovy norm ugolovno prava o prestupleniyah protiv lichnosti. SPb.: YUridich-eskij centr Press, 2008. 318 s.
4. Osnovaniya ugolovno-pravovogo zapreta. Kriminalizaciya i dekriminalizaciya. M.: Nauka, 1982. 303 s.
5. Ivanchin A.V. Konstruirovanie sostava prestupleniya: teoriya i praktika / otv. red. L.L. Kruglikov. M.: Prospekt, 2014. 352 s.
6. Markuncov S.A. Teoriya ugolovno-pravovogo zapreta. M.: YUrisprudenciya, 2015. 560 s.
7. Frank A.D. Filosofiya ugolovnogo prava v populyarnom izlozhenii // Filosofiya ugolovnogo prava / pod red. YU.V. Golika. SPb.: YUridicheskij centr Press, 2004. 348 s.
8. Zlobin G.A., Nikiforov B.S. Umysel i ego formy. M.: YUridicheskaya literatura, 1972. 264 s.
9. Kenni K. Osnovy ugolovnogo prava / pod red. B.S. Nikiforova. M.: Inostrannaya literatura, 1949. 599 s.
10. Bekkaria CH. O prestupleniyah i nakazaniyah / sost. i predisl. V.S. Ovchinskogo. M.: INFRA-M, 2009. 183 s.
11. Babaev M.M., Pudovochkin YU.E. Problemy rossijskoj ugolovnoj politiki. M.: Prospekt, 2014. 296 s.
Об авторах: Курсаев Александр Викторович, кандидат юридических наук, главный эксперт-специалист Договорно-правового департамента МВД России e-mail: kursaev@list.ru
Терехов Алексей Юрьевич, кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника Уфимского юридического института МВД России по научной работе e-mail: terekhov.au@gmail.com © Курсаев А.В., 2019. © Терехов А.Ю., 2019.
Статья получена: 04.06.2019. Статья принята к публикации: 19.09.2019. Статья опубликована онлайн: 23.09.2019.
About the authors: Kursaev Alexander v., Candidate of Law (Research doctorate), Chief Expert-Specialist of the Legal Department of MIA of Russia e-mail: kursaev@list.ru
Terehov Alexey YU., PhD, Assistant Professor, Deputy Head of the Ufa Law Institute of MIA of Russia for Scientific Work e-mail: terekhov.au@gmail.com
Авторы прочитали и одобрили окончательный вариант рукописи. The authors have read and approved the final version of the manuscript.
Заявленный вклад авторов
Курсаев Александр Викторович - инициация исследования, формирование общей идеи исследования, теоретических выводов и практических рекомендаций, сбор и анализ эмпирического и научного материала. Терехов Алексей Юрьевич - постановка цели и задач исследования, определение объекта и методов, анализ результатов и выводов исследования, их уточнение и дополнение, научная редакция текста.
